Рук не было. Глаза не открывались. Во рту хозяйничала буря в пустыне. Голова камнем валялась где- то рядом. Холодно. «Пожалейте меня, пристрелите», канючил чей- то голос. Тошнило, хотелось умереть на самом деле.
« Ну, и нажралась, нечистая сила». Чудовищница вздрогнула, открыла глаза и увидела людей в форме, целящихся в кого- то рядом. Камин, шоколадная лужа мороженного не вернули отсутствующее сознание.
Полицейские что- то говорили, но горе- пьяница не понимала их. Наверное, к лучшему. Ничто не отвлекало от попыток приведения себя в чувства. Крылья засыхали на корню, страдая от обезвоживания. Не с первого раза, но Чудовищница поднялась. Окружившие хохотали, комментировали её движения, однако прицелов не отводили. Их красные точки ощущались всем телом, добавляли мучений. Отмахиваясь от искателей, пересчитывая косяки плечами, вслепую, бедняжка добралась до ванной. Начав пить прямо из крана, поняла, что рассыплется в пепел, если немедленно не утопится. Хотя бы, в душе.
Не снимая одежды, Чудовищница залезла под лейку, не глядя, открутила кран. Обрушившийся ледяной поток ускорил движения. В этот момент в неё первый раз выстрелили. Пуля прошла сквозь, метнувшееся к струе, крыло, разбила плитку стены на десятки осколков. Цвет крови, льющейся с крыла в поддон, подсказал, что перебита артерия. Надо было уходить.
Чудовищница начала прикручивать холодную воду, одновременно пытаясь почувствовать себя тающим мороженным. Пока терпелось, стояла, поставив лицо под струи. Потом ухватилась за краны и перестала видеть окружающее за завесой обжигающего пара.
Когда люди поняли, что происходит, начался расстрел, но Чудовищница почти стекла в сливное отверстие и перестала быть.
В комфортной темноте канализационных труб не ощущались запахи и звуки. Вода, убаюкивала, булькала сразу везде и во всём. Не хотелось противиться усталости. Подоспел сон забвения. В него кануло время… Неизвестно, когда, прояснилось… Где- то поплыли тени.
« Дожила, опустилась на самое дно», сказал знакомый Голос, выбирайся, пока тобой не пообедали». « Или не позавтракали, или не пополдничали, или, не поужинали», играли в догонялки пузырьки воздуха. «Что Воля, что Неволя, всё, одно», всплыла рифма к слову «дно». Промытое Нечто прибилось к камешку и приготовилось видеть сны.
Помешала чайка, севшая на этот камень. Нечто лениво подумало: « Где же это я? В море - окияне меня совсем разбавит! Ищи себя потом». «Сам себя найду в пучине, если, часом, затону», взвыл противный фальцет. Однако себя найти не удалось. «Как это так, немного оживилось Нечто, ведь, мысли в чём- то держатся». Но и это «что- то» не поддавалось идентификации.
- Ну, раз, ничего нет, будем собираться из подручного материала.
- Я тебя слепила из того, что было, а, потом, что было, то и…
- Нет, из этого собираться не будем, мы и так, в нём по уши.
- Здравая мысль.
- Совесть, что ли?
- Вроде того.
- Умри!
Нечто окончательно проснулось. «Попался», страшным голосом подумало оно, и набросилось на рыбу, проплывавшую мимо.
«Не лёд трещит, да не комар пищит. То кум до кумы судака тащит. Ой, любушка, да ты, голубушка, свари куму судака, да чтобы юшка была», вдохновлялось Нечто. «Не судак, я», отбивался из последних сил объект нападения. « Какая разница, мне кальций нужен », чавкало Нечто, разбирая жертву на тысячи косточек. Потом настал черед неосторожной птицы, севшей на воду, лягушек, раков и прочих аборигенов. Нечто собиралось из всего, проплывавшего мимо. Любая органика шла в строительство. Затаившись в каком- нибудь затоне, оно осваивало новые части тела, соображало, что нужно ещё. Хмель давно вытек вместе с, не прижившимся. Восстанавливалось не менее трети нового существа. Головы не было, из груди можно было откидывать вермишель, ноги отсутствовали.
Пришла пора, из сточной канавы на бережок выполз жутковатый монстрик. Лягушачьи лапки едва выдерживали вес тельца, состоявшего из огромного пуза, внушительных жабр и головы с выпученным глазом. Всю, остальную её полость занимали меленькие и остренькие зубки. С трудом дотащив живот до спасительной тени под лопухом, монстрик задремал. Во время отдыха количество его ножек увеличилось, а пузцо спало.
