- В Ультидаде крупнейшая библиотека, - начал свой рассказ Красимир. – Другой такой ни в одном из городов Последней цивилизации нет. Я там прочёл одним махом книгу по истории города. Но когда, в прошлом году я первый раз приехал в этот город, ничего о нём не знал. Только картинки видел в каком-то справочнике по архитектуре.
Год назад мы подъезжали к городу часа за два до заката, поэтому не ночевали на горе Салвадор.
- Погоди, - перебил я, - кажется, Салвадор на древнем языке последнеземельцев означает спасение.
- Скорее спаситель, - ответил Красимир, и во взгляде его мелькнуло что-то похожее на уважение.
А меня посетила мысль, что всё-таки приятно беседовать с начитанным человеком. Пусть ему даже всего 13 лет.
- Всех пассажиров высадили на центральной площади у самой высокой башни города, - продолжал Красимир. – Мой старший брат, который должен был меня встретить, что-то задерживался. Через короткое время я почему-то оказался на площади совершенно один, но даже не заметил этого. Задрав голову до ломоты в затылке, я рассматривал шпиль башни Последней Цивилизации.
Так вот как она называется, подумал я, слушая своего спутника.
- Затем повернул голову налево и увидел зрелище, заставившее меня забыть о башне. Светило, как раскалённая в сильном огне монета достоинством в сто цивов, медленно опускалась в океан, прочертив по свинцовой глади золотую дорожку до самого берега. Я потерял счёт времени и едва очнулся от окрика. Мой брат звал меня. Он был сердит и напуган.
- Идём скорее, Красимир! Нам ещё надо добраться до дома.
От моего гиперборейского отца мне досталась черта характера, которая среди людей Последней цивилизации считается скверной; я не умел скрывать свои чувства. Мой родной брат Рамос не видел меня целый год, но даже не поздоровался, уж не говоря о братских объятиях. Об этом я прямо и заявил ему. Но он одной рукой подхватил мой дорожный мешок, другой крепко взял меня за руку.
- Идём, нам надо быть дома до захода.
А я-то собирался полюбоваться на закат, стоя на берегу!
Мы быстро шли, почти бежали по старинным ультидадским улочкам, освещаемыми предзакатными лучами. На лице брата я читал нескрываемую тревогу, почти страх. Я быстро передвигал ногами, не смотря по сторонам, хотя окружающее великолепие прямо так и бросалось в глаза. Редкие прохожие также торопливо полубегом-полушагом либо попадались навстречу, либо обгоняли нас.
- Немного осталось, - тяжело дыша, сказал Рамос. – Завернём вон за тот угол, а там с сотню шагов и дом.
Как только мы завернули за угол, над городом поплыл звон кампаны. Он напоминал похоронный, моё сердце, будто кто-то сжал невидимой рукой, а внутри росло чувство страха и тревоги.
С первыми ударами кампаны брат бросился бегом, гремя деревянными башмаками по брусчатке. Моя рука была в его руке, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Большой трёхэтажный дом занимал около тридцати пасо квартала.
Мы подбежали к массивной деревянной двери, обитой металлическими полосками
- Чонита! – закричал Рамос. – Открывай!
За дверью нас ждали. Чонита, моя золовка, распахнула дверь, и мы буквально ввалились внутрь. Рамос уронил мой дорожный мешок на пол и, пока его жена запирала дверь аж на три засова, обессиленно опустился туда же.
- Почему так долго? – спросила Чонита.
- Красимиру вздумалось полюбоваться на закат, - устало ответил брат.
Я хотел было сказать, что он сам задержался и как только нашёл меня, мы немедля отправились домой, но наткнулся на предостерегающий взгляд. Мы с Рамосом, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, всегда понимали друг друга с полуслова, поэтому я понял, что лучше сейчас промолчать.
Чонита с лёгким укором посмотрела на меня. Потом будто спохватилась.
- Так ведь он не знает.
- Не знает, - согласился брат.
- Чего я не знаю? – не выдержал я.
- Надо показать мальчику, - тихо сказала золовка.
Рамос поднялся.
- Пока Чонита накроет на стол, я должен тебе кое-что показать, чтобы отпали все вопросы. А всё остальное завтра ты найдёшь в городской библиотеке.
Он подошёл к окну, забранному массивной металлической решёткой.
- Я бы сначала хотел увидеть племянника.
- Успеется, - ответил брат, - это важнее.
И он повёл меня вверх по узкой винтовой лестнице. Мы вышли на плоскую крышу, и брат подвёл меня к краю, огороженному железным парапетом, доходящим мне до середины груди.
- Стой и смотри!
Я стоял и смотрел на пустую улицу тремя этажами ниже, отмечая детали, бросающиеся в глаза. Во-первых, окна первого и второго этажей близстоящих домов были забраны толстыми металлическим решётками. Они были плотно закрыты, несмотря на то, что стоял тёплый летний вечер. Во-вторых, улица была пустынна. Ладно, люди; жители моего родного Промедада тоже любят сидеть по вечерам дома, ужинать, рассказывать своим детям сказки на ночь…
Но где праздношатающаяся молодёжь, где стража, обходящая улицы?
Я поднял голову к темнеющему небу. И где, интересно, птицы?
Тьма овладевала городом, и никто не зажигал уличные фонари.
Я так и не понял, откуда они появились. Какие-то существа, по виду звери, так как передвигались они на четырёх конечностях, стремительно пронеслись подо мной. Я даже не успел разглядеть, как следует, и стая скрылась за углом. Но даже на крыше трёхэтажного дома я почувствовал зловоние, исходящее от этих тварей. Так пахнет на скотобойне, это был запах крови и вываленных наружу внутренностей. И так пахнет настоящий ужас, не то щекочущее чувство, которое мы испытываем, слушая страшилки на ночь, а именно настоящий, животный ужас.
Пасо – старинная испанская и португальская мера длины, равная 1м.39 см.
Продолжение здесь http://www.proza.ru/2016/05/18/1453