Путь из темноты к свету в романе Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза"
Название романа Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза" сразу же наводит нас на мысль, что мы видим перед собой историю личностного развития. Действительно - по ходу сюжета Зулейха, внутреннее состояние которой пристально отслеживает автор, проходит сложный и болезненный путь освобождения от страхов, суеверий, предрассудков и привязанностей, в некотором смысле - путь из темноты к свету. Образ "открытия глаз" как движения к свету трижды настойчиво подчеркивается автором: в первых же фразах текста, затем ближе к его окончанию, и в последний раз - в самом конце.
В первый раз, когда Зулейха открывает глаза, вокруг нее "темно, как в погребе"; во второй - "солнечный луч пробивается сквозь ветхий ситец занавески"; наконец, в финале, когда она вновь открывает глаза - "солнце бьет, слепит, режет голову на части". Помимо этого, освещение нарастает на всем протяжении романа. Вначале оно тусклое и слабое: "плотный сумрак за окошком в изголовье ее ложа становится жиже, разбавляется чахлым светом пасмурного зимнего утра"; в конце же мир представляется "огромным и ярким".
Таким образом, мы видим, что Зулейха на протяжении романа движется от полной темноты к ослепительному, режущему глаза свету. Складывается впечатление, что этот путь и является основным предметом, сюжетом романа, а внешние обстоятельства - в сущности только удачно подобранные декорации. Интересно, однако, проследить, каким образом совершается этот путь, какие перемены происходят на его протяжении в сознании Зулейхи и какие именно ситуации Гузель Яхина описывает и трактует как "тьму" и как "свет".
Из поведения Зулейхи мы сразу же видим, что она представляет из себя тип пассивной, ультраконсервативной личности, с готовностью принимающей "домашнее рабство", в котором она оказалась. Удивительно, но начальная ситуация "темноты" - казалось бы, действительно невыносимая и беспросветная - представляется Зулейхе совершенно естественной. К моменту начала действия Зулейхе 30 лет, 15 из которых - ровно половину своей жизни - она провела в беспрекословном подчинении у мужа и свекрови, непрерывно загруженная одуряюще тяжелой работой по хозяйству. Муж Муртаза старше ее вдвое, ему 60. Зулейха, прозванная "мокрой курицей", безропотно, как должное сносит унижения и истязания, которым подвергается в семье; за время замужества она успела потерять четырех дочерей, умерших в младенчестве.
Однако, как это ни парадоксально, Зулейха умудряется искренне находить преимущества в своем положении. В первом же абзаце текста она думает о Муртазе с благодарностью за то, что он законопатил щели в стенах, отмечает, что он "хороший хозяин и хороший муж" - и в дальнейшем еще неоднократно любуется им и вновь думает о нем в том же ключе: "Сильный мужчина, большой. И работает умело. Хороший муж ей достался, грех жаловаться". Когда во время заготовки дров в лесу она отстает от саней Муртазы и тот возвращается, Зулейха думает: "А все-таки какой он хороший человек – вернулся за ней. Мог бы и оставить там, в чаще, – кому какое дело, жива она или нет". Покорность ее представляется такой полной и непрошибаемой, что ее свекровь, Упыриха, даже как-то удивляется этому: "Всегда молчишь, немота… Если бы кто со мной так – я бы убила".
В дальнейшем Зулейха так и не изменяет своей пассивности на всем протяжении романа; ее освобождение происходит насильственно, а она сама ему упорно и последовательно сопротивляется - лишь медленно уступая давлению обстоятельств и покоряясь действию новых сил, вошедших в ее жизнь, так же, как прежде покорялась старым. Если сравнить этот процесс с образом в названии романа - получается, что скорее не сама Зулейха открывает глаза, а ей открывают их, буквально лезут в глаза пальцами - а она изо всех сил старается вновь их зажмурить.
Удивительны обстоятельства и характер освобождения Зулейхи от ее "домашнего рабства". Стоит отметить, что действие романа начинается в районе 1930-го года, однако хозяйство Муртазы устроено так допотопно, что в тексте долго не удается нащупать какие-либо приметы времени; можно представить, что на протяжении не только последних 15, но и 150 лет предшественницы Зулейхи вели точно такую же жизнь, как она, - а в сущности, и 1500 лет назад общий жизненный уклад отличался несильно.
