Запотевшее стекло.
Скользкие пальцы.
Моё лицо отражением в пустые глаза. Я еду туда, где меня не ждут. Я слушаю то, что однажды станет моими законами. Что всё это значит? Я смотрю на себя и не нахожу ту, кем я должна была быть. Сегодня я повесила на себя ещё один ярлык. Как чайный пакетик. Копия… Копия… Чернила закончились.
Запотевшее стекло.
Вокруг гул трамвайной толпы. Пальцы замерли в невесомости от стекла. Когда-то я рисовала небо, любимых, себя.
Остановка…
Остановка...
«Меня там нет».
Что же мне сказать своим мыслям в ответ на их наглость?
Царство теней погружает меня в сон наяву, окунает раз за разом. И до того, что я перестаю слышать бит своего сердца.
Можно ли я закрою глаза? Ведь тогда я поднимаюсь по ступеням на сцену. Тяжёлые багровые занавеси идут оформлением картинки. В центре стоит мужчина. Тихохонько подхожу к нему как к чуду, еле дыша. В груди сковывает, сердце становится ещё тише. И вот она останавливается – женщина в белом. Рядом с ним – кладёт руки на плечи.
Хочу открыть глаза, но не в силах. Сидя на балконе, наблюдаю как двое несутся в вальсе по сцене. Чёрное. Белое. Смешались единым ритмом.
Хочу очнуться…
Запотевшее стекло.
Чем же мне ответить на приветствия людей? Во мне нет дружелюбности. Во мне нет меня.
Нет меня. И это куда опаснее разбитого сердца и обманутой души. Нет меня.
Нет меня!
Вновь запотевшее стекло. Я еду домой, но иначе не станет – там нет меня.
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию —
ностальгию по настоящему.
…
Будто сделал я что-то чуждое,
или даже не я — другие.
Упаду на поляну — чувствую
по живой земле ностальгию.*
Закрываю глаза от безысходности. Ночь окунает меня в колодец жутких сновидений. И вновь там я продолжаю поиски, но, увы, безуспешно.
* Андрей Вознесенский, «Ностальгия по настоящему»