То есть пипец, открываешь дверь, а там – покойник:
- Здравстуйте, я ваш прадед, как поживаете.
Чисто по одежде не скажешь, что, чего, плесени нет, да и пожилая морда червями не изъедена, ну, костюм как костюм, может, немного мешковатый, но шерстяной, темного цвета, как полагается. Лицо морщинистое: типа помывшийся шахтёр, но до конца угольная пыль не смылась. Я его только по фотографиям и узнал, благо умер давно.
- А пойдём-ка мы с тобой по городу. Задание выполнять, бодро заявил покойник.
Прадед одет по-парадному. Обычный старик. Для себя обычный, для нас – нет. Для него естественно, что пиджак с орденскими колодками, а для нас оно противоестественно и трындец. Мы – Прибалтика, в прошлом витрина СССР, а ныне задворки Запада. Арестовать не арестуют, но придраться могут. И к нам придрались.
Молодняк, по-русски не говоит, четверо или пятеро, а с ними одна мокрощёлка.
Лепечут что-то по-своему, возмущаются. Дыр-бул-щыл. Ладно, перевожу для деда-прадеда:
- Уберите это со своего костюма. Советские солдаты насиловали, жгли, убивали, срали в наших домах и ссали в только что вымытах подъездах.
Прадед только бровью повёл, а потом как зарядит длинный монолог, громкий:
- Да пошли вы нах, кто вы такие, плесень подзалупная, чухня ох***шая, засранцы без берегов…
И хамы кто куда разбежались. Улица, тротуар. Одни, в основном русские, ухмыляются, другие, в основном латыши, хмурятся.
- Что это было? – заудивлялся дед.
- Мы же американцам в холодной войне проиграли. Вот всякая шелупонь и повылазила.
Cолнышко из-за туч выглянуло. Ну, хоть немного меня прадед развеял. А то на работе капец и офисное рабство, дома кредит за квартиру, подруга-жена тоже хвост подымает, что плохо, мол, её содержу. Не, она сама работает, но всё равно трындит. Грузит. Грусть-тоска.
Дед знай на витрины с миниюбками да на баб вокруг в полураздетом обличьи глазеет, аж неудобно.
- Деда, а ты что, йог? Полежал, полежал в могиле, да встал и пошёл? Чего тебя даже черви не поели?
- Успехи сталинской науки, - говорит. – Их от вас до сих пор скрывали. Я пришёл, чтобы дать вам волю.
- Ну, а явился-то зачем? Сталин послал?
- Секрет. Спецзадание.
Прогулялись по городу, ничего особенного, май, японские сакуры разве что в Парке победы распустились. Даже одного латвийского военного встретили. Он на дедовы колодки зыркнул, но ничего не сказал. Культура. Запад.
Славный миг! Всё-таки родная кровь. Мистика родной крови. Как-то так оно у меня на сердце поуспокоилось, даже с дедовым явлением житуха перестала казаться тяжёлой. Сомневаюсь, правда: человек я сугубо реальный, в воскрешение мёртвых не верую. Или то видится-кажется? Но не сон: и пальцы на руках сосчитываются, и время движется по циферблату часов секунда за секундой. Стрелка ползёт и дёргается, что для сна невозможно. Солнышко, хорошо. Но вернулись домой, и дед опять отчебутил. Прошёл на кухню, открыл холодильник, хмыкнул на пустоту в вожделенном месте жидкого огня, и, ударившись о вакуум, но не смутившись, полез за пазуху, дабы восполнить трезвенническую пустошь, достав из себя бутыль водки, так что я опять ощутил усталость, разлил нам двоим водку, а третью рюмку накрыл хлебом за павших друзей:
- А то ты не знаешь. Я воевал. Водка откуда? Наши дали. Пока ты ходил туалет искать, засранец такой. Я же ветеран. Уважают люди. Попросил, и купили. Вот оно, секретное оружие Красной Империи, как про нас вороги глаголют. А мы где сейчас? Эстония? Или Вильнюс, Латвия? Или Литва, Рига?
- Латвия. Рига.
- А-а-а. Ну, не серчай. В сортах говна не разбираюсь.
Но вскоре пришла моя благоверная на этот праздник жизни, и вернула к жутким реалиям каждодневной рутины. И её голос: «Вы что тут водку жрёте и бардак мне устроили», - оказался провозвестником грядущих невзгод. День идёт, два, три, неделя.
