Агерон. Пробуждение часть 14

540
Письмо брата. Ссора
     Леда проснулась позже обычного. Открыв глаза, она  подскочила к окну и  убедилась, что ее ждет ахалтекинец, после помахала стоящему внизу Камбизу, державшему под уздцы заждавшихся  Фарику и Эйхона. 
     - Я скоро! – выкрикнула хозяйка и помчалась собираться.
     Ей было чему радоваться - есть разрешение на  конные  прогулки, браслет,  чужеземец, верный друг остался подле. И  все было б  хорошо, если б не одно но - размолвка с братом.   
     Уже через четверть часа наездники выехали за ворота и направили животных по привычному пути. Но помыслы Леды  были  далеко, и даже свежий ветер и пение птиц не смогли усмирить боль и прогнать тревоги. Геаркон исчез из ее жизни, словно испарился, а   отец и  Идан  не торопились  открывать ей секреты.
     Один упрямый локон зацепился за цепочку, на которой  красовался  знак почетной гражданки города и взметнулся вверх, потянув за собой украшение – девичья рука поправила врученное Тизаном поощрение.
     - Госпоже не нравится золото? – спросил Камбиз, давненько заметивший холодность хозяйки к драгоценному металлу.
     - Не в этом дело, - отозвалась она.
     - В чем же тогда?
     - Награда, по моему мнению, не про мою честь. 

     Как-то избранник дотронулся до золотого диска на милой  шейке.
     - На случай всякий носишь? – хитро поглядел он на чаровницу.
     - О чем ты? – прищурилась она.
     - Да так, подумалось, - протянул дальновидный, Леда нахмурилась. - Не морщи носик, миам, - чмокнул ее жених, - я пошутил.

     И хоть Агерон распорядился обеспечивать госпожу средствами по ее первому  требованию, все же ценная награда всегда осталась при ней.
     Даан подготовил бумаги о передаче приданого, которое собирался в скором времени вручить зятю, и при всяком удобном случае называл дочурку завидной невестой. Она старалась, как можно выдержанней принимать бесконечную  радость родителя, едва ли не порхающего от счастья. Торговец засыпал любимую дочь всевозможными пожеланиями, отеческие поздравления не угасали полразговора. Насилу останавливала Леда батюшку, и  дальнейшая беседа проходила в спокойной и располагающей  обстановке.
     Жених  равнодушно выслушивал речи о доле отцовского состояния,  способной внести весомый вклад в процветание высокопоставленного господина, и украдкой поглядывал на избранницу.  Видя, как она беспокоится,  он отвлекал старинного друга.
     В один прекрасный день по возвращении из отчего дома, Агерон обратился к прелестнице с просьбой о помощи, она приготовилась слушать.  Рассказ  о планах построить лечебницу для бедняков поверг в изумление. 
     - Видишь ли, у меня недостаточно времени на все про все, - закончил избранник.
     - Ох, ты преуменьшаешь свои возможности, - пропела дева. - Отчего-то я думала, что все и везде успеваешь! Ты нарочно просишь меня, - покосилась она на собеседника. - Иными словами, нашел мне занятие по интересам?
     - Твоя проницательность не перестает меня удивлять, миам.
     - Какая тут проницательность, - потупила взор Леда. - Будь я хоть каплю проницательной, не допустила бы…
     - Перестань  винить себя, я тебе уже говорил о нем! – оборвал ее жрец. 
     - Дело не только в нем - я могла б предвидеть скрытое, погоду, например, - пошутила дева.
     Агерон вздохнул.
541
     - Нам далеко не все дано видеть и знать, Великая Истина доступна лишь Богам. Только для Них нет тайн, как нет прошлого и будущего – лишь вечное, непрекращающееся  Настоящее. Простому человеку неподвластно понимание Вечности, ибо такова длительность жизни всего Сущего, включая меня и тебя. Сложно представить, что такое ничего нет, но вместе с тем есть все.   
     - Действительно непонятно. Как может ничего не быть? Вообще ничего? – подивилась Леда, замечая улыбку господина. – Откуда тогда возьмутся снова леса, поля, планеты, миры?
     - Люди  нашего обычного сознания не могут себе этого представить. Мозг устроен очень и очень сложно, настолько, что его будут изучать на протяжении сотен лет.  Потенциал этого чудо органа используется обладателями лишь на малую долю, большая остается нетронутой. Есть и такие души, которые желают достичь расширения сознания и некоторым удается.
     Выражение девичьего личика заставило улыбнуться рассказчика.
     - Так как насчет лечебницы?
     - Какой от меня толк? - оживилась Леда. - Я бы помогла, но ничего не смыслю в строительстве.
     - Боятся нечего, с тобой будут и зодчий, и советники, мастера, с которыми, уверен, договоришься.
     - Кажется, в соседнем городе была больница для бедняков?
     - Была, - неохотно констатировал Агерон, - город рос,  ее снесли.
     - Разрушить - дело нехитрое, куда сложнее построить новое - для этого нужно постараться. Мао, а курий, он понимает? Живет в пещере один, наверное, беседует с Великими Родителями?
     - Некоторые считают мастера чудаком, что отрекся  от радостей нашего  мира в пользу призрачных  благ. Его жизнь кажется им скучной, однако  это неверно. В той самой сырой пещере, где нет ни слуг, ни роскоши, он один на один с собой и Вселенной. Несведущие ошибочно думают, что всякий его день тосклив и  последующий  как две капли воды похож на предыдущий.
     - Но это не так, - шепнула белокурая. - А разве не то же  думают о храмах и монастырях, где якобы заключены люди, которые добровольно ушли от всего мирского? Полагаю, многим трудно понять, что и как происходит, что дни не похожи друг на друга и всякий  несет нечто новое, то самое, что коль  захочешь обязательно увидишь.  Нам говорили, будто человек всю жизнь, каждую минуту чему-то учится.
     - То же говорю и я. Учится бороться со страстями или врагами,  примиряться   с потерями,  побеждать или уступать,  усмирять и  обуздывать плоть.
     Чаровница опустила глазки в землю.
     - Миам, о чем задумалась? – позвал ее Агерон.
     - О борьбе.
     Избранник приблизился к Леде.
     - Не спрашивай, - попросила она.
      Он не стал нарушать затяжного молчания и слушал дыхание милой попутчицы.
     - Ты выбрал место для лечебницы?
     Благоверный  довольно кивнул. 
     Время шло. Он ежедневно покидал дом и возвращался под вечер. В очередной раз хозяйка  с верным персом собралась в город. За ней увязалась и служанка: она горела желанием сопровождать ее.   
     - Моя госпожа несправедлива ко мне, - сетовала Тикавия. - Этому типу, - взмахнула она руками, подражая иноземцу, - можно идти с вами, а меня оставляете ожидать вас здесь!
     - Он охраняет меня. Другое дело, от кого, - тяжело вздохнула  Леда. - Но так распорядился наш господин  Великий жрец. Я бы взяла тебя, но вернусь поздно, а Макуру нужна мать.

     Сегодня утром мальчик по неосторожности поскользнулся и подвернул ногу.
542
Обеспокоенная родительница помчалась к целителю, но он уже уехал. На радость матери   справились своими силами. Дочь Даана осмотрела сорванца, наложила повязку. Ей  помогала крошка Талисса и  Кигия, которая  много раз видела, как вскормленное  ею много лет назад  дитя ловко управляется со столь сложными вещами, как  ленты для перевязки ран и всякие странно пахнущие вещества. Смелая по натуре седая нянька быстро сообразила, как и что следует делать, чтобы помочь госпоже,  да и малютка  не отставала.
     - Главное не мешай! – отмахнулась старушка от назойливой матери.
     - Ты что командуешь? – поставила руки в боки та.  -  Ишь, какая!
     - Мешать лекарю - значит все испортить. Выйди-ка, выйди, - выставила Кигия за дверь возмущенную мать. - Такая крепкая и тяжелая  хоть и невысока ростом!
     - Ты одна из немногих, что справилась с ней, - рассмеялась Леда и велела подать еще мази.
     - Ни к чему ей здесь мешаться, только суету нагоняет. Пусть делом займется, воды той же принесет, - ворчала кормилица.
     А дева нанесла целебное средство на ногу мальчугана и поглядела на старушку, предположив, что они с Цилием состоят в родстве.
     Работа была закончена, повязка наложена. Макур чуть позже  смог даже  наступать на травмированную часть тела, чем обрадовал домашних.
     - Хвала Великой Матери, ты сможешь ходить! – всплеснула руками Тикавия.
     - Не только ходить, но бегать и прыгать. И очень скоро, - пообещала ей Леда. – У него не серьезный недуг,  в таком  возрасте это так  естественно – очень подвижный парень.
     - Весь в мать, - обронила пожилая нянька.

     Разъяренная Тика  шагнула к  чужеземцу.
     - Не смей к нему приближаться, - прошипела  она. - Все из-за твоих игр! 
     - При чем здесь Камбиз? – остановила ее дева.
     - Сегодня я не подходил к нему! - оправдывался раб.
     - Сын повторяет за этим… - служанка  осеклась. - Это все  ваши поединки с палками!
     - С мечами, - поправил бывалый воин.
     - Тем более! Не приучай моего мальчика к вашим забавам, перс!
     - Он будущий мужчина. – Худенькая девичья рука потрепала  волосы  Макура. - Потому-то ему интересно все, что связанно с мужами.
     - Не могу поверить, что убивать может быть интересно, - косо поглядела Тикавия  на кавалериста, он на мгновение сконфузился.
     - Иногда это необходимо, - рыкнул закаленный воин, ярая противница вооруженных конфликтов  ухмыльнулась.
     Прогуливаясь между торговыми рядами, любящая дочь приглядела у старьевщика-коллекционера подарок отцу. У лавочника все полки были заставлены различными диковинными вещицами. Он встретил  молодую покупательницу  широкой улыбкой. Этот старик  с редкими седыми волосами увидал на девичьей груди знак отличия и  закружился вокруг, признавая в ней избранницу Великого жреца. Он предлагал и нахваливал  свой товар, не замолкая ни на секунду, старался всячески угодить гостье, ведь она  осчастливила его тем, что  зашла в  антикварную лавку.   
     - Посмотрите на этот сосуд. - Продавец взял в руки чернофигурный лекиф. - Какая работа! Что и говорить,  постарались мастера!
     - Пелей передает Ахилла Кентавру, - отозвалась Леда.            
     - О, госпожа знакома с эллинской мифологией?
     - Немного, - пригляделась она к рисунку. - Роспись чудесна, копия совершенна – вероятно, сосуд  ценен?
     - О, да, госпожа, но стоит тех денег, что прошу за него.  Эта старинная работа, она даже старше, чем вон та амфора, - показал торговец  на краснофигурную керамику, на которой
543
умелец  изобразил  борьбу Геракла с Немейским львом. – Она прекрасно подходит для вина – битва двух сил, противостояние…
     - Пожалуй, выберу-ка я амфору и килик, что рядом с ней, -  не могли оторваться девичьи глаза от чаши с  виноградными лозами.
     Ее украшали крупные грозди из удивительных сиренево-фиолетовых аметистов, которые переливались на свету. Один оттенок плавно перетекал в другой, оттого четких границ между ними не было. Время от времени у камней  изменялось свечение, сквозь них пробивались солнечные лучи, что когда-то впитали в себя минералы. От кристаллов  исходили  звуки,  соединенные в  мелодию, что напевают от тоски в серо-душных рудниках шахтеры.   
     - Прекрасный выбор! – искренне одобрил  продавец. - Аметист, если верить преданию, позволяет сохранять трезвость ума и здравость рассудка во что бы то ни стало! И коль человек любитель вин - чаша ему как нельзя  лучше подойдет в качестве подарка!    
     Суровый перс нес покупки. Его сторонились прохожие, памятуя о случае с вором, но он вовсе не собирался опровергать слухи. Одни поговаривали, будто раб  Великого  жреца вернулся с того света, якобы для того, чтобы отомстить за смерть своего прежнего  господина, а сейчас только ждет подходящего момента, дабы исполнить задуманное. Другие придумывали еще более нелепые истории, предполагая, что он посланец Наприи, мифической героини-мстительницы - по поверью, она собирает  души  праведников.   
     - Кто она такая, госпожа? – полюбопытствовал  Камбиз.
     - Кто? – отозвалась хозяйка.
     - Наприя? Богиня?
     - Уже  знаешь. 
     - Услыхал недавно, и еще меня считают невеждой, - ухмыльнулся чужеземец.
     - Наприя, она что-то вроде живого воплощения мести и злости, которые царят в  человеческих душах.

     Легенда гласит, что когда Боги создали землю, на ней жили добрые чистые люди, не отделяющие себя от божеств. Они считали себя частью всего сущего, ибо являлись таким же творением, как и все остальное.
     Время шло, один век сменялся  другим,  кто-то возгордится своей чистотой, начал   хвалиться, мнить себя Богом. Тогда Вездесущие разгневались, видя, как озлобленные расправляются с благочестивыми. И послали Они на бренную драконов, чтобы могли бороться угодные Всевышним, но отступники оказались настолько хитры и умелы, что создали армию существ, подчиняющихся их черной воле.  Завязалась кровавая битва.
     - Нам трудно сдерживать этих чудовищ! – выкрикнул один из командиров большого отряда, в подчинении которого было, по меньшей мере, десять драконов. – Эти монстры не чувствуют ни боли, ни страха! – указал  он на  небо,  окрашенное  в багряный цвет.
     - Силы у нас на исходе! – высказался его соратник. –  Нам нужна помощь самих Богов,  иначе…
     - Боги и так помогли нам! - нахмурился государь, командующий войсками.
     Он  вышел из-под навеса,  встал  на край обрыва и поглядел на бойню. Военачальники последовали за ним.
     На  залитой кровью земле царил хаос, перемешались враги и сторонники, война никого не щадила. Когтистые птицы в человеческий рост, управляемые жестокими воинами злодеев, носились над помощниками, посланниками небес, царапали им спины, сбрасывали всадников. Силы добра возвращались в строй при первой же возможности.
     - Я призову Великих Родителей! - сказал  преданным полководцам  царь. - И пусть Они решают, кому достанется победа! 
     Долго взывал владыка к Благодетелям, молил о благе Мира и был услышан – явилось трое Мудрых.  Они  склонились перед статуями божеств, после молитв заговорили.
544
     - У вас будет мало времени, - молвил старший  с густой пышной бородой до колен.
     Его длинные, седые, почти белые волосы развевались на ветру, и оттого он казался лохматым. Он стукнул посохом о бренную землю - и  ветер утих, стихли выкрики, голоса,  смолкли напуганные насекомые и  животные, наступила тишина. Как вкопанные застыли лиходеи, будто их заморозили, стояли бездыханные, словно неживые.
     - Поторопитесь, заклинание долго не сможет удерживать их! – велел старший старец.
     - И помните, вы должны быть благочестивы и осмотрительны,  иначе снова начнется бойня, и кто знает, кто победит в следующий раз, - предупредил второй Мудрец.
     - Будущая жизнь  зависит от вас, - произнес последний,  тройка  исчезла. 
     Государь приказал немедленно расправиться с войсками противника, но ратники упустили темных предводителей – они, заподозрив неладное, скрылись, но поклялись отомстить.
     - Раз мы не можем выиграть открытый бой, пусть она охотится на святых! – сверкнул ледяными глазами самый главный из них.  Его с головы до ног покрывали темные плотные одежды, от холодного шипящего голоса в жилах стыла кровь, в стороны разбегались животные, чернела трава под ногами. - Да, я так решил!
     - Как же она одна справится с таким количеством благочестивых? – спросил сподвижник.
     -  Не одна - мы создадим помощников. И она будет искать в них, богоугодных, дурное и выманивать всякое зло  наружу!
     - Если не удастся?
     - Тогда примется искушать их, склонять на нашу сторону, а коль и это не возымеет действия, заберет самое дорогое, что есть у них!
     - Что же?
     - У каждого оно свое. Но я, Фарвий, первый падший, объявляю охоту на души праведников! – прогремел он.
     Содрогнулась и треснула земля.  Отступники встали в круг, произнесли заклинание.
     - Мы скроемся до лучших времен, а когда пробьет наш час, выйдем на волю! – выкрикнул Фарвий.
     Злодеи прыгнули в расселину, она  закрылась.
     Через мгновение на этом самом месте появилась женщина красоты неописуемой в окружении слуг, готовых выполнить любое ее требование.
     - Я все поняла, повелитель, - пропел ласковый и льстивый голосок, дурманящий сознание. - Вы останетесь довольны, - переступила красавица через упавшего перед ней наземь прислужника и направилась вперед.    

