18+
Энжел совсем не хотелось стирать, она выполняла работу очень медленно и задержалась у горячего источника гораздо дольше необходимого. Когда с обычного места сборищ начали долетать голоса ее соседей, она поняла, что опоздала. Девушка быстро свалила недостиранное тряпье в подобие корзины и побежала на собрание, спотыкаясь на каждом шагу. Она очень хорошо знала эти места, но по привычно-мягкому и теплому грунту бегать было неудобно.
— Эн, это ты? — наконец-то совсем рядом раздался голос почтенной Барбары, которая узнала девушку по запаху.
Впрочем, Энжел тоже прекрасно чувствовала ее. Все жители Дыры узнавали друг друга по запаху. А как же иначе, ведь здесь было всегда темно. Эн только изредка случайно вспоминала какие-то яркие картинки. Что-то кроме вечного черного цвета, застилающего все. Она припоминала, как что-то режет глаза. Старейшие называли это "свет" и часто рассказывали о нем. Еще она смутно помнила какого-то незнакомца. Черты его смылись из памяти. Девушка могла вытащить из воспоминаний только странный запах, не похожий ни на что знакомое. Эн казалось, что неизвестный человек был к ней дружелюбен. Участвуя в ее беспорядочных снах, он часто держал ее на руках, протягивал ей какие-то предметы, улыбался ей. Но все ностальгические зарисовки ее разума заканчивались одинаково: внезапно она ощущала страх заботящего о ней существа, а через секунду режущий глаза свет над их головами сменялся мраком. Вокруг раздавался ужасный грохот. Незнакомец, сжимающий Энжи, кричал, как от дикой боли. Энжел плакала от испуга. Их вопли сливались в один. Существо падало на нее, закрывает своим телом. А потом - только тьма, знакомые голоса и запахи, безопасность. Если свет, о котором все только и говорят на сборищах, это то, о чем она помнит, то она лучше предпочтет спасительную темноту Дыры.
— Ты задержалась, Эн. Опять мечтала вместо работы? — голос Барбары стал суровым.
Девушка сжалась, но старейшая не стала продолжать ругаться, она была чем-то озабочена.
— Скорее садись в круг. Сегодня есть новости, они не слишком хорошие.
Сердце Энжел забилось. Последней новостью, пришедшей в Дыру, было то, что маленький Эд и его брат Грег набрели на участок, вокруг которого мрак почти рассеялся. Доходчивее они объяснить не могли, потому что родились уже в вечной тьме. Но то, что они увидели, заставило их прибежать к взрослым с дикими криками. Когда же собрались все общинники, то мальчики, невероятно возбужденные, только шумно дышали, без конца взбалтывая воздух руками и приговаривая: "Там такое, такое! Мрак исчез!" Больше ничего от них добиться не могли, они и рады бы были рассказать подробнее, но просто не могли подобрать нужных слов.
Они не могли, а вот Эн была уверена, что, если бы она увидела то, что видели дети, она бы точно смогла об этом все-все рассказать. Только лицезреть картины, напоминающие о прежней жизни, она боялась — вдруг удар по вечному мраку нанес тот самый безжалостный режущий глаза свет, который приносил столько боли в ее кошмарных снах? Однако старейшины говорили, что подросшие члены общины все равно, скорее всего, мало что разглядят — слишком много лет они провели в темноте. Да что там, жители Дыры могли очень долго совсем не открывать глаз во время работы или по дороге в свои убогие жилища — а зачем? Но Энжи время от времени казалось, что она видит блеск воды. Что она еще, интересно, смогла бы различить в чернильной мгле? Она почему-то подсознательно очень боялась снова рассматривать окружающий мир, поэтому убедила себя, что вовсе не хочет даже пытаться делать это. Она решила, что ей не очень-то интересно, что видели Эд и Грег. Они еще совсем маленькие и ничего не понимают. К тому же, прожив еще немного во мраке, они тоже скоро не смогут заметить даже, как мрак расступится — так сказали старейшие.
В тот раз старейшие и несколько мужчин из общины ходили на то место, которое показали дети, но ничего там не увидели. Они все были слепы, или просто там ничего и не было.