Разгоняют в романе эту густую, веками царившую тьму коммунисты, которые, таким образом, приносят с собой свет. Здесь очень любопытно отношение автора к происходящему. Яхина описывает ужасы, связанные с коллективизацией, реалистично и подробно, но без излишней, подчеркнутой драматизации - и подчас берет в описании персонажей-коммунистов даже какой-то бодрый и добродушный тон, какой можно увидеть в "ортодоксальных" советских романах. Возникает даже сомнение - уж не пародирует ли она этот тон, не присутствует ли здесь какая-то горькая ирония. Многие из персонажей-коммунистов имеют привлекательные черты, и некоторые, например чекист Бакиев, так и остаются скорее положительными. В целом же ломка коммунистами устоявшегося жизненного уклада напоминает хирургическую операцию, кровавую и страшную, но вместе с тем как будто полезную и даже необходимую: ведь результатом ее оказывается переход от тьмы к свету.
Целый клубок противоречий сплетается в романе в образе Игнатова, который фактически и является непосредственным освободителем Зулейхи: он убивает ее мужа и увозит ее из деревни вместе с другими раскулаченными. Фактически его роль в жизни Зулейхи описана в небольшом пассаже уже при первой их встрече - когда Игнатов обоснованно подозревает, что она и ее муж прячут пшеницу: "Игнатов подходит к Зулейхе, обеими руками берет ее кулак и силой разжимает... Кулак Зулейхи поддается и раскрывается". Точно такой же, образно, и оказывается дальнейшая роль Игнатов в "раскрытии" Зулейхи.
Интересно посмотреть на основные детали образа Игнатова. В нем есть некоторая утрировка - подчас даже кажется, что черезмерная: "статный, видный, идейный", он "не понимал, как можно любить женщину": "Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Да как вообще можно одним и тем же словом выражать свое отношение к таким разным величинам – словно класть на две чаши весов какую-то бабу и Революцию? Глупость какая-то получается". Таким образом, мы видим, что Яхина дает нам несколько "приглаженный" образ искреннего коммуниста - "борца за идею".
Игнатов участвовал в Гражданской войне, затем "басмачей рубил в Средней Азии", работал в Казанском ГПУ и с радостью поехал в деревню "воевать с врагами революции". В дальнейшем он становится комендантом поезда, который должен перевезти партию раскулаченных, в том числе Зулейху, на поселение в Сибирь. При этом из 800 человек он доставляет к месту назначения только 29, еще 50 удается в пути убежать - таким образом, гибнут за время перевозки около 90% вверенных ему заключенных. Игнатов - участник пьяной стрельбы по людям, убийца мужа Зулейхи; и вот этот-то человек в романе становится ее "освободителем". Фактически, он играет роль холодной, почти безличной силы, воздействие которой необходимо для того, чтобы "раскрыть" Зулейху, избавить ее сковывающей власти тьмы.
Во время жизни в трудовом лагере, куда доставляют раскулаченных, одной из основных движущих сил в необычном "освобождении" Зулейхи становится ее влечение к Игнатову: в ней происходит мучительная борьба между этой страстью, с одной стороны, и стыдом и суеверным страхом - с другой. Характерно при этом, что если чувство Зулейхи к ее мужу Муртазе было хотя бы в какой-то мере осмысленным - она считала его хорошим мужем, потому что он был сильным мужчиной и умелым работником, не бросил ее в лесу - то в своих чувствах к Игнатову она даже и не пытается дать себе какого-либо отчета; по крайней мере, автор нам этого не показывает. Она просто чувствует к этому человеку сильное влечение: "Зулейха ныряла в густой тягучий мед. Ощущала, как в мед постепенно превращается и она сама, она вся... голова хотела гнать ее прочь, но мягчела, плавилась, таяла под крепко-накрепко завязанным платком". От этого влечения Зулейха со свойственным ей пассивным упорством защищается, отгораживается; в конце концов она не выдерживает и уступает, но мы ни разу не видим с ее стороны попытки осмысления - почему, за что она любит Игнатова, есть ли в этом чувстве что-либо, кроме физиологии.