      - Много лет ходит по земле Наприя, живет среди людей, склоняет их к пороку, переманивает на темную сторону, - продолжала  рассказ Леда. - Ее сладкие речи пробуждают в нас самое дурное,  оно начинает расти, затягивает,  поглощает.
     - И сколько душ унесла?
     - Полагаю, за столько времени предостаточно.   
     - Госпожа,  кого же должен преследовать я, по мнению горожан? – хохотнул Камбиз.
     - Наверное, господина или на худой конец меня. Хотя, какая из меня праведница? – рассмеялась дочь Даана. – Смех, да и только!
     - Расстроятся злые языки, - игриво опечалился перс.
     - О чем ты?
     - Не нужна мне душа хозяина.
     Чужеземец и спасительница улыбнулись.
     - Болтунов постигнет большое разочарование. Почему ты носишь темные одежды, когда на Востоке предпочитают цветные? Или я ошибаюсь?
     - Зачем мне рядиться, госпожа? Слухами обо мне переполнены уши горожан - ни к чему это. У моей хозяйки много золота, но она скромна, а могла бы сверкать на Агоре.
545
     - О, нет! Я как-то «сверкнула» на ликтиях, с меня хватит! – Светлые локоны всколыхнулись.
     Неожиданно к Леде подлетел какой-то человек с горящими от радости глазами и склонился в низком поклоне.
     - Благодарю вас, госпожа! – вскричал  он, невзирая на ее растерянность. – Благодарю! Вы спасли мою жену и сына!
     - О, Великая Матерь, я же на рынке была  не одна!
     - Нет-нет, вы спасли их! Я так мечтал отблагодарить! - упал в ноги незнакомец, Леда  онемела от ужаса.
     - Немедленно встань! –  попятилась она  назад, миреец последовал за ней на коленях.
     - Позвольте  преподнести дары!
     - Отнеси их в храм!  - споткнулась дева, но вовремя  подалась вперед и устояла.
     - Уже отнес! А эти в знак признательности преподнесу моей благодетельнице! – протянул подарки горожанин.
     - С ума сошел, встань! – приказала белокурая, теряя терпение.
     Незнакомец не послушал, а схватил  девичью руку и расцеловал.
     - Камбиз! – взмолилась хозяйка, одернув ладонь.
     Он стоял в стороне и с улыбкой наблюдал за  происходящим.
     - Человек выражает признательность, - спокойно вымолвил перс и тотчас напоролся на косой взгляд. Черный подошел к слишком навязчивому горожанину. - Госпожа оценила твою щедрость и приняла благодарность, - положил он огромную  руку на  плечо  мирейца. - Тебе пора.
     Но пылкий пелихорий  никак не хотел подниматься. Камбизу пришлось самому поставить  его на ноги.
     - Иди, иди!
     - Да продлят Боги  ваши дни! – выкрикнул незнакомец на ходу, огибая выросшее перед ним  препятствие.
     - Повторять не буду, - прохрипел Черный, поторапливая напористого горожанина, который, испугавшись, отпрянул в сторону. - Моя госпожа уже  ответила тебе!
     - Давай поскорее уйдем отсюда, - заспешила Леда к выходу с торговой площади. - Надеюсь это в  первый и в последний раз! – неслась она прочь. - О, Великая Матерь, пощади и не допусти, чтобы еще кто-нибудь благодарил столь усердно!
     Камбиз сдержал улыбку и нагнал хозяйку.
     - У тебя есть причины для веселья? – остановилась она и сердито поглядела на него.
     - Принимать похвалы и благодарности - большое счастье. Восточные владыки платят, чтобы их восхваляли.
     - Ни слова более! – вновь помчалась кудрявая дева, но через секунду покосилась на улыбчивого телохранителя. - Никому!
     - Скоро весь город будет знать, госпожа, но я буду нем, - пообещал перс.
     - Похоже, тебя это забавляет, но ничего веселого тут нет!
     Спутник  согласно кивнул. 
     Они продолжали путь, тут чужеземец обернулся.
     - Что с тобой? – позвала его хозяйка, Камбиз застыл, как вкопанный.
     - Показалось.
     - Кого-то увидел?
     - Нет-нет, госпожа.
     Она зашагала к отчему дому, а бывалый воин еще раз оглянулся – ему  еще на рынке почудилась слежка, но там тьма-тьмущая народа. Пойди, разбери прав он или нет?      Мирные жители готовились  к празднествам, на улицах стояла суета. Трудно разглядеть в густой массе преследователя, коль все чужие. После очередного сомнения еще раз  огляделся  и вновь  никого не обнаружил.
546
     - Верно, начало мерещиться, - прошептал перс, - сказывается былое. Никак прошлое преследует меня.          
     Путники шли дальше. На оживленных тропах встречались люди, повозки и носилки, мимо проскакал всадник на прекрасном сером жеребце.
     - Ты ничего не говоришь об Эйхоне. Как он тебе? – пропел девичий голосок.
     - Хороший конь, знатный. Таких  нечасто встретишь и  в царских конюшнях. К тому же этот красавец не боится змей.
     - Ты показывал ему аспидов? – ахнула Леда.
     - Проверял, насколько они пугают его.
     Дева намеревалась возразить, но Камбиз опередил:
     - Пусть госпожа не сердится, я делал это с позволения господина.
     - Ты рассказал?! О, нет!  Что ты наделал! Жрец запретит поездки! – негодовала Леда.
     - Он не отменил, а распорядился учить Эйхона не бояться ползучих гадов.
     - Почему ты решаешь за меня, что лучше для себя самой? Еще и умолчал о разговоре с хозяином!  Без моего ведома, обсудил с ним… - выпалила разгневанная дева. - Если еще  хоть раз что-нибудь произойдет, то слишком пекущийся господин закроет для меня ворота конюшни и разрешить сесть в седло, но только  без лошади!
     - Зачем без лошади? – подивился  Камбиз, не понимая, о чем хозяйка толкует.   
     - Вот и я говорю незачем - на Эйхоне все-таки лучше! 
     Родитель принял дочь, словно они давно  не виделись.  Поблагодарив за  подношение,  усадил ее на ложе напротив и все  расхваливал дары – они  больше пришлись  по вкусу торговцу, нежели преподнесенный одним из компаньонов старинный кинжал с изящной рукоятью, инкрустированной самоцветами.
     - Ты же знаешь, я не очень требователен  к оружию, - налил в новый  килик вино Даан.
     - Этим я в тебя, - пропела  Леда. - Но,  насколько я помню,  в доме есть стена, увешенная всевозможными мечами да щитами.
     - Это подарки, дорогая, сам ничего не покупаю, - улыбнулся купец. - Хороши сосуды. Дитя, - посерьезнел он, - кто этот человек, который неотступно следует за тобой?
     - Перс.
     - То-то он меня насторожил.
     - О, отец, и  ты насторожен!
     - Мой будущий зять позволил этому персу сопровождать тебя повсюду? – Даан был немало удивлен.
     - Более того, он сам утвердил  его кандидатуру - у Камбиза отличная выучка. 
     - Еще бы, парсы воюют с сотворения мира! – взмахнул руками родитель.
     - Не только они.
     - Не грусти, дорогая, скажи-ка лучше, будешь гадать на жениха? – хохотнул торговец.
     Накануне наступающих празднеств девушки гадали на суженого, даже если заранее знали, кто выбран им в мужья. 
     - Хм. Эта идея как-то не приходила мне в голову, но, думаю, стоит попробовать. Отец, - посерьезнела Леда, - знаешь ведь зачем пришла.
     - Думал, чтобы проведать старика, но ошибся.
     - Я знаю, что он…
     - Не спрашивай. О нем говорить не хочу!
     - Понимаю тебя и отлично знаю, что Геаркон сам просил об этом. Но у меня нет намерений  нарушать его уединение, вмешиваться в ход судьбы.  Я не пишу, не назначаю встреч. Хочу лишь знать, что с ним? Жрец запретил…
     - И правильно сделал! - вскочил родитель, за ним поднялась и Леда.
     - Покой брата не нарушу, если  хоть что-то узнаю о нем от  вас, а вы храните  завидное молчание. Мне небезразличен Геаркон, как и любой другой член семьи, и всего-то прошу рассказать здоров ли он, как  дети?
547
     - Хорошо, - опустился на ложе Даан, усадив подле кровиночку. - Он редко видится и с нами, уже успел соскучиться по Мади и внуку.   
     Открытую гостеприимную галерею освещало мягкое золотистое вечернее солнце.  Рядом, словно ручеек, журчал  маленький прелестный фонтанчик с прозрачной водицей. Как же не хотелось  Леде верить, что кто-то сейчас  страдает. Легкие дуновения игривого  ветерка колыхали забавные кудри, светлым локонам чаровницы Арка придал неповторимый  цвет, они  светились в последних лучах. Все вокруг казалось мирный и живым. Птицы, насекомые,  люди уже могли не прятаться от знойного светила: пришла вечерняя пора, пора  предночного оживления.
     Отец и дочь  глядели на  зардевшийся  свод, слушали   пение вечерних певичек, надеясь на их выносливость, любовались Зефиром, что задевал уставшие листья и тревожил цветник. С наступлением сумерек хлопоты забылись, наступило время чувств и романтики.  Замечтались все: Даан, гостья, перс, слуги... Мысли  унеслись далеко-далеко. Леде  казалось, что она воспарила над грешной землей и увидала сверху улыбающиеся лица родных и знакомых, когда дело дошло до брата - очнулась.
     Как бы ей хотелось, чтобы он избавился от любви к ней,  жил полной жизнью.  Отчего Богам было угодно, чтоб именно она стала причиной его бед и несчастий? За что такая горькая участь?
     - Геаркон избегает тебя, дорогая, - сказал Даан. - Он будет и дальше скрываться, не ищи с ним встреч. Винария утверждает: супруг переменился – более не возвращается хмельным, забросил ночные гуляния, реже ездит на охоту. В общем,  она довольна изменениями.
     - Хорошо, коль все правда и невестка говорит, как есть.
     - И еще…  Геаркон не хочет возвращаться в прошлое.
     - Какое, отец? – вытянулась Леда. – Что промелькнуло перед глазами, полными вина? Любой здравомыслящий человек поступил бы также. Пусть я не спокойна за него, но рада слышать, что прозрение все-таки наступило!
     - Посмотрим, насколько хватит его преданности, - протянул Даан. - Раньше племянник благоразумием не отличался, может хоть теперь задумается. 
     С огромным напряжением Тикавия продолжала выводить буквы, при этом она  скрежетала зубами. Подле нее читал Макур, а задумчивая хозяйка застыла у окна.
     - Вы опечалены отъездами господина? – оторвалась от записей служанка.
     - Он должен выполнить свой долг. Нет, меня не отлучки беспокоят, - произнесла Леда. - Предстоят перемены, судьбоносные. От решения горстки  людей зависит жизнь целого государства.
     - Всего-то передача должности - делов-то. Правда, это займет некоторое время, но ничего.

     - Загрустила? – присел рядышком  Агерон и подал чаровнице смокву. – Пусть она тебя   порадует.
     - По твоему лицу вижу, встреча прошла удачно,  - приняла невеста подношение.
     - Ты права - я доволен. - Мужская родинка подпрыгнула. - Ярон.
     - Ярон?
     - Да, Великим жрецом  и преемником курия станет он, один из лучших учеников мастера.   Безусловно, он достоин - хороший выбор. Ты видела его.
     - Кажется, это он приходил сюда во время празднеств? Высокий, худощавый, но крепкий, с серьезным лицом.  Правда, не таким, как у тебя, - рассмеялась Леда.
     - Это у нас профессиональное, - подмигнул жрец. - Он тебе не нравится?
     - Он не мне должен нравиться,  а тем, кто решил поставить именно его на такой высокий пост. Ярон – личность, он хороший ученик, сильный маг, настойчивый, мудрый, надежный  муж…
     - Звучит не очень лестно, миам, - прищурившись, произнес Агерон.
     - Знаю, что ты им доволен, это твой друг.  Его качества  нынешний Великий жрец ценит
548
высоко, потому, полагаю, он  действительно достоин. Однако, вы разные.
     - Уж и не знаю хорошо ли это?.. – приподнял бровь священнослужитель.
     - Я всего лишь сказала, что вижу в вас различия, а ты сразу нахмурился, - покрутила Леда сладкий  плод в руках.
     - Твои слова заставили меня задуматься.
     Дочь Даана не сдержала  улыбки – неужели  благоверный начал копаться в себе и искать изъяны?
    - Преемник думает, слышит, как нужно, он никогда не станет действовать сгоряча, - уверил Агерон. Увидев задорный взгляд невесты насторожился. - Почему ты смеешься?
     - Вспомнилось...
     - И что же всплыло в памяти? Уж не я ли?
     - Ах, мао,  друг более покладист, но глаза холоднее твоих.
     - Конечно, он же не любит тебя. - Темные пронизывающие очи сверкнули. - Если б Ярон пылал страстью, не смог бы ее скрыть.
     - Не в этом дело, - зарделась Леда, -  он  другой. И ты знаешь, что он неспособен на излишне смелые  поступки,  влекущие кардинальные перемены в нем.
     - Надеюсь, не считаешь его трусом?
     - Нет,  но неспособным на безумства.  Думаю,  ему будет важно твое одобрение в том или ином деле. Полагаю, что, несмотря на сложение полномочий, времени у тебя по-прежнему  будет мало.
     - И не надейся, - прищурился Агерон.

     - Скоро Пелихория обретет нового, судя по всему, бессменного Великого жреца, -  высказала предположение дева, и пока Тикавия с сыном занимались своими делами, вышла на портик: там уже собрались дети и приготовились  ее слушать. Леда  взялась за книгу.
     Воодушевленная сообщением отца дочь продолжала воздавать почести Великим Родителям и благодарить за Геаркона, который, по мнению близких, взялся за ум и проводил время не в попойках, окунаясь в разврат, а  занимался более важными делами и посвящал свободные  от трудов часы  семье. 
     «…он так ждет появления на свет малышки, - писала Салис, супруга Идана.  - Господин обрадовал нас этим поистине замечательным  известием!»
     К сожалению, Леде все никак не удавалось застать  в родительском доме  Винарию,  уж не Геаркон ли обязал ее скрываться от золовки? Дева поджала губы – по крайней мере, невестка бесконечно преданна ему и  никогда  не отвергнет. 
     - Позволит ли братец своей дочери  принадлежать другому? – гуляя по саду, белокурая  устремила  взгляд на небо. – Ох, тяжелая доля выпадет тому, кто выберет еще не рожденную крошку в жены – брат будет тем еще тестем.
     За спиной послышались торопливые шаги. Леда обернулась, к ней спешила Тикавия.
     - Госпожа, вам письмо, - тяжело дыша, сообщила она и протянула сложенный и запечатанный лист бумаги.
     - От кого? На нем ничего не написано?
     - Посыльный не сказал, только просил передать лично  в руки.
     - Лично? - развернула дочь Даана послание и оторопела.
     - Вам плохо? - заботливая служанка подхватила  ее под руки.
     - Оставь меня, хочу прочесть, - рухнула дева на ближайшую скамью.
     - А что если?..
     - Ничего не говори  ему!
     - Господин может узнать сам, - напомнила о его чудо способностях Тика.
     - Спросит – ответим, коль придется.
     Служанка откланялась, а Леда пробежала глазами по бумаге.
     - Что это?
549
     Геаркон просил о встрече, желал поскорее узнать, состоится ли она.  За всю свою жизнь сестра впервые получила письмо от несносного брата,  прежде он никогда ей  не писал. Ни строчки! Короткое послание, всего пара предложений, но таких важных и нужных на пути к примирению. Последняя встреча совсем  не удалась, а так  хотелось хоть попытаться преодолеть возникшие преграды. Но откуда он знал об утренних прогулках сестры? Геаркон хотел свидания  именно там, средь бескрайних полей. 
     За корявыми буквами скрывалась скорбь, Леда не смогла отказать и быстрым шагом отправилась к себе,  черканула ответ и отправила с посыльным.
     - Надеюсь, до скандала не дойдет, - проводила она  взглядом  слугу.   
     Ничего неподозревающий жрец поутру зашел пожелать доброго дня благоверной. Он тихо постучал и получил разрешение войти. Ступив на порог, замер – избранница  взгромоздилась на стол и, придерживая юбку одной рукой, второй  пыталась что-то достать из-под потолка! Она стояла  на цыпочках, едва не падая, тянулась ввысь!
     Обнаженные до колен ножки пленили взгляд, но и  помимо них было на что посмотреть – лучи Арка светили с новой силой,  рассеянный солнечный свет проникал в небольшую, но уютную комнату, наполнял ее  собой.  Потому  некогда длинное шелковое платье  стало почти прозрачным и  явило мужскому взору  изгибы девичьего  тела.   
     - Миам, что ты делаешь? – пришел в себя Агерон. – В чем виноват потолок?
     - Ах, нет! - рассмеялась Леда. - Видишь во-о-он там, - указала она на крепление занавесей, - птица. Глупенькая влетела и теперь не знает, как выбраться!
     - Какое несчастье, - выдохнул сановник. - Прошу, спускайся вниз, не то ты рискуешь стать моей женой до назначенного срока. 
     - Не понимаю? – услыхала дева, как дрогнул глубокий голос.
     - Видишь ли, твое чудное платьице… ох, - щелкнул языком жрец,  в мгновение ока ткань коснулась лодыжек.
     - Я не хотела.
     - Знаю, - подал Агерон ладонь  прелестнице, она безропотно спустилась на пол. - Я позову слуг, они спасут существо, которому посчастливилось попасть в твои покои.
     Леда посерьезнела, избраннику доставляет удовольствие глядеть, как  она краснеет под его проникновенным взглядом. После ухода жениха она, ничего не объясняя Камбизу, отменила утреннюю прогулку, чем немало удивила его, после  уединилась в саду со свитком в руках. 
     Погода стояла солнечная, но ветреная, по небу плыли огромные то ли  облака, то ли царские дворцы, время от времени скрывая светило.  Кроны деревьев колыхались на ветру, кивая, цветы гнали от себя назойливых насекомых, их жужжанье едва слышалось, день набирал ход. 
     Усевшись на мягкую травку,  читательница занялась изучением новинки.
     - Гесиод, «Теогония», - прочла она.

