Ванюшкина любовь

Ванюшкина любовь.
               
                1

Деревня Осиновка огородами упирается  в узенькую полоску  заснеженного поля, которое тянется  вдоль дороги, огибающей по берегу озеро Круглое. Если смотреть на него со стороны осиновского  высокого берега,  то оно  походит  на  дно двухкилометрового кратера. И лишь заросли камыша, желтеющие на снежном фоне противоположного берега, над которым возвышается водонапорная башня районного центра, напоминают, что это не кратер, а замёрзшее до весны озеро.
         В Осиновке, состоящей всего из трёх улиц, школа только девятилетняя,  и местным старшеклассникам  приходится ходить по берегу озера полтора километра  в райцентр. 
        На улице  тускло желтел одинокий фонарь, освещая небольшую часть дороги. Наступающее утро, как опытный художник,  незаметно  стирало с зимнего деревенского пейзажа остатки ночных сумерек, и они, синея  между сугробами, неохотно отступали всё дальше и дальше за кусты и заборы.
- Ванька, привет! - окликнул Ивана Кадочникова его одноклассник Евгений Мальцев, выходя  утром из ворот своего дома. - Ты что такой мрачный?
- Привет, Жека, - Иван остановился на накатанной снежной дороге,  поджидая друга.
- Ничего я не мрачный.
- Я не вижу, что ли, - Евгений подошёл к другу вплотную. - Раз один идёшь, значит,  Ольга в школу с отцом укатила.
- Угу, - кивнул Иван. -  Договорились вчера, что я за ней зайду, а её уже дома нет.
- Да ладно ты, Ромео, -  Евгений хлопнул друга по плечу. -  В школе увидитесь. Я, если хочешь, после уроков  вернусь в школу. Типа, что-то забыл. И вы вдвоём домой пойдёте, а потом я вас догоню, у самой Осиновки.
-  Вот ещё… - покосился на приятеля Кадочников. -  Втроём пойдём.
        Ивану нравилась  симпатичная одноклассница,  редактор школьной газеты Оля  Суслова. Но нравилась она не только ему.  Ольгу, начиная с девятого класса, частенько, после  школьных уроков поджидал кто-нибудь из старшеклассников или из сверстников, чтобы проводить домой, но Иван всякий раз отправлял провожающего восвояси.  Это происходило почти мирно. Но иногда в ход шли кулаки. Не раз Иван был бит  старшеклассниками, но не отступал, а перейдя в одиннадцатый класс,  стал посещать школьную секцию бокса.
       Ещё в начале зимы  произошла утечка информации об очередной драке, и Ивана вызвали на педсовет в качестве обвиняемого.  Драка случилась не как всегда, при минимальном количестве свидетелей  по дороге из школы за последним домом  райцентра, а за школой, на большой перемене.
Пострадавшими были  братья Косторезовы.  Старший - студент первого курса университета, младший - Михаил,  учился в параллельном классе.  Сначала пострадал  младший  за то, что хотел проводить Ольгу. Затем в школу пришёл  старший,  заступиться за брата.
Своим друзьям и одноклассникам Иван ничего не сказал о предстоящей драке, поэтому на этот бой  пришли  посмотреть только одноклассники Косторезова. Некоторые из них тоже когда-то были пострадавшими и, естественно,  они  желали Ивану поражения. Но их надежды не оправдались. Драка началась по всем пацанским правилам: один на один, до первой крови и лежачего не бить. Но после того, как старший брат Михаила  был Иваном сбит с ног и снова поднялся, к драке подключился и Михаил. Недоброжелателей у Ивана нашлось много, и они подбадривали братьев Косторезовых, но бесполезно – не прошло и полминуты,  как оба брата ползали по снегу,  сморкаясь кровью.
Одноклассники Михаила стояли и молча смотрели на Косторезовых.
- Пацаны, - поднял голову  друг Михаила Александр Шмыгин, - давайте всем колхозом навалимся на него.
Он кивнул на Ивана.
Кадочников, готовясь к бою, встал спиной к стене и сделал приглашающий жест рукой, обращаясь к Шмыгину.
- Ну, давай, подходи первый.
- Ну, чё вы засокращались?! – крикнул Александр одноклассникам, видя, что никто из них не трогается с места,
- Ну!  - сделал он шаг вперёд, и тут же услышал за своей спиной весёлый возглас.
 – Все на одного, что ли?!
Шмыгин  по голосу узнал одноклассника Ивана, Евгения Мальцева, и оглянулся.  Рядом с Евгением стояли почти все парни из их класса.
-  Саша, - улыбнулся Евгений, - а ты по - честному… Выйди один на один с Иваном.
- Да я… - Шмыгин смутился и отступил назад. -  Я - не враг своему здоровью.
- Помогите им подняться, - кивнул Иван Шмыгину, указывая на братьев Косторезовых.
Затем повернувшись к Мальцеву, спросил: 
- Как узнали?
-  Семиклассники сказали.
- А-а,- хмыкнул Иван. -  Эти всё знают.
Он  повернулся к остальным одноклассникам.
- Парни, спасибо за поддержку. Пойдемте в класс.
Перед входной дверью в здание школы, отряхивая снег с ботинок, Евгений спросил Ивана:
 - А ты почему мне ничего не сказал, что тебя старший Косторезов вызвал?
- Не хотел тебя втягивать в свои разборки.
-  Ты вот  что, - остановился Евгений, - в таких случаях надо ставить друзей в известность. Иначе, зачем тогда друзья?
- Извини, Жека, - смутился Иван.
Об этой драке кто-то из школьников доложил учителям, после чего и состоялся педсовет. На  разбирательстве присутствовала мать братьев Косторезовых.
- Что это такое?! – громко возмущалась она. -  Сначала одного моего сына избил, потом обоих!
- Мы с Мишей честно дрались один на один. А потом они вдвоём на меня… А я отбивался, - пытался возразить Иван.
- Ничего себе – отбивался, у одного  - синяк, у другого губы распухли! – наскакивала на него Косторезова. - А  Мишу ты за что бил?
- Я не бил, а вызвал на честный бой.
- За что?
- Не скажу.
- На честный  бой, - фыркнула Косторезова. -  Из-за этой…Из-за Сусловой. Ты, говорят, уже не первый раз из-за неё дерёшься. Это не школьник, а какой-то Иван Грозный, - повернулась она к учителям, надеясь на их поддержку.
Члены педсовета отводили взгляды, скрывая смущённые улыбки. В школе все знали, что Кадочников влюблён в Ольгу Суслову.
- Ну, вдвоем-то на одного  - это уже хулиганство, - поспешил переменить тему дискуссии  директор школы, одновременно заступаясь своим замечанием за Ивана.
Тут уже загалдели учителя, споря между собой, кто же больше виноват в драке.
Дав учителям вволю поспорить, директор поднялся, тем самым как бы говоря, что пора заканчивать и выносить вердикт.
 - Ну что, Иван, ты не хочешь извиниться перед братьями Косторезовыми и их мамой?
- Перед мамой хочу, - Иван  повернулся к женщине и, глядя ей прямо в глаза, трогательно произнёс,
-  Я приношу Вам свои глубочайшие извинения  за то, что невольно заставил Вас переживать за своих сыновей.
- Ну, хоть извинился,-  миролюбиво проговорила женщина. - Значит, не будешь их больше бить?
- Если не будут навязываться  Ольге Сусловой  в провожатые  – не буду, - буркнул Иван.
Учителя  рассмеялись, а директор, усмехнувшись,  развёл руками.
          После этой драки  райцентровские пацаны перестали пытаться ухаживать за Ольгой,
и Кадочников на правах соседа каждый день провожал её до самого дома. А к нему прилипло прозвище  –  Иван Грозный из Осиновки.
         В воскресенье вся троица осиновских одиннадцатиклассников отправилась кататься на коньках. Местный фермер расчистил трактором большой каток для детворы и длинную ледовую дорожку, которая проходила вдоль берега в узких камышовых проходах, сделанных природой, связывая  по озеру Осиновку с райцентром. Эти камышовые заросли с кривыми ходами  называли Степновщиной.
       На катке они встретили соседку Мальцева, стройную  красавицу Настю и её младшего братишку. Она учила брата кататься на коньках брата. Настя с Ольгой, когда вместе учились в школе, были подругами. Они и теперь дружили, но по вечерам  редко виделись. Настя одновременно с девятилеткой окончила школу искусств и теперь работала по вечерам в Степновском доме культуры.
- Привет!- помахала ей рукой Ольга. - Поехали с нами на Степновщину.
- Я без коньков, - развела та руками. - Мелкого вот обучаю. Я потом к тебе зайду.
          Одноклассники свернули с катка в узкую дорожку.  По гладкому льду скользилось с удовольствием.
- Ну и мороз сегодня, - поёжилась Ольга.
- Ну, в этом тоннеле не так холодно, как на открытом льду, -  отозвался Мальцев.
- Это не тоннель,  а, скорее, лабиринт, я одна бы здесь заблудилась.
- Что, ноги замёрзли? - участливо взглянул на Ольгу Кадочников.
- Нос, - ответила она, прикрывая лицо ладонью в варежке.
- Так отогрей рукой, - повернулся к ней Мальцев.
- Рука мерзнет, - пожаловалась она.
- Давай отогрею, - Иван снял перчатку и накрыл кончик её носа ладонью.
- Ванька, у тебя рука пахнет таким же одеколоном, как у моего папки.
- Значит, у нас с дядей Мишей одинаковый вкус.
- Сейчас согреемся, погодите, - Евгений свернул в камыши, сорвал несколько коричневых продолговатых  мягких камышовых шишек и выбрался из зарослей на лёд.
- Ванька, подержи, - подал он Кадочникову  горсть шишек.
Курящий втихаря от родителей, Мальцев достал из кармана коробок: - Встань с наветренной стороны, а я разожгу, - кивнул он другу.
Они двинулись дальше в сторону Степного. Каждый держал за толстый стебель дымящийся камыш. Тлеющие шишки согревали только у самого лица, угрожая обжечь кожу.
- Кавалеры, -  смущённо улыбнулась Ольга.  - Поехали  домой, а? 
- Может, ещё покатаемся,- подкатился Иван к Ольге. -  В камышах-то, и правда, ветра нет.
- Всё равно холодно,- поёжилась она. - Я домой поеду.
- Мы тебя проводим, - Иван вопросительно взглянул на Евгения.
- Вы поезжайте, а я ещё покатаюсь, - отказался тот, незаметно подмигивая другу.
- Я через десять минут присоединюсь к тебе, - оглянулся на него Иван, взяв Ольгу за руку.
           Евгений, чтобы согреться, сделал несколько пробежек по запутанным лабиринтам и, выкатываясь на то место, где он расстался с Ольгой и Иваном, чуть не столкнулся с парнями из параллельного класса.
- Поосторожней на поворотах, гений – Евгений! – недовольно выкрикнул Косторезов.
- Извините, мужики,  я нечаянно, - остановился Мальцев, обращаясь к Косторезову, зная о том, что он  - лидер в своей компании.
- За нечаянно бьют отчаянно,-  надменно взглянул на Евгения Александр Шмыгин. - Враз вытряхнем тебя из канадских коньков.
 -  Втроём, то, может, и вытряхнете, а если ты один, то вряд ли получится, - тихо произнёс Евгений, поднося к губам дотлевающюю шишку.
- А что, - нагло ухмыльнулся  Шмыгин. - Давай махнёмся коньками. Погоняй  на моих совдеповских дутышах.
          За поворотом лабиринта послышался звук скользящих по льду коньков, и все повернули, в ту сторону головы. Из-за поворота  выехал Иван.
- Ну, ладно мужики, погнали…,  -  Косторезов, уже дважды отведавший его кулаков, заскользил в сторону Степного. Два его друга тронулись вслед за ним.
К Евгению подъехал Иван,
 - Это Косторезов? – кивнул  он  в сторону отъезжающих.
- Ну да.  Со своими корешами.
- Заедались?
- Ага, тебя увидели и свинтили.
-  Давай догоним и кинем им предъяву, - Иван двинулся вперёд, но Евгений схватил его за рукав,
-  Вань, да ну их…  Пусть живут. Наплевать на них.
Они молча смотрели, как трое конькобежцев один за другим скрываются за изгибом лабиринта.
- Мы переезжаем в Тюмень, - вдруг выпалил Мальцев, отпуская рукав Ивана. Он хотел  сказать это раньше, но при Ольге как-то не получилось.
- В смысле? – уставился на друга Кадочников.
- Ну, отцу предложили хорошую работу в области. Здесь практики мало, а он, говорят, хирург от Бога. Через три дня отчаливаем, - сказал грустно Евгений, глядя, как гаснут  последние угольки дымящейся камышовой шишки  у него в руке.
- Так быстро? – растерянно проговорил Иван.
- Да не грусти ты раньше времени Ваньша, - Мальцев  свободной рукой слегка ударил по плечу своего друга: -  Я на выходные буду приезжать. Или ты ко мне.
Иван  кивнул. Они  ещё минуту постояли и, не сговариваясь, молча двинулись в сторону дома. 
        Через три дня  в Осиновке  осталось только два одиннадцатиклассника. Иногда, по вечерам Иван приходил к Ольге в гости. Они вместе смотрели какой-нибудь фильм или разговаривали о поэзии и читали  Есенина  и Друнину, стихи которых Ольга любила. Иван, возвращаясь вечерами от Ольги домой, сразу же начинал по ней скучать и думал : «Скорей бы наступило завтра». В очередной раз, утром она явно  поджидала его, стоя в тени ворот своего дома, чтобы вместе идти в школу и разговаривать обо всём на свете. 
- Привет, - крикнул он ей с дороги.  - Я не видел тебя целую вечность!
-  Мы же вечером виделись, - улыбнулась она и двинулась к нему на встречу.
- Один час, проведённый без тебя, равняется тысяче лет. Вот, например, мы вчера расстались в восемь вечера, а встретились сегодня в семь пятнадцать, значит, я не видел тебя одиннадцать тысяч двести пятьдесят лет.
- Что?! Ты хочешь сказать, что мы за ночь состарились на тысячу лет? – она  расхохоталась и остановилась, не дойдя до него. - Представляешь, я - тысячелетняя старуха, а ты тысячелетний старик Хоттабыч.
- Сейчас я выдерну волосок из своей бороды и загадаю желание.
- У тебя нет бороды. Ты какой-то безбородый Хоттабыч, - снова рассмеялась Ольга.
- А я выдерну авансом и загадаю, - и он ущипнул себя за подбородок и сделал движение рукой, как будто отбрасывая волосок.
- Ну, и какое желание ты загадал? - спросила она, остановившись от него на расстоянии вытянутой руки.
