К. опять летел в одну среднеазиатскую страну для того, чтобы проводить занятия по микропроцессорным системам у нефтяников.
Ему нравилось всё.
Он любил путешествовать. Ему полюбилась местная еда, чрезвычайно вкусная и дешевая, и он подолгу полусидел-полулежал в местных колоритных ресторанах на диванах за полупрозрачными занавесками.
Женщины здесь оказались неожиданно стройными и высокими, они были совсем не так забиты и принижены, как представляется европейцам.
Ему даже нравилось то, что рекламные щиты вдоль дороги в многочисленных вариантах представляют великого и могучего повелителя этой страны: вот он держит на руках ребенка, смотря ласково и строго, то он пожимает руку седобородому старцу, вот он на встрече с рабочими какого-то завода. К. был родом из советского детства, и эти плакаты с психоаналитическим неслышным остервенением легко проникали в его подсознание.
Особенно ему нравилось, что ему здесь очень хорошо платят.
Самолет был старый, маленький, марки "фоккер", с несколько потертым стеклом кабины пилота.
Сегодня капитан корабля поприветствовал пассажиров на туземном наречии и на таком ломаном русском языке, что К. вдруг испугался.
-Надеюсь, он не племянник начальника милиции и обучался где-то по-честному, - подумалось К.
Вдруг в какой-то момент самолет стало так трясти, что у К. душа ушла куда-то значительно ниже живота. Дух его, стелясь по потертому ковролину пола, достиг туалета. К. огляделся, вокруг люди вели себя так, будто они были у себя в чайхане.
- А если я умру? - К. представил разбросанные обломки самолета, обрывки ткани, ботинок, кресла, чемоданы и стыдливо расфокусированные изображения трупов в видеоновостях.
- А хочу ли я жить? - хитро выдало сознание К., чтобы преодолеть панику.
- Нужно срочно о чем-то подумать, о чем не стыдно думать в последние минуты жизни!
Но ничего умного не приходило в голову. Лишь уныло думалось о том, насколько не похожа его жизнь на ту, которую он себе представлял в юности.
Дальше К. подумал: А что он представлял в юности?
И понял: ничего определенного, что-то расплывчатое и яркое. Да, яркое! А жизнь шла своим обыденным, сереньким чередом в веренице неотличимых друг от друга дней.
И пограничное состояние К. помогло ему четко оформить свою мысль:
- Мне хочется чудесного! Такого... чтобы необыкновенное, особенное. Такое, после чего изменится вся моя жизнь!
К. совершенно успокоился, хотя самолет уже не только трясся, он еще и как-то ужасающе скрипел.