     - Что это за книга? – убирала кровать Тикавия и заметила, как госпожа разглядывает  очередной папирус, спрятав  средь  горы других записку.
     Теперь служанку  интересовала литература, да и письмо уже не так угнетало.
     - Эпическая поэма и что немаловажно на койне.
     - На чем?
     - На греческом, я его знаю и  смогу прочесть обычным способом.
     - Ох, - тяжело вздохнула Тика, - я и наш-то плохо знаю, не то, что уж ко-кон.
     - Койн.
     - Теогония, - протянула, поправляя балдахин, болтушка Тикавия.
     - В ней помимо мифов, повествующих о происхождении Богов,  автор  объясняет свое видение тайны мира, природы. Меня интересует его Космогония, - сказала дева, глядя на растерянный вид Тики, объяснила: – Теория  происхождения всего сущего. 
550
     - Госпоже все понятно?
     - Коль что-то не пойму, мне объяснит господин.
     - Н-да, хорошо бы и пояснения понять, - шепнула служанка.
     Леда подавила смешок, но по большому счету помощница  была права – поди-ка разбери премудрости религии без соответствующей подготовки и благоволения Всевышних.

     До поездки еще оставалось время. Дочь Даана поджала коленки и любовалась пролетающими по лазурному своду пуховыми глыбами. Настороженный перс уже готовил Эйхона, подозревая неладное – шутка ль, госпожа сегодня не желает  брать его,  да и  никакие увещевания не возымели действия.
    - Ты останешься здесь - это мое последнее слово! – кинула она на ходу во время утреннего разговора.
     - Прошу прощения, но… - Камбиз отступил, когда его настиг решительный взгляд.
     - Полагаю,  я сама должна судить, как и когда будет лучше прогуляться. - Хозяйка вышла из конюшни.
    - Ох, неспроста! – нахмурился перс.

     Тут на деву напала зевота, слишком долго тянется  время в период ожидания.
     Нежданно-негаданно в воротах появился всадник на черном скакуне и спешился перед западным крылом. Слуги немедленно приняли вороного, а жрец скрылся в доме.
     Он взлетел вверх по лестнице  и вошел в приоткрытую заветную дверь.  Хлопотавшая там  по хозяйству служанка застыла на месте.
     - Судя по всему птичку спасли, - улыбнулся Агерон и подошел к столу. - Где госпожа?
     - Г-г-гуляет…
     - Любознательная, - поглядел на кипу манускриптов сановник. - Что ж ее интересует  на сей раз? – провел он  рукой  по воздуху. – «Труды и дни» Гесиода, Вавилонская Башня.  Хм. Архилок? Не думал, что ее привлекает его поэзия, такая далекая от вкусов… - Хозяин  внезапно замер. – А это что такое?! – напрягся он и одним движением смахнул на пол все книги  – у него в ладонях оказалось то самое послание, которое было получено накануне. – Ты знала! – рыкнул повелитель, Тикавия похолодела.
     Сурового господина исказила гримаса недовольства, он гневно тряхнул шевелюрой, служанка не посмела и шелохнуться.
     - Где?!  Отвечай! – смял он бумагу.
     Дрогнувшая Тика едва успела открыть рот, как жрец выскочил из покоев и уже через мгновение несся по тропинке в поисках нарушительницы своего покоя.
     По аллее, разглядывая алые цветы олеандра и вдыхая свежие запахи сада, плыла Леда.

    - Красный цвет - цвет четвертого принципа в человеке, миам, - продолжал рассказ  наставник. – Индусы и этруски приписывают ему мужские особенности.
     - Четвертый принцип? – подивилась ученица.
     - Да, иначе говоря, кама, желание.
     - Меня учили, что это цвет страсти, он огненный.
     - Ну, еще бы… он же мужской. – Коснулись светлых волос мужские губы, что  скользнули от девичьей макушки ко лбу и ниже.
     - А синий? Холодный? Он охлаждает порывы?
     - Лишние и  несвоевременные  расспросы достигают того же эффекта, - сказал невольно остановившийся избранник.
     - Значит о фиолетовом и спрашивать не стоит?
     В ответ  жрец покачал  головой.

     Со стороны дома послышался шум. Дочь Даана остановилась,  к ней стремительно
551
приближалась высокая фигура.
     - Агерон?! – оторопела Леда под  напором сердитых глаз.
     - Не ожидала?! Что это?! – протянул он ей  скомканный лист.
     - Письмо, - постаралась как можно спокойнее  произнести эти слова прелестница.
     - Вижу, что не кувшин! Я спрашиваю, что оно делает у тебя?!
     - Так и знала, надо было его сжечь, - выдохнула ответчица.
     - И когда ты намеревалась мне рассказать о нем? Если,  вообще, собиралась сообщать?! 
     - Почему ты кричишь на меня? Что такого произошло? Никакого преступления я не совершила. Зачем заставляешь меня оправдываться? Всего лишь получила письмо от брата.   
     - Угу, брат, который тянул к тебе свои ручищи  с целью обладания! По-твоему, я должен позволить  ему  взять тебя силой?! – откинул в сторону комок Агерон.
     Невеста глубоко вздохнула и  постаралась сохранить самообладание, с коим расстался будущий супруг.
     - Если тебе так надо, позволь, я это сделаю! – взмахнул руками он.
     - Что ты такое говоришь?! - направилась Леда  к особняку.
     - Не так скоро! – избранник преградил  ей путь. -  Думаешь, я стану тобой рисковать?!
     - Ты же сам говорил, что Геаркон более не тронет меня!
     - Если не пойдешь, точно останешься цела и невредима! Мало ли, что взбредет в голову этому… - сжал кулаки взбешенный жрец, - расхлябанному, избалованному братцу!
     - Ты злишься, потому что я скрыла от тебя письмо, но произошло это твоей вине, ведь  знала, как будешь зол! – обогнула Леда  гневного господина,  однако он  вновь не пустил.
     - Никуда не пойдешь! 
     - Меня позвали и  пойду!
     - Я сказал нет! – рыкнул Агерон,  схватил непокорную невесту, закинул  на плечо и понес к дому.   
     Изо всех сил вырывалась дева,  но цепкие руки никак не отпускали.
     - Бесполезно! Так что пока не упала, успокойся!
     - От-пус-ти ме-ня! – стучала белокурая по мужской спине. - Не-мед-лен-но!  Слышишь?!
     Но легкие постукивания не причиняли никакого вреда силачу. После очередной неудачной попытки высвободиться Леда  обессиленно  повисла на нем.
     На крики сбежались слуги, пооткрывали рты, видя забаву хозяина. На крыльцо выпорхнула Тика и отпрянула в сторону – мимо пронесся  с живой ношей благодетель.
     - Я так понимаю - это борьба за первенство, - улыбнулся Камбиз, примчавшийся  из конюшни. – И, кажется, побеждает господин? – довольно протянул он, искренне радуясь  мужской настойчивости.
     - Вовсе нет! – громко возразила служанка. – Он вырывает победу силой! Госпожа все равно сделает по-своему!
     - Вот поэтому мы и  не даем свободу женщинам! - Черные глаза яростно сверкнули.
     - Ха! Если вы не воюете друг с другом, то объявляете войну женам! - сбежала  с портика  Тикавия и встала перед чужеземцем, тот  поглядел на нее сверху вниз.   
     Зеваки начали  расходиться.
     - Если б ты больше молчала…
     - То что? – вскричала служанка, перс отвернулся.
     Человек в темных одеждах взлетел  на второй этаж, сунул в комнату избранницу и закрыл дверь на ключ, который по несчастливой  случайности  забыла Тика.
     - Посиди-ка здесь! – направился к выходу Агерон. - А с братцем побеседую я!
     - Открой, немедленно открой! - ринулась пленница к перегородке и застучала по ней,  обрекая  себя на  боль. – Открой! Он уезжает! Ты не имеешь права!
     - Имею! Я – твой муж!
     - Еще нет!
     - Для меня ты давно жена! - шел на встречу сердитый священнослужитель, отнюдь не
552
собираясь останавливаться.
     Он уже ступил на лестницу, как почувствовал скапливающуюся энергию за спиной. Он выглянул из-за угла.
    - Ну ладно, жрец, не хочешь открывать - не надо! Сама справлюсь! – собрала Леда всю свою мощь, выставила ладони вперед и направила поток на замок – тот не устоял и с грохотом упал на пол, оставалось подойти и  толкнуть дверь.
     Когда дочь Даана очутилась в коридоре, ее  уже встречал разъяренный избранник – сейчас он и правда походил на колдуна, но она не дрогнула. Победоносно тряхнув кудрями, она глядела  на него посиневшими от гнева очами.
     - Научил на свою голову!  Марш обратно! – указал Агерон  на комнату.
     - Я не твоя собственность! Сейчас ты поступаешь как тиран!
     Вспыхнув словно пламя, жрец рванул к Леде, но она успела впорхнуть в покои и щелкнуть задвижкой – дверь закрылась перед самым носом сановника. Впервые.
     Огорченная ссорой дева сползла вниз и поджала колени, ожидая продолжение скандала, однако  за перегородкой стояла… тишина.
     - Миам, открой, - положил большую ладонь на  преграду Агерон.
     - Нет.
     - Миам.
     - У меня есть свои чувства, а тебя, кажется, беспокоят только твои.  Я не вещь, а живой человек, - подавляя горечь, сказала Леда.   
     - Открой, я  не вижу тебя, - поводил чародей рукой по воздуху, в ответ  услышал лишь молчание. - Знаешь же, могу войти и так.
     - Счастье чувствовать себя всемогущим? - подпрыгнула белокурая. - Только это ничего не изменит! Если так пойдет и дальше, вообще, могу не стать твоей…
     - Не надо так, - оборвал ее Агерон.
     - Я говорю о том же - ты не вправе препятствовать видеться с родными.
     - Не отступишься? Глупый вопрос, - ответил самому себе жрец, потер лоб и вновь нахмурился. – Хорошо, но только со мной! – стукнул он  кулаком по двери  и пошел прочь. 
     Подавляющий гнев сменился печалью. Леда вышла в коридор и медленно спускалась  по  ступенькам, будто в любой момент могла передумать. На пути появлялись дивные произведения искусства, но ничто  не привлекало  внимания, и лишь когда солнечный свет  ударил в глаза, пришла в себя.
     На  небе устроили свидание темнеющие облака, птицы прощались с  исчезающей синевой.  Кто знает, может они боялись, что в последний раз видят ее, но радовались  жизнеутверждающему Арка. 
     Шелест листвы приветствовал вышедшую из дома. Невесть откуда взявшаяся кошка встретила ее, потерлась об ноги,  дева улыбнулась.
     Шум стих, зрители разошлись, кто куда, остались только двое и  сцепились друг с другом.
     - Он тверд в своих решениях! – настаивал Камбиз.
     - Неужели ты, перс, не понимаешь, что стоит на кону?! – старалась говорить громче него  Тикавия.
     - Господин слишком мягок, оттого и слуги распоясались!
     - Ч-ч-что?! Ах, ты, - шагнула к бывалому воину служанка, - презре… - осеклась она. - Куда тебе понять, Черный?!
     - Считаешь меня глупей себя, женщина? - прошипел сквозь зубы  он.
     - Ха! Уж не умней! Тебе не приходило в голову, что госпожа может покинуть нас?! – постучала по своей Тика.
     - Уйти?!
     - Вот о чем я  говорю – вы, мужи, и мысли не допускаете, что вас могут оставить!   
     - Куда? – спросил Камбиз, удивленный словами строптивицы.
     - Откуда мне знать? Может,  к отцу, - всхлипнула она.   
553
     К ним стремительно приближался хозяин. Тикавия  отпрянула назад, дабы лишний раз не попадаться ему на глаза.
     - Седлай коней! – кинул он персу, не взглянув на бледную прислужницу.
     Его хмурый вид поверг чужеземца в изумление. Он, бросив взгляд на Тику,  поспешил за господином.
     - Еще спорил,  нашел с кем! - едва смогла вздохнуть она. 
     - Что с тобой? - коснулась женского плеча Леда.
     - Ах, госпожа, я подумала, вы  можете собраться и…
     - Нет, по крайней мере, не сейчас. В чем-то виновата и я, а господин слишком горяч, что поделаешь - такой нрав.
     - Он  был так зол! – воскликнула Тикавия. - Но вы обеспокоены.
     - Да, я волнуюсь, но дело не только в ссоре – меня беспокоит, даже слишком, встреча.   Агерон мудр хоть и вспыльчив, а мой дорогой братец и вовсе  неудержим. Надеюсь, у него хватит здравого смысла не натворить бед, ведь от него зависит вся его семья. Стоит ударить  по одной струне, как  начинает содрогаться  весь инструмент, звуковая волна расходится все дальше и дальше, наполняя собою Вселенную. Она проходит через препятствия  и, наконец, заставляет откликнуться на свой зов.
     - Мне трудно понять эти слова, но полагаю, вы поступаете, как считаете единственно верным, - поддержала хозяйку Тика.
     - Если я не поеду, буду чувствовать угрызения совести до конца  своих дней. Не волнуйся за меня, - направилась  дева  к конюшне.
     - Легко сказать. Как тут не переживать? - поджала губы Тикавия. - Да поможет вам Великая Матерь!
     Перед широкими воротами конюшни Агерон держал под уздцы оседланного  вороного, а усердный перс,  любитель лошадей, заканчивал с буланым. Хмурый вид избранника ничуть не удивил Леду, но, совладав с собой, она прошла к своему драгоценному во всех смыслах жеребцу и погладила его глянцевую шею.
     Она  решила не прерывать громкого молчания мрачного благоверного, чуть улыбнулась Эйхону. Он приветливо закивал ей, фыркая от неповторимого удовольствия. Камбиз только отошел от скакуна, давая понять, что тот готов к поездке, как Леда очутилась в седле. Она обернулась и хотела поблагодарить, но жрец уже вскочил на своего коня и направил его к выезду.
     Перебирая в голове всевозможные варианты развития событий, к середине пути дочь Даана побледнела - едва ли можно предугадать, как пройдет долгожданная встреча. Даже прорицатель неспособен предвидеть все до конца. Что если Геаркон разругается в пух и прах с навязывающимся к нему в братья господином? Или оборвет сестру на полуслове и запретит попадаться на глаза? А что если захочет осуществить давнее желание? Но почему-то последнее кузина отвергла, это казалась чересчур надуманным.   
     Присутствие избранника чрезвычайно  смущало – наверняка он будет нервно ходить  взад и вперед и вытопчет полполя, прежде чем сестра успеет подойти к Геаркону.
     Дорога проходила в  молчании. Мертвая  тишина резала слух.  Леда все  прикидывала, что и как скажет брату.  Избранник пару раз обернулся и  убедился, что невеста следует за ним, а не затерялась средь посевов, засмотревшись на бабочку или пеструю пташку.  Преданному Эйхону передалось настроение хозяйки, он не торопился нагнать Ветра. Мягко покачиваясь, он шел иноходью.
     Путников приветствовали злаковые поля, потом пришла очередь  разноцветных лугов.  Цветы низко склоняли свои головы, желали доброго пути путешественникам.  Прохладные дуновения  играли  со светлыми кудрями, развевали  гриву и длинный хвост животного, вместе они, владелица и буланый, казались  единым целым, точно сроднились.   
     Свободный запах полевых обитателей наполнял воздух, окутывал собой, благодаря свинцовым тучам сейчас он был невероятно силен. Терпкий дух перемешался со сладковато-
554
свежим, к ним присоединился чуть пряный. Время от времени они спорили, потом произошло примирение, вскоре снова спор - и вновь примирение. И так много-много раз подряд. Ветер менял направление, приносил далекие ароматы, торопился обратно и опять нагонял молчаливых  людей. Необузданный  порыв прохлады все куда-то спешил и спешил, несмотря ни на что. 
     Далеко за зеленеющим с яркими  пятнами покрывалом клонили широкие  ветви к земле деревья-великаны, с  которыми не довелось познакомиться ближе. По густому лугу то и дело пробегала волна - так стихия напоминала о своей могучей силе, перед коей ничто не способно устоять. Леда признала ее превосходство. 
     Как-то довелось увидеть, как она, стихия,  низвергла долгожителя. Широкоствольный дуб пал только потому, что ему не посчастливилось столкнуться с ней. Вырванное с корнем двухсотлетнее дерево - а оно пережило не одно человеческое поколение и с десяток своих собратьев, погибших раньше времени - упало с обрыва, оставляя  небывалый  след на высоком  холме. Длинные корявые  корни изо всех сил цеплялись за кормилицу землю, но ветру все ни по чем: он оказался сильнее. 
     Не пришло бы  в голову избраннику вырвать из хрупкого тела  душу.
     - Дальше я не поеду, - сообщил мужской подавленный голос. Агерон то вздыхал, то потирал лоб, по нему было видно, что слишком  обеспокоен.
     Леда поглядела вперед, у одинокого древа ее давненько поджидал Геаркон, все   поглаживал Золотого.  Но длительное безмолвие встревожило.
     - Ч-ч-что с тобой? Ты такой... аж холодно, - произнесла чаровница.
     - Меня назвали «тираном».
     - Ох, нет, я сказала как тиран, - поправила дева. 
     - Какая разница.
     Она не стала спорить с серьезным господином, посчитав это бессмысленной затеей, а помчалась навстречу к кузену. Она  выскочила из седла  прежде, чем конь остановился, но брат успел поймать лихую наездницу.
     - Тебе жить надоело?! – поставил он ее на ноги.
     - И я рада тебя видеть! – обняла Леда мощную  шею  и чмокнула  щетинистую щеку, так  приветствовала Идана.
     Только теперь она разглядела, насколько похорошел и посвежел братец, благотворно сказывается  отказ от вина и  походов в увеселительные заведения.  Сейчас он не был похож на того свирепого кузена, что был тогда, в отчем доме, и едва не совершил безумного поступка.  Его большие глаза излучали сразу и  радость, и печаль.
     - Не смог отпустить тебя одну? – кивнул Геаркон в сторону жреца, ходящего вокруг преданного  вороного.
     - Он волнуется, - пожала плечами сестра, опасаясь за Ветра: ему может стать  дурно.               
     - Я бы тоже не отпустил, но позвал сказать другое. - На хорошо знакомом лице появилась грустная улыбка.
     Золотой с ахалтекинским конем отошли  в сторону пожевать травки. Эйхон то и дело поглядывал на хозяйку,  все ждал, когда его позовут.  Он очень ревностно относился к своей маленькой всаднице, и даже раз укусил юного конюха, подошедшего к ней  слишком близко.
 