- Поцеловать тебя, - сказал он тихо и, взяв её за талию обеими ладонями, стал осторожно притягивать к себе, но в этот момент звякнула щеколда, и из ворот  вышел Ольгин отец. Ольга подхватила Ивана под руку: - Пошли быстрей.
- Молодёжь, опоздаете в школу! – окликнул он их.
- Не опоздаем, пап,- отозвалось Ольга.
- Здравствуйте, дядя Миша, - смущённо поздоровался Иван, обернувшись.
          Так они дурачились почти каждое утро. Ивану  казалось, что у них с Олей всё будет хорошо, и они рано или поздно поженятся. Но в  конце третьей четверти в их класс пришёл новый ученик Вадим Державин. Его мать перевели из  другого района  главным врачом в осиновскую сельскую больницу.  Державины  и поселились в Осиновке, в бывшем служебном особняке  хирурга Мальцева. Иван часто бывал в их доме, который отличался от других осиновских домов старинной кладкой  из красного кирпича и арочными окнами. После того как семья Мальцевых переехала в областной центр, дом стал  грустно взирать на мир не зашторенными глазницами окон.
       Но вот в нём появились новые жильцы, и старинный особняк повеселел, озаряясь изнутри семейным уютом, который невозможно скрыть от улицы никакими плотными золотистыми шторами.
       Вадим  Державин ростом был чуть выше Ивана, с тонкими чертами лица и снисходительной улыбкой. Его отец – журналист приучил его к чтению, и Вадим был интересным собеседником.  Теперь домой после школы они ходили втроём, и Кадочников стал замечать, что  Ольга Вадиму улыбается чаще, чем ему, и это его огорчало. Однажды  Иван задержался после уроков, чтобы  договориться с физруком,  о возрождении  секции бокса, которую вел уехавший в Тюмень Евгений Мальцев.  Ольга и  Вадим не стали его дожидаться и ушли домой. На другой день утром, как всегда,  Кадочников  зашёл за Сусловой домой, но её родители сказали, что она уже ушла в школу с Вадимом.  После уроков Иван,  выйдя из школы, увидел только спины Сусловой и Державина, когда они сворачивали за угол двухэтажки в противоположную сторону от осиновского тракта.
- Ну что, Иван  Грозный,  расчистил  путь сопернику? – услышал он сзади.
Иван обернулся. Это был  Косторезов.
- Всех отхлопал, -  ухмыльнулся  Михаил, и на всякий случай отшагнул  назад. - Думал, для себя дорожку расчищал, а оказалось – для Державина.
- Разберёмся, - буркнул  Иван и, резко повернувшись,  заспешил в Осиновку.
        Всю неделю в школу и из школы ходили втроём, но чувствовалось какое-то напряжение. И разговор не клеился, и общая тема не находилась.
        В последний  учебный день, перед  весенними каникулами,  Иван подошёл к Ольге  на перемене, когда она прибиралась на парте,
- Оль, пойдём завтра в Дом культуры на Весенний бал.
- Не могу,  - извиняющимся тоном отказалась она. -  Я завтра уезжаю на все каникулы.
- Куда уезжаешь?- недоумённо уставился он на неё.
- В молодёжный лагерь, на слёт школьных журналистов и юнкоров Уральского Федерального округа.
-  Где этот лагерь? – спросил Иван и тут же подумал, что он туда к ней приедет.
-  Где-то возле Екатеринбурга.
- Так далеко. Одна…
- Я не одна. Из тюменских школ едет целая группа, а из нашей  - мы с Вадимом.
- Что? С Вадимом? А он какое отношение имеет к школьной газете?
- К школьной газете никакого, старик,-  раздался голос подходившего Вадима. - А вот к газете  соседнего района  – имею. Был и являюсь внештатным  юнкором.
Неприятная  новость о том, что Ольга будет целую неделю в лагере с Державиным, мгновенно  ударила по влюблённому сердцу Ивана.
- Давай-ка, юнкор,  выйдем, -  накопившаяся за последние дни ревность подтолкнула  Ивана к действию, и он крепко взяв Вадима за руку, шагнул в сторону двери, но Ольга встала у него на пути.
 - Кадочников, уймись! Отпусти его! Пойдём, поговорим, - она решительно взяла его за руку и потянула за собой к выходу.
В коридоре галдели третьеклассники.
-  Не смей бить Вадима! – строго посмотрела она ему в глаза.  -  Он хороший.
-  Хороший? Лучше меня? – его слова потонули в шуме коридора, но она расслышала,
-  Лучше! – Ольга  умоляюще приложила обе ладони к груди. - Для меня лучше!
          После этого разговора Иван больше не ходил вместе с Ольгой  ни в школу, не из школы. 
        Прошло два месяца. Весна уже полностью  овладела природой. Лёд на озёрах растаял ещё в конце апреля. В начале мая на Круглом  рыбаки уже ставили сети.
       Иван перестал после школы встречаться с Ольгой и, чтобы не думать о ней, загрузил себя по вечерам рыболовной работой. Сначала плавал на озеро проверять отцовскую сеть, а потом ездил на велосипеде на старицу и на  плоскодонке проверял свои браконьерские фитили. И хотя он избегал с Ольгой встреч, но всё равно думал о ней и в школе, и дома, и на рыбалке. Ивану казалось, что он думает об Ольге беспрестанно.
«Нет, дружище, хорош, так можно и свихнуться,- сказал он себе. - Но как она могла мне изменить?  Столько лет дружили!»
« Забыть её, - приказывал он себе мысленно.   - Выбросить из головы!»
Но забыть не получалось. Да и Ольга, хоть и увлеклась новым знакомством, но переживала из-за размолвки  с Иваном. Вадим заметил, что она волнуется, встречаясь в школе  с Иваном, и пытается сохранить с ним дружеские отношения.  Вадим ясно понимал, что они могут снова помириться и, зная о честолюбии Ольги,  стал придумывать разные варианты, как увеличить трещину в их отношениях, но как-то всё не получалось. И тут вдруг  представился случай…
Утром, во время завтрака отец спросил Вадима:
-  У тебя есть такой одноклассник  - Шмыгин?
- В параллельном учится. В «Б». А что?
- Вчера в редакцию приходили егерь с участковым. Принёсли заметку на экологическую тему. В ней, кроме природоохранных проблем,  написано о  браконьерах.  Так вот Шмыгин этот уличён в браконьерстве и воровстве сетей.
- Пап, в Осиновке и в Степном половина пацанов браконьерят.
- Ну, браконьерят, но сети-то не воруют.
- Ну, да-а…- задумчиво протянул Вадим.
- Кстати, - усмехнулся он. – Сын председателя местного рыболовного общества Кадочникова, Ванька,  тоже свои фитили втихаря ставит. Отец борется за чистоту рыболовных кадров, а сын - браконьер.  Я  даже знаю, где он отцовскую сеть ставит, а где свои фитили.
-  Откуда знаешь?- с интересом взглянул отец на сына.
- Осиновская молодёжь друг про друга всё знает. Деревня-то маленькая.
После небольшой паузы Вадим спросил отца:
- А когда эта заметка выйдет?
- В конце недели. В субботнем номере.
- Па, -  Вадим осторожно заглянул в глаза отцу. - А если я попрошу тебя вычеркнуть из неё фамилию Шмыгина, ты вычеркнешь?
- Это почему?
- Ну, он всё-таки несовершеннолетний, да и учимся мы с ним в параллельных классах. А воровство  - это же пятно на всю школу, а я в этой школе учусь, - вкрадчиво  проговорил Вадим, а про себя подумал:
 - Пригодится мне этот Шмыгин.
- И правда, - вступила в разговор мать Вадима, заваривая кофе. - Этой статейкой можно парню жизнь испортить. Прилипнет к нему с молодости  клеймо вора.
- Ну,  так что пап вычеркнешь? – просительно взглянул на отца Вадим.
- Ну, ладно, вычеркну.
         В этот же день Вадим во время перемены пошёл в параллельный класс, чтобы встретиться со Шмыгиным. Державин стоял в коридоре у окна и видел через дверной проём, как  Шмыгин, стоя у доски, что-то смешное рассказывал двум одноклассницам.
Вадим  придумал комбинацию, которая должна была очернить  Ивана в глазах Ольги. Гениальная, как он считал, придумка искушала его. Он понимал, что, провернув свою затею, он совершит подлость, но ему нравилась Ольга, и он не собирался отдавать её Ивану. Вадим колебался в своём решении и продолжал стоять у окна.
- Если бы Ванька мог придумать что-то подобное,  то  наверняка бы  внедрил, чтобы Ольгу вернуть, - убеждал себя Вадим в правильности своих намерений.  - Просто у него фантазии не хватает, а я умный и придумал.
         Вадим зашёл в класс к Шмыгину.
- Саша! – окликнул он его.
Шмыгин молча вопросительно взглянул на него.
- Пошептаться надо. -  Вадим кивком головы показал в сторону двери.
- Ну, слушаю,- надменно взглянул на Вадима Александр, когда они вышли в коридор.
- Тебя, говорят, спалили во время воровства рыболовных снастей.
- С чего ты взял?
- Участковый принёс в редакцию разгромную статью о том, как ты, сын кандидата в депутаты районной Думы, сети воровал.
Шмыгин поджал губы.
-  Понимаешь, Саня, - Вадим обнял его за плечи. -  Если это опубликуют, бате твоему депутатом не бывать. Вряд ли он после этого тебя похвалит.
Шмыгин  молча  отстранился от Вадима, продолжая покусывать верхнюю губу.
- Сань, это ж можно исправить.
- Как? – с надеждой в глазах вскинулся Шмыгин.
- Мой батя работает ответственным секретарём районной газеты. Я могу попросить его, чтоб о тебе там не было ни слова, а ты мне в ответ тоже окажешь услугу.
- Какую ещё  услугу? 
- Сними  сеть с красными поплавками, что стоит у второго входа в камышовый лабиринт и спрячь её. А вместо неё поставь другую, тоже с красными поплавками. Ту, что стоит у первого входа. Сними её и поставь возле второго. Понял?
- Чё тут непонятного, - кивнул Шмыгин, лукаво взглянув на Державина. - На первом входе стоит сеть директора школы, а на втором  Кадочниковых. Ты хочешь Ваньку подставить. Как будто это он увёл сеть у директора. Директор ведь знает, куда Ванька плавает сеть проверять. Директор приплывёт за рыбой, а сети нет. Второй вход от первого хоть и не очень далеко, но не видно какого цвета поплавки.  Если директор  подумает, что сеть волнами   унесло, то поплывёт  искать  вдоль камышей и наткнётся на неё на Ванькином месте. А потом, как всегда, объявит о ЧП на линейке.
- Кристально мыслишь, Александр!- снисходительно улыбнулся Вадим.
- А  сам-то что не провернёшь это дело?
- Ну, что тебе, Александр, сказать на это? – развёл руками Вадим. - Я, видишь ли, с рыболовными снастями  никогда дело не имел и не знаю, как к ним подступиться.
А про себя подумал:  На фига мне светится с этой чернухой.
-  Ты меня шантажируешь газетной статьёй? – лукаво взглянул Шмыгин.
- Нет, просто хочу помочь тебе.
- Ты себе в первую очередь хочешь помочь, - догадался  Шмыгин.  - Что бы Суслова от Ваньки отвернулась. Она же идейная!
- Ну, и себе тоже, - признался Вадим.
- А если Ванька узнает? Он же нам морды разобьёт.
- Отмашемся вдвоём-то.
- Во-первых, нам и втроём от него не отмахаться, во-вторых, клевета и лжесвидетельство - это уголовная статья. Понял?
- Понял, - равнодушно кивнул Вадим, и подумал: -  Соображает, а на вид дурак-дураком.
- Ну, ладно, -  Вадим  пожал плечами.  - Извини за беспокойство, но статью я тогда не смогу остановить, - он повернулся, чтоб уйти, но Шмыгин остановил его:
- Погоди, покумекать надо.
           Вадим четыре дня  подряд после школы наблюдал за озером в бинокль и выяснил, что Иван и директор школы почти одновременно смотрят сети около  восьми  часов вечера. Державин  в школе договорился со Шмыгиным, чтобы тот заменил сеть до конца рабочего дня, а сам  незаметно подсунул  под  дверь в кабинет директора школы анонимку, в которой сообщал, что его сеть снял Иван Кадочников и поставил её возле второго  камышового лабиринта, а проверять поплывёт сегодня в восемь вечера. После этого Вадим вернулся в свой класс и пригласил Ольгу вечером покататься на лодке.
        Иван, как обычно, в восемь часов вечера отправился  на рыбалку на отцовской двухвесёлке. Он подгрёб к своей сети и начал её выбирать.
-Что за хрень,- удивился вслух Иван.  - Поплавки вроде наши, а сеть…
В этот момент он услышал сзади всплеск весла. Из прохода между камышей выплыл на лодке директор школы.
- Ваня, - окликнул  он Кадочникова, подгребая на плоскодонке.  - Ты зачем мою сеть поставил на своё место?
-Я?!
-Ну а кто, я?
- Я думал, вы. Ваша ведь сеть.
- Вот именно, что моя. Как она у тебя оказалась?
 - Я откуда знаю? А вот моей сети нет. Значит, вы  мою -  сняли, а свою поставили?
- Нет, Ваня, я твою сеть не снимал. И свою сюда не ставил.
- Я ничего не пойму. Ваша сеть -  вот она, а наша-то где?
- Тогда и я ничего не понимаю.
В камышах, сидя в лодке, Вадим и Ольга перестали целоваться и смотрели сквозь скудные, ещё не успевшие зазеленеть заросли. Они  прислушивались к разговору двух рыбаков.
- Врёт, Ванька, что не он сеть у директора снял,- прошептал Вадим.
- Вряд ли,- усомнилась Ольга словам Вадима. - Ванька никогда не врёт. Он, если что… Всё в лоб скажет. Про него мой отец говорит:  « Прямой, как ствол берданки».
- Не сработало, - подумал Вадим, - Ох, и дурак же я! Не надо было Ванькину сеть снимать. Сейчас бы стояло две сети. Тогда бы было похоже на кражу. Интересно, куда Шмыгин спрятал  Ванькину сеть?
     На следующий день перед началом урока в дверь одиннадцатого «А» заглянул   Шмыгин,
- Кадочников,- крикнул он. - Оказывается, ты сети воруешь, а люди думали на меня.
В классе стало тихо.
-  С чего ты взял? – изумился Иван. - Я ничего не ворую. И вообще …Не замечал за собой такого скверного желания - брать чужое.
- А люди говорят,- усмехнулся Александр и исчез за дверью.
Ольга, заподозрив Вадима в том, что он рассказал об этом Шмыгину, внимательно  посмотрела на него. Вадим поймал на себе её взгляд и недоумённо пожал плечами, как бы говоря:   Как ты могла подумать обо мне такое?
       