Результатом этой тяжелой борьбы в Зулейхе фактически становится признание за собой права на чувства и желания - действительно, в какой-то мере освобождение, которое, однако, дается ей крайне мучительно и с использованием странных психологических уловок. Так, она убеждает себя, что "Всевышний так занят другими делами, что забыл про них – про три десятка голодных, оборванных людей в глуши сибирских урманов". Таким образом, Зулейха начинает "делать многие вещи, которые раньше казались стыдными, невозможными": "Молилась редко, впопыхах. В том, что Аллах их не видит и не слышит, убедилась во время недавнего голода: если бы Всевышний услышал хоть одно из тысяч слезных молений, посланных ему Зулейхой в ту суровую зиму, он бы не смог оставить ее и Юзуфа без своего милостивого попечения. Значит, высочайший взор не достигал этой глухомани. Жить без постоянного внимания и строгого надзора всевидящего ока было поначалу страшно, будто осиротела. Затем – привыкла, смирилась". Показательно здесь, что Зулйеха смиряется с отсутствием надзора: она до последнего не борется за свою свободу, а, напротив, сопротивляется ей. Она покоряется новым, "раскрывающим" ее силам неохотно, со страхом и только потому, что прежние, сдерживающие, больше не действуют. Процесс этот доходит до того, что ей перестает быть стыдно: "Все, чему она была научена, что затвердила с детства, – отступило, ушло. То новое, что пришло взамен, смыло страхи, как паводок смывает прошлогодние сучья и прелую листву".
Последней вспышкой, пароксизмом суеверного страха в Зулейхе становится случай с ее любимым и единственным сыном Юзуфом (которого она зачала от Муртазы и родила уже в лагере). В то время, как Зулейха находится у Игнатова, сын отправляется на ее поиски в тайгу, на него нападают волки, он забирается на дерево; Зулейхе лишь чудом удается найти и вовремя спасти его. После этого инцидента Зулейха отказывается больше приходить к Игнатову, говоря, что "наказана", а на его вопрос "кем?" отвечает лишь: Кто бы то ни был – наказана... И все на этом. Все". Поддаваясь страху, Зулейха думает, что ее наказало "небо", что это "возмездие за нечестивую жизнь без брака, с иноверцем, с убийцей мужа".
Прошлое, "тьма" после этой сцены вновь берет власть над Зулейхой: она опять оказывается не в состоянии подойти к своему положению осмысленно - а просто уступает страху. Мы видим, что продвинувшийся уже далеко процесс внутреннего раскрепощения, в сущности, не изменил натуру Зулейхи: сначала она смирялась с "домашним рабством", потом, оказавшись в новых условиях, смирилась с "отсутствием надзора" и подчинилась влечению к Игнатову; наконец, после случая с сыном, который, в сущности, легко было бы предотвратить - дать ему понять, что она вернется поздно - она вновь покоряется старым, сдерживающим силам.
Получается, что последним и самым серьезным препятствием на пути к освобождению Зулейхи становится любовь к сыну. Финал романа устраняет эту помеху, и внутренний процесс в Зулейхе приходит наконец к своему завершению: ее сын решается бежать из лагеря, чтобы попасть в Ленинград и заниматься там живописью, Зулейха, выдерживая мучительную борьбу, отпускает его, а Игнатов помогает ему в этом, изготавливая поддельные документы, в которых представляет Юзуфа своим сыном. Таким образом, Игнатов как бы окончательно занимает место мужа Зулейхи - Муртазы. Новые силы берут верх над старыми, свет - над тьмой - и только теперь свет становится таким, что "солнце бьет, слепит, режет голову на части". Концовка романа указывает на то, что теперь уже ничто не мешает соединению Зулейхи с Игнатовым; мир для Зулейхи заполняет боль от потери Юзуфа, и только после встречи с Игнатовым она чувствует, что "боль не ушла, но дала ей вдохнуть".