     - Говорил я тебе, не приближайся к госпоже, - смеялся Камбиз, а она успокаивала разозленного скакуна.
     - Вот пес! – потирал укус несчастный парень, слишком молодой, чтобы  знать повадки благородного животного. – Надо ему завязать… - буркнул он  себе под нос.
     - Не надо, только соблюдай правила приличия,  - кивнул в сторону девы  перс.
     - Да я и так держусь на расстоянии, ближе, чем на два шага не подхожу, - шепнул юноша.
     - Он думает иначе, - поглядел Камбиз на ревнивца.
     - Что с ним такое? – задумалась изумленная Леда. - Впервые это вижу.
555
     - Но не впервые это происходит, госпожа, - заметил Черный. - Вчера попало мне.
     - О, значит мой Эйхон - разбойник? – покосилась дочь Даана  на четвероногого красавца.  – Ты решил попробовать на вкус конюхов?
     Скакун недовольно потряс головой.
     - Ну, надо же,  какой сердитый! Мне говорили у тебя кроткий нрав, и  ты покладист.
     - Моя госпожа, все это так, но парень чрезвычайно ревнив, - объяснил Камбиз.
     - Ревность? Хм. Еще и он?  Казалось бы, на что ему жаловаться?
     - Таковы особенности породы.
     - Это не исправить? – спросила Леда, а перс развел руками. – Надеюсь, малыш, ты не распугаешь всех и вся вокруг себя, - прильнула белокурая  к длинной теплой шее.
     Эйхон подставил ей  под руку морду.
     - Просишь прощения?
     - Судя по всему, прощен, - улыбнулся Камбиз.

     Убедившись, что буланый не будет кусаться, дева шагнула к кузену.   
     - Расскажи мне, как живешь, как Винария, дети? Я так давно не видела их. Расскажи, хоть что-нибудь, - попросила она.
     - Благодарю, все в полном здравии, - прозвучал сдержанный ответ.
     - Рада слышать. И все? - спросила Леда. Увидев, как сжался братец, сказала: – У меня не было в планах сердить  тебя. Хотела сказать, точнее должна, что для меня Геаркон был и остается сыном Даана. Ты по-прежнему мой брат, с которым я росла, который привил любовь к лошадям.
     - Этим ты в отца. Дядюшка говорил, тот еще был лихой наездник.
     - Значит, мы все трое унаследовали от него…
     - Идан не настолько жалует животных, предпочитает… - кузен осекся, видя смущенный взгляд сестры. – Ну, да ладно.
     - Хвала Великой Матери  в тебе нет ненависти ко мне!
     - Ненавидеть? Тебя? За что? Скорей я должен молить о прощении, - поглядел Геаркон на человека в темных одеждах. - Если б не он…  Никогда себе не прощу. Я страшился, ты будешь ненавидеть меня.
     - Давай оставим это, ты не так плох, как думаешь. – Наружу выскользнула слезинка.
     - Поверь, я не стою твоих слез, - коснулся девичьей щечки брат. - У Винарии поистине удивительное терпение - мои попойки, охота, времяпрепровождения…   Святоша, наверное, даже не тронул тебя. 
     Леда зарделась, кузен ухмыльнулся.
     - Ты еще не знаешь мужской ласки, насколько могут быть страстными мужи, как  горят.  - Геаркон отошел к дереву и стал говорить громче: – Он даст тебе  больше! Я же привык только получать! – Его лицо превратилось в холодное, совсем не то, что с минуту назад, от мягкости не осталось и следа. – А что не идет в руки само, беру силой! Вот такой я, не приведите  Боги повстречать на пути!
     - Описание подходит чудовищу, но не брату. Зачем хочешь, чтобы я думала о тебе дурно? У всех есть свои недостатки, для чего кричишь о них, скрывая правду?
     - Это правда, Леа. Или не знаешь, что она бывает страшна?
     - Все можно изменить - это в твоей власти! – приблизилась Леда к кузену и хотела коснуться мускулистого плеча, но он отступил назад. – Ты  молод, здоров, образован, красив -  весь мир перед тобой! Так зачем же тратишь драгоценное время и скитаешься во мгле?
     Геаркон едва удержался, чтоб не дотронуться до милого румяного личика, настолько притягательного, что аж  выть хочется.
     - Во многом мне повезло, считай, что я избалован.
     - Ты позвал меня, чтобы сказать о себе гадости?
     - Нет, хотел увидеть перед отъездом.
556
     - Каким отъездом?
     - Я с семьей переезжаю  в другой город.
     - Надолго? – застыла Леда, страшась услышать ответ.
     - Не знаю.
     - Погоди-ка, мы жили в Мирее и виделись редко, а теперь и вовсе не встретимся!
     - Так надо, - отвернулся Геаркон.
     - Кому? - обогнула дева мужскую фигуру  и посмотрела в  хмурые глаза.
     - Мне! - вскочил кузен  на Золотого. - Прощай! – кинул он и умчался прочь.
     Ошеломленная сестра бездвижно стояла и  глядела вслед  удаляющемуся всаднику, но когда он скрылся из вида, прослезилась. Острая боль пронзила сердце, словно его ранили кинжалом и вот теперь она истекает кровью, только этого никто не видит! Как же страшно терять! Брат перешел на другую дорогу, предпочел далекий город, чужой дом,  избрал новую жизнь, где нет ее! 
     Закрыла дева лицо ладонями,  содрогнулась, сильный ветер заглушил девичьи рыдания. К ней подошел Агерон и едва коснулся плечика, думая, что она все еще сердится. Замялся он -  не один  братец дурень.
     - Он ушел навсегда? – не оборачиваясь, шепнула безутешная прелестница, ответа не последовало,  дальновидный  опустил глаза.
     Леда простонала, она дала себе обещание не плакать, но тут же  нарушила его, в который раз. Порывы разнесли плачь по всему свету. Тут прогремел гром - заставила природу скорбеть вместе с ней?
     - Тише, тише, - прошептал Агерон, прежде у него не было опыта в устранении женских скорбей. 
     В грудь благоверного уткнулось девичье личико, скрывая влажные очи. Он растерялся, но через мгновение погрузил лицо в кудри.
     - Тебе тоже было так плохо?
     - Еще хуже - я был один.
     Худые ручонки обвили горячую шею, за что чаровница была отблагодарена нежным поцелуем  в  макушку. Жрец что-то шептал на ушко.  Леде даже  стыдно стало – избраннику  приходится успокаивать  невесту  оттого, что  ее бросил другой.   
     - Хочешь побыть одна? – поглаживал он забавные локоны.
     Кудри всколыхнулись.
     - Удержишься в седле? – мягко спросил Агерон.
     - Полагаю да, в конце концов, слезы не смывают навыки верховой езды.  К тому же я не желаю оставаться наедине с собой – в прошлый раз это вылилось в самозаточение, а это способно испепелить остатки здравого смысла, лишить покоя тебя и меня, изнурить, разрушить изнутри. Не хочу!   
     - Миам, разрушение не всегда плохо.
     - Ох, я помню, чтоб создать новое - нужно разрушить старое. Не сейчас,  мао, -  вздохнула печальная Леда.
     - Важно, чтобы это новое было не хуже старого? – обхватил Агерон милые щечки руками и заглянул  в серые с голубыми крапинками грустные глазки.
     - Не нам решать - на все священная  воля. Матушка говорила…
     - Смиришься? Странно слышать от тебя такое, - поддел жрец девичий носик. - Еще чуть и скажешь, что поддашься чужой воле?! – и повел соблазнительницу к Эйхону.
     - Не понимаю?
     - Ты чрезвычайно непослушна.
     - Я-я-я?! Вовсе нет, совсем наоборот!
     Агерон  сдержал смешок,  на  его лице появилась широкая улыбка.
     - Да, да,  - усадил он прелестницу в седло.
     - Нет же!
557
     - Не знаю, не знаю, не похоже, - вскочил благоверный на Ветра и повернул жеребца обратно в город. - Держись крепче, плутовка!
     - Да, господин.
     - Ха! Пожалуй, единственная, кто делает все наперекор, сейчас соглашается!
     - Твои речи звучат точно приговор!
     - Почти, - рассмеялся Агерон.
     - Ты говорил я твое испытание?
     - Самое тяжелое, от которого не могу отказаться! - вскинул подбородок жрец.
     Вороной, управляемый темпераментным  хозяином,  следовал всякому его велению, они так подходили друг другу, что стоило подивиться, насколько могут быть привязаны животное к человеку и наоборот.
     - Миам, ты очень громко думаешь! – хохотнул Агерон.
     - Меня тоже сравнивали с Эйхоном, - пропела Леда. - Прости, но уже подумала.
     - О, не такой уж я и глупец, - тряхнул шевелюрой сановник, - у меня есть оправдание! Да, и не надо…
     Но было поздно - дева поглядела назад, на то самое место, где в последний раз видела брата. Наездник вздохнул.
     - Упрямица! Не волнуйся - у него все впереди. Жизнь так переменчива!
     - Но так постоянна, -  шепнул голосок, девичьи  мысли  улетели  далеко.
     Более Агерон не отвлекал невесту  от дум, решив подождать немного. 
    Дорога назад также прошла в безмолвии, лишь завывания холодного непоседы-ветра нарушали умиротворение  лугов.   
     Небо окончательно покрылось суровыми тучами, но, несмотря на это,  на крыльце все еще
ждала  возвращения хозяйки  замершая Тикавия.
     Вскоре показался владелец имения и, как ни в чем не бывало, прошел мимо. Бледнея, служанка отступила и склонилась в низком поклоне, ожидая выговора и готовясь к самому худшему.
     Трясущаяся  от страха помощница обеспокоила Леду.
     - О, Великая Матерь,  да ты продрогла! – заспешила она к Тике. – Иди в дом, зачем стоять на  холоде?
     - Госпожа, - шмыгнула носом Тикавия, думая, что разгневанный повелитель  уже  зашел в дом, - господин сердится.
     - Успокойся, перестань плакать, он не сердится на тебя, - обняла ее дева и поглядела на застывшего в дверях благоверного. - Прошу - скажи ей.
     - Говорю, он не сердится на тебя, - прозвучал глубокий голос, содержащий оттенки иронии.
     - Ох, - выдохнула Леда, повернувшись к Тике, - господин сердится на меня, а ты ни при чем. Пойдем-ка, я отведу тебя, не то заболеешь.               
     - Вам что-нибудь нужно? – едва проговорила служанка.
     Дочь Даана повела ее к входу, там по-прежнему стоял благодетель. Тикавия остановилась, не решаясь ступить дальше.
     - Принеси нам еды и… мед, - велел он и приподнял бровь.
     Грянул гром, серый  свод пронзила ветвистая молния,  проливной дождь не заставил себя  ждать. Порывистый ветер клонил все ниже и ниже стройные деревья, трава прильнула к  земле, смолкли птицы и насекомые. Небо сердилось и громыхало. От раскатов обе женщины  застыли. Агерон заключил в объятья маленькую ручку, притянул ее обладательницу,    служанка тотчас  поспешила выполнять поручение хозяина. 
     Ливень старался изо всех сил, людей окатило водой. Промокшую невесту жрец крепко прижал к себе, укрывая от следующего наступления стихии. Леда пошевелилась, однако отпускать  ее  никто не намеревался.
     - Было проще, когда ты была послушницей, - произнес избранник.
558
     - Все еще поправимо, - чудом выскользнула дева и прошмыгнула в дом.
     - Угу,  конечно, мечтай, -  юркнул Агерон следом.
     Чтобы чаровница  не замерзла, он усадил ее на подушки перед нишей с огнем. На стенах темной галереи прыгали длинные тени, полки, ломящиеся от обилия книг, окрасились в золотистый цвет. Плотные занавеси закрывали многочисленные длинные окна, они впускали много света днем и придавали загадочности комнате в темное время. Высокий потолок покрыли потрясающие росписи с сюжетами, взятыми из многочисленных мифов и легенд. По зале, будто сторожевые разбрелись богато украшенные масляные узорчатые лампы, но отчего-то господин не велел их зажечь.
     Глядя на то, как Леда рассматривает в полумраке  красочные фрески, завороженный жрец сохранял безмолвие. Светлые глазки блестели, приковывали к себе взгляд. Волосы, эти забавные локоны, светились в мягкой  темноте, до них безумно хотелось дотронуться.  От чарующего зрелища было трудно оторваться. Девичье легкое, едва уловимое дыхание казалось неземным, почти воздушным, приоткрытые губы  взяли в плен - Агерон сдался,  все равно освобождения  не будет.
     Как он любит смотреть на нее, когда чем-то увлечена, в этот миг Леда становится  особенно притягательной. Кажется,  еще чуть - и  разорвутся узы, связывающие ее  с землей, и  она умчится далеко отсюда. Стоило завести рассказ о чем-либо интересном, как дева замирала, чем незамедлительно пользовался благоверный. Эта девичья особенность оказывала неоценимую услугу  жениху, он  беспрепятственно  касался невесты,  целовал.    Правда, она всякий раз обещала, что  более  не допустит такой вольности, но трюк проделывался чрезвычайно ловко,  потому  угрозе не суждено было воплотиться в жизнь.               
     Мягкий  вздох нарушил тишину.
     - Вновь хитришь? – взглянула Леда на избранника - на румяную  щечку  легла ласковая  мужская ладонь.
     - Это не я - потолок, - мурлыкнул сидящий подле. – Ни единого слова не произнес. Ты рассматриваешь его,  будто видишь впервые, миам.
     - Хм, в таком свете действительно впервые, - подняла дева серо-голубые глаза вверх. - Любая вещь в зависимости от того, как смотришь на нее, словно меняется, видится другой. Тоже происходит и при изменении освещения. Предметы меняют свой облик, очертания становятся иными, в полумраке - загадочными. На них гляжу по-новому.
     В нише щелкнуло полено, галерею озарило пламя, на груди религиозного главы сверкнуло жреческое ожерелье.
     - Видишь, - придвинулась к жениху Леда, - оно совсем другое, - провела она кончиками пальцев по символу высшей духовной власти. - У камней теперь несколько иной цвет, у золота тоже, а блеск…
     Внезапно девичья рука была настойчиво отодвинута. Дочь Даана поглядела на избранника – тот  тяжело и прерывисто дышал, крепкое тело содрогнулось,  она  немедленно  отпрянула.
     - Прости!
     - Осторожней: не то извиняться придется мне, - предостерег Агерон.
     - Почему бы  не отпустить меня до свадьбы к отцу? Зачем  мучить себя?
     - Нет! - резко отрезал сановник,  усмирив плоть. - Только со мной!
     - Но…  - хотела возразить невеста,  однако пронзительный взгляд остановил.
     - Только зная, что ты рядом, я засыпаю спокойно. Скоро, совсем скоро сниму с себя полномочия и тогда… - коснулся благоверный милого подбородка.
     - Что тебе сказали сегодня  в храме? Ты так и не рассказал.
     - Не в храме, миам, в школе – у меня прибавится учеников.
     - О, какая новость!  Ты станешь наставником для большого числа последователей, твоя связь со служителями не прервется! Меня учили, с учениками возвышается и учитель… - произнесла дева, а жрец  поморщился. - Почему вдруг такое лицо, ты не рад?
     - Будешь смеяться - слишком много меда.
559
     - Зачем же тогда так поглощать его? - мило улыбнулась Леда.
     - Ничего удивительного, когда кормят, тем более так,  - хитро поглядел на нее Агерон. - Позаботишься обо мне?
     - А разве тебе недостаточно поводить руками? – пропела дева и услышала тяжелый вздох. – Вот как. И как же мне лечить от медового переедания столь важную персону?
     - Надо подумать, лечение займет некоторое время, - медленно приближался хитрец к недогадливой избраннице. - К тому же чувствую, ой и худо мне…
     Прелестница  залилась звонким смехом, глядя на нее,  шутник  и сам широко улыбнулся.
     - Вижу со здоровьем у тебя все в порядке. Мао, как ты решил стать жрецом? Зов Вечности, голосов или что-нибудь еще?
     - Фантазерка, - коснулся Агерон кончика задиристого носика. - Сначала  это была воля родителей, они отдали меня в школу. Брат же не выказал желания служить в храме и вообще не хотел связывать свою жизнь с наставничеством и жречеством. – На рассказчика нахлынули воспоминания. - Свое призвание он видел в другом.
     - В чем?
     - Скульптура.
     - Он был скульптором? – подсела Леда ближе к избраннику, внимая его речам.
     - Мы даже устраивали состязания друг с другом, только он использовал камень и глину, а я предпочитал дерево. После покажу его работы, - мужское лицо посерьезнело, дева не стала  тревожить старые раны. 
     - Что произошло после обучения?
     - Мастер рассмотрел во мне дар, сделал учеником. Я обретал навыки - так появилось стремление достичь чего-то большего, нежели простые люди. Со временем отошла на второй план мирская  жизнь, всякого рода  развлечения стали обыденными,  неинтересными.
     - И никогда не хотелось обратно? Для мужей столько дверей открыто. Никогда не хотелось иного?
     - Смотря, что имеешь в виду. Жениться - нет, никогда. К годам двадцати пяти у меня сложилось твердое убеждение  в нецелесообразности данного предприятия. Я решил ни за что и никогда не соединять свою судьбу ни с кем, а еще через восемь-десять лет окончательно в том уверился. Эх,  - шутливо выдохнул Агерон.
     Леда прекрасно поняла, о чем толковал господин. Женщины для него, как и для большинства мужей, были лишь объектами наслаждений и не играли важной роли в жизни, если  не сказать  хуже. Не найдя того, что искал, он ограничился короткими встречами  с ними, пока вовсе не оборвал эту связь, приняв  сан.
     - Прекрати! - заерзал чтец чужих мыслей. - Снова громко думаешь!  Невыносимо! – нахмурился он. – Если тебя это успокоит, я никого не обманывал!  Это же надо  так! Я ей говорю, что до встречи с ней никого не любил по-настоящему, а она…   Не хочу более этого слышать!
     - Мао, я только подумала, что легкомысленное отношение к женам - большая ошибка.  После наступает расплата.
     - И очень серьезная.
     - Все-таки считаешь меня наказанием, - поднялась Леда с подушек.
     - И благословением, - усадил ее на прежнее место Агерон.
     Вдруг она  замерла, что-то вспомнив.
     - Ты говорил, мастер желает видеть меня? Когда?
     - Он  не назначил время, но поедешь со мной - я не оставлю тебя.  О чем ты думаешь?
     - Мистерии. Расскажи о них, что можно, - попросила дева,  темные глаза сверкнули.
     - Если пообещаешь больше не думать о всяких глупостях, - провел жрец кончиками пальцев  по девичьей щечке.
     Леда  поджала губы - смотря, что считать глупостями.
     -  Что именно хочешь узнать? – спросил Агерон.
560
     - Что интересует, все равно не расскажешь. – Дочь Даана увидела свиток, лежащий на соседней подушке. - Поэма?
     - Вроде того - вместо Архилока.  В этой книге речь идет о Мировом веровании.
     - О  чем?
     - О деревьях, животных, священных горах, в глубинах последних Боги закладывают зародыши жизни. Кроме того, в папирусе упоминается о напитке, который пробуждает в человеке-материи человека-духа. Во второй части повествуется о Мировом Яйце,  цветке  и других мифических символах разных народов. - Агерона остановило выражение девичьего  личика. – Мистерии?
     - Да.
     - Что же я буду делать, когда мои знания исчерпаются?
     - Насколько я помню - познавать можно бесконечно.
     - Потом ты мне что-нибудь расскажешь, хочу послушать тебя.
     - Но будет поздно, - заметила Леда, подавляя пленительную улыбку.
     - Тогда, дабы не сбежала, потяну время, - шепнул Агерон в маленькое ушко. - Итак, посвящения. В криптах разыгрываются театрализованные представления, а также с помощью иных методов преподается происхождение вещей. Наставники обязательно говорят о природе человеческого духа, о его причастности к телу, открывают способы очищения и возрождения. В тайных святилищах более глубоко, чем в школах изучаются науки. Священные обряды проводятся  иерофантами только в специальных храмах и ради  обучения и пользы учеников-кандидатов. - Замечая ямочки на румяных щеках, избранник спросил: – Почему смеешься?
     - Ты говоришь, как настоящий учитель, - пропела Леда.
     - Да-а-а? Есть немного, - щелкнул языком жрец. – А в Египте… - продолжил  вкрадчивый голос, - существовала «группа хранителей тайн». Под звуки торжественного гимна посвящений в каменных тайниках она раскрывала великие мистические секреты Богини Изиды. Внимательно слушаешь?
     - О, да, господин наставник.
     - Отлично - я доволен, - больше прежнего засверкали  темные глаза.
     - Я всецело превратилась в одно большое ухо.
     - Лучше пусть будет два и маленьких, зато хорошеньких, - чмокнул Агерон  в мочку одного из них. - Мистерии  в переводе с греческого…
     - «Закрывать рот».
     Девичьих губ коснулись мужские.
     - Всякий символ имеет значение, но это для тебя не новость. Мистерии отличаются религиозностью, нравственностью вопреки бытующим мнениям.
     - Я что-то слышала об этом, - припомнила Леда.
     - Подражания великим таинствам опорочили сами таинства, оттого исчезло доверие к ним  – невежественные профаны исказили действительность.
     - Какие именно  показываются представления?
     - Например, повествующие о тайнах космогонии, но увиденное и услышанное  разъясняется кандидатам на посвящении, а испытания, предшествующие ему, суровы, - серьезно добавил сведущий господин без тени улыбки.
     - Как и в Телестерионе? 
     - Зал посвящений, Элевсинские мистерии, - задумчиво протянул Агерон и подал  невесте  манускрипт. - Они похожи на наши. 
     - На каком он языке? – покрутила Леда в руках свиток, но жрец лишь улыбнулся.
     Ей хотелось задать еще вопросы, понять, чем страшны «суровые» испытания? Сколько их было? Как господин  прошел через все? Но знала, что о том он никогда не расскажет.               
   