 
                2


         На выпускном  вечере  глава  Степновского района Грибов  поздравлял выпускников с окончанием школы,
-  Всех выпускников, кто поступает в высшие и средние учебные заведения, мы ждём после учёбы домой. Возвращайтесь с дипломами и работайте на благо развития своего района.
- Куда возвращаться, если молодёжи работать негде, – донёсся женский голос из толпы родителей.
Глава как будто не услышал реплику.
- Даже в районной администрации,- продолжала женщина. -  Работают пенсионеры, а молодые специалисты, закончившие институты, состоят на учёте на бирже труда и получают  пособие по безработице – это нормально?! – выкрикивала родительница. Иван узнал её по голосу и отыскал взглядом в толпе. Это была мать Миши Косторезова.
После торжественной части, как и положено, должен быть  прощальный бал, на котором Иван хотел поговорить с Олей ещё раз и сказать ей о своей любви.
 Кадочников не мог дождаться, когда будет прощальный бал и вот, наконец, его объявили. Иван стремительно подошёл к Ольге, чтобы опередить Вадима, и пригласил её на вальс. Но едва он заговорил во время танца о своих чувствах к ней, как она прикрыла ему рот ладонью:
- Не надо Ванюша. Я знаю, что ты хороший, - мягко сказала она. - Но мне нравится Вадим.
- Ну да,- подумал  Иван. -  Куда мне против него? Вадька  - из интеллигентной семьи, отец - журналист, мать - врач. Красавец, франт - франтом, к тому же он - Державин, а я всего лишь Ванюшка Кадочников. Его девчонки только за одну фамилию любят.
        После вальса он хотел уйти домой, но к нему подошла Настя:
- Пойдём, потанцуем.
- Пойдём, - равнодушно ответил он. - А ты как тут оказалась?
- Пришла поздравить бывших одноклассников.
После прощального бала все пошли на берег озера.
        На другой день дома на кухне у Ивана состоялся разговор с родителями:
 -  Я поеду поступать в Москву.
- Как в Москву?! Ты же хотел в Тюмень, на юриста, - мать  испуганно взглянула на него  и тут же перевела взгляд на мужа, приложив руку к груди.
- Мам, - просительно произнёс Иван. – В  Москве тоже есть юридические факультеты.
- Бежишь от Ольги, -  взглянул  неодобрительно отец.
- Бегу, - признался Иван.
Они помолчали.
-  Она ведь не замужем за Вадимкой, - вкрадчиво проговорил отец. - Бороться надо за своё счастье.
- Бать, насильно мил не будешь. Они вон уже вместе собрались поступать на факультет журналистики,  - Иван вздохнул.
 -  Поеду в Москву, - он встал из-за стола, потянулся и грустно улыбнувшись, сказал:
 - Там девчонок мно-о-ого.
-  Их и в Тюмени полно, - возразил отец. - Ты не за девчонками в город едешь, а за дипломом.
- За дипломом,- согласился Иван. - А ещё за новой, взрослой жизнью, а значит и за барышнями тоже.
- Ну, если  решил – поезжай, - нахмурился отец.  - Клин вышибают клином. Только поосторожней там, с барышнями-то.
          За день до отъезда Иван вечером на велосипеде поехал на старицу снять свои  фитили. Подъезжая к берегу, увидел  у воды рыбака. Голова у него была закрыта капюшоном.
- Странно, - подумал Иван. - Чего это он накинулся? Дождя нет,  да и на улице тепло.
Рыбак,  не замечая Ивана,  осторожно  укладывал в лодку сеть с красными поплавками.
- Так ведь моя сеть-то, - осенило Ивана.
Он, стараясь не шуметь велосипедом,  осторожно положил его на берег и, быстро подойдя к рыбаку, поздоровался,
- Добрый вечер, уважаемый!
Рыбак от неожиданности обернулся, и капюшон сполз с его головы. Это был Шмыгин.
- Привет, - испуганно ответил он.
- Так вот кто увёл мою сеть! – усмехнулся Иван.
- Это не я, меня заставили!
- А помнишь, как ты цинично перед всем  классом обвинял меня в воровстве? Я сейчас тебя отмолочу не за воровство, а за клевету, - Иван коротким ударом свалил  Шмыгина в воду.
- Ванька, не бей меня! – сидя в болотной тине, крикнул Шмыгин. - Я тебе всё расскажу!
        Иван возвращался с рыбалки домой и думал, как поступить  – говорить Ольге о том, что Вадим оклеветал его с помощью Шмыгина, или не говорить.
- Нет,  - решил он.  - Не буду говорить. Она любит его, гада. Ей будет тяжело узнать эту правду о нём. К тому же вдруг она подумает, что я специально это говорю, чтобы его очернить. Всё равно уже ничего не изменишь. Она меня не любит.
 
               
               



                3

Шестилетнее пребывание Ивана Кадочникова в Москве ни чем не отличалось от пребывания в ней других таких же «понаехавших».  Обычная жизнь типичного провинциального студента в столице: учёба, учёба и ещё раз учёба. А чтобы иметь деньги на развлечения молодости - подработка по утрам, до занятий в институте, начиная с первого курса, а чтобы заработать на своё жильё, ещё и через день во вторую смену. Конечно, ректору хотелось, чтобы студент Кадочников не засыпал на лекциях  после ночных подработок, бурного «оттопыривания» в ночных клубах и спальнях московских красавиц, но профессор понимал, что жизнь студента без этого не бывает. 
       Так прошли пять лет студенческой жизни Ивана и ещё год  работы. Днём - юристом, а вечером - водителем. Но столичная  жизнь,  в которой становилось всё меньше и меньше русскости, не смогла овладеть полностью его деревенской душою. Иван, скучая по своей малой родине и по родителям, решил вернуться домой.
         Ранним  утром Иван Кадочников, теперь уже бывший сотрудник юридического отдела  коммунального управления Москвы,  шагал  из своей родной деревни устраиваться на работу в районную администрацию Степновского района не кем-нибудь, а заместителем главы администрации.
       Он, шагая вдоль  берега, спросил   вслух сам у себя:
 - Ну, что Кадочников Иван Васильевич, не получился из тебя столичный житель?
И сам же себе ответил:
 -  Значит, не сильно хотел ты стать москвичом. Значит, ездил ты туда лишь залечить  душевные раны, которые так ни хрена и не залечились. Вот сейчас будешь долечивать их, созерцая первозданную природу, - и он сделал широкий жест рукой в сторону озера.
      Справа от дороги шуршал берёзовой рощей ветер, сдувая с деревьев первые жёлтые листья, а слева оловянилось холодной осенней рябью озеро, на противоположном берегу которого виднелись, как игрушечные, домики райцентра.
       Иван не был в Степном с тех пор, как поступил в институт. Приезжая  на каникулы, а потом и в отпуск из Москвы на поезде, он  выходил на соседней станции Малуха  -  специально, чтобы не проезжать через Степное и Осиновку, в особенности  мимо дома Сусловых и Державиных. От Малухи до Осиновки  бежит, теряясь в низинах и снова появляясь на холмах, трёхкилометровая тропинка, приводящая путников  в Осиновку с противоположной стороны от Степного, на улицу, которая начинается  с дома Кадочниковых. Таким образом Иван охранял своё сердце от внезапных встреч с Ольгой и сочувствий односельчан. Отпуск он проводил в огороде, помогая родителям, где его не видел ни кто из соседей из-за густо растущей вдоль изгороди  черёмухи.  На озеро Иван и Евгений Мальцев, который гостил у Кадочниковых во время каникул Ивана, ходили  напрямую, через кукурузное поле, не заходя в деревню.  Так что о его летних  коротких  пребываниях дома  осиновские жители узнавали лишь к концу отпуска, а иногда только после того, как он уезжал в Москву.
          Иван, шагая в райцентр, вдруг вспомнил  августовский день  пятилетней давности,  когда он после  летних каникул, между  первым  и вторым  курсом, перед отъездом в столицу,  на день задержался в Тюмени у Евгения Мальцева.
Они  сидели  с Мальцевым  на диване в его новой тюменской квартире, пили из маленьких рюмок коньяк и рассматривали Женькин альбом со школьными фотографиями.  Те страницы, на которых были фотографии Ольги Сусловой, Иван переворачивал, не глядя. Евгений это заметил и решил уберечь друга от дальнейшего соприкосновения с душещипательным прошлым.
«Ай-яй-яй! – сказал себе мысленно Мальцев. -  Не надо бередить сердечные раны. На улицу! Срочно! Встряхнуться».
- Слушай, до поезда ещё четыре часа, -  потянулся Евгений. - Давай отметим твой отъезд в ресторане.
- В каком? – поднял Иван голову, оторвав свой взгляд от альбома.
- Да тут рядом, в здании филармонии.
- Пошли, - Иван отложил альбом.
- Не возражаешь, если я приглашу свою подругу?
- Нет, конечно! Даже интересно. Как зовут?
- Ну, тогда я позвоню Ленке.
         Они, уже слегка навеселе, вышли из двора на улицу Челюскиецев и перейдя Республику остановились возле старинного здания, в котором когда-то в советское время размещалась сберкасса.
- Помнишь световую рекламу на крыше этого дома?- Егений кивнул на угловое здание: «Трудовые рубли в сберегательной кассе храни!».
- Помню, - мрачно кивнул Иван.
Евгений  придумывал, что ещё сказать, чтобы отвлечь воспоминания Ивана об Ольге, но в это момент увидел Лену с подругой.
-  А вот барышни, - указал глазами Евгений на подходящих к ним двух стройных, элегантно одетых  девушек.
Иван недоумённо взглянул на друга - он ожидал увидеть только одну девушку.
- Ну, - пожал тот плечами, отвечая на его молчаливый  вопрос, -  не захотела одна…
- Здравствуйте! – в голос поздоровались девушки.
- Здравствуйте! – также ответили им молодые люди.
- Познакомьтесь, это  мой друг Иван Кадочников по прозвищу Иван Грозный, а это,-  Евгений снова повернулся к девушкам,  - Лена и её подруга Света.
- Очень приятно, - улыбнулись подруги Ивану.
- И мне приятно познакомиться, - Иван, подражая актёру Яковлеву, подал руку Лене,
- Царь.
За тем тут же подал руку Свете,  - Очень приятно, царь.
Девушки рассмеялись.
- А почему такое прозвище? – спросила  Света.   
Мальцев усмехнулся. – Да потому что он угрожал здоровью…
- Потому, что зовут как царя  - Иван Васильевич, - перебил друга Кадочников и недовольно взглянул на него.
          В ресторане посетителей было немного. Некоторые столики пустовали.
Молодые люди выпили коньяка и, потанцевав под рыдания скрипок, снова уселись за столик, 
- Под такую музыку, господа, - улыбнулась Света, -  скорее всего, подойдёт не медленный танец, а какой-нибудь менуэт девятнадцатого века.
-  Ах, милые дамы, простите  нас, не посвящённых в танцевальное искусство, - Евгений  шутливо сконфузился.  -  Но я рад уже тому, что мы вам хотя бы  на ножки не наступили.
- За что мы вам очень благодарны, - усмехнулась Лена. -  А вообще-то у нас в универе есть  группа  любителей вальсов. Можно походить. Кстати, мои однокурсники и ваши одноклассники, супружеская пара Державины, посещают эту группу.
Евгений осторожно взглянул на Ивана и заметил, что тот помрачнел.
- А вы, Иван, чем увлекаетесь в  Москве, в свободное от учёбы время? - томно взглянула ему в глаза Светлана.
-  Да как Вам сказать,- смутился Иван. - Отрабатываю долг. Комнату в коммуналке купил. У нас на работе, а я работаю в ЖКХ,  своя система, типа ипотеки, только беспроцентная.
- В качестве кого отрабатываете?  - с интересом спросила Света.
- Ну, - Иван улыбнулся. -  сначала, с осени  первого курса – дворником. Потом  окончил вечерние курсы шоферов. Теперь в ночную смену работаю водителем поливайно- подметальной машины. Делаю карьеру,- усмехнулся он. - Вот. А через два года пойду переучиваться на «Д» и пересяду на микроавтобус. И это будет следующая карьерная ступенька.
- А потом  будете начальником транспортного цеха, -  сквозь смех предрекла его карьеру Света.  - А потом начальником управления, а потом министром коммунального хозяйства всея Руси.
- А вдруг будет? – с вызовом взглянула на подругу Лена.
- Действительно, а вдруг?! – кокетливо взглянула на Ивана Света. - Будущий министр, пригласите девушку танцевать, - она капризно протянула  к нему руки. -  Я потом, когда вы станете министром,  буду всем рассказывать, как вы за мной ухаживали.
Танцуя со Светой, Иван чувствовал ладонями её тонкую, гибкую талию, а запах её духов волновал его воображение, и казалось, что  вот с этой девушкой он точно забудет про Ольгу. Но Иван знал из своего московского опыта общения со столичными девушками, что это забвение недолгое, что думы о ней  только отступят, а потом снова вернутся.
           Память из того тёплого летнего дня незаметно вернула Ивана в реальность. В приближающуюся осень, в серую улочку райцентра.
            В Степном  мало что  изменилось за последние шесть лет. По-прежнему  вдоль дорог по обочинам росла высокая трава, которую выкашивали только на двух центральных  улицах.  Так же, как и раньше, вдоль заборов паслись гуси, а на асфальтированной улице, возле  детского сада – гаишники,  не смущаясь  тем очевидным фактом,  что установленный в этом месте знак ограничения скорости  утратил своё назначение, так как детей  давно уже никто не водил через дорогу в этот неработающий детский сад.
        Иван отметил про себя, что в Степном  появились новые магазины и аптеки, а там где был когда-то книжный магазин, торговали компьютерами.
«  Вытесняет потихоньку интернет литературу,- подумал Иван. -  И в деревню заползла змея электронная.  Власть  должна это как-то контролировать. Надо дать возможность подросткам научиться сопереживать и любить на примерах   классической литературы».
        Он вошёл в двухэтажное здание районной администрации, где собирался работать,  и поднялся  на второй этаж. Дверь в приёмную была открыта. За столом восседала на высоком крутящемся кожаном кресле  барышня лет тридцати пяти с надменно - оценивающим взглядом, как и у всех секретарш территориальных  администраций.
- Здравствуйте,- поздоровался Иван. -  Я к Фёдору Максимовичу, мне назначено.
- Подождите,-  тоненькая секретарша в  приталенном  блузоне указала посетителю взглядом  на стул, взяла со стола папку с документами  и, переставляя, как кукла, стройные ноги на высоких каблуках, просочилась между полированной дверью и косяком в кабинет своего шефа. Через минуту она вышла и кивнула Ивану:
 - Заходите.
        Глава  района принял Кадочникова стоя. Выйдя из-за стола, он  поздоровался, первым  протянув руку:
- Ну, здравствуй, здравствуй Иван Васильевич! «Иван Грозный» из Осиновки, - улыбался глава района.
- Здравствуйте,  Федор Максимович.
- Присаживайся,- указал глава на ряд стульев. - Значит, потянуло в родные пенаты? Не понравилось тебе в столице-то…
- В гостях хорошо, Федор Максимович, но дома лучше. - Иван подождал, пока глава вернётся в кресло и только после этого присел на стул.
- То-то и оно, что дома всегда лучше, - глава повернулся вместе с вращающимся креслом в сторону Ивана. -  Ну, готов, значит, трудиться моим замом?
- Всегда готов,- улыбнулся Иван. - Как пионер.
- Заждались мы тебя. Семёна Егоровича вот на пенсию надо провожать, так что давай  иди к управделами Игорю Александровичу и пиши заявление. Он у нас занимается  приёмом и увольнением сотрудников. А с завтрашнего дня выходи на службу. В течение двух недель постажируешься у Егоровича, потом примешь у него дела, и жду от тебя предложений и энергичной работы.

