Запах этого мыла уносит меня на дачу. Дача находится в Прибайкальском районе Бурятии, в деревне Еловка. Но мой отец предпочитает называть её Болдино.
- Сколько здесь вдохновения! – восклицает он, - а, Жень? – и громко вдыхает воздух. Я стою рядом и тоже дышу, с шумом. Вокруг нас – крепкие, высокие ели, местами с короткими, молодыми нежно-зелеными ветвями, - они-то и источают свежесть и вдохновение.
- Да, папа. Его здесь целое море, - говорю я, всматриваясь в лес, который простирается сразу за нашим забором. Весь наш задний двор – густота из деревьев и воздуха, плотного и прозрачного одновременно. А где-то внутри лесного массива сидит кукушка и изредка дает о себе знать.
- Кукушка-кукушка, сколько лет я проживу в Москве? – вдруг спрашиваю я и улыбаюсь своему вопросу. Оборачиваюсь на отца. Но папы рядом нет – он уже спустился к ручью.
- Ку-ку, ку-ку, - отвечает птица и надолго замолкает.
Я одобрительно киваю невидимой кукушке и выхожу за дверь-калитку, оставленную папой открытой для меня. Под ногами – трава и иголки, старые еловые шишки. Поднимаю одну из них, пухленькую, короткую и целюсь в березу через ручей.
- Тык, - ударяется шишка о ствол дерева и падает в подберезовую зелень. Папа замечает меня и тихонько улыбается.
Я наклоняюсь за следующей шишкой, но не бросаю ее в очередную мишень, а подношу к лицу и вдруг обнаруживаю, что пахнет она вкусно и многогранно – и землей, и ветром, и осенью, и зимой, и весной, и летом, чем-то родным, теплым.
- Надо на родник сходить, воды набрать, - говорит папа и начинает подниматься с ручья.
- И я с тобой! – говорю я и кладу шишку в карман растянутой кофты. Как-то стыдно уже бросать ее в дерево или оставлять там, откуда подняла. Как будто что-то произошло в эти секунды.
- Нет, доча. Я сам, - сказал папа и скрылся за забором.
Я стою между дверью, ведущей во двор и этим лесом, говорливым, сияющим. Солнце еще высоко, но здесь столько тени, что кажется, будто близится вечер.
- Я сам, - повторяю я за папой и достаю шишку из кармана. Как же папа похож на бабушку! Баба Зина тоже всегда говорит, что сама сделает. Помню, как на летние каникулы я приезжала к ним с дедушкой в деревню. Перед отъездом мама наказывала мне во всем помогать бабушке, я кивала и соглашалась. Бабушка старенькая. И вот приезжаешь в деревню и все тебе рады. В первый день ничего делать не надо, сиди, да пей чай, разговаривай. А на следующий - просыпаешься в девять утра, - глянь, а старенькая бабушка и четыре коровы подоила, и всю скотину напоила, пастись отправила, свиньям крапивы полную тележку надергала, да еще и блинов напекла. Целую гору. А каждый блин растопленным маслом полит и сахаром посыпан.
- Пойдешь с нами? Мы за водой, - подбегает ко мне один из младших братьев и трясет канистрой, - мне ее папа с мамой купили. Только я буду сам в ней воду приносить. Хорошо? Ты себе другую возьми.
- Хорошо, Ренат, ты молодец, - улыбаюсь я.
Совсем рядом раздаются голоса родителей и младшего братишки - Руслана. Он идет налегке, так же, как мама. Я почему-то бросаю ему в спину свою шишку.
- Эй! – смущенно и весело восклицает Руслан и поднимает шишку с земли.
- Бросай, бросай! – подбадриваю я.
- Я тоже хочу! – Ренат уже забыл про свою канистру, отбросив ее в сторону, и набрал с дюжину шишечных гранат.
- Бамс! – одна за другой они полетели в меня, прижав к земле. Я села на корточки и зажала голову руками. Сразу вспомнилось, как в школе мы ходили в поход на день здоровья и устраивали с девчонками шишечный обстрел против мальчишек.
- Так, всё! Идём за водой, - родители уже перешли небольшой мостик через ручей и ждали нас под березами.
Братья послушно бросили эту затею, так же, как и шишки из своих рук и направились к мостику.
А вечером, после того, как огород полит, и все остальные дела сделаны, мы моемся в ароматной бане – она новая и вкусно пахнет деревом и березовыми вениками. Мама открывает в моечном отделении окно и протягивает руку. Срывает с рядом стоящей ели молоденькую веточку и дает мне.
- Бери, ешь, - протягивает руку еще раз и срывает уже себе, - м-м-м, как вкусно! – улыбается и покачивает головой, - и очень полезно. Завтра соберем таких молодых веточек и сварим еловое варенье. Можно еще настойки целебные сделать.
- Здорово! – говорю я и подхожу к окошку. После парилки прохладный воздух леса кажется настоящим раем, и я жадно впиваюсь в него.
- Хорош, - говорит мама и захлопывает окно.
Я громко вздыхаю и начинаю наполнять таз водой.
Открываю жидкое мыло - оно осталось на самом донышке и выливаю себе на ладонь, превращая небольшую каплю в пышную пену под струей душевого шланга. Тесно прижав ладони к лицу, вдыхаю запах этого мыла, нежный, родной. Теперь они издают аромат солнца и ветра, дерева и еловых шишек, молодой хвои и березовых листьев, родниковой воды и маминых рук. В женском душе этого общежития не может так пахнуть, но сейчас всё именно так.