561
Опасения жреца. Опасность
     Вместе с первыми лучами солнца в комнату влетел свежий ветерок и освежил сонное   личико Леды, вчера избранник отпустил лишь, когда ею завладела зевота. Подскочив с кровати, она оказалась у окна, вдохнула запах прохладного утра и окончательно проснулась.    Чарующий аромат трав и цветов наполнил существо. Завороженная дева продолжала любоваться видом, мысли мчались одна за другой, будто боялись опоздать куда-то. Локоны подпрыгивали от всякого дуновения, щекотали  шейку и плечики.
     С  самого рассвета кипела работа в саду. Благоверный уже отбыл в город, не повидавшись с невестой, слишком сладко она спала.
     В комнату прокралась Тикавия, но не  обнаружила в постели госпожи.
     - От кого-то прячешься? – шепнула Леда, служанка вздрогнула. – Не хотела тебя пугать.
     - Я думала, вы спите.  Дверь отремонтировали  сразу после вашего отъезда, - отчиталась Тика.
     - Теперь можно снова ломать? – пошутила белокурая.
     - Наш мастер уверил в  надежности замка.
     - Хм. Значит,  на него уйдет чуть больше времени, - выпустила дева наружу смешок.
     - Простите господина - он вовсе не злой, - взмолилась Тикавия.
     - Я знаю, знаю, только он привык, чтоб ему беспрекословно подчинялись, но, кажется, перестарался чуток.
     Леда вздохнула: есть вероятность, что злосчастное слово оставило глубокий след в памяти избранника. В свою очередь он более никого не собирался сажать под домашний арест, опасаясь, как бы чего не вышло.  Ему никак  не давали покоя  крутящиеся вокруг чаровницы  распрекрасные  молодцы. Стоит только глазом моргнуть - они тут как тут!

     После ухода прелестницы Агерон  долго стоял, прислонившись к стене. Он  скрестил руки на груди и погрузился в размышления, сожалея о произошедшем. То корил себя, то оправдывал, затем разбил в пух и прах все представления о семейной жизни и домоустройстве, которые имел и решил действовать, не как предписывают  правила и устои,   а как сам считает единственно верным. 
     - Ты слишком хладнокровен к своей, как ее там? - как-то говорил он  своему еще живому брату.
     - Ты забываешь, женщинам надлежит слушаться мужей и всецело подчиняться им!
     - Как  же,  как же, «Свод положений о семье и браке». Я его читал. 
     - Вот именно - правила, - продолжал готовить глину для работы ваятель.
     - Вы еще не женаты, - напомнил Агерон.
     - Я не тороплюсь, как и ты, считаю, что свобода важней всего – живи и радуйся! – отозвался брат-близнец.
     Жаль  его жизнь оказалась слишком короткой, он никого не оставил  после себя – лишь небольшая коллекция скульптур и скудные воспоминания говорили, что  такой ходил по земле.
     Человек в темных одеждах  устремил взор  в глубину коридора, словно искал там ответ. Сейчас, спустя столько времени прошлое представлялось ему сном, мимолетным, туманным. Минуло многое, будто и не было, но волею Богов в его судьбе наступили перемены, к которым, как оказалось, не был готов. Хвала Всевышним – дар, действительно, щедрый, только б хватило у него сил терпеть несносного жреца.
     - Леда, - послышался шепот в тишине. 

     - Госпожа, - тихонько позвала застывшую хозяйку Тикавия, - что с  вами?
     - Прости, я не расслышала, что ты сказала? – отозвалась дева.
     - Вы не дышали.
     - Нет-нет,  показалось, меня позвали.
562
     - Хм. Я ничего не слышала, - прислушалась помощница. - Все тихо, госпожа, верно, вам почудилось.
     Пока дочь Даана  умывалась и  одевалась, слуга сообщил, что для прогулки все готово.
     - Почему у тебя такое лицо? – рассмеялась она, глядя на недовольную Тику.
     - Эйхон у западного крыла и этот, Черный, тоже.
     - Твое настроение заметно улучшилось, - сдержала Леда улыбку. - Но он для тебя до сих пор Черный? Разве не видишь, что Камбиз такой же, как и все остальные люди?
     - Ох, госпожа, этот чужеземец груб и зол!
     - Уж, не на тебя ли?
     - Не знаю, сейчас меня занимает другое – я молю Великую Матерь, чтобы Она смягчила господина, и он позволил мне  остаться  в его доме.
     - Будь у него такое намерение, уже б прогнал - не стоит беспокоиться. Меня тревожит,  что моя маленькая тайна задела и тебя. Хорошо, что у невероятно вспыльчивого господина  достаточно здравого смысла, и он  не обращает внимания на  женские интриги. 
     Тикавия проводила хозяйку до крыльца, по обыкновению сцепилась с персом, не забыв фыркнуть. Не успела Леда сесть в седло, как посыльный принес от жениха престранную записку.
     - Когда  тебе ее  дали? – прочла она несколько слов  и подивилась.
     - Только что, - прерывисто дышал парень. - Я сразу же побежал сюда!
     - Госпожа? - приблизилась к ней Тика.
     - Ничего не понимаю.
     - Что-то стряслось?
     - Господин  умоляет не покидать дом и дождаться его во что бы то ни стало. Что бы это могло значить? Ох, не нравится мне это. 
     - В городе беда? – испугалась служанка.
     - Надеюсь с отцом и братьями все благополучно, - направилась дочь и сестра к себе, велев гонцу дождаться ее. Она быстро настрочила послания родителю, матушке и будущему супругу, передала их молодцу и велела разнести  по адресатам.
     - Госпожа, вы не поедете? – кинула Тикавия косой взгляд на перса.
     - Останемся ждать, надеюсь, причины веские.
     Вечером служанка, не выдержав девичьих скитаний, сбежала под предлогом неотложных дел. К этому моменту Леда, что только не передумала и чего не представила себе.  Дело едва не дошло до крушения мира, от которого ее пытается уберечь в особняке избранник и не выпустит до полного устранения  последствий катастрофы.

     Родитель сразу же прислал ответ, в котором рассеял сомнения и уверил  в собственном   благополучии, отметил также полное сходство в этом вопросе с сыновьями и их семьями. Айри выражала беспокойство за любимицу на двух листах, мол, отчего вдруг такие вопросы задает ее  воспитанница?
     «…дитя мое, - тепло продолжала  настоятельница, - меня не на шутку взволновали твои слова. Вероятно, у тебя случились сложности - я молю Великую Матерь оказать тебе милость. Сообщи толком, что произошло и коль будет возможность, окажи нам честь и  посети храм».
     - Надо бы ее успокоить, а то мало ли… - обронила бывшая послушница и принялась складывать из слов предложения для письма в обитель.   
     Днем она послала на рынок самого  быстроногого  мальчика. Он скоро вернулся и, едва переведя дух, начал рассказывать  об услышанном и увиденном на Агоре.
     - Там, там… - выдохнул он, - столько народа!
     - Да не тяни ты, - поторопила его Тика.
     Леда и перс покосились на нее, она отступила.
     - Приехал какой-то купец - товаров своих понавез! Его лавку окружили…
563
     - Это не то, – замотала хозяйка головой. - Что еще?
     - На рынке говорят о повышении цен на зерно и…
     - Еще.
     - Золото дорожает.
     - Дальше.
     - Еще господин, не помню, как его зовут, тайно встречается с госпожой…
     - Достаточно, - вздохнула Леда, - не то ты сейчас перескажешь все городские толки. Бедный малыш, - отпустила она  парнишку. – Судя по всему в городе  тихо.  Так что же все-таки происходит?!   