               
                4

Семён Егорович  Мезенцев на пенсию не хотел, но добросовестно вводил Ивана в курс текущих дел, понимая, что глава всё равно заменит его рано или поздно.
 - Примут вместо меня  какого-нибудь  «валенка», так уж лучше пусть этот будет, - думал Семён Егорович. - Парень-то кажется грамотный и сообразительный.
А Иван, углубившись в дела администрирования, понял, что нужны реформы на уровне местного законодательства.
- Проблемы  существуют не сами по себе, - рассуждал про себя Иван. - Они вытекают из законодательных недоработок и скудности местного бюджета из-за маломощной базы налогообложения. Значит, муниципалитету надо увеличивать число производственных предприятий, поручаясь своим имуществом перед госбанком за кредиты предприятий. Но для этого нужно менять законы.  Хотя, может быть, я в чём-то ошибаюсь, - засомневался Иван. - Всё-таки я не экономист, но своё видение на эту тему всё  равно главе предоставить надо.
На другой день, идя на работу, Иван встретился с Грибовым в вестибюле и, поднимаясь по лестнице, отдал ему несколько листов машинописного текста, на которых подробно изложил, как он видит предстоящее реформирование.
- Вот, накропал, - смущённо улыбнулся  Иван. - Тут некоторые предложения по увеличению налогооблагаемой базы и по жилищно-коммунальному хозяйству. Всё – таки  я в Москве в подобном хозяйстве работал.
- Ну, давай,  посмотрю,- кивнул глава района.
Ближе к обеду Грибов нажал на кнопку внутренней связи и сказал секретарше: - Никого  пока не пускай.
Он ещё раз углубился в чтение предложения Кадочникова.
«Неглупый парнишка», - подумал Грибов. Он встал и, прохаживаясь вдоль длинного стола, за которым обычно сидели на планёрках его сотрудники, задумчиво произнёс:
 - Реформы, говоришь… А успею ли я их завершить? До пенсии три года осталось.
В его душе боролись противоречия. Он понимал, что нужны реформы, но боялся их, боялся разворотить эту кучу изгнивших, мало пригодных для развития района законов.- А что в области скажут? Может, не дёргаться? Досидеть до пенсии, а там пусть делают, что хотят.
      Глава района озадаченно крякнул, открыл ящик стола и, бросив в него предложения Кадочникова, нажал на кнопку вызова секретаря. Секретарша бесшумно вошла и остановилась, с молчаливым вопросом в глазах.
- Пригласи Игоря Александровича,- обернулся к ней глава, усаживаясь в кресло.
Секретарша кивнула и так же бесшумно вышла. Минут через пять вошёл управделами.
- Присаживайся,- кивнул ему Грибов.
- Значит так,- медленно произнёс он.  - Поскольку Семён Егорович на пенсию не очень спешит, то пусть он и дальше работает, а Кадочникову скажи, что не подошёл. Опыта маловато, -  и Федор Максимович  пробуровил своим взглядом удивленный взгляд Игоря Александровича.
        Кадочников в конце рабочего дня вышел  из кабинета управделами, ошарашенный услышанным. Игорь Александрович подал ему трудовую книжку и, выйдя вслед за Иваном из кабинета, закрыл дверь на ключ и отправился домой.
- Он что, не читал моих предложений? - подумал Иван о Грибове и пошёл в приёмную,
- Глава у себя? – спросил он секретаршу.
-  Занят. Никого не принимает, - оторвалась она от модного журнала и тут же снова спрятала в него взгляд.
- Спросите, может быть, примет? Меня только что с работы уволили. Он, наверное, не прочитал мои предложения…- кивнул Иван на дверь кабинета Грибова.
- Сейчас спрошу, -  равнодушно пожала плечами секретарша и исчезла за полированной дверью. Выйдя через несколько секунд, она развела руками,
- Принять не может. А предложения он ваши прочитал. То, что вас не утвердили в должности, Фёдор Максимович знает, - она пожала плечами. - Так что извините, ничем не могу помочь.
-  Ну… Вы уже помогли, - справился со своей растерянностью Иван,  изображая на лице улыбку.  - Спасибо за информацию.
Он вышел из приёмной и, спускаясь по лестнице, подумал о Грибове, - А говорил : «Жду от тебя предложений». Не захотел, значит,  ничего менять. Побоялся пойти против системы.
- Ну, и хрен с вами…, - послал мысленно Иван не то районную администрацию, не то всю систему.
         В этот же день он позвонил своему другу Евгению Мальцеву.
- Жека, привет!
- Здорово, районный чиновник! – услышал он в ответ  ровный, знакомый с детства голос.
- Я уже не чиновник, а с сегодняшнего дня безработный.
- Что так?
- Расскажу при встрече. 
- Слушай, - оживился в трубке голос Евгения, -  у нас тут водила на микроавтобус требуется. Ты ведь  на автобусе в Москве подрабатывал, значит, у тебя эта категория в правах открыта. Поработай пока водителем, а потом, может быть, удастся тебя из гаража поднять на какой-нибудь этаж в качестве юриста.
-  Категория да, открыта, но… Спасибо дружище за заботу. Я хочу дома пожить, отдохнуть от городского шума.               

               

                5

Прошло полгода. В начале марта,  в пятницу  Иван вернувшись уже по вечерним сумеркам из Екатеринбурга, развёз на своём  тёмно - вишнёвом ПАЗике  трёх райцентровских  коммерсантов  по их магазинам, помогая выгрузить закупленный товар.  Затем, собираясь в районную баню, заехал в Осиновку и, зайдя в дом, взял пакет с чистым бельём.
- Что, опять в общую? – появился на пороге его комнаты отец. - А я в завтра собрался свою баню топить.
- Я трое суток  в автобусе жил. Схожу, попарюсь, а завтра с утра на рыбалку.
- С рыбалкой не получится,- покачал отец головой. -  Шмыгин наконец-то собрался за озеро взяться. Сегодня с утра выпилили дружбами полынью и включили размывочную установку. На мощный компрессор денег пожалели, а то, что рыба подо льдом без воздуха мается, это его, видимо, не волнует. Рыбачить никому не даёт. На озере весь  день с участковым дежурят.
- Ну, ладно, завтра так в завтра, - согласно кивнул отцу младший Кадочников, а про себя подумал. - Сейчас рыба в полынью попрёт воздухом подышать.  Успеть надо, пока темно, начерпать  мешочек, -  и, бросив пакет с бельём в шкаф, спросил отца:
- Где они полынью изладили?
- Недалеко от берега, возле водонапорной башни.
Иван вышел  в сени,  снял со стены рыбачий сак и, прихватив мешок из-под картошки, отправился на озеро. Подойдя к берегу, он услышал, как ругались мужики возле небольшой квадратной полыньи,
- Отойдите от воды, - кричал Шмыгин. - Озеро арендовано! Вот арендаторы, - кивнул он в сторону стоящих рядом с ним двух никому незнакомых мужчин. - Они озеро зарыбили, и вся рыба принадлежит им!
- Это они задушили рыбу, арендаторы хреновы! – крикнул  ему через полынью здоровенный Степновский рыбак Шабанов, вытаскивая из воды сак с бьющимся в нём крупным лещом. - Их судить надо и тебя вместе с ними.
- Это за что же нас судить?! – Щмыгин сделал удивлённое лицо. - За то, что мы озеро зарыбили?
- За совершение экологического преступления! Вот за что! – повернулся к Шмыгину  стоявший в толпе рыбаков директор школы. - Три-четыре дня - и рыба пропадёт, а весной лёд 
  растает, и озеро будет вонять дохлятиной на всю округу и воду нельзя будет пить.
-  Вы не видите, что ли, что установка работает?! – кивнул Шмыгин на  гудящую машину, которая крутила  опущенный в воду винт. - К утру размоет полынью, и рыба надышится.
- Да ни хрена она не размоет! Она маломощная как стиральная машина! На сильную 
  установку денег пожалели! - кричали со всех сторон мужики, успевая при этом доставать саками рыбу из маины.
- Мишка, стреляй! – повернулся к Косторезову Шмыгин.
- Ты что, сдурел?! – опешил полицейский.
- Ну, сделай, что нибудь, ты же участковый! Видишь – рыбу растаскивают.
Косторезов подошёл ближе и обратился сразу ко всем, перекрикивая шум установки:
-  Мужики! Отойдите от полыньи, иначе вызову наряд, и будем всех привлекать к   
   уголовной ответственности за хищение частной собственности и за грабёж!
- Она всё  равно сдохнет, так дайте людям хоть  на уху взять! – крикнул через полынью Шабанов.
- Отойдите, я сказал! – участковый отошёл в сторону и достал рацию. - Дежурный,   
  высылай наряд на озеро к башне.
- Пошли, мужики, - махнул рукой Шабанов, - а то на самом деле потащат в ментовку.
- Шмыга, все знают, что это ты через подставных  озеро арендовал, - крикнул кто-то из толпы. - От жадности  рыбу загубили.  Ни себе, ни людям, сволочи!
        Иван вернулся с озера и, зайдя в сени, повесил сак на гвоздь, вбитый в стену.
- Что, сынок, вроде как, не солоно хлебавши? – встретил его вопросом отец, кивая на пустой мешок.
- Не дают ловить. Поеду в баню, - Иван бросил мешок в угол и пошёл в дом за чистым бельём.
         После бани он заехал в парикмахерскую, затем в магазин за тортом и шампанским и, наконец остановил свой «Пазик» на ночлег возле  женского общежития, которое в Степном называли  «Шоколадный домик».  Общежитие представляло собой  типовой двухэтажный  шестнадцатиквартирный дом,  второй этаж которого был полностью заселён незамужними учителями, врачами и другими важными для района  специалистами.  В одной из трёхкомнатных квартир проживали три девушки. Две из них - весёлые весьма упитанные блондинки  из деревень Степновского района - работали медсестрами в больнице, а третья, полная им противоположность, надменная стройная брюнетка, взгляд с поволокой,  приехавшая из Москвы, отбывала повинность, как она говорила, в школе преподавателем английского языка.
- Ну, что, девчонки, - взглянул  на девушек Иван, наливая шампанское в бокалы, - отметим отъезд вашей соседки? 
–  За отъезд! За тебя, Вика! -  одновременно подняли бокалы медсёстры, восседающие за кухонным столом.
- И хотя шампанское пьют в торжественных случаях, -  улыбнулся Иван,-  мы сегодня нарушим эту традицию.
- А сегодня торжественный день,- возразила, счастливо улыбаясь, Вика. – Завтра я уезжаю в Москву!
- Бросаешь меня на произвол сексуальной судьбы, - Иван состроил грустную гримасу.
Медсёстры громко рассмеялись.
 – Ну ладно я - деревенский мужлан. А как же школьники?- смешливо назидательным тоном продолжал Кадочников. -  Как они, бедолаги, будут жить без английского языка?
- Они будут только рады,- отмахнулась Вика.
- А директор школы где возьмёт преподавателя посреди учебного года? А? -  Иван взглянул ей в глаза.
- Примут кого-нибудь, - и, помолчав, добавила. - «Англичанок» в Тюмени достаточно.
И, поймав на себе то ли осуждающие, то  ли завистливые взгляды медсестёр, почти выкрикнула:
- Да не осуждайте вы меня, не могу я здесь! – Вика  приложила руки к груди. - Я же -городская! К тому же я еду не только домой, но и устраивать личную жизнь,  - заговорщицки подмигнула она подругам, и, повернувшись к Кадочникову, попросила:
  - Вань, принеси из моей комнаты коробку конфет.
Иван вышел. Вика опёрлась локтями на стол, опустив подбородок на ладони, и мечтательно произнесла:
- Вот согрешу сегодня напоследок, так сказать, на посошок и всё, завяжу.
И тут же, сделав невинное личико и, повернувшись к белёной стене, на которой карандашом был нарисован портрет молодого человека в чёрном костюме и в галстуке, нежно прошептала:
- Милый, прости меня. Я тебе сегодня изменю в последний раз и больше не буду. Медсёстры прыснули от смеха.
       После застолья Иван и Вика ушли в её комнату. Уже засыпая, они услышали в коридоре приглушённые мужские голоса.
- Кавалеры к нашим веселушкам, - пояснила  Вика.
        Рано утром Иван встретился с ночными визитёрами в коридоре. Это были Шмыгин и Державин. Все трое молча оделись и вышли в подъезд. Одна из медсестёр закрыла за ними дверь.
- Ну, где ещё могут встретиться заклятые друзья, как не по женской части, - бравурно изрёк Вадим.
- Я-то не женат, - пожал плечами Иван, спускаясь по лестнице. – Это вы таскаете  жёнам чужие микробы.
Молча вышли во двор. Иван, подходя к автобусу, возле которого притулилась «Нива» Шмыгина, обернулся:
- Вадик, я бы понял тебя, если бы женщина была интересней Ольги. Ну, типа, влюбился. Бывают увлечения. Без этого не проживёшь. Но здесь-то что?! – он кивнул на «Шоколадный домик».  – Примерно девяносто килограммов местного колорита, без намёка на интеллект.
- А тебе ничего и не надо понимать, - усмехнулся Вадим, усаживаясь в «Ниву».
        На следующей неделе, отъезжая после обеда от своего дома, Иван  увидел, как из дома своих родителей  вышла Ольга Державина и направилась в центр деревни. Одета она была  тёпло: голову закрывал обрамлённый мехом капюшон синего пуховика, под цвет джинсов, которые были заправлены в меховые кисы. В руке она держала небольшую коричневую женскую сумку.
« Что-то среди недели приехала. В отпуске,  что ли?»,  – подумал Иван и, поравнявшись с Ольгой,  открыл переднюю дверь, и притормозил:
- Привет! Садись, довезу!
- Привет,- улыбнулась она ему и, поднимаясь по ступенькам в автобус,  спохватилась:
- Мне до магазина. Довезешь?
- Довезу, конечно.
- Ты что, водителем устроился?
- Типа того, - усмехнулся Иван. - Продал комнату в своей московской коммуналке. Купил  в Тюмени комнату в пансионате  да вот ещё автобус. Занимаюсь извозом. Вожу  местных коммерсантов за товаром на оптовые рынки Екатеринбурга. Другой работы на малой родине для молодого специалиста не нашлось.
- Я знаю, что ты их возишь. Думала, к кому-то нанялся, а ты  - сам предприниматель. Ну и как  тебе работается в качестве местной буржуазии?
- Норма-ально. На хлеб хватает, иногда даже с маслом.
Ольга улыбнулась:
- Ты и в детстве был предприимчивый. То на сенокосе в каникулы работал, то на кирпичном заводе вкалывал.
- Здесь я кирпичи не таскаю, но тут свои нюансы и даже опасности.
- Опасности? - удивилась Ольга.
- Ну, бывает, - Иван кивнул, подтверждая свои слова.  - Бандиты к коммерсантам пристают. Не на рынках, конечно. Там везде охрана. А чуть за ворота выехал, всё  - уноси ноги. Не вздумай останавливаться.
- А-а,- протянула Ольга,-  вспомнила, мне мама рассказывала, как ты с жуликами воевал.
- А она откуда знает?
- Коммерсанты твои всему райцентру хвастались.
- Было бы чем добрым хвастать,- пожал плечами Иван.
- Ну, расскажи,- в глазах Ольги засверкали огоньки любопытства.
- Ну, я, выезжая с рынка, тормознулся за «Камазом», и ребятки - вот они: подошли  и давай деньги вымогать. Мы от них  отлаялись, так они пасли нас до самого выезда из города.
Я на заправку - и они за мной. Но, видимо, поняли, что там много машин, отъехали чуть вперёд и ждут, когда выедем за город. Да остановились -то они неудачно: сразу за заправкой какая-то стройка, и она огорожена высоким забором, а забор близко к дороге. Им ничего не оставалось, как прижаться правой стороной к этому забору. Я заправился, подъехал к ним вплотную, так, чтоб они  не смогли  выйти из машины,  открыл вот эту дверь, - он кивнул на переднюю,-  Ну, и вежливо попросил  водителя  открыть замок капота. Он открыл.  Я поднял капот и  купил у них  провода - выдернул их из крышки трамблёра, - пояснил Иван недоуменно смотревшей на него девушке. - Оставил им  сторублёвку  под щёткой стеклоочистителя, и поехал дальше.
- То есть, как попросил открыть? – удивилась Ольга.-  А он зачем открыл? Он же понимал, что  ты хочешь ему машину испортить.
- Ну, как  не открыть, если на него через лобовое стекло смотрит ствол карабина.  Он же подумал, что, если  не откроет то, я его самого испорчу.
- И выстрелил бы?
- По колёсам, - кивнул головой Иван.
Ольга молча покачала головой.
- Ну, а теперь твоя очередь рассказывать, - улыбнулся он, останавливая автобус возле магазина.
- О чём? - удивилась она.
- О жизни. В отпуск, что ли, приехала?
- В командировку. Отправили интервью взять у главы района. Сигнал поступил от жителей, о том, что рыба в озере задыхается по до льдом, а власти ни чего не предпринимают.
- Ну как же, предпринимают, - усмехнулся Иван, - Выдолбили маину возле берега, метров шесть на шесть, включили установку лёд размыть, да она оказалась слабая. Ничего не получилось. На мощную установку денег пожалели. А рыба-то в эту маленькую прорубь битком набилась подышать со всего озера, хоть вставай на неё и ходи. Ну,  рыбаки и давай её саками доставать, так Шмыгин прибежал с участковым и начал всех отгонять от маины. Отогнал. И меня в том числе. Как говорится, ни себе, ни людям. Установка всю ночь работала, но лёд так и не размыла, а утром в этой полынье вся рыба кверху брюхом.
- А Шмыгин здесь причём?- удивлённо взглянула Ольга на Ивана.
- Как причём?  Он же здесь начальник отдела природопользования и председатель общества охотников и рыболовов.
- Да ты что?! – удивилась Ольга.- Начальство, значит.
- Ага, начальство. Говорят, он  и арендовал  озеро на подставных лиц. Обещали эти лица канаву чистить, чтоб озеро весной водой пополнилось из речки, но не почистили, обещали мощным компрессором воздуху под лёд накачать – не накачали, обещали лёд размыть до половины озера, чтоб рыба зимой не дохла, но ничего не сделали.
- Может, у них денег нет?
- Я тоже так думал, но рыбаки, члены рыболовного общества, те, кто платят взносы, говорят, что за год собирается сумма около двух миллионов.
- А ты платишь взносы?
- Ну-у, что ты, Оля! - улыбнулся Иван. - Я - браконьер. Редко ловлю и в основном летом. Ты же знаешь.
- Ну, да, помню.
- А про замор рыбы, или, как его называют рыбаки, – загар, ты, Оля,  у бывшего председателя рыболовного общества спроси. То есть у моего бати. Он на пенсии, но ещё работает  дворником в школе. В данный момент как раз на трудовой вахте.
- Ладно, я к нему зайду, - Ольга встала с сиденья. -  Открой дверь-то.
- Да что ты торопишься?  Расскажи ещё, что-нибудь о себе, -  он, улыбнувшись, заглянул ей в глаза.
- Открывай, давай, - засмеялась она. - И так уже стоим полчаса у магазина. Что люди скажут?!
Иван открыл дверь,  Ольга вышла и, помахав ему варежками, зажатыми в руке, вдруг ощутила в своём сердце такую тоску,  что ей захотелось обратно в автобус к Ивану.
« Что это я?» – удивилась она мысленно.
Ольга смотрела вслед отъезжающему «ПАЗу»  и вдруг поняла причину своего состояния:  «А ведь я соскучилась по Ванюшке, - подумала она, - и мне  не хотелось с ним расставаться».
-  Господи, - прошептала Ольга, -  Чур, меня, чур.  Я же - замужняя женщина.