Когда сумрак стал им родным домом? Как это все произошло? Энжел не могла сказать. Они не вели в Дыре точный счет времени, им не на что было ориентироваться. Но это случилось давно. И для всех было бы лучше не бередить старые раны и спокойно дожить свой век, следуя привычному укладу вечной непроглядной ночи, тихонько умереть и прекратить, наконец, влачить жалкое полуживотное существование. Рассказы о том, что люди наверху до большого взрыва обладали развитыми технологиями, умели летать с помощью специальных аппаратов и лечить любые хвори, ранили души многих, напоминая о нынешней беспомощности. А теперь вот пришла какая-то очередная новость! Может быть, она касалась их прошлой жизни?
Эн едва заставила себя подойти к общему кругу поближе, она боялась, что скажут что-то плохое. В центре круга происходило нечто странное, оттуда исходил запах человека, но совершенно незнакомый запах! Чужой! Преодолевая дрожь, девушка, однако, приблизилась к своим соседям по общине. И тут раздался голос. Незнакомый! Очень слабый голос мужчины, не совсем еще старого, но и не молодого.
— Кто вы? И где я? - прохрипел он.
Толпа общинников загудела, но тут Барбара застучала своими камнями. Это был знак всем замолчать и дать ей дорогу. Прошло несколько мгновений, и из центра круга раздался голос старейшей.
— Мы — люди, как и ты, место это называется Дырой, оно всем нам служит домом. А кто ты, чужак?
— Меня зовут Бен... Бригада очистки... Они приняли меня за мертвого, а я просто был ранен и потерял сознание. Меня, видимо, скинули в могильник. Но я пришел в себя. Я бежал, а потом услышал голоса. Я подумал, что схожу с ума, и снова упал в обморок. А потом очнулся здесь...
— Общинники Дюк и Дэн принесли тебя на место сборищ. Они услышали твои крики.
— Как я счастлив, что меня нашли! Надо сообщить моей семье!
— Где же твоя семья?
— Они остались там. Там! Главное связаться с бригадой очистки. Они ошиблись... Они забрали мою рацию и пропуск. Без них мне все равно конец. Свяжитесь с ними!
— С кем?
— С бригадой очистки, как вы вообще общаетесь с властями? Или вы... О нет! Вы повстанцы? Тогда они придут сюда и убьют вас всех, а меня заодно.
— Успокойся, чужак, мы не повстанцы. Мы мирные люди, никому вреда не причиняем. Живем тут уже много лет. А если ты хочешь связаться с теми, кто на поверхности, то это невозможно. Во-первых, они почти все заражены, а, во-вторых, именно те люди устроили войну и последующую катастрофу. Пусть расплачиваются сами. Недолго им осталось, пусть пожинают плоды своей глупости - радиацию, эпидемии, поедая растения, произрастающие на зараженной почве. Мы сбежали, чтобы спасти свои жизни, и больше не верим тем, кто на поверхности! Мы нашли безопасное место, и, пусть ужасную, но все-таки пишу, но поплатились многим. Мы начали все сначала, это было почти невозможно. Большая часть наших единомышленников умерла. Но те, что остались, сейчас могут спокойно прокормить себя и растить детей. Это самое главное.
— Вы много лет живете отдельно от общества без специальных препаратов и пайка? Хотите сказать, что даже не проходили обязательную антиактиноидную терапию и не пользуетесь новейшими фильтрами для очистки ресурсов? Не может быть, что я с вами сейчас разговариваю! Это все не сон? Вы существуете, ребята? Мы ведь под землей, так? У вас, наверное, уже по три головы выросло от грунтовой облученной водички, да? — он рассмеялся. — А нельзя ли зажечь свет? Мне бы хотелось взглянуть на мои раны... Может, все не так страшно. Я учился на врача когда-то... До взрыва.
— Ты помнишь то, что было до взрыва ? — раздалась пара детских голосов.
— Да, помню, конечно, но включите же свет, умоляю!
— Прости чужак, это невозможно. Тут всегда царит тьма. Практически с того дня, как мы пришли сюда и укрылись здесь. Оказавшись в этом месте впервые, мы надеялись, что проведем здесь лишь несколько дней. Но мы не представляли масштабов бедствия. У нас были кое-какие запасы, в том числе, фонари, зажигалки, книги, бумага, техника. Но еда была съедена, еще раньше разрядились все аккумуляторы, спички отсырели из-за влажности, а зажигалок хватило на неделю. Костры не из чего было складывать. Растений здесь нет, древесины тоже. Местные камни не пригодны для того, чтобы высечь искру, но и поджигать нечего — у нас сейчас лишь ветхие остатки одежды, которые до конца не высыхают никогда. Чудо, что местная естественная вентиляция еще позволяет нам хотя бы не задохнуться. Это место — ужасный оазис. Горячие ключи греют нас, так что здесь всегда тепло и можно готовить пищу. А тебе... Тебе просто придется приспособиться к темноте.