Весело-то оно весело с балагуром, но хохма нонстоп немного за*бывает. Это у них там при СССР было сподручно в консервных банках жить друг у друга на голове, а мы фильмы американские смотрим, где герои экрана живут просторно да вольготно каждый в своей комнате, пока дед пилит: «Чего смотрите фильмы врага?» Да и подруга плешь ест, чего ты этого своего старикана не выгонишь, а то сексом заниматься где и когда? Квартира однокомнатная, да и та в кредит, а на другую не заработали. И так всё тяжело, и тут ещё этот явился. Откуда-то. Непонятно, зачем. Сейчас надо будет думать о постельном белье. О еде для него. Тратиться на еду. Пенсии же мёртвым не платят. А еда нынче не дёшева. Совсем не кстати воскрес предок.
Хотел было даже прадеда выставить и отправить обратно в сталинский рай, но что-то меня удержало. Дотянули до Дня Победы, и дед-прадед завёлся:
- Число-то какое сегодня помнишь?
- А то. 9 мая.
- Надо вас разбудить. Пойдём может с тобой на акцию «Бессмертный полк», я по твоим интернетам видал анонс, - врубает славный предок, и его «может», это «встал, взял ноги в руки и пошёл». Не отвертишься. Тяжело, скажу честно, вообще сейчас жить, да ещё и с такой неугомонной старбенью на шее.
Мне, если честно, на таких акциях немного неудобно: «Ну-ка встали, ровнее, ровнее, держите строй». Незнакомые и навязчивые мужчины и женщины, все типа заодно готовы отдать жизнь за Русь Святую или за Сталина, но каждый из них озабочен, чтобы лично ему на ногу не наступили. А, если сам чуть кого нечаянно толкнул, так поучат тебя жизни.
Дедуля, надо сказать, опять водяры хлебнул, нашёл где-то собутыльников, а, когда завиднелась громада памятника Освободителям Риги, заорал:
- Я сам освободитель! Берлин брал! Сталин с нами! Да здравствует СССР! – и запел: - Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь! Да здравствует созданный волей народной единый, могучий Советский Союз!
На беду, его трели подхватила толпа, начав, подпевая, гудеть в унисон. Но на счастье, подскочили охранники, взяли под белы рученьки и заставили замолкнуть. Полицейские дёрнулись, дав понять своим видом, что имеют право разогнать шествие и арестовать несогласных, но не стали провоцировать толпу. А то. Гимн СССР запрещён, как символ тоталитарного государства. Моего прадеда, а и я к нему присоединился, охранники отвели за трамвайные пути в сквер под зелень:
- Задание товарища Сталина? Ну-ну, дед! И шутник же ты!
Вначале они повинились, что приходится исполнять эту работу, даже пообещали доставить нас домой по дружбе на своей автомашине, чисто из сочувствия, взяли у меня даже адрес… Но вдруг вспомнили, что поставлено для них на карту, и рассердились:
- Ты что, не из Латвии что ли, дедуль? Ты хоть знаешь, что рискуешь своим карманом? Триста пятьдесят евро как с куста! А и на нас, как организаторов, могут пораскинуть ещё три тысячи евро! При зарплате только в четыреста евро, ты прикинь! А то и работу потеряем! Что делать тогда? В Германию фигачить туалеты чистить, да в Англии жопы старикам подтирать?
Дедуля почувствовал, что дело серьёзно, и перестал ершиться. Стал наоборот сочувствовать от души:
- Да, ребята, сложна ваша ситуация. Фашисты хитры. Но как же это вас так угораздило стать власовцами и полицаями.
- Да какие мы полицаи, - усмехнулись охранники. – Ждём из леса своего деда Ковпака. Ладно, не серчай, дед.
- Вы бы схроны, что ли, организовали. А то скоро будет большая буча. Попросили бы Россию помочь вам оружием и боеприпасами. Надо бы вам всем на борьбу с фашизмом и за правое дело подниматься. Война надвигается.
- Не шути так, дед. Ты кто, прорицательница Ванга? Ладно, бум знать и помнить твои прогнозы. Давай, не скучай, - и охранники частной фирмы, которых деда, повысив в звании, назвал государственными полицаями, ухреяли до ликующей под красными транспарантами толпы, выкрикивающей:
- Да здравствует 9 мая! День победы над фашизмом!
Солнце совсем напекло голову деду, и он сокрушался:
- Ничего не понимаю. Гимн мне нельзя, потому что ваши фашисты у власти запретили. А там люди славят День победы над фашизмом – и их никто не хватает. И еще и машут советскими знамёнами.
- Да то не советские флаги, за советские их бы сразу задержали, присутствуй на них серп и молот. Дали бы штраф на три тысячи евро, а оно по нынешнему курсу двести пятьдесят тысяч рублей, а то и могли бы вкатить пятнадцать суток ареста, если бы задержанные стали особо ерепениться.