               
               
                6
Шмыгин без стука вошёл в кабинет Косторезова.
- Здорово! Поговорить надо.
-  Здоровей видали, - шутливо ответил на приветствие полицейский. – Излагай.
- Ольга Суслова,  в смысле  Державина, собирается статью в газету написать о том, как будто бы я загубил озеро, - Шмыгин тяжело плюхнулся на стул.
- А что, разве не ты? - взглянул на него Михаил.  - Или ты хочешь сказать, что рыба сама себя задушила? – усмехнулся Косторезов.  - Обиделась на тебя, что ты вовремя озеро не завоздушил, и принялась массово самоубиваться.
- Ну, хватит, а? Мне не до смеха. И так тошно, - Александр, помолчав,  добавил. – Лучше помоги.  Сделай так, чтоб статью она не написала.
- И как прикажешь мне это сделать, - усмехнулся Михаил. – Авторучку у неё отобрать?
- Не авторучку, а изъять диктофон, на который она записала интервью с главой  района и этим… Ваньки Кадочникова отцом, который до меня был председателем. Ко мне приставала с расспросами, да я сказал, что мне некогда.
- Сань, экологическое преступление  -  это уголовная статья. И препятствие журналисту выполнять  свой служебный долг - это тоже нарушение закона. Я не стану у неё ничего отнимать. Лучше поговори с Вадимом.
- Да звонил уже. Он сказал, поговорит, но не факт, что она послушается его.
- Ну, а я что…, - Косторезов развёл руками.
- Мишка, - с упрёком взглянул на участкового Шмыгин, - мы же друзья. Помоги. Найди предлог, чтобы отнять диктофон, перед тем как она в Тюмень поедет.
Косторезов молча покачал головой.
- Ну, тогда я сам…
- Не глупи!  - повысил голос Михаил. – Тронешь Ольгу, она напишет заявление, и ты сядешь. И родственник твой, зампрокурора, тебе не поможет. Кстати, лучше с ним поговори. Он вполне может  попросить редактора, чтоб статью не печатали.
- Да не любит он никого просить, - досадливо поморщился Шмыгин, понимая, что придётся обращаться к несговорчивому  блюстителю законности.
 - Сань, для него это  - трубку снять, да позвонить. А Ольгу не трогай, а то Ванька с Державиным тебя порвут.
-  Ну, Державин понятно  – муж,  а Ванька тут причём?
- Он любит её со школы.
-  Всё ещё любит? Я вот скажу Вадиму, так он её… - ухмыльнулся Александр.
- Он знает.
- Что? Знает и терпит,-  недоумённо взглянул на друга Шмыгин.
- А нечего терпеть. Не она ж Ваньку любит, а он её. А вот она как раз любит своего мужа и терпит его измены.
- Да какие там измены? Ты что, за ноги держал?
- Не держал, но знаю, где вы с Державиным  зависали после того, как от меня в субботу уехали.
- Вадим сказал что ли?
- Нет, не он.
-Ванька?
- Нет.
- А откуда узнал?
- Работа такая,- усмехнулся Косторезов.
           Как только за Шмыгиным закрылась дверь,  Михаил снял трубку, но, прежде чем позвонить, задумался: «А ведь Сашка от страха может и отобрать у Ольги диктофон. Ни к чему мне на участке инциденты с журналистками. Предупредить надо её. Или нет… Не так, а то ещё напишет про этого дурака. Ваньке позвонить, чтобы проследил, как Ольга  сядет в тюменский  автобус? Но он прятаться не станет: сразу Сашке зубы выбьет. Вадима  предупредить? Он тоже может Сашеньке зубки пересчитать, и наша дружба на этом закончится. Надо что-то придумать. Самому, что ли, проводить её до автобуса?».
        Александр, выйдя из милиции, тут же позвонил по мобильному.
- Привет, браконьер, встретиться надо.
Шмыгин подрулил на своей «Ниве» к автобусной остановке, чуть в сторонке от которой курили, топчась в снегу, два молодых парня  лет двадцати. Александр махнул рукой, приглашая их в машину.
- В общем, так,  мужики:  вы попались на браконьерстве в нерест, я вас отмазал. Теперь пришло время рассчитываться за отмазку.
- Чё надо? – угюмо взглянул на Шмыгина один из парней.
- Сущие пустяки. Сейчас объясню…
       Автобус из Осиновки в Степное  ходил два раза в день: в семь часов утра и в семь вечера.  Ольге не хотелось вставать в такую рань, и она решила, что до Степного пойдёт пешком к десятичасовому автобусу.
       Косторезов узнал у Михаила Суслова, когда его дочь уезжает в Тюмень. И, будто бы случайно, оказавшись в Осиновке, подвёз её до Степновского автовокзала.
- Спасибо, Михаил,- улыбнулась Ольга, выходя из «Лады».
- Подожди, мне тоже надо зайти на автовокзал, - заторопился участковый, увидев стоящую в стороне «Ниву» Шмыгина, которая вдруг сорвалась с места и скрылась за поворотом.
Косторезов проследил, как Ольга села в автобус и проводил взглядом немногочисленных пассажиров: молодую женщину с ребёнком, двух молодых парней с очень потёртой большой сумкой, одной на двоих. « Наверняка, вахтовики», - подумал Михаил. Следом в автобус сели две пожилые женщины и учительница из музыкальной школы.
- Вот и ладненько,- сказал себе Косторезов, когда «Пазик»  тронулся с места.
       Ольга вышла из автобуса на тюменском автовокзале и повернула в сторону завода медоборудования к автобусной остановке. 
- Ну и гололёд, неужели песком не посыпать, - вслух возмутилась она, скользя по  асфальтированному  обледеневшему тротуару. Справа  до самой улицы Республики раскинулся  парк, деревья которого стояли, будто по колено, в неожиданно  чистом для города снегу, и только между сугробами синели несколько тропинок. Слева, за длинным металлическим решётчатым забором, стояли междугородние  автобусы.
       Вдруг, обгоняющий Ольгу парень в тёмных очках, рванул  из её руки сумку и побежал.
- Стой! – крикнула она и, кинувшись за ним, поскользнулась и упала на бок, больно ударившись локтем.
Вор свернул с тротуара, добежал до решётчатого забора и передал сумку напарнику, просунув её между железными прутьями. Его товарищ, получив сумку, скрылся между автобусами, а вор, перебежав тротуар, несся уже между деревьев по снежной тропинке в сторону рынка «Привоз», где можно легко затеряться в толпе. Ольга металась, не зная, за кем бежать. Наконец, она сообразила, что нужно вернуться на автовокзал и обратиться в полицию. Её трясло то ли от  волнения, то ли от страха. Добежав до конца забора, она увидела на грязном снегу возле стоянки автобусов свою коричневую сумку, которая не валялась, а была аккуратно поставлена, как будто хозяйка отошла на минутку. Проверив содержимое, Ольга не обнаружила никакой пропажи. Даже кошелёк был на месте.
- Странно, - удивилась она, - зачем тогда воровали?
И только взяв в руку диктофон, догадалась, зачем… Он был так раскурочен, что извлечь из него звукозапись было не возможно.
- Хорошо, что я вчера всё интервью  перезаписала. 
Она расстегнула молнию маленького карманчика сбоку сумки и вынула флэшку.
- Слава Богу, цела, -  девушка облегченно вздохнула и положила её в карман джинсов.
         
         Редактор областной газеты читал готовую к печати статью Державиной, сидевшей тут же в его кабинете, и ожидающей, что скажет начальник.
- Понимаешь, Оля, - поднял на неё глаза редактор, - Шмыгин этот ездит на рыбалку вместе с заместителем областного  прокурора. Они свояки.  Озеро уже не спасёшь, а врагов мы с тобой себе наживём. Поэтому я пока ставить в номер этот материал не буду, пусть он полежит пару месяцев.
- Так ведь протухнет так же, как озеро, - с укором взглянула на редактора Ольга. - Через месяц он уже не новость,  а за пару месяцев что изменится? Коррупционеры начнут закон уважать?  Или чиновникам  вдруг  станет за державу обидно?
- Ну, поживём, увидим…
Выйдя из кабинета шефа, Ольга позвонила своему свёкру, который был уже на пенсии, но всё ещё работал на полставки корреспондентом  и  помогал Ольге советами.
-  Не взяли мой материал,- пожаловалась она.
- Я предполагал, что не возьмут. Ну, что делать… Никто не захочет бодаться с коррупцией.  Пресса пока слабовата против  тандема  бизнеса и прокуратуры. Оставь эту тему, Оля.
- Ну уж хрен! – подумала она, выключая телефон. - Пусть получат  то, что должны получить!
Она снова набрала на мобильном  номер.
- Лена, привет!
- Привет! – услышала она в ответ голос однокурсницы.
- Ну, как ты там в Москве? Обживаешься? Внедряешь новые идеи в застойную столичную прессу?
- Ну, вживаюсь потихоньку. Что могу, то внедряю.
- Слушай, Лен, у меня к тебе предложение. Я тебе по электронке перешлю свой материал. Сможешь его опубликовать?
- Ну, я не знаю, - заважничала в трубку Лена.-  Что за материал, и на какой гонорар ты рассчитываешь?
Ольга вдруг подумала о том, что для Лены, живущей в съёмной столичной квартире, вопрос гонорара  -  наиважнейший.
- Лен, ты  договорись  о публикации в  « Слове Столицы»,  а гонорар весь твой. Идёт?
- Ну, присылай, попробую, - донеслось из трубки с московским  распевным диалектом.
       
       У Ольги ушибленный локоть болел уже три дня и боль, похоже, не собиралась стихать. Ольга хоть и жила в Тюмени, но прописана была в Осиновке,  и в поликлинику ездила по месту прописки, в Степновскую. 
      Возле хирургического кабинета - всегда много народа. У дверей толпились мужики, проходившие ежегодный профосмотр. Ольга заняла очередь к хирургу и присела на краешек кушетки. Вдоль по коридору -  справа и слева - двери кабинетов врачей. Через две двери от хирурга, в конце коридора, кабинет гинеколога. Возле него томились местные прелестницы.
 Тут и молодые, и  возрастные, и райцентровские с заумными личиками, и простые деревенские женщины.
- Простудилась, - пожаловалась на весь коридор своей знакомой доярке  пышнотелая Клавдия Мотина, известная осиновская  матерщинница и сплетница. - Ой, да ещё в сельсовет вызвали да штраф выписали.
- Штраф-то за что хоть?
- Да осенью ещё… на Лизкиных именинах напилась шибко, да в канаву пала возле сельсовета.
- Ну и чё? Клавка, неуж кроме тебя никто не падал?
-  Может и падали. Но я перекрыла своим туловом водосток в канаве. Вода нашла новое русло и затопила подвал в сельсовете. А там архив. Подмочила я, значит,  местную власть. Как бы политику не приписали. А я там и простыла в канаве-то.
Мужчины, слушая женщин,  ухмылялись.
Из кабинета вышла гинеколог и стремительно удалилась. Следом вышла медсестра и объявила:
- Врач ушла на срочную операцию. Приём будет вести другой доктор. Кабинет номер два,  ухогорлонос.
- Вы чё над нами изгаляетесь,- возмутилась простудившаяся. - Смешали всё вместе: ухо и горло,  нос и…, - она на секунду замолчала, покосившись на мужчин, и добавила:
  - И… и женские органы!
Мужики в очереди давились от смеха.
                После разговора Ольги с Леной  прошло две недели. Статья, как и хотела Ольга, вышла в «Слове Столицы». Этот материал, может быть, и прошёл бы незамеченным, если бы не выборы в областную думу. Кто-то из  противоборствующих  кандидатов в депутаты зацепился за эту историю.  «Слово Столицы» газета, не какая – нибудь, а центральная. Резонанс получился громкий.
         Редактор областной газеты пригласил  Ольгу Державину к себе в кабинет.
-  Да уж,  Ольга Михайловна,  заварила ты кашу. Напустила  запах тухлой рыбы с вашего озера на всю страну, - редактор  поджал губы, затем помолчав, добавил:
 - По центральному ТВ сказали, что аж в Москве пахнет!
-  Ну, это образно. Пока не пахнет… Зима ведь. Запахнет весной, когда  лёд растает.- А насчёт того, что я заварила кашу… Зато всех подняли,  кто к этому преступлению причастен,   -  она смело взглянула на редактору.  - Прокуратура теперь будет вынуждена довести это дело до суда, а там, может быть, заставят этих мерзавцев очистить озеро.   
 -  Может быть, может быть, - задумчиво произнёс редактор. - А ведь на тебя, Оля, запрос пришёл, - вдруг весело вскинул он на неё свой взгляд.
- Какой запрос?
- Из газеты «Слово Столицы» в  наш департамент. Приглашают тебя на собеседование в Москву.  Наверное,  хотят работу  предложить.
- Избавиться от меня хотите?
- Ну, что ты, что ты, - артистично отнекался он. - Ты ж теперь знаменитость, как же мы без тебя….
Ольга молча с укором взглянула на него.
- Иди, получай командировочные, - редактор указал глазами на дверь.
Ольга  встала со стула, подчиняясь своему начальнику, а про себя подумала: « Сказал таким тоном, как будто - « Иди отсюда».  Хотя его понять можно. Жил себе спокойно, и тут на тебе - его сотрудница устроила скандальчик на всю Россию».
         Поезд в Москву прибыл как раз к началу рабочего дня. Ольга вышла из вагона и, вдохнув  специфического вокзального воздуха,  подумала: « За полторы суток пропахла  вагоном».  Но тут же, усмехнувшись, сказала про себя:
-  И то хорошо, что  принесу  на своих плечах в редакцию  запах плацкарта, а не запах тухлой рыбы. Хотя именно этот будущий  летний аромат с нашего озера и отправил  меня в Москву.