     На небе устало светил Арка, а избранник так и не появился. Дева более не могла сидеть взаперти и вышла пройтись по саду. Ни Кигия, ни Тика не отважились нарушить уединение взволнованной до коликов госпожи. 
     Пройдя полдороги, она никого не встретила, слуги уже разошлись, только смелые насекомые да щебечущие пташки изредка переговаривались о своем. Мраморные статуи безмолвно глядели на бредущую мимо гостью - кто ответит, может, они притихли, дабы не прослушать нечто важное, чего сама еще не знает? Статные деревья, ветвистые кустики и даже крошечные былинки сохраняли  тишину, казалось, вместе с уходящим солнцем смолк и сад. Отчего-то стало тяжело – слишком много перемен, слишком быстро одно сменяется другим, того и гляди голова пойдет кругом. 
     Со стороны ворот послышалось ржание. Обернулась Леда,  к ней несся вороной буцефал. Не успел Ветер остановиться, как всадник оказался на ногах  и заключил  в крепкие объятья прелестницу.  Рабы  подхватили скакуна, и повели его в конюшню.
     - Перса ко мне! – кинул Агерон слугам.
     - Мао, в чем дело? – с трудом выговорила невеста.
     - Немного не рассчитал, - ослабил он хватку. – Пойдем, - жрец схватил деву за руку и пошел так быстро, что ей пришлось бежать.
     - Куда? – выдавила она на бегу.
     Избранник подхватил на руки запыхавшуюся чаровницу.
     - Прости, привык быстрее, - понес он легкую ношу.
     - Ты мне так ничего и не ответил, - в очередной раз  попыталась Леда выведать страшную тайну, однако  по мрачному лицу благоверного поняла, обстоятельства складываются не так, как хотелось бы.
     Навстречу со скоростью  скакуньи Фарики мчался взъерошенный Камбиз, он едва не сбил с ног серьезного хозяина - дева на свою беду оказалась между двумя громогласными мужами.  Вопреки  ожиданиям, избранник не поставил невесту на ноги, словно забыл о ее существовании.   
     Не успела она и моргнуть, как услыхала непрерывный поток вопросов с одной стороны, а когда они закончились, столь же незабываемую череду ответов с другой и, что самое удивительное, говорили о ней. Эти двое, совершенно не стесняясь присутствия третьей,  делились  соображениями на ее счет!   
     - О, мои повелители, -  вдоволь наслушавшись их, сказала Леда, - раз уж речь идет  обо мне - можно хотя бы присоединиться к разговору?
     - Нет! – в один голос прогремели мужи, от удивления девичий ротик открылся.      
     - Не отходи! – кинул Агерон напоследок персу и понес избранницу  в глубину сада. 
     Вскоре он свернул к цветнику и усадил ее на широкую лавочку. Там она сохраняла  молчание, пока черная тень мелькала перед глазами, собираясь с мыслями.
     Начало быстро темнеть. Мечущийся господин стал походить на призрака, что еще больше обеспокоило Леду, но она не прерывала его.
     - Мне нужно серьезно с тобой поговорить, - рухнул он  рядом. 
     - Того и жду.
564
     - Боюсь за тебя, - потер вспотевшей рукой лоб Агерон. - Сегодня мне приснился сон, дурной сон, даже не хочу повторять…
     - Хвала Великой  Матери, - выдохнула белокурая. - Я уже думала миру конец, грядет война или что-то вроде того.  Напугал же меня.
     - Ч-ч-что?! – подскочил жрец. - Я проснулся в холодном поту, после почувствовал рост опасности, которая так и витает над ней! А она рада?!
     - Мао, - встала Леда подле, - как я боялась угрозы моим родным, окружающим, кого знаю и люблю - это настоящая трагедия, а не то, о чем говоришь ты. Для меня не так страшно перенести невзгоды или… - она осеклась под действием пронзающего взгляда. - Мне тяжелее  видеть страдания кто-либо из вас. Оттого я и благодарю Великую Матерь, что Она настолько  благосклонна, что хранит моих близких.   
     - Ну, кудрявая! – тряхнул Агерон шевелюрой. – Я толкую ей о беде, а она, знай себе, веселится! Прошу, не выходи из дома, временно, пока не почувствую, что опасность миновала, - обхватил он милое личико ладонями. - Как-нибудь  я  свожу тебя к отцу.
     - Свозишь? И сколько мне сидеть взаперти? Неделю, две, три, месяц? Больше? Этого даже ты не в силах предсказать! Тебе приснился глупый сон, твои тревоги воплотились в нем, но  теперь ты запрещаешь мне и  за ворота ступить?
     - Я делаю это не из-за прихоти, - остался непоколебимым жрец.
     - Всего лишь предположения.
     - Леда, ты меня не слышишь! – прогремело в тиши.
     Белокурая замерла, подивилась, как были произнесены эти слова.
     - Загляни в меня, ты увидишь  что нужно! – с настойчивостью сказал Агерон.
     Дева  приподняла  бровь и устремила на него взор – ни тени сомнения  в том, что говорит, его беспокойство совершенно искренне.
     - Ты не сможешь уберечь меня от всего дурного, что может произойти в жизни. Это невозможно, никому не под силу, коль на то будет  воля Всевышних. Кто может тягаться с судьбой? О таком еще не слышала, - пропела Леда, а избранник ухмыльнулся. – Что должно произойти - непременно случится, не увидишь. Тебе закроют глаза, уши, уста и обездвижат, отведут стороной, но будет так, как написано. – Серо-голубые очи поглядели на небо. - Кому я говорю? Ты это знаешь лучше меня – воля Богов священна и тебе, как и мне, и другим, придется ее принять.
     - Это не значит, что не следует принимать меры. - Мужская рука коснулась девичьего подбородка. - Я сделаю все возможное, чтобы сон не стал явью.
     Леде хотелось было ответить, но подходящих слов, увы, не нашлось – слишком мрачен сегодня  избранник и не станет слушать.
     - Когда я смогу вернуться к прежнему укладу своей  жизни? – вздохнув, улыбнулась она.   
     - Когда увижу, что опасности нет, - без намека на веселье ответил жрец. - А пока что  возьми, - протянул чародей прелестнице кольцо зеленого цвета, выполненное полностью из камня.
     - Кошачий глаз.
     - Носи и не снимай!
     - Он не подходит к моим браслетам, - нерешительно произнесла дева.
     Агерон взял худенькую ручку и сам надел на девичий палец переливающийся минерал.
     - Большевато, - заметила Леда.
     - Ничего. Только поглядывай  на кольцо - оно заговоренное.
     - Насколько я знаю, этот камень сохраняет любовь и - о, чудо! - уберегает от измены.
     - Очень боюсь, что мне изменят, - протянул жрец. - Кошачий глаз помогает в ряде серьезных заболеваний, в том числе и при отмирании клеток тела, оберегает  от нападений, несчастных случаев, охраняет здоровье, когда угрожает опасность – тяжелеет, так что будь внимательна. К тому же минерал сохраняет благоразумие.
     Маленький носик поморщился.
565
     - Что если кольцо станет тяжелым? Кричать, плакать или звать на помощь?
     - Не знаю, - устало потер глаза Агерон, потому как лоб натер докрасна.
     - Впервые слышу от тебя такие слова! – На девичьем лице отразилось неподдельное удивление.
     - Как буду действовать я, могу предположить, а как ты  - трудно предугадать.  Но можешь начать с первого.
     - Мао, вдруг начну кричать и упаду без сил?
     Избранник чуть улыбнулся.
     - Так-то лучше, - положила Леда ладошку  на мужскую щеку. – Мне тяжело видеть тебя в подавленном состоянии.
     - Еще я хотел сказать, мне не нравится, как ты дышишь.
     - Вот как? Хорошо - больше этого не повторится.
     Агерон кинул косой взгляд на невесту.
     - Не понимаю, зачем носить  кольцо, - отозвалась она, - причина трагедии и так ясна.   
     - У тебя неполное дыхание, - отчеканил мужской голос. - Запоминай: нужно вдохнуть воздух через нос - старайся всегда дышать носом - затем, опустив диафрагму, наполнить нижнюю часть легких. Если выполнишь правильно, расширится нижняя часть живота. - Наставник приложил к себе руку, повел ее вверх и сказал: -  После наполни среднюю часть, расширится грудь, ее объем увеличится.
     - Мечты, - шепнула Леда, отводя глаза.
     - Что?
     - Я слушаю, - сосредоточилась дева, глядя на строгого избранника.
     - И третий этап – наполнение верхней доли  легких, при этом приподнимаются ключицы. Задерживаешь кислород, считаешь - это важно - и в той же последовательности производишь выдох. Сначала из нижней части выдавливаешь содержимое, затем высвобождается средняя  и, наконец, верхняя - это происходит за счет опускания костей. Вот это и есть полное дыхание, мы его называем естественным, а не то, что делаешь ты. И еще - выдох всегда дольше вдоха, правда, с этим  справляешься.
     Леда забеспокоилась и не знала, как ей быть - наставник промахи не прощает, чрезвычайно строг к ученикам. Однако он велел ей непрестанно повторять упражнение,  снова и снова, пока не начнет получаться.
     К сожалению, никак не удавалось нижнее дыхание. Через полчаса от старания закружилась кудрявая головка, но господин был неумолим и дал понять, что  не отступит.      Грешным делом белокурая подумала о маленькой мести за вчерашнее, но мысли тотчас были услышаны и опровергнуты - ну и выраженьице.   
     - Мао, у меня никак  не идет ниже воздух. Наверное, управлять водой проще?
     - Ерунда! Справилась со стихиями и с собой совладаешь.
     - Мне уже тяжело, - взмолилась Леда, надеясь на пощаду.
     - Зато замки выбивать просто! Ты должна овладеть этой техникой - это важно для женщин, она облегчает роды. Тебе  необходимо научиться! 
     - Роды, - вздохнула ученица, - значит, роды…
     - Тренируйся! - скомандовал Агерон и тут же спохватился: - Дышать! 
     Очередная попытка не увенчалась успехом, невеста выбилась из сил и остановилась передохнуть.
     К ней шагнул учитель. Одна его большая рука легла на спинку,  вторая на животик в районе диафрагмы, после жрец настойчиво потребовал от девы продолжения, она была вынуждена   подчиниться.
     - Вот отсюда должно начинаться дыхание, - надавил избранник  под дых ребром ладони так, что белокурая ахнула. - Больно?! - побледнел он.
     - Камень потяжелел. Теперь понятно от чего я паду, - простонала Леда, поглаживая потревоженное место.
566
    - Не рассчитал, миам, - обрисовал круг над чревом целитель, - сейчас, сейчас…
     Боль стихла. Тут мужская рука скользнула к изящной девичьей шейке и замерла там. 
     - Как же дыхание?
     - Дыши, если сможешь… - прошептал глубокий голос.
     После  запоминающегося нажатия  невозможно было не принять к сведению, где должен быть воздух, что и куда приподнимается. Многократно повторяя попытки, Леда,  наконец, порадовала наставника и заслужила его высокую похвалу.
     - Скоро привыкнешь, это станет для тебя обычным делом, дорогая, - чмокнул он чаровницу в лоб. 
      - Уф, определено кольцо тяжелеет. 
     Время скучно тянулось, подходила к концу неделя заточения. Но вопреки ожиданиям девы надзор все крепчал. Господин твердил обо все еще существующей опасности, витающей над кудрявой головой, и потому запретов становилось все больше.
     В один прекрасный день Агерон выполнил свое обещание и отправился с невестой на место будущего строительства. Оно, как и было оговорено, находилось на окраине города, на пустыре за лачугами бедняков.
     После утренних дел  покровитель  сопровождал Леду в бедный район. От радости Эйхон все норовил прибавить ходу,  хозяйке приходилось его придерживать. Всадник не упускал возможности сделать выговор и журил  наездницу и ее жеребца, мол, слишком те торопятся и  неосторожны.  Спутнику  было  бессмысленно говорить о том, что они  не в первый раз  вышли на прогулку  и  провели много  часов вместе.
     - В следующий раз поедешь в колеснице, - сердился Агерон, на его переносице появлялась глубокая складка.
     - Мао, она может перевернуться.
     - Есть еще носилки.
     - Хм. Один из слуг может споткнуться и упасть, а с ним и я.
     - На это есть свое решение.
     - Это не выход, а  плен, - возразила Леда, негодуя по поводу ограничений.
     - Тогда будешь ходить пешком - это безопаснее всего.
     - Да, если не снесет перевернувшаяся телега, - покосилась дева на благоверного, его лицо окаменело. 
     Дочь Даана проезжала мимо серых крошечных  домишек с маленькими  покосившимися дверцами и малюхонькими оконцами, занавешенными истертыми до дыр пятнистыми тряпицами.  Она предположила, что это  самый бедный район  во всей Мирее - ни фонтанов, ни скульптур, ни садов и цветников, к которым привыкла.   Здесь людям не до роскоши, коль  едва сводят  концы с концами,  живут   впроголодь и уж точно их некому  лечить по одной простой причине - у них нет  ни золота, ни серебра.
     Редкие деревца украсили разноцветные ленты, их повязали в честь праздника,  прошедшего накануне.  Во время него  горожане, завязывая узелок, загадывают свои самые  заветные  желания и ждут их исполнения.
     Тут же, на улице, стирали женщины, выливали воду и всевозможные отходы в сток, вырытый  вдоль хижин.  Вокруг матерей  бегали маленькие дети, те, что постарше, потели  на работах.  Кое-где у стен сидели немощные старики, они уже еле двигались и не могли трудиться.  Несчастные доживали свои дни, сидя на ветру или под лучами палящего солнца в надежде лицезреть  его свет перед встречей с крылатой Раматой. 
     Бедняки склоняли головы перед всадником и его прекрасной, как утренний цветок, спутницей. Она хотела спешиться, но была остановлена. 
     На углу следующего дома появилась нищенка с малюткой на руках, жрец чуть улыбнулся.
     - Ты их знаешь? – подивилась Леда.
     - Приходилось видеть.
     - Как смотришь на них, словно вы давно знакомы. 
567
     - Так и есть, - сказал Агерон, считывая немой вопрос, ответил: - Бываю иногда.
     - Помогаешь? Лечишь? Но днем нет и половины людей, они работают допоздна.
     - Я бываю в разное время, к тому же здесь остаются те, кто действительно серьезно болен.
     Навстречу высоким гостям  вышел седовласый старик и поприветствовал их низким поклоном. 
     - Кто это?
     - Старейшина, - спрыгнул с Лагуса благодетель  и направился  к нему.
     - Вижу, Боги услышали меня, жрец, - произнес седой бедняк, глядя на зарумянившуюся Леду. - Мы слышали о твоем решении.
     - И, пожалуй,  ты один из немногих, кто его одобряет, - не сводил глаз с чаровницы  пылкий поклонник.   
     - Как смею осуждать? В магическом соединении мужчины и женщины становятся единым и через себя познают Всевышних. Отказавшись от одного пути, вы выбрали другой. Что ж здесь дурного?
     - Раз уж мне не суждено быть целомудренным аскетом - буду тантриком, - вскинул брови Агерон.
     - Стоит поблагодарить прекрасную деву, что обожгла сонное сердце непреклонного господина и выпустила наружу прекрасное, некогда скрытое в глубинах его души.
     Леде  гуще раскраснелась. В смущении она опустила голову и занялась изучением улицы с бытовой утварью, находившейся повсюду.
     Старейшина не стал более беспокоить скромницу, а выказал желание сопроводить путников.  Сановник  взял  под уздцы  обоих жеребцов и повел за собой.
     Мужчины-мудрецы, так  окрестила дева  спутников, прошли между домами, свернули пару раз  и очутились как раз на той площадке, где и планировалась стройка.
     - Почему здесь нет домов, когда рядом такая теснота? – оглядывала белокурая окрестности.
     - Эти земли не принадлежат нам, - держал ответ старик. - Наш район и так сильно разросся за последние годы.
     - К сожалению, это говорит о том, что  бедняков стало больше.
     - У нас рождаются дети, правда и смертность велика, если бы не Великий жрец, умерло б гораздо  больше.
     - В том я уверена, - пропел мягкий голосок. - Прекрасное место, но кому оно принадлежит?
     - Теперь тебе. - Интригующая мужская родинка подпрыгнула. - Что скажешь?
     - Замечательно! То, что надо! Здесь просторно, есть, где развернуться, зелень и канал рядом – обеспечены водные процедуры,  рекомендованные еще Гиппократом и Асклепием! Выбор очень  удачен. Как Тизан дал разрешение на строительство лечебницы? Еще и для простых людей? Я считала, он боится заболеваний больше, чем кто-либо.
     - В этом, безусловно,  права, - рассмеялся Агерон.
     Старейшина  с поклоном удалился, а жрец объяснил:
     - Всего пара нужных фраз - и Тизан уступил.
     - Позволь узнать, что  ты ему сказал?
     - Ничего нового.