Пришлось объяснить деду, что власти Латвии как бы не фашисты. Просто они ненавидят русских, а в этой ненависти их геополитически поддерживают американцы и европейцы. Для амеров и европцев не алё всякие там «зиг хайль» или «нация превыше всего», а исподтишка ненавидеть русских – это пожалуйста. Прямо русских арестовать, как евреев немцы, они не могут, но говна всякого понаделать – это да. Вот тебе поэтому и серп с молотом под запретом, так же, как красная звезда, или советские герб и гимн. Амеры с европейцами эти символы ведь тоже не очень-то жалуют.
…Так оно и шло, ни шатко, ни валко, гражданская супруга Инга шипела, шипела и в итоге от меня ушла. Тяжёло, а что делать? «Вольному – воля. Не переживай, бабья на свете дох*я», - своеобразно утешил предок. Он пел дома советский гимн, благо дома петь не запрещено, смотрел телевизор, переживал за Восточную Украину и упорно молчал о своём якобы задании от Сталина или типа от ставки. От ставки чего? Умерших душ? Умерших сталинистов?.. На даёт ответа. В жизни полно загадок. А то. Одни живут, другие умирают, а третьи даже и воскресают.
Пока не настал роковой день 16 марта, или день сотрудника Войск СС, широко отмечаемый в Латвии.
И опять дед потребовал вывести его на люди: «Надо вас разбудить», - и, хотя просить его о чем-то было бесполезно, я всё же попытался.
- 16 марта – не официальный праздник, - уговаривал я от возможных эксцессов, ещё не зная, что у деда на уме. - И памятная дата 16 марта было только однажды, в 1998 году. США с Израилем обалдели, и уже на следующий год эту дату из официльного календаря вычеркнули, и она из официальной стала неофициальной.
- Всё это игра в слова! Чего же тогда в шествии недобитых эсэсовцев ходят современные латвийские депутаты? Министры? Я российское телевидение смотрел!
- Ну, да, ходят, - мне надоело ему всё это объяснять. – Но в последние годы уже и не ходят. ЕС и США потребовали у них прекратить это безобразие. А так бы, да, до сих пор бы ходили.
- Почему?
- Это же такая популярность в среде латышского избирателя. После таких акций тебя практически наверняка выберут на хлебную должность минимум депутата с зарплатой в пару тысяч евро. Популизм.
Не понравились деду мои интонации, но не стал он ничего возражать. Он уверенно шёл к своей цели.
- Но молодёжи-то среди них очень много, - ворчнул он. – И вообще не одна тысяча собирается в самом центре Риги.
Тут уже я не стал ему возражать.
16 марта толпа в центре Риги гигантская, и виновники торжества, и журналисты, и любопытные, и полно полицейских. Но гражданских шпаков всё же большинство. И так дед протиснулся к памятнику, словно британский журналист Грэм Филлипс, а потом не завёл разговор – но запел гимн. Советский гимн. Антагонисты заорали и замычали, стали дёргать за руки, заставляя замолчать. Всё, что я мог сделать, это вывести своего прадеда из толпы. Но он не хотел. А вопли и тычки между тем нарастали:
- Давай вали в свою Рашу! Это наша страна! Что хотим, то и делаем! Вон! Проклятые советские оккупанты!
Молодняк случайно или нет оттер меня от деда, толкнул его, а какой-то молодчик ухватился за орденские планки на пиджаке под распахнутым пальто, которые дед будто специально решил демонстрировать.
На место скандала уже спешили полицейские, но опоздали. Когда планки отделились от пиджака, дед стал распадаться на глазах, как сожженная бумага. И до асфальта он не долетел, исчезнув в воздухе. Вот, оказывается, в чём была его жизнь.
- Невероятная провокация советских сталинистов! Сволочи! – заорала по-латышски толстая женщина. – Русские свиньи!
Однако в толпе стояли и любопытствующие русские. Завязавшись, закипела драка. Полиция кинулась разнимать, но видео уже попало в социальные сети. Там зазвучали призывы объединяться против властей: «Доколе будем терпеть?» До русских дошло спустя несколько десятков лет, что их унижают. «Требуем признать на официальном уровне тот факт, что русский язык в Латвии существует!» Официально в Латвии русского языка нет, хотя он и родной для сорока процентов населения.
«Ваши требования немыслимы, - ответил на эти призывы латвийский кабинет министров, - а ЕС и НАТО нас поддерживают». На следующий день, посовещавшись с американскими коллегами по НАТО, латвийское правительство объявило в стране военное положение, а всех активных русских вожаков приказало интернировать в концлагеря. Исчезновение же деда показали по телевизору, объявив особо изощрённой формой гибридной войны, которую придумала и осуществила Россия против молодого и гордого латвийского государства.