               

                7

 - Я рад, Ольга Михайловна, что вы согласились  возглавить в Тюмени наш корпункт, - тряс ей руку  главный редактор газеты «Слово Столицы», провожая её и своего заместителя из  кабинета. -  Нам талантливые журналисты нужны. Поздравляю вас с новой должностью и желаю успеха.
- Спасибо,-  Ольга смущённо улыбнулась.
- Детали обсудите вот с этим симпатичным молодым человеком, - главный улыбнулся, - с моим заместителем,  Глебом Моисеевичем.
 -  А сейчас зайдите к юристу и заберите свой экземпляр контракта.
           В кабинете у зама, который был чуть старше Ольги, она внимательно слушала его понимание концепции  работы корпункта  и заметила, что зам скользил своим масленым взглядом по её неглубокому декольте.
          Допив кофе, Глеб Моисеевич поднялся со своего широкого кресла, обошёл стол и, подойдя к Ольге, улыбаясь, спросил:
-  Ещё кофе, моя красивая коллега?
- Нет, нет, спасибо, - она встала. - Мне пора. До поезда осталось три часа. Установку на работу я поняла, так что поеду приступать к обязанностям.
- Не три  часа осталось, а ещё целых три  часа, - вкрадчиво произнёс Глеб Моисеевич.
 - Мы могли бы посидеть в ресторане, выпить хорошего вина  и более детально обсудить будущие ваши перспективы, -   зам главного редактора многозначительно улыбнулся, пытаясь приобнять Ольгу за талию.
- Глеб Моисеевич! - отстранилась она от него. -  Благодарю за приглашение, но я не привыкла посещать  рестораны  с чужими мужчинами.
- Так привыкайте, душа моя, - назидательно произнёс  заместитель главного редактора.
- И скажу вам, Олечка, прямо… Чтобы провинциальной девушке сделать карьеру в нашей газете и в будущем утвердиться на жительство в Москве, мало быть талантливой, нужно ещё и быть ласковой с начальством.
- Ах, вот так?! – хитро улыбнулась Ольга.
- Да, вот так, - обречённо кивнул зам, как бы говоря: «Ничего не поделаешь».
             - Тем более что редактор через  два года  уходит на пенсию, и главным, скорее всего,  буду я.
- Ну, вы,  столичные жители, однако, без комплексов, – усмехнувшись, качнула головой Ольга,
- А знаете, Глеб Моисеевич, мне житие в столице нужно, как прошлогодний снег. А что касается ласки… слава Богу, есть кого ласкать  – дома муж. Такой же козёл, как и Вы.
 - Так Ваш козёл там, а я здесь, - усмехнулся Глеб Моисеевич, ничуть не смутившись и не обидевшись.
- Он там, но может приехать в любой момент, постоять за честь своей жены, -  Ольга  резко повернулась и пошла к выходу, но у двери остановилась. - Ну, так что, Глеб Моисеевич, мы расторгаем контракт или работаем без всяких домогательств?
- Ну… - зам потёр пальцами свой подбородок. -  Вы же слышали, что сказал главный: «Нам нужны талантливые журналисты».  – Значит, -  он развёл руками,  -  работаем!
Ольга молча вышла из кабинета.
        Лена, проводив её до метро, усмехнулась.
- Державина, ты поосторожней с нашим замом. Тот ещё прохвост.
- Да уж поняла. Озабоченный.  Как и мой муженёк.
- Державин, что, не угомонился?
-  «Бабник» - это диагноз! – Ольга махнула рукой.
- И что ты его терпишь?
Ольга пожала плечами:
 - Люблю наверно.
Они помолчали.
- Мальцева моего там не видела? - спросила Лена.
- Женьку-то? Видела,  - кивнула Ольга. - Они своих двойняшек водят в наш детский сад. В смысле - детский сад в нашем дворе.
- Ну, и как он поживает?
-  Не знаю, - пожала Ольга плечами. - Я  как-то встретила его в областной думе. Сказал, что там работает.
- М-м,- задумчиво протянула Лена.
Ольга с сочувствием взглянула на бывшую однокурсницу и подумала:  «Зря ты его бросила. Не красавец, зато - умный. Да и я вот тоже промахнулась с выбором…Ванюшка как меня любил! Никого ко мне не подпускал, а Державина по моей просьбе не тронул. Если бы за Ивана вышла, он бы мне не изменял».
Сочувствующий взгляд Ольги не укрылся от Лены, и она подумала:  «Жалеть ещё меня будет, а у самой муж бабник». Лене вдруг захотелось чем-то досадить Ольге. 
- Слушай, Державина, - вернул Ольгу из воспоминаний  голос Лены. -  Я давно тебе хотела сказать. Помнишь Косторезова по институту?
-  Я его ещё по школе помню, - кивнула Ольга. -  Он  учился на юрфаке, а сейчас   работает участковым в Степновском райотделе. А что?
- Он как-то на втором курсе ещё напился и начал мне в любви объясняться. А потом сказал, что твой Державин ещё в школе подговорил  какого- то парня, кажется, фамилия у него Шагин или Шигин,  украсть  рыболовную сеть у директора школы и свалить вину на одноклассника.
- Может, Шмыгин? – спросила Ольга.
- Точно, Шмыгин! – вспомнила Лена.
- Так Державин ещё и интриган, -  вслух огорчилась Ольга, вспомнив  вдруг, как они с Вадимом подслушивали из камышей  разговор директора школы и Ивана Кадочникова.
         В поезде она вспомнила эту историю с сетью и расстроилась.
- Неприятно всё-таки осознавать, что Вадим способен на подлость, - подумала Ольга.
- Это он боролся с Ванькой. За меня боролся, но нечестным путём. Поступок-то подленький.            
      Ольга гнала прочь от себя эти размышления. Она понимала, что, если быть честной в этой ситуации, то она должна сказать Вадиму, что он подлец. Но ведь он  - её муж. Она решила ничего ему не говорить.
- Давно было, и быльём поросло, - сказала Ольга себе.
           Она  приехала в Тюмень утром и, сойдя с поезда, первым делом решила зайти в университет, к мужу на работу. Ей хотелось поделиться своей радостью.
- Неужели я - редактор «Слова Столицы» в Тюмени?! – восторженно думала она, шагая по перрону в сторону  остановки.
        Ольга вышла из автобуса возле  горсада и, пройдя квартал вдоль Первомайской по пешеходному бульвару мимо скульптур кошек, свернула на Республику, в сторону универа.
-  Москва, конечно,  широкая.  Это даже не город, а целая страна, - подумала  Ольга, глядя на тесноватую автобусную остановку возле  жилого здания, на первом этаже которого был когда-то  магазин «Океан».   - Но всё-таки как приятно вернуться домой, в свои родные улочки.
     Вахтёры университета знали её в лицо и безропотно пропустили. В длинном  узком коридоре  второго этажа  никого  не было.
- Значит, занятия идут, - подумала Ольга. -  Подгадала я со временем, а то между парами у него всегда студенты.
Кабинет Державина был в конце коридора.
Она подошла к двери с табличкой «пресс - секретарь» и, взявшись за массивную бронзовую ручку, потянула дверь на себя.
       Вадим в своём рабочем кресле целовался с молодой студенткой, сидевшей у него на коленях. Ладонь  его правой  руки медленно скользила по её ноге  вверх от колена, задирая юбку.  Они оба одновременно повернулись на звук распахнутой двери. На лице студентки отобразилось смущение, а с лица Вадима слетела безмятежность, уступая место испугу.
- Закрываться надо, Вадим Петрович! –  Ольга сама удивилась, насколько спокойно она это сказала. Затем непроизвольно попятилась к двери, повернулась и вышла.
          Слёзы подступили, когда она спускалась по лестнице.  Казалось, нечем было дышать.
- Подлец, гад, подлец, - сквозь всхлипы повторяла она про себя, стремительно проходя через широкий вестибюль. На улице стало немного легче.
         
               

               
                8

- Ольга Михайловна, а куда определить чайник?- спросила девушка, единственная Ольгина сотрудница, которую она приняла на работу только вчера.
- А вон туда, Маша. Туда пока поставь, - показала она взглядом на широкий подоконник  арочного окна в большой квадратной  комнате, неделю назад снятой для корпункта.
В комнате было  ещё две двери. Одна -  в туалет, а другая - в  кладовку, в которой Ольга устроила себе спаленку, поставив туда раскладушку.
- Три дня как обосновалась, а бумаг, бумаг… Как будто месяц здесь живу,- посетовала она.
- Можно войти? – раздался мужской голос.
Девушки повернулись к вошедшему. Это был Вадим.
- Что вам угодно? - казённым тоном осведомилась Ольга.
- Да вот зашёл навестить удалившуюся в женский монастырь супругу.
- Навестили, можете быть свободны.
Маша удивлённо взглянула на начальницу и молча вышла из офиса.
- Откуда адрес узнал?
- Так земля слухом полнится.
- Не приходи сюда, не мешай нам работать.
- Оль, прости меня, я виноват, - Вадим опустил взгляд. - Сам не знаю, как это всё…Бес попутал.
- Это я только одну видела, а скольких  я не видела?
- Оль, да нет у меня никого, кроме тебя,- взглянул он на неё.
- Я видела. Всё, уходи. Видеть тебя не могу, - ей вдруг показалось, что присутствие мужа сделало комнату тесной.
Вадим постоял ещё минуту молча и вышел, опустив голову. И, хотя за ним уже закрылась дверь, у Ольги было ощущение,  что  Вадим всё ещё здесь. Она подошла к окну и открыла форточку. С улицы влетели весенние запахи, а шум улицы и смех проходивших мимо молодых  мужчин отвлёк её от грустных мыслей. 
        Вошла Маша. В её глазах  читалось любопытство. Ольге не хотелось никаких расспросов, и она заговорила первой:
 - Маш, давай мой стол подвинем поближе к окну. Места больше будет.
Зазвонил мобильный телефон. Ольга взглянула на дисплей и, нажимая кнопку и поднося трубку к уху, тихо сказала Маше:  Начальство.
-  Здравствуйте, Глеб Моисеевич, я слушаю.
- Здравствуйте, Ольга Михайловна! Для вас есть два задания,-  заместитель редактора,  видимо, хотел подчеркнуть своим деловым тоном, что  инцидент в его служебном кабинете был не более чем недоразумением.
- Я слушаю,  Глеб Моисеевич, - повторила Ольга.
- В Москве прошла встреча президента с писателями, на которой  определены точки соприкосновения  союзов писателей с властью. Напишите материал о том, как писатели  и местные власти взаимодействуют. Если власть помогает, то как?
« Впору писать, как они не взаимодействуют», - подумала Ольга, а вслух сказала:
- Хорошо, Глеб Моисеевич, я поняла.
- Это первое, а второе,  - заместитель редактора на минуту замолчал, и в трубке послышалось шуршание страниц, - Вы меня слышите, Ольга Михайловна?
-  Слышу, Глеб Моисеевич.
-  Второе задание о том, как в регионе идёт развитие малого бизнеса в сфере производства и переработки. Аккредитуйтесь на предстоящую в Тюмени  встречу заместителя председателя партии « Единая Россия» и заместителя министра  экономики с предпринимателями.
           Встреча предпринимателей с высоким московским начальством была организована в небольшом, мест на восемьдесят, зале областной научной библиотеки.
         Ольга вошла, когда уже почти не было свободных мест. Она устроилась  в середине зала и, оглядывая присутствующих, увидела в первом ряду своего мужа, а потом с удивлением  и Ивана Кадочникова. Он и его школьный друг, помощник депутата областной  думы  Евгений  Мальцев сидели впереди неё, в третьем ряду, и оживлённо перешёптывались с двумя  возрастными мужчинами, сидящими перед ними во втором ряду.
         После официальной части и выступления московских гостей слово предоставили предпринимателям. Дошла очередь и до Кадочникова. Он вышел к микрофону вместе с Мальцевым,
- Уважаемые коллеги, - начал Иван. - Уважаемые руководители. Я представляю малый бизнес Степного района и неформальную инициативную группу,  в состав которой, кроме меня,  входит помощник депутата и  представители  экономического и правового управлений областной Думы.  Мы сегодня услышали много вопросов и предложений по развитию малого и среднего бизнеса, но, да простят меня ранее выступающие, я не услышал основополагающих предложений.  А потому позвольте мне озвучить именно такие, как  нам кажется, предложения, - он сделал короткую паузу и, собравшись с мыслями,  продолжил:
-  У малого бизнеса до сих пор существует проблема добыть стартовый и оборотный капитал.  Банки за кредит  требуют поручительство или залог в виде недвижимости, а производственное оборудование в залог не берут. Залога у молодого начинающего предпринимателя  чаще всего нет,  к тому же,  кто за него поручится, если его ещё не видели в деле? Таким образом, в развитие экономики  не вливается  огромная прослойка населения страны, молодая и активная. Мы предлагаем разрешить законодательно имущественную базу муниципалитетов сдавать в залог за кредиты, выдаваемые производственному и перерабатывающему бизнесу. Но в залог сдавать только Государственному Банку России, а значит и госбанку разрешить, и даже обязать кредитовать напрямую малый бизнес, без посредников. Для чего добавить в число целей банковской деятельности, наряду с обеспечением устойчивости рубля, платёжной системы и развитием банковской системы  ещё и развитие  экономики в сфере производства, переработки и науки.
-  Мы все понимаем,  - Иван вздохнул в микрофон, - Что акционерные банкиры, то есть частники,  тоже предприниматели, а одни  предприниматели не обязаны  развивать бизнес других  предпринимателей. Вот они и не хотят рисковать за других. В итоге  - слабо развиваются  некоторые  направления экономики.
 - У акционерного банка, - продолжал Иван, -   задача  - разбогатеть, а у госбанка получение прибыли не является целью. И я рад, что чаяния тюменских предпринимателей услышали  депутаты областной думы и уже внесли соответствующий законопроект,  о котором расскажет представитель областной Думы, - Иван передал микрофон Мальцеву, но Евгению не дали начать аплодисменты, а с мест начали выкрикивать:
- Правильное  предложение!
- Производственнику не нужен посредник в лице частного банка!
- Госбанк кредитует акционерные банки под восемь процентов, а они нас -  под двадцать пять! 
-  Расплодили ростовщиков – ротшильдов! Они паразитируют на российской экономике!
Евгений  специально отошёл от стойки, и  микрофон зафонил. В зале успокоились. Мальцев вернулся к стойке микрофона и спокойно заговорил:
- Законопроект уже зарегистрирован системой автоматизированного делопроизводства, дальше председатель Думы его должен направить в профильные комитеты и правительство области, а потом с ним будут работать эксперты.
- Давно нужен такой закон!  Почему до сих пор государство не занимается напрямую развитием  бизнеса?  – раздалась запоздалая реплика из зала.
     - Да, действительно,  -   Мальцев повернулся  к гостям, сидящим за столом, и спросил в микрофон,  обращаясь сразу ко всем:
- Почему кредиты на развитие  основы экономики, то есть на  производство,  выдаёт частник, а не государство?
  - Ну, это было сделано ещё несколько лет назад и не нами, - пожал плечами  замминистра.
-  Но сейчас - то вы в той команде, которая у власти,- мягко и вкрадчиво произнёс Мальцев, а Кадочников, приблизившись к микрофону, добавил:
- Уже вся страна понимает, что банковская система заточена в первую очередь на обогащение акционеров, в том числе иностранных, и только потом на развитие экономики России. В нашу страну вошёл иностранный капитал и стал монополистом в кредитной сфере. Это финансовая интервенция.  А депутаты Государственной Думы  и министры делают вид, что не понимают этого. Неужели в долю взяли? Кто там Родиной торгует?
       В ходе дальнейшего разговора  предприниматели ещё долго мучили московских чиновников неудобными вопросами, но вот ведущий поблагодарил всех присутствующих за «интересный обмен мнениями»  и объявил об окончании встречи.
         Во время выступления Ивана Ольга слушала его, затаив дыхание. Она поймала себя на мысли, что не вслушивается в смысл его слов, а просто любуется им. И тут же, испугавшись своих мыслей, взглянула на мужа и поняла, что ей не хочется с ним мириться, и что Иван ей  ближе, чем муж.
- А ну-ка!- сказала она себе.-  Отставить эти сопли! Раньше надо было думать, в одиннадцатом классе.
       Ольга хотела выйти в вестибюль и взять интервью у Кадочникова, но тут  журналистов попросили остаться для короткой пресс-конференции.
          Через два дня в областных газетах и «Слове Столицы» появились интервью столичных чиновников  о плодотворной встрече с тюменскими предпринимателями.  Ольга  не удивилась, когда не  увидела  в своём материале о выступлении Кадочникова и Мальцева и подумала: «Так и знала, что редактор подчистит».   
          Прошло два месяца. Муж Ольги почти каждый день просил у неё прощения. То по телефону звонил, то лично приходил  к ней на работу с букетами цветов. И она его снова простила перед самым своим отпуском. Вадим на радостях взял на работе две недели  за свой счёт, и они поехали в Осиновку.