— Это плохо... Я на ощупь слабо ориентируюсь. И что это за дикая вонь? Если мы недалеко от могильников, нам надо убираться отсюда! Срочно!
— Какая вонь? Все пахнет, как обычно. Никаких могильников нет поблизости. Ты, наверное, бредишь, чужак, - расхохоталась Барбара. — И зачем нам убегать прочь? Некоторые из нас живут тут с рождения, и Дыра нас ни разу ни чем не обидела — горячие источники греют нас, позволяют пить, мыться и стирать, позволяют готовить чудесные мясные коренья, которые не иссякают никогда. И по три головы у нас вовсе не выросло. Значит, наш образ жизни безопасен... Относительно, конечно. Насколько это возможно в новом мире. Так зачем нам уходить?
Старейшая явно с гордостью рассказывала о своих владениях и насмехалась над испуганным чужаком.
— Погоди, Барб, может, пришелец что-то важное сообщит. Ты же помнишь рассказы мальчиков. Может, нам грозит опасность? — раздался надтреснутый голос старейшего Теда.
Говорили, что когда-то он и Барбара жили вместе, или, как это раньше называлось, у них был союз. Только теперь старейшие жили с молодыми партнерами.
— Тедди, он несет бред. Как и твои сыновья от этой... Сандры. Конечно, ты будешь их выгораживать и цепляться для этого за слова пришлого! А ты вместо этого воспитывай детей получше - отучи их врать и шляться без взрослых!
— Перестань, Барб, не место и не время для разборок! — голос мужчины стал злым. — Я, властью старейшего, говорю моим людям: выслушаем этого чужака!
Все притихли.
— Говори, чужак, что такое могильники, как ты их называешь. И почему нам надо быть осторожными в Дыре?
— Могильники — это заброшенная шахта. Ее закрыли из-за заражения, радиоактивные отходы попали в подземные воды, и забой стал пригоден только для того, чтобы сбрасывать в него трупы повстанцев и тех, кого случайно ранили на улице или загрызли крысы и собаки. В меня же просто попал осколок снаряда... Я искал какие-то вещи на обмен. Все мы ищем. Пошел в запрещенный район... Мне так хотелось порадовать мою жену, у нее завтра день рождения. Но паек мы уже поделили. Новый только на следующей неделе. А за ценные вещи можно достать немного еды. Или даже вина! Я хотел попробовать вино, и вот я наказан. Зачем я пошел туда? Ах, Катрин, моя бедная Катрин! И дочка... Им скажут, что я умер, — раздался шорох — незнакомец ощупывал себя. — Бригада сразу забирает пропуск. Они отнесут его моей семье и скажут, что я в могильнике. О нет! Но они забрали все.. Даже мои часы, даже одежду! Или это вы взяли?
— Когда мы нашли чужака, на нем не было ни единой тряпки, он был голый - спокойно отозвался общинник Дэн.
— А часы? Хотя бы часы?
— Ничего не было, ни одной вещи. И этих... часов тоже нет.
— Мерзавцы, они ведь не отдадут моей семье все добро. Кое-что можно продать за половину пайка. Мои бедные девочки получат только пропуск. Может, еще рацию. Надеюсь, паек им все же увеличат, теперь ведь некому о них заботится... Но я не могу просто оставить их на произвол судьбы! Я должен вернуться!!! — послышалась возня, потом стон. — Я не могу идти...
Чужак завыл.
— Ты никуда не пойдешь. Ты расскажешь о нас, мы не доверяем тебе. Вдруг ты заодно с теми, кто устроил взрыв? Лучше расскажи нам об опасности! — повелительно произнес старейший.
— Опасность? Да... Говорят, что в шахте живут жуткие чудища. Они ужасно уродливы, их кожа настолько грязна, что кажется черной, хотя некоторые на самом деле белокожи. Ноги у них в чешуе, а желудки могли бы переваривать камни. Но, на самом деле, они едят трупы, которые сбрасывают в забой. Трупы перед этим поливают кислотой, чтобы ускорить разложение, но эти монстры научились есть их и в таком виде. У них ужасные лица, выцветшие глаза, огромные когти. У них всего несколько зубов, и все черного цвета и торчат в разные стороны. Изо рта у них все время смердит разложившейся плотью. Их у нас называют могильщиками. Трудно сказать, что они сделают с живым человеком, если встретят. Думаю, что он им больше понравится на вкус, чем разложившийся труп. Так что вам лучше убираться отсюда.