Дед, дед. Он пропал, и я вижу, что зря на него ворчал. Он давал мне тепло в жизни. В моём офисном рабстве. В нашей безнадёжной жизни. И я почувствовал, что невольно плачу.
«Товарищ Сталин послал. С того света. Ведь он тоже там, на том свете». Как теперь, там же, и мой прадед. Со всеми его шутками. Добрыми советами. Прибаутками. Со спорами:
- Вот оно как. Мы, выходит, немцев победили, а вы каким-то супостатам проиграли.
- А что делать? Ведь их поддерживают НАТО и ЕС. Они нас сильнее.
И я вдруг ощутил огромную ненависть к НАТО и ЕС.
- А ТЕПЕРЬ РЕКЛАМА!
И передо мной замелькали куски еды, брызги йогурта и автомашины, на которых мне никогда не ездить.
Боже мой! Значит, то был только лишь фильм по телевизору про воскресшего ветерана! А я настолько отождествился с главным героем, что представил, будто это всё на самом деле вытворяется!.. Волшебная сила искусства. Бл, некоторые вещи лучше не произносить вслух. Например, что вот-вот война, или что русских вожаков арестуют без суда и следствия, или что люди здесь друг друга тихо ненавидят. Ну, да, ненавидят. Не буди лихо, пока оно тихо. Этнические войны самые страшные. Не хватало ещё нового холокоста по типу Новороссии. С ударами «Градов» по жилым кварталам и многоэтажкам. За своих, конечно, переживаешь, но уворачиваться от неуворачиваемых пуль и кувыркаться с автоматом как-то не алё. Я не спортсмен, и далеко не герой. Мне бы с подругой замириться, или найти уж тогда новую. Работу получше. Детей родить. Выплатить кредит за квартиру. Может, и домик свой купить. А если здесь начнут бомбить или фигачить по многоэтажным домам артиллерией, то ну его нафиг.
-Дз-з—зинь!
Звонок в дверь. Надеюсь, что то был только фильм, и что заново не заявится ко мне дед… Человек он хороший, но войны мне не надо.
Открываю. Лица, чем-то знакомые. Говорят не по-латышски, а по-русски. Надеюсь, это не латвийские спецслужбы, у них тоже русские кадры служат, и что это не пришли меня интернировать, хотя я вроде ничего плохого против Латвии, США и НАТО и не совершал, хотя недоброжелатели есть у всех, какой-нибудь латыш или русский мог написать на меня донос, но будем надеяться на лучшее... Где же реальность, а, где?..
- Ба! Ну, как ты? Видели, видели по телеку твоего деда! Как он геройски растворился на глазах у нациков! Всё-таки было у него какое-то секретное задание от товарища Сталина, а?
- Уехал. В Россию, - отвечаю.
- Уехал в Россию? Ха-ха-ха! – и все пятеро или шестеро одни засмеялись, другие заулыбались. – Мы те самые охранники с 9 мая и «Бессмертного полка». Нам можешь не врать. Вспомнил?
Всё-таки это был не фильм. Будем жить и бороться. Хоть свои пришли. Ладно.
- Ехали сейчас по городу, на Вантовом мосту стоят американские танки, на Оранжевом – англичане на БМП. - Власти собираются всех русских интернировать. Ну, всех, не всех, но ты же активный помощник своего прадеда, зафиксирован на том видео, так что тебе ничего хорошего не светит. «Интернируют», прикинь? Бл, как я люблю этот хитровыебранный язык. Нет чтобы сказать: «Посадим и сгноим в тюрьме, а кому повезёт, уеб*т на работу в Англию вкалывать за гроши и за пайку». Концлагери для нас уже устраивают, а? Хорошо ещё если на вышках будут стоять чистые натовцы. А если местные, то поубивают нас всех русских нах. Только дай волю. Это как чернокожих американцев поставить охранять концлагерь с белыми согражданами.
Смотрю на них и слушаю, как с того света. Всё время бояться нельзя. Поэтому отключаешься.
- Пойдёшь с нами? Будем организовывать Сопротивление нацизму. Начнём с информационного и расклеивания листовок, а то интернет блокируют. Чего умирать да гнить у них в рабстве? Надо бороться! А прадед-то твой был прав, а? «Схроны»!
- Да, - невольно и словно бы устами прадеда отвечаю я. – Пойду с вами.
И впервые чувствую, как тело пронзает вера в жизнь вместе с волной энергии, которую всегда ждал. Может быть, предсмертной. А, может быть, новой жизни. А, может быть, я – только звено, которое наконец-то обрело и нашло своё гнездо в цепи поколений.
Фото 16 марта Оксана Джадан «Спутник news»