     В центре пустого зала заседаний важно прохаживался задумчивый градоначальник, заложив руки за спину.
     - Ох, не нравится мне эта идея, друг мой.  Не нравится, - бубнил он.
     - Напрасно. В  щедром жесте своего правителя люди увидят  широту его  души и заботу, прежде всего, о  народе - никто не посмеет  обвинить тебя  в алчности и сребролюбии, глядя на такое беспокойство о самых низших слоях населения, - без тени смущения говорил Агерон обеспокоенному наместнику государя. - Да и царь отметит мудрое решение.
568
     - Думаешь? – остановилась мелькающая фигура.
     - Уверен. Наш владыка, хвала Богам, всегда отличался милосердием. Тебе ли не знать.
     - Там рядом канал, - напомнил Тизан, обдумывая предложение друга.
     - Течение из города. К тому же ты забываешь, что и мы болеем теми же болезнями.
     - Но у бедноты грязи больше, - поморщился брезгливый правитель.
     - Верно, мы не будем их лечить, тогда заразные хвори перейдут на других граждан, только наступит подходящий момент.
     - Сколько у тебя запросили за землю, друг мой? – подошел Тизан человеку в темных одеждах, тот цыкнул. – Дорого.
     - Цены растут, - заметил Агерон.
     - Благосостояние торговцев и землевладельцев выросло.
     - И запросы тоже.
     - Цена будет снижена, обещаю. Слишком много возомнил о себе этот, как его?.. – уселся рядом с гостем правитель.
     - Не помню имени.
     - Да и неважно. Совсем распоясались эти людишки, так и норовят ухватить побольше! – воскликнул Тизан в сердцах.   
 
     - Я даже не сомневалась в решении правителя, мао, - пропела Леда. -  Кто откажет тебе?
     На нее устремился проникновенный взгляд, она поджала губки.
     - Раз нечего больше сказать, - улыбнулся Агерон, -  я могу сообщить, что архитектор со дня на день представит проект. Я обрисовал, что хочу видеть, и тешу себя надеждами - меня не подведут.  Скоро встретишься с ним.
     - Почему я?   
     - Зодчий предупрежден, что будет работать с моей женой, а у меня и так масса дел.
     - Ах, с женой. Угу. Позволь узнать, кто такая? – игриво вскинула подбородок дева.
     - Да живет в моем доме одна, в головке которой неведомо, что творится, - хохотнул Агерон.
     - Мао, меня удивляет твоя - как там может столько всего умещаться? – глядела невеста,  как избранник  садится в седло – пластика  вновь подивила.   
     - Хм. Я поражен, - произнес он.
     Леде вспомнились слова Тикавии, она  заволновалась.  Но страх тотчас развеялся:
     - Меня считают ненормальным, хотя  в том есть доля правды, - кивнул  посвященный.
     - Так, так, господин помогает беднякам, - пропела прелестница.
     - Когда считаю необходимым. Видишь ли, судьба или как ее еще некоторые  называют карма, воля которой несокрушима, так распорядилась - я не всегда вправе вмешиваться в ход событий.
     - Поэтому прежде испрашиваешь разрешения?
     - Да, - посерьезнел врачеватель. - Внедрись я в то, во что не должен, череда событий изменится, нарушится порядок и повлечет серьезные изменения. Испытания даются с умыслом, неподвластным нашему разумению. После исцеления на человека все также  обрушиваются  беды, коль на то будет воля Великих Родителей. Груз ответственности лежит на плечах того, кто помогает, он держит ответ за всех спасенных - Закон Воздаяния.
     - Знаю о нем. Как я могу помочь в строительстве? – потерла лоб Леда, что тут же было замечено, благоверный просиял.
     - Незачем так  волноваться: у тебя отменные помощники, миам.
     - Тогда мне остается согласиться. Да и думаю…
     - Даже не думай! – резко оборвал Агерон. - Тебя будут сопровождать повсюду столько, сколько понадобится!   
     - Я чувствую себя  арестанткой - за мной всюду конвой!
     - Только перс! Он тебе обязан и будет защищать собой!
569
     - Камбиз мне ничем не обязан, я давно хотела его отпустить, а он отказывается. Впервые вижу раба, не желающего обрести свободу.
     - Чужеземец никуда не уйдет - он выбрал себе жизнь, и отступать не намерен.
     По дороге к храму дева о чем-то задумалась, ее опечаленный вид озадачил жреца.            
     - Не хочу тебя отвлекать, но  расскажи, что обеспокоит тебя  до коликов? – спросил он.
     Леда вздохнула - у нее и правда начало крутить в животе.
     - Мне не дает покоя твой отказ от верного Пути - в этом доля моей вины. И существенная.
     - Ох, и об этом ты думала всякий раз? А я-то ломаю голову, что так гнетет мою невесту? Миам, сами Боги послали мне тебя - стану с тобой расти, не беспокойся.   
     - С помощью Тантры?
     - Хочешь - с помощью Тантры, хочешь - с удварета-йоги. 
     - Мао, я даже  не смогу повторить такое длинное слово и уж тем более не знаю, что оно означает.
     - Это вид йоги, который позволяет огромную силу, подчеркну, самую сильную, сексуальную энергию, контролировать и переводить ее в духовную. По-твоему, зачем я пошел просить руки к тебе, когда мог отправиться сразу  к Даану? Случись так, давно б  была  моей женой. Чрезвычайно важно, чтобы ты меня любила - только  при  таком условии сможешь делиться своей мощью. Что за  радость брать женщину против  воли? Это ничего не дает - так поступают те, кто неспособен завоевать ее. Беспокоиться  не о чем, я теряю лишь ожерелье, но ради тебя, так уж и быть, закажу копию, - приподнял уголок рта Великий жрец, через мгновение посерьезнел: - Я ведь не хотел любить тебя.
     - Конечно, ведь любить сложнее, чем не любить. Матушка говорила нам об этом неоднократно. Зачастую все хотят, чтоб любили их, в то время как сами не любят. Трудно отдавать себя и ничего не просить взамен.
     - Мастер говорит, что без второй половины не познать Истины, миам. – Наездницу окутал  ласковый взгляд.
     Гости  вошли в храм Великой Матери, там их встречала улыбчивая Айри. Покровитель переговорил с ней о делах и оставил женщин одних. Тотчас Леду обступили наперебой щебечущие акатии и послушницы. К ним присоединилась новенькая, совсем молоденькая девушка, недавно прибывшая из  школы.
     - Я довольна ею, - настоятельница повела любимицу вниз по галерее. – Она милая, покладистая, очень отзывчивая.
     - С ней будет меньше сложностей, она не заставит вас беспокоиться о себе.
     - Нам не хватает тебя, дорогая, мы привыкли к тебе и нам трудно. Ралмина, Салмия, Вейко и Тея постоянно говорят о тебе, когда думают, что их никто не слышит, но я-то знаю, они скучают. Для них ты не просто подруга, скорее сестра, - по-матерински сказала Айри.
     - Ах, матушка, я по ним тоже очень-очень скучаю.
     - Господин знает, куда пошли средства?
     - Полагаю, да.
     И хоть у Леды  никто не требовал  отчета, конечно, Агерон  знал, на что было потрачено его золото.               
     - Я буду просить господина чаще отпускать тебя к нам, - поцеловала в лоб бывшую послушницу Айри. – Ты написала письмо Канетии?
     Дочь Даана робко кивнула.
     - Что такое? – узрела замешательство настоятельница. - Она не одобрила?
     - Видите ли, матушка, наставница Канетия подозревала, что этим все и закончится.
     - О, Великая Матерь, как она была права! - рассмеялась Айри. 
     - Да, да, - пропел мягкий голосок. - Много раз она  говорила мне, что когда-нибудь уведут, а если не уведут, то увезут из-под носа.
     - Не знаю, как из-под носа, но прямо на глазах, - хохотала до слез матушка.   
     Она проводила гостью до ворот, где ее уже заждался жених. Айри обратилась к нему с
570
просьбой, на что сразу же  получила  ответ,  что, мол, и ему столь же необходима прекрасная дева, и он тоже не может без нее обойтись. Незабываемая речь вызвала улыбку у  настоятельницы.
     После обители пара направилась к отцу невесты.
     Сияющий, словно праздничная лампа, которая зажигается в день почитания предков, Даан принимал гостей, как самых почетных людей в государстве.  По поверью, существующему в   Пелихории, от света и тепла, исходящих от ритуальных светильников,  душам умерших становится теплее и уютнее. Обычай зажигать их, как и большинство традиций, уходит своими корнями в далекое забытое прошлое.

     Старики поговаривают, будто давным-давно, когда горы были ниже,  некие сущности принесли жителям страны  благодатный огонь.  Берегли его обитатели бренной, охраняли и почитали, как святыню, пока однажды на народ не пошли войной соседи-завистники.
     Много городов порушили они, много деревень спалили дотла, стерли с лица земли сотни поселений, но ненасытны были враги, двинулись дальше, к самой окраине державы.  Забрели, сами не зная как, в глухую деревушку, где и домов-то было не более десятка да одно-единственное деревянное святилище. Священнослужителя сразу лишили жизни, перебили всех молодых и крепких, разграбили домишки,  потом устроили пир.
     К вечеру напились разбойники, вновь пошли  по улицам добычу искать.  Глядь, а в ветхом  маленьком храме  свет.
     - Эй, вы, - взревел военачальник, - говорили, что перерезали тому святоше горло! А он, знай себе, живехонек! Вот велю вас казнить за ложь! – осерчал не на шутку командир, рыкнул  на безжалостных воинов.
     - Да мы собственными глазами видели, как он испустил дух! - оправдывались они и рванули туда.
     А там девица молодая с пышными медными волосами хлопотала подле огонька, перед алтарем, дабы не угасло пламя божье.
     Ворвались  недруги с обнаженными мечами в обитель, огляделись: кроме нее да пары бездыханных стариков нет никого.
     - Убейте эту девку! – махнул в ее сторону военачальник.
     Вояки с ухмылкой шагнули навстречу деве.
     - На костях пируете, - гордо вскинула она голову, не побоялась врагов бессовестных. - Моих родителей беспомощных и немощных убили, - показала она  на тела.
     - Да в своем ли ты уме, рыжая? Знаешь ли, с кем разговариваешь?! - прорычал командир.
     - Тут и знать нечего - сама все вижу. Злодеи - вот ваши имена и звания! – гневно сверкнули глаза красавицы.
     - Куда денется твоя смелость, когда мои солдаты позабавятся с тобой, а после выкинут на расправу диким зверям?!
     - Дикие звери и так передо мной, а более опасности ждать не от кого – на всю округу только вы да я живы остались.   
     - Взять эту дерзкую бабу! – взбешенно выкрикнул лютый военачальник. – Немедля!
     Ратники поспешили выполнять приказ. Окружили они рыжеволосую деву, злобно улыбались в  предвкушении.
     - Рано победу празднуете! – воскликнула она.
     Тут один воин, что понаглее смахнул лампу  на пол,  она  разбилась. Схватила девушка чудесные угли, заключила их в свои ладошки, а они дальше горят, как ни в чем не бывало.
     - Неужели вы думали одержать верх над Богами? – развела медноволосая руки в стороны, огонь поделился надвое, дева его стряхнула. – Гореть вам, не сгореть в пламени жарком!
     Мигом вспыхнуло все строение, у супостатов сознание враз протрезвело. От страха  заметались они по святилищу, а выхода нет - ни двери, ни оконца, словно никогда не было. Глядят - девица исчезла, а на ее месте  лампадка цела и невредима стоит, как и  не падала.   
571
     - Эта ведьма прокляла нас! – завопил один солдат.
     - Лучше ломай стены! Деревяшки окаянные! – рычал военачальник напрасно.
     Взлетели на небо души убиенных мирных жителей. А слухи ходят, что злодеи до сих пор  горят, только где эта деревня и тот самый храм - никто не знает.  Но неизменно в День Памяти в каждом доме люди обязательно зажигают  светильник, от которого исходит ослепительный свет.
    
     Счастливый Даан не давал и слова вставить. Дочь не успевала отвечать на вопрос, как уже задавался следующий. На помощь уставшей под вечер невесте пришел благоверный, приняв  отчее усердие  на себя. Пока мужи разговаривали, дочурка смогла передохнуть.
     Вскоре она услышала, как дышит избранник, раньше это ускользало от  ее внимания. Теперь же, глядя на то, как плавна и мягка речь человека сидящего рядом, подивилась,  его  проникновенный глубокий голос завораживал больше прежнего. Влияние ли то полного   или всему виной  долгая  работа над собой? А может, и то и другое?
     Первое время Леда то и дело переходила на обычное, но вновь и вновь подстрекаемая наставником, возобновляла попытки и в итоге стала привыкать, заметила разницу и преимущества нововведения, его достоинства, не обнаружив недостатков. У жреца это  дыхание  за   многолетнюю   практику   получалось   столь естественно, что и  подумать было нельзя, что он когда-либо ему учился. В случае напряжения он ловко справлялся с недугом, легко усмиряя прерывисто-сбитые вдохи-выдохи. Благодаря такому умению дышать -  особенно если господин того желал - его изречения становились мелодичными, глас превращался  в обольстительно-бархатный, он завлекал, очаровывал слушателей.  Как тут не поддаться?               
     Чересчур разговорившийся Даан говорил без умолку, сбивался, жадно глотал воздух, стараясь набрать его в легкие побольше. В то время как избранник ничуть не устал, его  хотелось слушать и слушать дни напролет, несмотря на малословность.
     Благоверный поведал о множестве  видов дыхания,  названия которых и повторить Леда не могла, чтоб ничего не напутать. Одни давались  довольно сносно, в других путалась настолько, что пока дело доходило до середины упражнения,  забывала, с чего начала.
     Запомнила она лишь несколько, в том числе способ некоего Арджуна. Но на этом серьезный и непреклонный учитель  не остановился и рассказал о «продувании раздельном», что само по себе звучит загадочно, а на санскрите довольно необычно - «сукха-пурвак». Затем познакомил  с  «продуванием  полным», «дыханием  голубя». Но, пожалуй, самое  своеобразное задание было так называемое «удары пятками» -  в ходе выполнения следовало  подпрыгнуть и ударить ступнями или пятками по ягодицам, однако Леда не решалась  выполнять его в присутствии жениха.
     Он настоятельно рекомендовал ей чаще совершать втягивание живота, «уддияну»,  а для развития брюшных мышц - «наули». На девичий взгляд  они были самыми «безопасными» и их смело повторяла под присмотром и без.   
     На удивление дочери Даан тяжело вздохнул.
     - Как жаль, что моя супруга не дожила до этого прекрасного момента.
     - Она видит, - подсела рядышком дева.
     - Ты такая уже взрослая. - Накрыл своей ладонью родитель дочернюю ручонку. - А совсем недавно была крошкой.
     - Очень рад, что не маленькая, - отозвался Агерон.
     - Еще бы, - хохотнул Даан. - Эх, жаль, внуки уезжают, - он осекся.
     - Я знаю, отец, и разделяю с тобой печаль.
     - Дорогая, тебе придется свыкнуться с мыслью, что в жизни будут еще расставания и потери. К тому же люди неизбежно умирают, к ним рано или поздно приходит крылатая Рамата, - погрустнел торговец. - Нет моей драгоценной жены, нет моего отца, матери, брата. Скоро придет и мой черед.    
572
     - Отец, что ты говоришь? Ты еще так молод!
     - Такое разве предугадаешь. Молюсь я только об одном, чтобы вы были счастливы.   
     Пока Даан отдавал распоряжения конюхам, гости терпеливо ждали скакунов перед домом.
     Прохладный ночной  воздух освежил уставшие головы. Леда глядела на темное небо, покрытое золотистыми фонариками, на растущий месяц, мимо плывущие призраки-облака. Ее приветствовали звезды, собранные в созвездия, знакомые и нет. Как они сложились в удивительные фигуры?
     В школе учили, что есть наука астролатрия, иначе поклонение звездам, и хоть дева изучала основы астрологии, но мало что знала о таинственных небожительницах.   Старое, как мир, учение долго держалось в секрете. Оно гласит, что  звезды  воздействуют на земные дела. Владеющие этим сокровенным знанием способны предсказывать судьбы царей, изменения погоды и даже будущее народов. Хранители  тайн  умеют составлять гороскопы, советуют, когда засеивать поля, когда лучше собирать урожай, лекарственные растения и многое другое. 
     Конечно, девичья  образованность могла вызвать зависть, но  про астрологию  Леда могла лишь сказать, что знает о ее существовании и слышала о  Зодиаке. Безусловно,  знакомы двенадцать зодиакальных созвездий, может без труда назвать все, но она понимала, истинный смысл науки сокрыт от непосвященных.
     Господин Великий жрец ведает секреты, правда, хранит молчание. Догадки подтверждают  различные предметы,  окружающие  мага, и  изредка попадающиеся   на глаза   листы со странными символами.
     Как-то в  руках белокурой оказалась книга, где увидала изображения древнего арабского, египетского, вавилонского Зодиаков и даже  японского, двенадцати деканов.  Рисунки  хоть и отличались, но сходство все-таки было налицо, пусть читательница не понимала их в полной мере, зато те  говорили с ней.
     По телу пробежала дрожь. Замерзая, Леда очнулась от раздумий. Дабы согреться, она переминалась с ноги на ногу. Взгляд устремился на задумчивое лицо избранника, он настолько был погружен в думы, что она застыла.
     - Мао, что с тобой? Ты встревожен? –  подивилась дева, он походил на  статую.
     - Подумал о  жизни, - обронил в ответ Агерон и стал  еще более мрачным. - Даан живет без своей жены уже...
     - Уже много лет.
     - Много лет… - протянул благоверный. - Я бы не хотел жить без тебя и несколько  дней. Прошу, если уйдешь раньше,  подожди на том берегу меня.
     - О, Великая Матерь! – оторопела  Леда.  - Ты словно…
     - Кто в силах сказать, что может случиться завтра? Ни один маг не может быть уверен настолько, чтоб соревноваться с Богами, - оборвал сановник, потирая свой лоб.
     - Меня будто хоронят.
     - Рано или поздно это произойдет, тогда…
     Мужские уста  прикрыла худая ручонка.
     - Не мне тебя учить, что жизнь не заканчивается смертью, она – начало. За каждым выходом следует новый вход!
     - Будь уверена, я тебя и там найду, - зажал Агерон девичье личико между  ладонями.
     - Твое настроение пугает. Сначала ты учишь принимать святую волю, затем страдаешь от нее же.
     - Не хочу и думать о… - отпустил жрец чаровницу. 
     Она хотела что-то сказать, но избранник  остановил жестом.
     - Я намного старше тебя. Это сейчас не кажется таким  важным, но после?
     - Прекрасно помню, ты решил освежить то в памяти? В конце концов,  девятнадцать - это же не девяносто один.
     - Хвала Богам, - выдохнул Агерон. – Буду и  оттуда  присматривать за тобой, - и поглядел
573
на ночное небо.   
     Теперь Леда понимала, что он  имел в виду, когда говорил о слабости.  Они есть у всякого, даже у такого, казалось бы,  сильного  чародея, как высокопоставленный господин.
     - Плохо, что жалеешь о том, что еще не случилось, мао, - время жить. Может, стоит использовать его? Сколько отведено - пусть немного. Какая разница пять, десять,   двадцать лет? Будь у меня выбор - прожить год с тобой или десять без, я бы выбрала первое. -  Мужской щеки коснулась худенькая девичья ручка, и тут же была поцелована.
     Дочь Даана задумалась – она привыкла к тому, что рассеивают ее сомнения, но вчера получилось наоборот. Мудрый господин погрузился в тревоги, пришлось прикладывать усилия, чтоб их развеять.