                9


Вадим своим ключом открыл дверь в дом  родителей, пропуская Ольгу вперёд. Она поставила сумку на стул и легла на диван:
- Ой, устала. Какие неудобные сиденья в этом автобусе!
- Говорил же:  надо было на своей машине ехать, - присел к ней Вадим.
- Ну да, на своей… Чтобы я тебя две недели не видела? Ты бы всех своих дружков, этих Шмыгиных и Косторезовых, катал по рыбалкам весь отпуск.
- Да где они, дружки-то? Все спились.
- Вот именно. И тебя каждый отпуск  втягивают в свои пьянки-гулянки. Вон соседка твоя видела нас, так, наверное, уже всей деревне рассказала, что мы приехали. Вечером жди, придут с винищем.
-Ты так с Настей и не здороваешься? - покосился на жену Вадим.
- С предателями не здороваюсь.
- Да брось ты, семь лет прошло.
- Предательство не имеет срока давности, - назидательно произнесла Ольга.
- Чемодан потом распакуем, - переменил тему разговора Вадим. -  Давай сходим к отцу на работу, покажемся.
- Может, один сходишь, а я посплю, - в голосе Ольги прозвучали извиняющиеся нотки.
- Ну ладно, отдыхай, - он встал, снял с себя серый в мелкую клеточку пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и, повторив ещё раз «отдыхай», вышел из дома.
Но Ольге не спалось. Вспомнился вдруг  школьный выпускной бал, после которого все пошли на озеро. Пили шампанское, пели песни.  Вадим напился  допьяна и уснул на берегу за кустом, а когда Ольга пришла его разбудить и увести домой – увидела, как её подруга Настя  целовалась с Вадимом, расстегивая ему рубашку, а его рука  шарила у неё под юбкой. После Вадим оправдывался и говорил, что спьяна не понял, с кем целовался, думал, что с ней, с Ольгой.
Ольге хотелось ему поверить и она поверила и простила, а вот с Настей они после того вечера перестали быть подругами.
        За окном кудахтали куры, прячась от жары в тень палисада.
- Нет, здесь не уснуть,- подумала Ольга вслух и взглянула на часы. - Полчаса уже  ворочаюсь.  Пойду на сеновал.
Она встала, скинула с себя сарафан, вынула из сумки домашний халат, переоделась и, выйдя из дома, направилась в пригон, из которого по лестнице можно было подняться на сенник.
- О! Свёкор сделал новую лестницу, - отметила она про себя. - Старая-то скрипела и шаталась.
Она поднялась на сеновал и остановилась: там двое вовсю утешали друг друга плотской любовью. На секунду Ольга смешалась, но тут же узнала приспущенные клетчатые брюки мужа. В груди похолодело.
- Вадим,- выдохнула она, в глубине души надеясь, что это не он.
Вадим обернулся. Из-под него показалось испуганное лицо Насти. Ольга, не помня себя, спустилась с лестницы и выбежала на улицу. Вадим  вскочил, встала и Настя.
- Я пойду, -  одеваясь, на ходу бросила она.
Он тоже быстро оделся, спустился с сеновала и заторопился в дом, но навстречу ему в том  же домашнем халате торопливо вышла  Ольга с сумкой через плечо, держа в руке скомканный сарафан.
- Оля, ты куда? – схватил он её за ремень сумки.
- К маме.
-Оля, подожди, выслушай меня.
- Отстань! - повернулась она к нему.- Ты мне больше не муж! Можешь продолжать со своей Настей кувыркаться на сеновалах! - и резко рванув сумку, выбежала за ограду.
        А Настя в это время, перелезая через забор, столкнулась нос к носу с сорокалетней любопытной соседкой Державиных, одинокой Клавдией Мотиной, которая заинтересовавшись криками в соседнем дворе, замерла с тяпкой в руках,  а услышав выкрик Ольги  «Кувыркаться на сеновалах», прильнула к заборной щели и стала подсматривать, пытаясь понять, из-за чего  ругаются молодые супруги. Но, увидев крадущуюся со стороны державинского сеновала  Настю,  догадалась о причине ссоры.
       Ольга бесцельно брела вдоль берега озера. Домой с зарёванным лицом она не могла пойти. Слабый ветерок слегка морщил воду и приносил с озера стойкий запах тухлой рыбы.  Ольга спустилась к самой воде.  Увиденное  её потрясло не меньше, чем очередная измена мужа,  – на километровой линии песчаного пляжа по всей его ширине, почти до самого райцентра блестела чешуёй выброшенная волнами дохлая рыба. Это были большие, до семидесяти сантиметров в длину, щуки, карпы и лещи.
     Неподалёку, на песчаном берегу, стоял трактор «Беларусь» с телегой. Двое рабочих собирали вилами дохлую рыбу и грузили её в прицеп. Рядом стояла пассажирская «Газель». На её белом борту чернела надпись:  ТВ программа «Человек и Закон» . Ольга подошла ближе. Телеоператор снимал  на видеокамеру, как корреспондент, молодой парень брал интервью у заместителя главы района.
- Уважаемые телезрители,  вы видите за моей спиной  результат совершенного зимой экологического преступления, - говорил в камеру корреспондент. - Мы спросим, что же здесь произошло,  у  заместителя главы Степновского района, Мезенцева Семёна Егоровича,  - корреспондент поднёс микрофон к испещрённому морщинами лицу  замглавы.
-  Семён Егорович, скажите, почему так получилось, что этой зимой рыба в озере задохлась подо льдом?
- Ну, в этом году, - начал Мезенцев, наклоняясь к микрофону и пытаясь от волнения взять его в свои руки.
Ольга, глядя на Мезенцева, подумала о Грибове: « Послал зама оправдываться вместо себя». Ей стало противно слушать, как зам выгораживал Шмыгина и Грибова, и она, отвернувшись, подошла к рабочим,
- На свалку повезёте? – спросила у них Ольга, кивая на прицеп.
- На свинокомплекс, - откликнулся мужчина, - поросей комить,  - и, повернувшись к своему напарнику, добавил. -  Никогда не думал, что в озере такая крупная рыба есть.
        Наглядный вид экологической катастрофы местного значения ненадолго затмил личные переживания Ольги. В прескверном настроении она отошла от рабочих, поднялась на берег и с сожалением, как сочувствуют людям, попавшим в беду, оглянувшись на озеро, прошептала:
- Мне также плохо, как тебе.
Поверхность озёрной глади, отражая солнечные лучи, сверкала тысячами мелких блёсток. Глядя на эту красоту, Ольга снова прошептала:
-  Мы с тобой оба не подаём вида, что нам хреново. Но мы же справимся, правда?
За озером, на берегу райцентра, выглядывая из-за кудрявых крон тополей, сверкал на солнце купол восстановленной церкви.
- Господи, - перекрестилась Ольга на храм. – Прости меня, рабу грешную, и вразуми.
Прочитав, вполголоса молитву «Отче наш», она вздохнула и ещё раз перекрестилась.
       Тропинка вела вдоль по берегу, но Ольга больше не могла вдыхать  невыносимый запах тухлятины и повернула к Осиновке.
          В этот же день с утра  к Шмыгину  в кабинет заглянул Косторезов.
- Тележурналисты из Москвы приехали. Кажется, по твою  душу.
- Я не хочу с ними встречаться, - испугался Шмыгин. – Надо куда-то свинтить.
             - Езжай отсидись у своих рыбачков.
        Шмыгин уехал и отсиделся, да так, что к обеду, после выпитого уже забыл про корреспондентов, и никого не опасаясь, порулил домой.
Он медленно ехал посередине улицы райцентра на мотоцикле с коляской. Подъезжая к автобусной остановке, что была с левой стороны дороги, он увидел людей ожидающих автобус.
- Надо на всякий случай отвернуть подальше, аккура-а-атненько,  - пробормотал Шмыгин.  Ему казалось, что он медленно и плавно смещается к правой бровке, а на самом деле мотоцикл шарахнулся от людей и покатил по обочине, по которой в попутном направлении,  со спутанными передними ногами медленно, пощипывая придорожную траву, двигалась  гнедая кобыла. Александр  решил не производить сложнейший, как ему показалось, маневр обгона лошади, а гениально-просто пугнуть её резким рычанием двигателя, после чего лошадь, испугавшись, должна была отскочить в сторону. Но животное не разгадало гениальность замысла мотоциклиста, и в сторону не отскочило. Шмыгин догнал конягу, поддев её коляской, как совком, под задние ноги. Лошадь сидела в коляске, выпрямив спину, держа перед собой спутанные передние ноги, как женщины держат меховую муфту на животе. Люди на остановке остолбенели, когда увидели, как молодой парень на мотоцикле подцепил лошадку и повёз. Двое мужчин в этой группе были чуть трезвее  Алексанра. Эти смотрели с восхищением, и один из них крикнул:
- Лихо снял!
 Остальные граждане с ужасом в глазах наблюдали, чем эта съёмка закончится. Ещё ни разу в жизни лошадь не ездила на мотоцикле. Несколько секунд она испытывала испуг, потом  –  восторг. В отличие от  Шмыгина она была трезвой и поняла, что её куда-то везут. Они проехали мимо двух деревянных домов. Проводив взглядом свой двор, оставшийся позади, лошадь заволновалась. Она повернула голову к своему водителю,  заглянула ему в глаза и с ужасом догадалась, что тот не знает, что кого-то везёт. Сделав несколько телодвижений, лошадь вывалилась из коляски в канаву и встала на ноги. Шмыгин продолжал медленно двигаться, не нарушая правил дорожного движения, а лошадь, проводив мотоциклиста грустным взглядом,  запрыгала в сторону своего двора, стыдливо озираясь.

               