— Ну, Тедди, доволен? - фыркнула старейшая. — Мы послушали этот бред, и, знаешь, твои мальчишки врали складнее. Чудовища! Рядом! Да мы никого не встречали здесь с тех пор, как пришли сюда. Ты первый, чужак, кто забрел к нам!
— Не верите мне? А что вы скажете на то, что одного могильщика удалось поймать? Очистители заметили его, когда привезли новую партию трупов, а он не стал убегать - бросился на них. Они быстро с справились с этой тварью, а потом долго выставляли тело на площади — я его сам видел! Так что они существуют, и, если вы хотите жить, бегите отсюда. Пока они не нашли вас, но так не может быть вечно - я же добрался к вам!
— Барбара, он его сам видел, — голос старейшего стал совсем расстроенным. — И, если помнишь Оливию, бедняжку... У нас считают, что она утонула в горячем источнике, но ведь ее так и не нашли. А вдруг это могильщики съели ее?
— Да-да, а потом съедят и вас! Это лишь дело времени! — безумно расхохотался чужак.
Общинники испуганно зашептались.
— Тише, тише, не стоит верить пришлому. То, что он видел могильщика, может быть такой же ложью, как и то, что такие чудовища вообще существуют. Чужак безумен, отнесите его туда, где нашлиЮ и оставьте умирать, — прошипела старейшая.
— Нет, Барб, мы не можем быть уверены, что это неправда. Чужак останется, и ему будет оказана помощь. Кроме того, может быть, он вспомнит еще что-то важное. Покормите чужака! — общинники застыли в нерешительности, но тут голос подал третий старейший, Джек. Он был совсем старый и больной, но его все слушались и уважали, потому что он был очень мудр, помнил многое из того, что было до взрыва, и рассказывал чудные истории.
— Я как главный из старейших, говорю: чужак останется. Окажите ему помощь. Я понимаю опасения Барбары, но мы будем за ним хорошо присматривать. Собрание закончено!
Энжел отправилась в свой закуток в подавленном настроении. Ей начали всюду слышаться шорохи. Раньше ей казалось, что темнота — ее безопасное убежище, но теперь оно перестало быть таким безопасным, ведь где угодно могли прятаться могильщики, чтобы наброситься на нее и съесть. И невозможно было их увидеть заранее, и некуда было убежать — везде только мгла.
Она чувствовала, как ее лицо подергивается, последний раз она ревела, когда упала возле того места, где собирали дающий жизнь всей общине мясной корень и повредила голень острым камнем. Но почему она плачет сейчас? Энжел вытерла совершенно загрубевшей от работы рукой слезы и постаралась не думать об опасности, но не так-то легко было это сделать.
Правда, на некоторое время ее отвлекли крики одной из старших женщин, которые напомнили ей, что она забыла корзину с мокрым тряпьем прямо на дороге, по которой все расходились со сборища. Однако взбучку ей не устроили, все были слишком заняты рассказами незнакомца. Эн только заставили еще раз сполоснуть все тряпки в ключе. Выполнив эту работу, Энжи отправилась на общую кухню, где старшие женщины разливали похлебку из мясного корня. Она очень терпко пахла, и это запах нравился Эн. Сегодня ей повезло — в ее миске оказался большой кусок сочной мякоти корня. Она даже не смогла все доесть, и тут вспомнила про незнакомца — а накормят ли его сегодня?
Старейшая почему-то была очень зла на него. Все из-за его россказней. Энжел тоже теперь не находила себе места, но она не сердилась на пришлого. Он же был ранен и, возможно, просто бредил. Ему требовалась помощь. Старейшие сносно умели лечить некоторые виды ран, но захотят ли они помочь ему?
Работы на вечер не было, взрослые собрались в пещере старейших, а молодежь разбрелась кто куда. Самым популярным развлечением после еды было пересказывание историй, услышанных ранее. Вот и сейчас невдалеке раздавался девичий голос, повторяющий слухи про могильщиков, к которым было прибавлено изрядно ужасных деталей. Например, что эти чудища умеют бесшумно ходить или превращаться в камни, чтобы их невозможно было узнать на ощупь, и могут подкрасться сзади и напасть на кого угодно.