      - Сам посуди, - лепетала она, - коль душа бессмертна - так учили меня – значит, мы с тобой вечны?
     - Помимо этого, некоторые наставники говорят, что души, встречающиеся на этом пути, неизбежно повстречаются и на следующем.
     - Даже не знаю, хочу ли я, - пожала Леда плечиками.
     - Чего ты там  не желаешь?!
     - Не все знакомства приносят радость, - отступила дева, благоверный шагнул к ней.
     - О ком речь? Уж, не обо мне ли? – шутливо потребовал он ответа, видя улыбку невесты. – Ни слова, ни звука, одно молчание - начинаю беспокоиться! – и сжал ее в объятьях.
     - Я тут подумала  об «ударах пятками».  Коль скоро  начала говорить о них, то, может быть,  не буду бояться выполнять? До сих пор они вызывали у меня подозрение, - отозвалась Леда, Агерон  хохотнул. 
     Дивный голосок начал напевать детскую песенку, господин заслушался им.
     - Зачем ты заставил меня петь тогда, на рынке? Мне показалось, это было необязательно.
     - Нужно было по двум причинам,  к тому же мне нравится слушать тебя. – Мужские пальцы вырисовывали на маленькой  ладошке  замысловатые узоры.
     - Хитрец, - подняла белокурая  глаза на расчувствовавшегося жреца, который невинно отвел  взор. - Что за причины?            
     - О, причины… Я не стал применять гипноз. Синур должен был быть в сознании, потому  и внушил ему, что пока  он слышит твой голос, не чувствует боли.
     - Разве это не одно и то же?
     - Не совсем. Гипноз – полузабытье, а парень был полностью в себе и осознавал, что происходит. 
     - Вторая причина?
     - Вторая… Хм. Заглушить мои изречения.
     - Но я слышала обрывки фраз, - призналась, смеясь, Леда.
     - Тогда придется тебя…  - приблизилось мужское лицо к девичьему, - наказать!

      По настоянию высокопоставленного господина невеста не должна была покидать имение без сопровождения. Большая честь выпала, как и предполагалось, персу. Тикавия с недовольным видом отправилась сообщать ему о предстоящей  прогулке в город.
     На рассвете Агерон, переполняемый волнением, зашел в западное крыло и взял с его обитательницы обещание не отходить от чужеземца более чем на два шага. 

     - Неспокойно мне, - стукнул он кулаком о кулак.
     - Со мною будет Камбиз, да и кольцо всегда при мне, зачем беспокоиться?
     - Два шага, - повторил избранник. - Не забудь!
     - Обещаю, - сделала Леда  клятвенный жест.
     - Прошу, позаботься об очень дорогом мне человеке.
     - О ком, мао?
574
     - О себе, миам, о себе. – Сановник с тревогой покинул дом.

     В комнату вошла сердитая Тика.
     - Этот Черный будет с минуты на минуту. – Она поглядела на хозяйку и расплылась в улыбке. - Как вам идет этот цвет!
     - Он похож  на лазурное небо.
     - И браслеты очень кстати.
     Леда поглядела на них – бирюза и не думала светлеть,  да и кошачий глаз не  тяжелел.
     - Господин так переживает, удивляюсь, как он… - Тикавия осеклась.
     - Не ночует? – повернулась дева к окну. – Кто знает, вдруг использует свои возможности и проникает тайком?
     - Ничего дурного я  не думала.
     - Знаю. И знаю также, что он не сможет уберечь меня от всего  на свете, ибо это не в его власти. Несмотря на все свои способности, господин тоже болеет, с ним случаются неприятности, ссоры, - вспомнила Леда давешнюю. - Все видят в нем Великого жреца, колдуна, слугу государева, а я, прежде всего, человека, в чем-то хрупкого и удивительно  чувствительного, - сказала она, замечая улыбку служанки. – Да,  именно так. У него тоже свои слабости, только сил больше, но и испытания соответствующие. Он сам говорил,  все будет так, как должно быть. Главное - идти по своему доброму пути и не сворачивать на черную сторону. Чем больше дар, тем больше спрос с его обладателя. Матушка учила, что любая тропа  терниста, даже у святых, а может быть, особенно у них. Хоть жрец и боится за меня, но коль  произойдет то, о чем он говорит, значит  и это для чего-нибудь нужно.
     - Госпожа, - всплакнула Тикавия, - не надо! Вы не должны, только не вы!
     - Хм. Не я? Тогда кто? На кого ты меня обменяешь? На сына? Перса? Господина? Любого в этом доме? Кого из них готова принести в жертву, чтобы обезопасить меня?
     Служанка  опустила голову и едва сдержала слезы.
     - Боюсь, никто из них и их близких не согласится на обмен, - отозвалась Леда.
     - Вы не боитесь?
     - Безусловно, мною владеет страх, - грустно улыбнулась белокурая, - но если такова судьба - я ничего не смогу сделать.
     - Возьмите меня с собой, умоляю!
     - Не стоит. Иначе бедняге Камбизу придется туго, - со смешком сказала дева. - Охранять сразу двух, да еще и любопытных женщин, которые расходятся по сторонам при виде чего-нибудь яркого и блестящего на рынке - непосильная задача.   
     - Господин сегодня какой-то уставший, верно, не спал.

     Тикавия не ошиблась, Агерон сегодня действительно почти не сомкнул глаз. Для домашних хозяин допоздна засиживался в кабинете и лишь двое жрецов-сопроводителей  да Цилий знали о существовании тайной комнаты. Стоило повернуть рычаг, замаскированный под светильник, как открывалась некая дверь, за которой и было секретное помещение, где на каменный пол наносились магические символы - он идеально подходил для вычерчивания на нем кругов.
     Здесь все говорило о магии, личный слуга  боялся  и заходить  сюда. Различные предметы необычной формы и непонятного назначения вызывали у него опасения.  Жезлы, шары, цилиндры и пирамиды из разных минералов - куда не шло, а когда видел  металлические крючки и закорючки  на стенах  либо длинную  штуку со  стеклами - им овладевал  ужас, он начинал дрожать от  страха.   
     Покровитель  разрешал входить к потайную залу   лишь в определенные  дни,  раб не смел ослушаться. Как-то раз, не успев закончить дела, он пришел чуть позже, но  не смог открыть дверь. Бедняга испугался, что натворил бед, но господин ясно дал  понять, что тот ошибается.
575
     - Туда не зайдет  всякий желающий, – косо взглянул Агерон на сжавшегося слугу. - Без моего ведома никто не проникнет.
     - Я и не думал, - затрясся Цилий.
     - Доделаешь в другой раз!
     С момента зловещего сна избранник  каждую ночь применял всевозможные способы и техники, какими владел, дабы увидеть, откуда исходит опасность. Однако будущее оставалось размытым, настолько нечетким, что разглядеть его никак не удавалось.  Одни данные противоречили другим, скудные видения походили на баловство – они не складывались в единое изображение.
     Агерон скомкал очередной лист бумаги и закинул его в дальний угол, тот присоединился к горке предшественников. 
     - Сын мой, - говорил некогда мастер, - все предвидеть невозможно – тебе подвластно будущее, коль дозволят Боги, но есть и скрытое от глаз человеческих. 
     На заре священнослужитель принес жертвы Богам, на алебастровой пластине нацарапал девичье  имя и после тайнодействий отправился  в западное крыло.

     Заботливая Тикавия  подала хозяйке ленту, которую она приняла.
     - Господину не понравится, ой как не понравится… - покачала головой служанка.
     - Сколько можно сидеть взаперти? И не забудь: со мной охрана.
     В дверь постучали.
     - Этот пришел, - не замедлила  фыркнуть строптивая Тика.
     - Уже заждался. - Леда подскочила и вылетела из комнаты. 
     Служанка помчалась ее провожать.
     Трое оказались на  улице и направились к главной аллее по дорожке, вдоль которой  зеленели  пышные кустарнички.
     - Будь внимательней, - кинула Тикавия чужеземцу.
     - Серьезней  угрозы, чем твои нападения, для него нет, - засмеялась белокурая и тряхнула рукой. 
     Угрюмый телохранитель  шел рядом,  одним глазом глядел  на всякого прохожего как на смертельного врага, а вторым пристально следил за спутницей.
     - Сегодня не так многолюдно, - подбодрила она хмурого перса. - Прошу, хоть улыбнись, не то от нас разбегутся все горожане, уж слишком ты мрачен,  - остановилась Леда и  посмотрела  на бывалого воина.
     - Господин велел…
     - Можешь не продолжать - все ясно, но улыбнуться-то хоть можно? Сделай над собой усилие, - попросила хозяйка.
     Камбиз растянул рот, получилась жуткая гримаса.
     - Хм. Пусть будет, как раньше, - сказала дева.
     Двое продолжили путь.      
     На площади Совета Семи рядом с  фонтаном играла приятная музыка и чистый звонкий голосок напевал песенку. Под аккомпанемент кифары и бубенчиков солировала юная девушка.
     Любопытные граждане обступили музыкантов. Леде пришлось пробираться сквозь толпу, дабы увидеть представление. Маленькая худенькая девчушка лет семнадцати-восемнадцати в обществе юноши и мужчины постарше, вероятно, отца, пела и танцевала, порхала перед требовательной публикой,  развлекая  придирчивых зрителей.
     От  девы не  ускользнул взгляд парня, направленный  на прелестницу. Его голубые глаза так и светились, излучали нежность. Танцовщица изредка поглядывала на него, смущаясь прямого открытого взора, но мужественно справлялась с неловкостью и продолжала.
     От огонька задорной плясуньи оживились и горожане,  пританцовывали вместе с ней. А она кружилась, поднимала ручонки к небу. За незнакомкой  пытались повторить маленькие 
576
девочки, что с замиранием сердца глядели на дивную красавицу. После череды песен она  остановилась перевести дух. Людская масса медленно рассеивалась, артисты собрали монеты, присели на импровизированную сцену.
     Молодой человек погрузился в тяжелые думы, юница  положила на его могучее  плечо крошечную ладонь. Они немного о чем-то побеседовали и погрустнели еще больше. До слуха долетели лишь обрывки фраз, произнесенные юной парой, зрительница  приблизились к артистам.
     - Ничего,  завтра повезет больше, - вздохнула девушка.               
     - Хорошо б ремесленник взял учеником - стань я подмастерьем, был бы в состоянии нас прокормить,  -  отвечал юноша.
     - Какому  ремеслу хочешь  обучаться? – послышался певучий  голосок.
     Артисты подскочили.
     - Не имеет значения, госпожа. Я не раб - мне надо платить. Кому такой работник нужен, коль невольников хватает.
     - Мне приходилось слышать об этом, но ты преувеличиваешь, я знаю одного такого господина, которому нужны талантливые работники. Придешь, когда решишься. - Леда перевела взгляд на юницу. - А тебе хочу сказать, что мне понравилось представление - голос твой и танец заслуживают похвалы. Думаю тебя приглашать к себе, но следует еще поучиться  певческому искусству - дыхания не всегда хватает.
     - Матушка тоже так говорила, госпожа, - шепнула смущенная девушка.
     - Мы никогда не выступали в богатых домах, - отозвался парень, окидывая взглядом щедрую незнакомку.
     - О, вас напугал мой серьезный провожатый, - улыбнулась Леда, глядя на по-прежнему хмурого перса. - Уверяю вас, бояться нечего - вам ничего не угрожает. -  Деве показалось,  Камбиз едва заметно улыбнулся. - Как вас зовут?
     - Аска и Рутан, - ответил  юноша. 
     - Аска. Какое интересное имя.
     - Оно древнее.
     - И редкое. Это вам за выступление, - протянула престранная  горожанка золотые  монеты.
     - Слишком много, госпожа.
     Юная пара оторопела.
     - За те чувства, которые пробуждают ваши песни в людях, совсем немного – я их не только услышала, но и увидела.
     - Разве это возможно? – подивилась юница.
     - Видеть способны  не только глаза - зреть могут и сердце, и душа. Так что коль будет на то желание, приходите. Я буду ждать тебя, Аска, - отправилась дальше Леда.
     - А куда нам приходить, госпожа?!
     - В дом  Регидия! – выкрикнула она  на ходу и помахала  на прощание.
     Артисты  глядели вслед необыкновенно щедрой гражданке, и лишь когда она скрылась из  вида, смогли вздохнуть.
     - Регидия,  - повторила юница,  тут ее лицо вытянулось. - Это же  дом Великого  жреца! А она…
     - Думаю - да. Но что ей за дело до нас? Странно это как-то.
     - Я много слышала о ней. Ой, - схватилась за живот взволнованная Аска.
     - Что с тобой? – кинулся к ней парень.
     - От волнения начал урчать, - со вздохом ответила голодная девчушка. - У меня не хватит смелости пойти туда.
     - Про него люди говорят, будто… - осекся Рутан. – Точно выдумывают!
     - Все равно боюсь, я видела его издалека. Вдруг потеряю сознание и упаду перед ним? Не перенесу стыда!