                11
       Ольга в растрёпанных чувствах вошла во двор усадьбы своих родителей. Дома был только отец. Он обрадовался приезду дочери. Ольга переоделась и, выпив кофе, вышла на улицу.
Она сидела на лавочке возле палисада и тупо смотрела в никуда. На ней был слегка измятый сарафан. Ольга, как и всякая женщина, никогда не выходила из дома в неглаженой одежде, но не сейчас. Ей вдруг стал безразличен её внешний вид. Она сказала отцу, что пойдёт к подруге в Степное, но идти пешком мимо пахнущего дохлой рыбой озера ей не хотелось. Домой тоже не хотелось: придёт мать с вечерней дойки, увидит её, расстроенную, и начнёт расспрашивать.
- А, может, уже знает,- подумала Ольга. - Здесь подобные  новости распространяются молниеносно. И опять выскажет:  « Вадим твой гуляка, весь в своего отца. Пётр в районке работал, так за каждой юбкой увивался. Яблочко от яблоньки…»,  -  Да уж.., - вспомнила Ольга. - Я это сама  видела, когда  мы с Вадимом на практике были.
         Из ограды вышел Михаил Федосеевич  и, повернувшись к своей «Ниве», увидел дочь.
- Оля, ты здесь? А я думал уже ушла.
- Да посижу пока…, - потянулась она всем телом.
- Может, тебя довезти? – спросил он, усаживаясь в машину.
- Не, пап, я прогуляюсь.
- Ну, как хочешь. Я - на рыбалку, - махнул он рукой, отъезжая.
- Идти надо, - подумала Ольга, - а то мама вернётся с работы и начнёт меня жалеть да сокрушаться, что выбрала не Ваньку, а Вадима,  как уже было перед свадьбой:  «Чем тебе соседский Ваньша не подошёл? Сообразительный, работящий. Огонь парень. С детства знакомы. Помнишь, как он в первом классе за тебя заступался?».
«Чем не подошёл, чем не подошёл,-  подумала она. - Вадим интересней был, интеллигентней, вот и затмил Ваньку. Кто ж знал, что Державин таким кобелем окажется? Хотя  и «говорила мама мне про любовь обманную»,- вспомнила она строчку из песни.
-  А Ванюшка до сих пор не женат. Может, из-за меня? Попробовать, что ли ? А что?- рассуждала она сама с собой. - Ванька - хороший человек, честный, добрый, не такой красавец, как Державин, но приятной  внешности, а улыбнётся, так вообще – симпатяга. Да и как выяснилось с годами - поинтеллигентней моего муженька. И, если честно, Ольга Михайловна, он ведь тебе тоже нравится? А Вадим….Детей у нас с Державиным нет… Хоть тут грех на душу не брать, сиротить некого. А с Ваньшей бы у нас были красивые дети.
- Ну, девочка, размечталась! – сказала она себе вслух и тут же подумала: « Он уже, наверное, и забыл тебя давно. А ты вот вспомни-ка, сколько раз он тебе снился. А сколько раз ты за последние годы жалела, что не его выбрала. Наверное, каждый раз, как Вадим приходил домой поздно и пропахший  женскими духами».
- Фу, - Ольгу передёрнуло. Она вдруг вспомнила сегодняшнюю сцену измены мужа.
- Да, хоть бы не с Настей… - она закрыла лицо руками. - Как была предателем, так и осталась. И он  - тоже предатель!
         На краю улицы, примыкающей к  осиновой роще, послышался  звук отъезжающего автобуса. Из-за кустов сирени не было видно, но Ольга знала, что это автобус  Ивана, дом которого был недалеко от дома Сусловых.
-  Интересно, остановится или нет? – подумала она. - Зимой  подвозил до магазина, так всё в глаза мне заглядывал.
-  Если остановится, попробую исправить  ошибку своей юности, и будь что будет! – решила она про себя.
Проезжая мимо, Иван остановил автобус.
- Здравствуй, Оля! – крикнул он в открытую дверь, облокотясь на капот двигателя.
Ольга встала, подошла и, заглянув внутрь автобуса, поздоровалась:
- Привет. Извини, я по-домашнему, немножко помятая, - вспомнила она о сарафане, и ей стало неловко.
Но Иван,  казалось, пропустил мимо своих ушей слова об одежде, и взгляд его не опустился ниже её лица.
- Ты чё такая… Грустная?
- А-а…- вздохнула Ольга, махнув рукой. - Далеко собрался?
- На старицу. Утром сетёшку поставил, так проверить надо.
 - Увези меня отсюда, - обречённо взглянула она ему в глаза.
- Поехали, - кивнул Иван, поняв её состояние.
Ольга вошла и села на сиденье сзади Ивана.
Едва автобус тронулся и проехал несколько метров, как впереди из-за поворота показался Вадим. На нём был серый костюм, а расстёгнутый пиджак открывал белую рубашку и серый же галстук.
- Твой благоверный, - оглянулся на Ольгу Иван. -  К вам, наверное, идёт.
- Уже не благоверный. Видеть его не хочу, - отвернулась Ольга. - Я спрячусь.
 - Ну, тогда иди в конец салона и присядь на ступеньки возле задней двери.
Ольга пригнулась, чтоб её не видно было с дороги, и, пройдя  на корточках  между сиденьями, опустилась на ступеньки и спряталась за перегородкой.
        Вадим, подходя, махнул Ивану рукой, чтобы он остановился. Иван притормозил и открыл переднюю дверь. Муж Ольги вошёл, поздоровался с ним и спросил,
-Ты, это… Не видел, мой тесть сейчас один уехал? А то я издалека-то не рассмотрел.
- Я вообще его не видел,- пожал плечами Иван. - А что?
- Да, нет… Всё нормально. Ладно, бывай, - и он вышел  из «Пазика».
        Иван знал, как и вся их маленькая деревня, что Ольга застала Вадима с Настей  на сеновале,  но никому из супругов и виду не подал о своём знании.
       Ольга видела в дверную щель автобуса, как проплыл мимо последний дом окраинной улицы, и  замелькали берёзы.  Автобус выехал за околицу. Ольга поднялась на ноги, оглянулась на родную деревню и, помахав невидимому мужу рукой, подошла к водителю.
- Иван, ты закончил юридический, вот и скажи мне, - она поймала на себе его взгляд в зеркале  обзора салона, - почему мнение большинства принимает форму закона?
- Ну наверное, потому и принимает, - пожал он плечами,- что превалирующая половина общества хочет жить именно так, а не иначе.
- Ну да,-  кивнула Ольга, - обществом осуждается предательство Родины и поэтому  это предательство осуждается законом, но ведь супружеские измена и предательство тоже осуждается обществом, но почему же они не осуждаются законом?
- Ну, может быть, потому, что предателей Родины не так уж много, а неверных супругов - пруд пруди. И что с ними прикажешь делать?
- Расстреливать! – крикнула она. Ей показалось, что из зеркала  серые глаза Ивана смотрят на неё участливо, и  она чуть не расплакалась.
-  Если всех неверных супругов  расстреливать, - усмехнулся Иван, -  то взрослое население планеты сократится  примерно наполовину.
-  Ну и пусть! – снова крикнула она со злостью, чтобы не разреветься. - Зато на Земле останутся только порядочные люди!
        Иван свернул с полевой просёлочной дороги в направлении  старицы,  в то  место, где на воде,  приткнувшись носом к берегу, притулилась пристёгнутая  цепью и амбарным замком к вбитому в землю железному столбику старая лодка - плоскодонка. Не доехав до солончакового пологого берега, развернув автобус в обратном направлении, он остановил его на возвышенности,  метрах в двадцати от воды.         
      Выгрузив нехитрый рыбацкий скарб, Иван подошёл к лодке, разогнул болотные сапоги, открыл замок, бросил его вместе с цепью в лодку и, выплескав  из неё  насочившуюся за день воду, обернулся к стоящей на берегу Ольге:
- Поехали, прокачу тебя ещё и на лодочке,- а про себя подумал: «Не надо ей сейчас одной оставаться».
- Ну, поехали,- согласилась Ольга.
- Надень вон жилетку,- указал он глазами на зелёно-пятнистый спасательный жилет, лежащий на траве, рядом с ведром.
- Это из соображений безопасности?
- Из этих самых соображений,- кивнул он.
- Я хорошо плаваю, ты же знаешь.
- Женщинам и несовершеннолетним без спасательного жилета на корабле находится  не положено. Надевай!
- Слушаюсь капитан!- она надела на себя жилет. - Постой, постой… Так ты что же, женщин приравниваешь к несовершеннолетним?
- На этом корабле, – усмехнувшись, кивнул он головой в сторону лодки, - приравниваю.
Она подошла к лодке и остановилась в нерешительности, глядя на свои туфли: край берега был топкий.
- Давай руку, помогу, -  шагнул к ней Иван.
Она подала ему руку ладонью вниз, но он подхватил её на руки и зашёл в воду.
- Ой!- не ожидала она. - Уронишь!
- Не уроню, уж больно ноша драгоценная, -  чувственно проговорил он вполголоса,
осторожно усаживая её в лодку. Ольга вдруг почувствовала, что у неё зарделись щёки.
       Они молча выплыли по проходу между камышами на зеркало старицы, вспугнув парочку чаек. До противоположного берега водоёма было метров триста. Там, в лодке, тоже копошился какой-то рыбак.
- Оля, возьми, - он подал ей весло. - Греби потихоньку, побудь капитаном, а я буду рыбаком.
 Он  вынимал из воды сеть, выпутывал рыбу и бросал её в лодку.
- Одни караси. Ни одного окуня,- сокрушался Иван.
- А что, разве окуни вкуснее? – спросила Ольга.
- В ухе, которую мы с тобой сейчас на берегу сварганим, вкуснее.
- Есть, в чём сварить?- недоверчиво взглянула она на него.
- Обижаете, мадам. В багажнике автобуса для этого есть всё: тренога, котелок, картошка, лук,  дрова и даже специи.
- Ка-акой хозяйственный мужчина! – картинно протянула она.
- А то! –  шутливо выпятил он грудь.   
            Костёр догорал, а от воды уже потянуло свежестью.
-  Оля, пойдём в автобус, - Иван взял её за руку, поднимая с земли. - Прохладно.
       Солнце уже давно скрылось, и вслед за ним стекало за горизонт зарево заката, обнажая постепенно густеющую синеву неба. Но летом ночи короткие.
          В автобусе было тепло от нагретого солнцем металла.
-  Ваня, поедем домой, поздно уже, - Ольга попыталась отстраниться от его поцелуя.
- Ты же говорил,  что тебе надо рано утром везти коммерсантов в Екатеринбург. Когда спать-то бу…
Как сладок долгожданный поцелуй!
        Широкий капот у «Пазика», на нём и вдвоём совсем не тесно…
        Автобус стоит недалеко от старицы, в фиолетовых сумерках душной июльской ночи, на краю холмистого поля, по которому разбегаются едва различимые в темноте ветви малоезженых, просёлочных дорог.
- Ванечка, как хорошо…Какой ты ласковый, - шепнула она, а про себя подумала: « Ну и дура же я была семь лет назад! Господи, что же я тогда наделала! Себе жизнь испортила и Ваньке».
- А нас теперь надо  расстрелять? – тоже шепнул Иван  Ольге в ухо, прижимая её к себе.
- Щекотно, - пригнула она голову к плечу. - Не нас расстрелять, а меня. Ты то, не женат.
- Я соблазнил замужнюю женщину.
- Ну, во-первых, я себя с сегодняшнего дня замужней не считаю. Я мужу…Бывшему
 мужу… - она вздохнула, помолчала и  твёрдо повторила. - Бывшему мужу так и сказала.
- Во- вторых, не ты меня соблазнил, а я тебя. Я сама тебе навязалась.
- Не говори глупости, знаешь ведь, как я к тебе отношусь.
Она, улыбнувшись, кивнула.
 - Помню, как отваживал  кавалеров, которые провожали меня  из школы и после танцев, а с некоторыми даже дрался.   
-  А что толку, дракой любовь не завоюешь, -  вздохнул он.
- Ты долго меня любил?- улыбнулась она в темноте.
- Угу.
- А сейчас…Ты-ы ….Всё ещё любишь меня?- спросила она, затаив дыхание.
- И сейчас,  - он вздохнул, -  и всегда…
Она потёрлась щекой о его плечо.
 - Давай уедем куда-нибудь далеко-далеко.
-  От себя не уедешь, -  снова вздохнул он. -  От своей прошлой жизни, от памяти по   
   близким, по Родине.
- Не вздыхай Ваня, всё будет хорошо. Ты ведь рад, что мы вместе?
- Рад. Рад и «счастлив и нем, и только немного завидую тем…», - процитировал он Высоцкого.
- Не завидуй «тем». Пусть теперь тебе завидуют.
- Оль, а ты…,- настороженно  проговорил  Иван. - Извини, но ты это таким тоном сказала, 
  что мне показалось, что ты со мной от обиды на Вадима.
- Нет, Ваня, тебе показалось. Не от обиды. От ностальгии по тебе. И, если честно, хочу 
  исправить ошибку своей юности, - призналась она. - Помнишь, зимой подвозил меня до 
 магазина?
- Помню.
-Мне ещё тогда захотелось сесть к тебе в автобус и уехать, куда глаза глядят.
- Да? – удивился Иван.  - Что ж не села?
- Я тогда к этому не была готова.
- А сейчас?
- Сейчас - да. Сейчас… Ты ведь рад, что у нас это случилось? – толкнула она его легонько   
  локтем в бок.
- Рад,- улыбнулся он.
-  И я рада. Рада, что мы вместе. Значит, мы всё правильно сделали?
- Давай поспим немного, - поцеловал он её нежно в висок вместо ответа, одновременно укрывая своей курткой.
- А я все эти годы думала о тебе. Наверное,  тоже тебя любила, только не понимала этого.
Иван, засыпая, думал о том, что сейчас делать с внезапно свалившимся на него счастьем: «Сделать предложение? А вдруг не согласится? А если …? А Вадим? Зря я ему в школе морду не разбил. Надо, что-то решать».
Он хотел разобраться в себе. Нужна ли ему давно желанная и любимая женщина, но чужая жена. Но сон одолевал, мысли путались.
            
               

                12


Вчера Вадим так и не дождался Ольгу. Хотел было идти за ней, да тесть с тёщей  отговорили: не торопись, а то поссоритесь.
Он и ночевал у них. Утром ещё не рассвело, а тесть уже разбудил зятя:
- Поехали, фитили проверим.
Они уселись в старенькую  «Ниву»  Михаила Федосеевича и покатили.
- На озеро поедем? – спросил Вадим, когда выезжали из Осиновки.
- На озере делать нечего. Кончили его твои дружки. Вся рыба сдохла, - проворчал Суслов, сворачивая на поле. - У меня на старице с десяток фитилей.
     «Нива» рыскнула пару раз вправо, влево, ища фарами неприметную колею просёлочной дороги и, вцепившись в неё пучком света, покатила по неровному полю, то спускаясь, то взбираясь на невысокие холмы.
- Михаил Федосеевич, может, всё-таки съездим после рыбалки в Степное за Ольгой,-  Вадим просительно посмотрел на тестя, - Что-то мне не спокойно.
-  Не паникуй, перебесится, успокоится и сама придет не сегодня,  так завтра.
Вадим покорно промолчал.
- Что ты, зятёк, полез на эту Настю, - Суслов покосился на Вадима, отрывая взгляд от дороги. - На ней пробы  ставить негде.
- Бес попутал, - пробормотал Вадим.
В это момент машина стала подниматься  на очередной холм, и её фары выхватили из серых предутренних сумерек  автобус «ПАЗ». Тесть и зять  так и остолбенели:  над тёмно-вишнёвой облицовкой автобуса, в свете фар «Нивы» ярко белело голое женское тело, привалившись спиной к лобовому стеклу. Причём Вадим и Михаил Федосеевич сразу поняли, что это именно женское тело, потому, что талия была узкой, а попа широкой, к тому же, прижавшись к стеклу, эта часть женского тела стала ещё шире. Через секунду оба увидели на спине у женщины, рядом с правой лопаткой, большую родинку, которую оба узнали. Михаил Федосеевич знал её с самого рождения своей дочери, а Вадим ещё со школы, когда вместе с Ольгой купались в озере. Позднее, уже будучи женатым, Вадим целовал эту родинку и шептал жене: - «Ни у кого такой нет».
- Стой! - дико закричал Вадим тестю и почти на ходу выскочил из машины.
Он кинулся к дверке водителя, и стал дёргать ручку, но дверь была заперта изнутри.
От шума проснулся Иван и увидел в свете фар «Нивы»  пробежавшего перед автобусом Вадима. Иван вскочил и, пока Вадим открывал половинки пассажирских  дверей и протискивался в салон, успел натянуть плавки. Они столкнулись на ступенях. Кадочников, схватившись за поручни руками, ударом колена  вытолкнул Державина из автобуса. Затем схватил монтировку и хотел закрыть ею дверь, но  мгновенно передумал и повернулся к Ольге,  - она в этот момент надевала  сарафан.
 - На, запри за мной дверь,  -  и, выйдя из салона, тут же, получив удар в лицо, отшатнулся. Вадим ринулся в автобус, но Кадочников прыгнул на него сзади и отшвырнул от дверей. Вадим, упав на четвереньки, снова вскочил и бросился на Ивана, но тот ушёл от удара и зацепил соперника боковым левым. Ноги Вадима оторвались от земли. Он перевернулся в воздухе, упав на живот, но снова вскочил. Иван, встав в боксёрскую стойку, крикнул Вадиму:
- Ольгу заденешь, порву! Бей меня, падла!
- Она - моя жена,  - прохрипел Вадим с трудом держась на ногах.
- Жена?! А кто изменял ей сто раз?!
- Не твоё дело! Она - моя жена!
- Уже нет! – крикнула Ольга, выскочившая  из автобуса. - И ты мне не муж! Надоело терпеть твои измены! Всё, развожусь!
- Это я с тобой развожусь, потаскуха!
- Оля, иди в автобус! – повернулся к ней Иван и, снова, получив удар в лицо, шагнул назад, но неожиданно сделал шаг вперёд, и прямым ударом в челюсть сбил соперника с ног.
- Оля, иди в автобус! – крикнул Кадочников, повернувшись к Ольге, но встретился с её отцом.
- Привет, дядь Миша! – неожиданно для себя выпалил он.
- Да уж… Привет…,  - недовольно проворчал Суслов.
Вадим поднялся с земли и, пошатываясь, хотел кинуться на Ивана, но ноги его заплетались и он упал,  затем снова поднялся, но между ними встал Михаил Федосеевич.
- Всё, хорош друг друга увечить! – схватил он зятя за ворот, а второй рукой упёрся Ивану в голую грудь.  - Давайте по домам, потом разберёмся. Вадим, поехали, - он обнял его сзади за грудь и стал подталкивать к «Ниве».
 -  Успокойтесь, ребята, успокойтесь. Утро вечера мудренее, - умиротворяющее говорил Ольгин Отец, забыв, что уже утро.

                _________

Мария Фёдоровна Кадочникова, приготовив завтрак, накрыла  стол на двух человек.
-  Василий! – позвала она мужа.   - Иди завтракать. Ваньшу не будем ждать. Опять, видно, прямо с рыбалки укатил в Екатеринбург. Я уж звонила, но с ним связи нет.
Василий Иванович вышел из гостиной,
-  Ольга с Вадимом вчера приехали. Говорят, она его застала с Настей  на  сеновале.
-  Да слышала я, - досадливо поморщилась Мария Фёдоровна. -  Ох, непутёвые люди.
-  Жаль Ольгу, - усаживаясь за стол, крякнул Василий Иванович. -  Хорошая она девка, да не в те руки попала.
Открылась входная дверь, и вошла Ольга.
-  Здравствуйте, - тихо поздоровалась она.
-  Ой, Оля, здравствуй! - улыбнулась Ольге Мария Фёдоровна. -  Проходи, не стой у порога. А мы только что…
Она хотела сказать: «О тебе говорили», но осеклась, увидев вошедшего сына с синяком под глазом.
-  Доброе утро, уважаемые мои родители, - начал Иван официально, но,  смущённо улыбнувшись, съехал с официального тона.  - Познакомьтесь заново, - он кивнул на Ольгу.  - Ольга Михайловна, с сегодняшнего дня  – Кадочникова, то есть моя жена.
Родители Ивана переглянулись.
-  Тётя Маша, дядя Вася, - почти шёпотом произнесла Ольга, и в уголках её глаз заблестели слезинки,  -  принимаете вы меня, такую невестку?
Мария Фёдоровна всплеснула руками.
-  Господи! – Она подошла к Ольге, и обняла её.
Они стояли в обнимку посреди кухни и плакали.
- Тётя Маша, простите меня, - сквозь всхлипы еле выговорила Ольга.
- Да за что хоть, Оля? – погладила её по спине Мария Фёдоровна.
- Я винова-ата.  Я столько причинила Ванюше страданий! Я люблю его.

                ***