Эн передернула плечами, ей и так было не по себе. Тем более, что историю эту громко и с противными интонациями рассказывала Синди, один даже запах которой вызывал у девушки отвращение.
Их скрытая вражда началась из-за Питера. Все замечали, что Эн так нравилось говорить с ним, заниматься работой вместе, проводить каждую свободную минуточку бок о бок. Она даже начала находить вкус в своей непроглядной жизни. Когда Энжел пришло время выбирать отца для своих будущих детей, она поняла, что ей нужен только Пит. Но Синди, до того не проявлявшая никакого интереса к парню, вдруг начала сближаться с ним. Питеру она сладко напевала что-то в уши, а его подругу называла также и своей, пытаясь убедить в чистоте своих помыслов. Однажды Пит не пришел на рабочий участок, где его ждала Эн. Случай сам по себе вопиющий - за отлынивание от труда лишали еды всю семью провинившегося. Девушка бросилась к Барб, чтобы наврать, что приятель нездоров, что упал и ушиб ногу - она готова была придумать что угодно, лишь бы любимый избежал наказания. Но старейшина не стала слушать ее сбивчивый лепет. Лишь спросила, рада ли Энжел за товарища - ведь он сегодня принял решение жить с Синди, помогать ей в работе и стать отцом ее детей. И теперь у этой выскочки подрастал от него сын. Энжи не простила предательства. Конечно, у нее были другие, даже сам старейший Тед, да и Питер однажды встретил ее у ключа, и они все-таки были вместе назло его нареченной... Энжи отдавалась возлюбленному со злорадным чувством свершающейся мести, даже не получив никакого удовольствия, даже ни разу не поцеловав его. По завершении недолгого процесса она почувствовала внутри только зияющую пустоту.
В качестве утешения для Энжел оставалась лишь надежда, что она, наконец, сможет стать матерью. Только никакого ребенка у нее после вырванной украдкой близости не случилось. Она даже все время ощупывала свой огрубевший живот, но тот не рос. Эн все же верила, что нескольких раз недостаточно, чтобы понести дитя, ведь пары иногда годами жили вместе в ожидании счастья. Девушка старалась не думать о бездетности, которая считалась большим позором в общине, и убеждала себя, что нужное время для деторождения еще не пришло.
Она забилась в свой угол, и к ней тут же пришел Майкл. Эн давно понимала, что нравится ему, но сегодня прогнала его: ей на секунду обычный запах его дыхания показался просто отвратительным. Оставшись одна, Энжи начала крутилась на груде рванья, пытаясь лечь поудобнее и все же уснуть. Иногда она проводила перед собой руками, чтобы удостовериться, что могильщик не притаился рядом.
По привычке Энжел снова начала ощупывать свой живот, ей даже почудилось, будто он немного вырос, но потом она догадалась, что виной этому всего лишь щедрый ужин. Девушка снова попыталась заснуть, но ей стало страшно. Совсем рядом раздался шорох, и она подскочила на месте. И зачем она только узнала про этих чудовищ? Раньше Эн понимала, что никто чужой в Дыру не проберется, что, если раздался шорох, значит, это куда-то крадется неуклюжий общинник или играют дети. Но сейчас ее ужасал каждый звук.
— Майкл! — позвала она от безнадежности, но парень не отзывался, наверное, пошел пытать счастья в другом месте, и ему повезло. — Майкл...
Она прошептала его имя в пустоту без всякой надежды. Ответа, конечно, не последовало.
Промаявшись еще немного на своей подстилке, она, наконец, решилась на рискованный шаг — поговорить с пришлым. Чужак ее напугал, чужак пусть и скажет: правда ли то, что могильщики существуют? Она надеялась получить от незваного гостя признание, что он все придумал. Энжел встала и неровным шагом направилась к кухне, там обычно собирались все помощники старейших.
— Дарла? — позвала она, почувствовав знакомый запах.
— Чего тебе? — недовольно отозвалась женщина.
— Не сердись. Мне не спится... Я боюсь! — жалобно объяснила Эн.
— А, ну кому теперь до сна? Старейшие переругались, общинники трясутся от страха, а кое-кто уже готовит оружие из острых камней, чтобы защищаться от могильщиков.
