3. Едва началось лето, я забыл и о школе, и о странных фотографиях с давно умершей девочкой. Оставил до сентября и мысли об Оле.
Но одноклассница сама напомнила о себе, когда однажды мы столкнулись с ней на улице:
- Здравствуй, Юра!
- А-а, Богданова, привет! Чего тебе?
- Я тут много думала... не о тебе, конечно, о тех старых фото. Ты же обещал помочь.
- Так дедушка, у которого фотик есть, уехал, а я, сама видишь...
- Вижу. У меня тоже каникулы. Но у меня ещё есть интересы, кроме слоняния по улицам и торчания у компа. Так может твой дедушка уже вернулся? Позвони ему. Сотик с собой? А то я свой дам.
Вот приставучая! Ну, подожди, Богданова, я тебе... Да чего уж, трудно мне что ли родному деду позвонить?
Я нарочито медленно, нехотя, достал из заднего кармана лёгких бридж телефон, набрал номер. Через два гудка прозвучал чуть надтреснутый, но бодрый голос:
- Квартира Прохоровых. Слушаю. Кто это?
- Деда Миша, это я Юра. Ты, это... уже приехал с дачи?
- А, внучек! Здравствуй, дорогой. Соскучился? Молодец, что не забываешь нас, стариков. Да, я сегодня утром прикатил на электричке. Надо пенсию получить, заплатить за квартиру, телефон. Продуктов подкупить. Старуха-то моя на даче осталась. Так что я вечерней электричкой обратно уеду. А ты приезжай, Юра, ко мне, пока я дома. Вкусненьким угощу. Приезжай.
Богданова слушала наш разговор и при последних словах деда энергично закивала головой: соглашайся!
- Деда, я приеду. Скоро. Только я, м-м... не один.
- А, ну да, с дружком приезжай. У меня и сладкое есть. Жду.
Когда мы приехали к деду, Богданова, ни мало не смущаясь, села с моим предком на диван, достала фотографии, рассказала свою историю. Я смотрел на неё и просто восхищался: вот это да, готовый корреспондент! Между делом попивая чай со свежим тортом «Тирамису» (и когда дед успел купить?), она поведала о странной девочке, о старых домах, о своих неудачах повторить снимки, о Наташке, которую никак невозможно уговорить участвовать в расследовании. И при этом ещё успевала поправить чёлку, улыбнуться на комплимент деда, и отправить меня, в середине беседы, на кухню, принести холодной воды.
Я нарочно (ах, тебе холодной!) бросил ей в стакан кусочек льда из морозилки. Но Ольга и бровью не повела — будто так и надо. Лишь сказала мельком: «спасибо, Юра», и продолжила болтать с дедом.
Мой дед хороший человек, умный, много знающий, с твёрдым характером, но и он поддался чарам Богдановой. Уже спустя пять минут после знакомства они общались, как давние друзья. Дедушка внимательно слушал и кивал головой, соглашаясь с моей одноклассницей. Пока мы допивали чай и доедали торт, он отправился в чулан и вскоре собрал в ванной маленькую фотолабораторию.
Из всех негативов дед Миша отобрал несколько, указанных гостьей, и распечатал их. Мы стояли рядом с ним и в свете красной лампы смотрели, как на фотобумаге проступали дома, деревья, фигуры людей из прошлого. Мне это действо показалось волнующим, круче, чем смотреть кино в формате 3Д, и даже стало чуточку не по себе. Дед подкрутил фотоувеличитель. На фигуре загадочной девочки стали видны детали одежды, черты лица. Только глаза по-прежнему были неразличимы — одна тёмная полоса ниже лба.
- Ага, - воскликнул дед Миша, - а вот это уже интересно!
Он перевёл визир на участок кирпичной стены между хмурой девочкой и другой девчонкой, озадаченно глядящей на нежданную подругу.
- Вижу, и я вижу! – обрадовалась Оля. – Юра, ты заметил? – и девушка толкнула меня плечиком.
Я сначала ничего не понял – чему они радуются? И наверно, поэтому долго молчал. Оля не выдержала и ущипнула меня за руку. Не больно.
И тогда я тоже увидел то, от чего у меня на затылке пошевелились волосы: на одном из кирпичей, совсем по-детски (палка, палка, огуречик) была нарисована маленькая фигурка. Это была девочка: усечённая пирамида - платье, короткие ножки, из круглой головы протянулись две полоска – косы. И ещё, фигурка была нарисована горизонтально!
- Сейчас, сейчас я распечатаю этот фрагмент! – засуетился дед Миша.
Мы с Олей замерли в волнении ожидания.
Наше изумление достигло предела, когда на фотобумаге появилось чёрно-белое изображение кирпичной стены, части платья, руки… нарисованная фигурка была ярко-синей!
- Дед! Михаил Юрьевич! – воскликнули мы хором.
- Один момент, деточки, - пробормотал дед Миша, опуская снимок в фиксаж. – Але, о-оп!
Но когда он достал снимок из закрепителя, и ещё мокрый показал нам, наше изумление сменилось разочарованием. На карточке никакого рисунка на кирпичах не было.
- Фью-ю!
- Ой, Михаил Юрьевич, а как это у вас получилось?
- Это, Оленька не у меня получилось. Это… даже не знаю, как сказать, у той девочки, или у дома, или ещё чёрт знает, у кого и чёрт знает что получилось. Хм-м, задачка! Знаешь девочка, что я думаю: надо бы съездить к этому дому, на вот это самое место, и желательно в то самое время, что видно на старом негативе, и попробовать что-то написать или нарисовать на стене. И, конечно, всё заснять.
- Михаил Юрьевич, а вы со мной поедите?
Дед всплеснул руками:
- Милочка моя, я бы с радостью! Только мне ж на дачу надо. На вечернюю электричку – как штык! А то мне старуха последние волосы повыдирает, - тут дед склонил седую голову с большой проплешиной на макушке. – Но ты, понятное дело, одна не ходи, - он поднял голову и сверкнул весёлыми глазами, - Вон Юрку с собой возьми. Он паренёк надёжный и сообразительный. Поможет.
Ну, вот опять! Как что, так сразу Юрка! Нашли всеобщего няньку…
Я уже хотел ответить что-нибудь острое и солидное, типа: не мужское дело со столетними девочками переписываться, да и у меня своих дел навалом, и выскочить из ванной. Но Оля взяла меня за руку своими тонкими пальцами, посмотрела чёрными в красном свете, глазищами, и сказала:
- Юра мне и так помогает. Я его обязательно возьму. Да? – и я не нашёл слов, чтобы ей отказать.
Когда мы вышли из домашней фотолаборатории, дед Миша заметил:
- А знаешь, Оленька, мне кажется сегодня подходящее время, чтобы съездить к «дому». И время суток подходящее. Советую прямо сейчас и поехать туда.
- Мы так и сделаем, Михаил Юрьевич. Ой, а мне даже писать нечем. Придётся заехать домой.
- Не надо, я дам тебе мел. У старухи моей есть – она иногда шьёт для себя, а мелки нужны при раскройке.
Дедушка вынес и подал Богдановой небольшой поистёртый мелок. Не белый, розовый.
- Желаю удачи!
Я прихватил самый старый дедов фотоаппарат, штатив, положил в карман запасные ключи от его квартиры, чтобы печатать новые фото, и мы поехали в центр города.