Мы видим, что, исследуя вопрос о том, возможно ли "внутреннее освобождение" для пассивной, косной и задавленной обстоятельствами личности, Гузель Яхина приходит к печальным и удручающим выводам. Получается, что возможно это только в результате воздействия внешней силы, сокрушающе й влияние старой - причем этот процесс неизбежно оказывается крайне болезненным и травматическим. Нечего и думать о том, чтобы Зулейха сама взбунтовалась против своего домашнего гнета: постоянные издевательства и истязания в семье, изнуряюще тяжелые бытовые условия, смерть четырех дочерей - все это не только не пробудило в ней какого-либо внутреннего протеста, но, напротив, полностью сломило ее волю, заставило отказаться от права на чувства, желания, и фактически даже от права на существование: ведь Зулейха нашла бы совершенно естественным, если бы муж бросил ее умирать в лесу, и скорее удивилась, когда он за ней вернулся. Даже в условиях, когда угнетающие ее силы были физически устранены, освобождение Зулейхи от их влияния заняло 16 лет, причем она сама противилась этому освобождению, испытывая ужас в ситуации "отсутствия надзора".
При этом остается еще большим вопросом, лучше ли та ситуация "света", в которой оказывается в итоге Зулейха, начальной ситуации "тьмы". "Свет" - это жизнь в трудовом лагере, где люди на всем протяжении повествования умирают от холода и голода, - и главной радостью в ней фактически оказывается любовь к Игнатову, имеющая, судя по описанию, лишь природу сильного, но неосмысленного физиологического влечения. В сущности, главным результатом освобождения Зулейхи оказывается лишь признание за собой ряда естественных человеческих прав - и даже это оказывается возможным только после потери сына, любовь к которому долгое время держит Зулейху в подчинении тяжелого суеверного страха.
Важная особенность романа в том, что героиня его - мусульманка. Зулейхе трудно справиться со своим страхом в первую очередь потому, что в процессе "внутреннего освобождения" ей приходится нарушать религиозные запреты. Гузель Яхина затрагивает здесь сложную и болезненную тему; ее подход вначале кажется консервативным и осторожным, но в действительности, если проанализировать компоновку и ход действия романа, оказывается решительным и смелым. Яхина трактует как "тьму" ситуацию, в которой Зулейха, отказывая себе в праве выбора, соблюдает все религиозные нормы - и описывает как "свет" ситуацию нарушения запретов, свободного выбора в пользу того, что с религиозной точки зрения является греховным. В этом отношении в романе Яхиной можно усмотреть чуть ли не манифест. Главным сдерживающим мотивом для Зулейхи является страх перед божественной карой - и для того, чтобы справиться с этим страхом, ей приходится буквально испытать все возможные тяготы и лишения, освободиться от всех привязанностей, прийти к ситуации, когда весь мир наполнен болью, когда терять уже нечего: только в этом случае она становится способна также ничего и не бояться, и приходит наконец к чистому, ослепительно яркому свету.
Стоит отметить, что Яхина все-таки не описывает давление религиозных ограничений, страх перед божественной карой как нечто, полностью подавляющее личность: она дает пример свекрови Зулейхи, Упырхи - также мусульманки, которая до конца своей жизни остается сильной и свободной. Разрушительным для Зулейхи оказывается именно соединение этого страха со слабостью личности, склонностью к подчинению и отказу от своего выбора - ситуации, в которой Зулейха находится в начале романа и которая является для нее в чем-то комфортной.
Оценивая весь ход и результат романа, которые представляются обоснованными и убедительными, остается лишь констатировать, что свобода достается Зулейхе чудовищной, страшной ценой. Я затрудняюсь определить, можно ли оправдать перенесенные ей мучения и потери полученным результатом, лучше ли для нее "свет" "тьмы", не лучше ли было бы для Зулейхи, если бы ее с самого начала оставили в покое и предоставили возможность спокойно доживать в привычной темноте. На мой взгляд, на этот вопрос вовсе нет какого-то объективного, однозначного ответа - каждый читатель может только оценить это для себя сам.