— Оружие? — Энжел раньше слышала это слово только в рассказах, ведь члены общины никогда не воевали между собой, а охотиться в дыре было не на кого. - Послушай, Дарла, ты же все знаешь, что творится вокруг старейших... Не скажешь, кого поставили ухаживать за чужаком?
— Меня и поставили, иначе я давно бы спала уже. Так устала за день! А он еще и не ест! Отказывается от похлебки и говорит, что она отдает мертвечиной. Он точно сумасшедший. Я ее только что ела — прекрасная похлебка... А зачем тебе это знать? — запоздало насторожилась женщина.
— Да так... Просто он столько интересного знает. Я бы поговорила с ним.
— Кто тебе, простой девушке, позволит? — хмыкнула Дарла.
— Но тебе же разрешили.
— Так не разговоры говорить, а мыть его, кормить. Но он не ест, а меня будут ругать за то, что я его голодом заморила. Правда вот мыть его приятно. Кожа у него мягкая, нежная, как у новорожденной девочки. И пахнет он по-особому, — мечтательно добавила она.
— Да, пахнет он по-другому, не так, как наши мужчины, — у Энжел заныло внизу живота. — Слушай, Дарла, ты так добра ко мне. Позволь, я помогу тебе? Присмотрю за ним. Может, уговорю поесть. Все равно заснуть не могу. А ты пока вздремнешь.
— Не стоит! Если старейшие узнают...
— А я скажу, что сама напросилась помогать, и накажут только меня!
— Ну ладно. Он лежит в малой пещере. Его сторожит Фрэнк, но ты отправь его ко мне, скажи, у меня к нему дело... Раз уж тебе так не терпится побыть с чужаком, я тоже своего не упущу! — усмехнулась Дарла.
Энжи смутилась, но ничего не ответила. Добравшись до нужного места, она отослала охранника и вошла в пещеру. Потолок был низкий, и приходилось нагибать голову. Запах чужака она уловила только у противоположной от входа стены. Тот, видимо, услышал ее шаги и зашевелился, зашуршал.
— Кто здесь? — разделся его испуганный голос.
— Это я... Меня Энжел зовут, — растерянно произнесла девушка. — Не бойся, я пришла позаботиться о тебе.
Она подошла к нему, опустилась на колени и положила свои грубые руки на его тело. Нащупала плечи. Кожа на них была нежной, как у младенца. Она начала водить руками вдоль его туловища, оно было мягким и гладким. Видимо, он совсем не выполнял тяжелую работу там, откуда пришел, да и жил в лучшем месте, чем Дыра.
Но в одном он был похож на их мужчин: стоило ей добраться до заветной части его тела, как он был готов. Она залезла на чужака и застонала. Ее руки гладили его спину все быстрее. Вдруг он остановился.
— Ты делаешь мне больно! — простонал мужчина.
— Чем же? — удивилась Энжел.
— У тебя такие шершавые руки! И, прошу тебя, не дыши в мою сторону.
— Хорошо, — не стала спорить девушка, удивившись еще больше.
Он положил руку ей на спину, провел дрожащими пальцами по ее шее, по лицу, затем взял ее руки в свои... И в ту же секунду отшатнулся.
— Не приближайся! Я сразу понял, кто вы, но не верил сам себе! — закричал он.
Она потянулась к пришлому, но тот отполз еще дальше.
Что-то с ним было не так. Его запах, совсем не такой как у всех тут, сводил Эн с ума. Она вспомнила слово "чистый". Белье, которое девушка стирала — чистое, но оно все равно пахнет, или воняет, как он сказал. А незнакомец — на самом деле чистый. Он не пахнет, только совсем чуть-чуть, и то приятно. Собственный привычный запах вдруг показался ей невыносимым. Она всхлипнула и выбежала из пещеры.
Когда Эн вернулась через некоторое время, в сложенной из плоских камней каморке было тихо, не было слышно даже дыхания мужчины. К обычным ароматам, витавшим в воздухе, примешался еще один, очень странный.
— Чужак? Ты спишь? — прошептала Энжел. — Просыпайся, я тебе понравлюсь! Я сходила к горячему источнику и искупалась в самой чистой его части. Я теперь не пахну... Чужак!!!