Вдруг, монстрик вскочил и, нервно перемалывая воздух иголками зубов, забегал вдоль берега. В голове, утыканной болью, созрела цель. Вернуться и наказать. Кого, как и за что, мститель ещё не знал. Его вели одержимость и обида. Существо вошло в воду, по брюхо, но солнце, выглянувшее из- за тучи, превратило маленькое чудовище в пар. Он облаком начал подниматься в небо. Периодически, из тумана вываливались жабры, лапки, глаз. После того, как от мстителя, почти ничего не осталось, его душу отпустили на покаяние.
Высоко- высоко открылись Небесные Врата. На пороге стоял Незнакомец. Шлёпнув по Душе клюшкой для гольфа, он изменил траекторию горнего полёта, отправив мученицу на операционный стол. Помолчав, Встретивший разразился насмешливым монологом: « Чудненько! У тебя обозначился собственный почерк. Я ждал какую- нибудь пошлость в виде горгульи, а ты ушла в стиле водяного знака. Браво! Твой василиск навёл страху даже на меня. «Ты кто, Спаситель, что ли, « выпучился глаз на операционном столе.
- Первый раз вижу, как разговаривает «мокрое место».
Откуда- то сверху, Нечто заметило на столе лужу протухшей воды. По её поверхности плавал рыбий глаз. Когда Нечто говорило, глаз начинал беспокойно метаться, в операционной пахло гнилью. «Спаситель» выудил пальцами глаз и отправил его себе в рот. «Э, возмутилось Нечто, это, моё, отдай». « И не подумаю, ответил незнакомец, возвращать некуда».
- Как это, некуда? А я?
- А ты кто? Или что? Ты где? Ты, вообще, есть? Алкоголичка несчастная.
-Хм, можно стать счастливой алкоголичкой? Ладно, попробую, какие наши годы.
- Нет их у тебя. Я всё съел.
- «Спаситель», вода тухлая, глаз мутный, тебе будет плохо, а где мои запасы линекса и лопедиума, знаю только я, но тебе не скажу. Мучайся. Ха- ха- ха. Будешь за…
- Ты, хабалка. Я тебе сейчас покажу, что произошло в номере Роналду.
-Кого?
Вместо ответа, в луже на столе появилась пьяная женщина, под градом пуль, пробирающаяся, в душ. Крылья орлицы хранили её, сколько могли, принимая на себя выстрелы. Потом кровь хлынула в перья, окрасив их в алый цвет. Алое почернело. « Запеклось». Поникло. Печально прижалось к той, кого не смогло уберечь.
Внутренний Монстрик сообразил, куда ему нужно было срочно добраться и начал, вперёд попой, сползать со стола. « Злобная тварь, неизвестно, в чём душа держится, но подалась разбираться, чудовище», вспылил Незнакомец. «Ца», машинально ответило Нечто и вспомнило, кто оно.
«Кто вызвал полицию», задала скользкий вопрос Чудовищница. « Ты Роналду сама спровоцировала», ответил Ворон.
- Чем?
- Одной попойки в номере мало? Прибавь сюда разрушенную церковь.
- Церковь? Какую ещё?
- Храм Святого Семейства в Барселоне.
- Ух, ты, разве, это был не сон?
- Скорее, чересчур яркая галлюцинация. Люди списали её последствия на нарушение техники безопасности.
- С ума сойти! А я ещё вышивать умею и на машинке…
- Ты можешь только пить и портить. Ты, не только ничего не сделаешь Роналду. Ты ему даже не приснишься.
- Ничего себе! Я, же, так отравлюсь собственным ядом. За что? Там никто не погиб, даже не поцарапало никого. Противный, ты. В хорошем смысле слова. Я требую другого наказания! Меня, вообще наказывать не за что! Это, волюнтаризм! Свободу! Сво- бо- ду! Я буду жаловаться!
- Интересно, кому? Мир- то, мой. И я не позволю тебе нарушать мои беспорядки. Убирайся.
Чудовищница схватила, приготовленный Вороном, новый облик, подбежала к зеркалу и принялась вытирать пыль. На зеркальной поверхности оставались ошмётки плоти, но, сквозь грязные разводы, она умудрилась заметить своё отражение. Приметливая ученица воскликнула: « Класс, Ворон! Какие грани! Звыняюсь спросить, ты учился у Папы Карло, или он у тебя». «Юродивая, вон», недобро сверкнули глаза Наставника. Чудовищница выскочила из операционной, аккуратно прикрыла за собой дверь и показала ей язык.
Крылья отросли просто, как волосы. Подумав, я припрятала их в себя. Чтобы «не лезли в пекло поперёк батьки». До тела руки так и не дошли, по очень простой причине. Наладилась работа кишечника. Учебники, конспекты, лабораторные работы, даже книги о здоровой и полезной пище были отправлены в корзину. Чудовищница перебралась на кухню и принялась ворожить. Радость обжорства вытеснила из головы все мечты о свободном полёте.
За ненадобностью.