Слон с золотой короной

Ирина Торпачева
В жизни больше чудес, чем мы себе представляем

Почему-то всегда больше дружила со своим отцом, чем с матерью. Он у меня был военным, ушел на пенсию полковником. Вместе с ним мы  ездили на рыбалку, ему я рассказывала про свои первые любовные приключения, даже книжки и кино нам нравились одинаковые. Мама в отпуск предпочитала ездить на море. А мы с отцом закатывались на месяц в деревню, к бабушке, где  в совершенно прозрачной речушке водились дивные караси, щуки и даже сомы. Вечером варили уху по особому папиному рецепту, добавляя в котел крапиву и чуть-чуть водки.

В конце жизни я увлекла его филателией. Мы собирали марки, выискивая их  у друзей, на рынках, списывались с филателистами из других городов и стран. Как-то мне удалось выменять редчайшую марку, на которой был изображен индийский слон в золотой короне. Отец радовался ей, как мальчишка. Мы ее рассматривали целый вечер, чем ужасно разозлили маму: «Нашли, чем любоваться!» -- прикрикнула она и разогнала нас по спальням.

Но месяца через полтора марка, которой мы так восхищались, куда-то исчезла. Мы обыскали всю квартиру, требовали отчета у всех домашних, разве что милицию не вызвали: марки не было! Отец на время даже потерял интерес к филателии. Все больше смотрел телевизор и отмалчивался. А в июле, в самую жару, когда вокруг горели леса, у него случился инфаркт. Врачи до последнего боролись за его жизнь, но, как горько заметила бабушка, видно, просто пришел его час.

Вечером после похорон мы с мамой  уединились в папином кабинете. На столе лежали альбомы с марками. Мама, которая терпеть не могла наше с отцом увлечение, наверное, впервые  в жизни начала их перелистывать. Марокканские, бразильские, наша гордость – тринадцать марок из позапрошлого столетия…

-- Жаль, что мы так и не нашли вашего слона в золотой короне, -- тихо вздохнула мама. – Вот папа бы напоследок порадовался…

И тут случилось невероятное: прямо  на стол, к нашим рукам откуда-то упала та самая пропавшая марка. Мы оглянулись по сторонам. В комнате никого не было. Только откуда-то потянуло папиным  любимым одеколоном – горьковатым, пропитанным полынью…