Она, наконец, обнаружила его в самом дальнем углу. Пришлый был неподвижен. Энжи начала гладить его тело, и тут ее руки наткнулись на то, чего раньше не было — какой-то выступ у него в горле, вокруг которого разливалась горячая липкая влага, оказавшаяся свежей человеческой кровью! Чужак лежал на животе, и из его шеи торчал обломок мясного корня, очень небольшой. Энжел с трудом перевернула мужчину на спину и нащупала гораздо более выступающий кусок корня в его горле. Похоже, что чужак просто лег на острый предмет и загнал его в свое тело, но зачем? У Энжи затряслись руки.
Она взялась присматривать за пленником, и — он даже не сбежал, нет, он убил себя! И все потому, что она отлучилась, помыться ей захотелось! Эн на негнущихся ногах выбралась из пещеры и бросилась бежать, совершенно не разбирая дороги, однако скоро по звукам и запахам догадалась, что вышла к месту сбора мясного корня. Ей было все равно, куда идти, она побежала прямо по мягким корням. Что-то пару раз царапнуло ее ноги, что-то обожгло. Это бы сок мясного корня. "Корень следует брать крючками и класть в источник возле того места, где он уходит в землю, после этого мясной корень заливают горячей водой из ключа — так готовят похлебку," — вспомнила она поучения старших женщин.
Но как избавиться от жгучего сока корня? Энжел бросилась назад, к источнику. И тут увидела то, о чем всегда хотела забыть — резкий слепящий свет. Он причинял ей боль только в первые мгновения. Слезы потоками хлынули из глаз. Через какое-то время она смогла видеть лишь слабенькие лучики света.
— Не двигаться! — раздался откуда-то сверху голос, настолько громкий, что он не мог принадлежать человеку.
— Могильщик! — закричал кто-то испуганно совсем рядом.
Энжел так и обмерла, а потом начала бить рассеивающуюся тьму вокруг себя, но попадала лишь по воздуху. Она же теперь могла видеть! Девушка начала крутиться на месте, силясь что-то разобрать в тумане, но никого похожего на чудовище вокруг не было, везде виднелись только красное месиво и куча мертвых тел. Некоторые из них были похожи на то существо, которое она иногда вспомнила.
Тут один луч ударил ей прямо в глаза, она попыталась прикрыться рукой и заорала от ужаса - перед ней оказалась чешуйчатая лапа с когтями. Она пошевелила ею, чтобы удостовериться, что это ее рука. И... Эта ужасная лапа послушалась ее!
— Стоять! Не двигаться! Буду стрелять! — раздался голос сверху.
Энжи не поняла, что такое "стрелять", однако явно расслышала угрозу, поэтому приготовилась защищаться. Внезапно в ее бок впилась маленькая черная штучка. По телу Эн пробежали судороги, изо рта пошла пена, она упала в вонючую красную жижу и начала дрожать, не понимая, что с ней происходит.
— Билл, спустись вниз!
— Это и есть то самое ужасное чудовище?
— Ну уж точно не человек, вон же чешуя!
— Может, просто пристрелить?
— Нет, нужен экземпляр могильщика для экспериментов, такой был приказ... Выполнять.
— Есть, сэр.
— Осторожнее, эти могильщики отмывали трупы от кислоты и ели их! Они очень опасны и любят человечину!
На дне забоя было слышно каждое слово, усиленное эхом. Энжел ожидала, пока за ней придет кто-то опасный. Кто-то, способный парализовывать на расстоянии. Но это будет не могильщик. Нет, конечно же, пришлый был прав. Эти чудовища действительно существуют. Только это не они переговаривались только что наверху. Могильщики сейчас занимались обыденными делами. Готовились ко сну, ели. Возможно, они уже хватились Энжел и стали искать ее. Чудовищами были все общинники. И сама девушка. Эн с ужасом понимала, как на самом деле обстояли дела под покровом вечного мрака. Подземные жители не избежали последствий взрыва. Питаясь обработанными частями зараженных трупов, которые члены общины называли мясным корнем, люди мутировали и обрели плоть ящероподобных тварей, способных выжить в любых условиях. Только вот, разгадав секрет собственной сущности, выживать девушка и не хотела. Лучи света почти исчезли, крики доносились совсем издалека, но Энжел знала: вот-вот к ней спустится такой же чужак, как пришлый, и...
Ее сильно трясло, однако девушка сделала над собой усилие, подползла к ближайшей ямке и полностью погрузила голову в кровавую жижу, смешанную с грязной водой. Это они могильщики... Это она... Глубокий вдох...
2008 г.