После окончания четвёртого класса Илья решил воссоединиться с отцом, который жил с женой и двухлетним сыном Иваном в Тамбове, в маленькой комнате пожарки, здания пожарной охраны. Здание находилось на окраине Тамбова рядом с Моршанским шоссе. Это был кирпичный дом с каланчой, с гаражом для пожарных машин и автобусов. В доме было несколько семей и общежитие для холостяков, рабочих завода.
Заводы находились за кирпичной стеной и включали в себя: анилинокрасочный, вагоноремонтный, паро-котельный, резиново-асбестовый, шариково-подшипниковый и ряд других. Воздух в той местности был тяжёлый от газов, дыма и паров. Вокруг дома были картофельные грядки, принадлежавшие жильцам пожарки, а Илья Никитович ещё выращивал табак-самосад, который он тщательно сушил, мял и заготавливал в мешки на зиму для курева. Он очень любил крепкую махорку.
Возле пожарки был клуб, размещавшийся в длинном деревянном бараке. Там проводились собрания, разные увеселительные мероприятия, показывали фильмы. Илья после Воронцовки ни разу не ходил в кино. Когда отец в одном из писем упомянул о клубе, где «крутят кино», Илье ещё больше захотелось к отцу в пожарку. Но он ни разу не сходил в кино, так как было не на что. Попытка же посмотреть «Бродягу», проникнув в клуб через окно барака не увенчалась успехом: прыгнув из окна вовнутрь клуба, Илья оказался в узкой вонючей яме, к счастью, сухой. Выбравшись из ямы и затаившись в маленьком помещении, вероятно, бывшего туалета, Илья ожидал обхода помещения завклубом для выявления безбилетников. Завклубом рванул на себя дверь, которую держал Илья, и вышвырнул Илью как котенка вон.
Итак, Илья поехал к отцу в сопровождении Ивана Андреевича. До Тамбова ехали поездом, с пересадками, спали на багажных полках. Иван Андреевич спал на спине и храпел, издавая свистящие и хрюкающие звуки. Приехали вечером, и директор вместе с Ильёй пошли к сестре Ивана Андреевича, которая жила рядом с вокзалом. Заночевали у неё. На утро прибыли к месту назначения.
Когда они вошли в комнату семьи отца, то Ивана Андреевича поразила убогость помещения: грубо сколоченный деревянный стол на козлах, топчан и керогаз. Из угла на них посматривал подозрительно четырёхлетний курносый карапуз с маленькими карими глазками. «Иван», — ласково позвал его Илья, но карапуз не сдвинулся с места. Отца и мачехи не было дома, отец был на работе, а мачеха, видимо, выскочила в магазин, так как она вскоре пришла с сеткой картошки в руках. До её прихода, Иван Андреевич спросил Илью: «Ну как, остаёшься или поедем назад?» «Остаюсь», — ответил Илья, которого тоже обескураживала убогость узкой комнаты, но ему очень хотелось жить в семье, не быть детдомовцем. Иван Андреевич оставил его и ушёл. Илья тут же пошёл осматривать местность, взяв Ивана за руку. Иван выдёргивал руку и с первых минут показал норовистый и капризный характер. Он не улыбался и смотрел исподлобья. Илья впервые увидел Ивана в шестимесячном возрасте ещё в Воронцовке, когда отец с Нюрой пришли к нему в детский дом. Они подошли к калитке детского дома и спросили Илью, но он их быстро отвёл в кусты акации, так как ему, во-первых, было стыдно за нищету и лохмотья семьи, а во-вторых, они с Зиной заявили, что у них никого нет. Зины уже не было в детском доме, а Илья не хотел никому говорить, что это был отец с новой семьёй.
Илью тогда поразил очень маленький носик Ивана, но он был очень рад, что у него появился брат. Из Кутлинского детского дома Илья писал письма отцу и мачехе и очень хотел увидеть Ивана и поцеловать его в курносый носик. Но когда Иван встретил его так недружелюбно и они с первых дней совместного проживания стали конфликтовать, то мачеха ехидно спрашивала Илью: «Ну как курносый носик?» Иван изводил Илью нытьём, попрошайничеством, следованием хвостиком за ним во все места, куда ему не положено было ходить.
Соседом Ильи по коридору был Володя Колодин, который жил с братом Иваном, сестрой Наташей и матерью. Куда бы они с Володей ни отправлялись, Иван был тут как тут. Однажды Илья оставил его дома без одежды, так Иван голый бежал за ними вдоль бараков.
На окраине Тамбова были деревянные бараки, за заводами люди жили в землянках, вырытых в оврагах. Илья, Володя и ещё несколько соседских мальчишек играли в пристенок, когда каждый монетой бил по стене, стараясь уложить монету на расстоянии от раздвинутых большого и указательного пальцев; гоняли «жёстку» — кусочек кожи с мехом с грузилом, который подбрасывали внутренней стороной пятки, чем было больше ударов, тем лучше. Во все игры играли или на улице, или в длинном коридоре пожарки, а днём, когда никого из взрослых не было, играли в карты «в дурака», «подкидного», «буру», в
«пьяницу». Неизвестно, кто кого надоумил, но через некоторое время невинные игры переросли в азартные, и Илья стал любителем игры в «очко» или в «21». Играли под деньги. На кон ставили по 5, 10, 15 копеек, никогда не доходило до рубля, так как рубль для мальчишек считался большими деньгами. Это было в 1950 году. Илья ходил в 5 класс, он был переростком, так как пошёл во второй класс в 1947 году, в одиннадцать лет.
Отец и мачеха работали. Отец был бригадиром на заводе, в его подчинении было семь человек. Мачеха работала уборщицей в пожарке. Она была абсолютно безграмотной, при получении зарплаты надо было расписываться, и муж обучил её алфавиту. В воскресенье они отдыхали, и как правило, дулись в карты в «дурачка». Отец обыгрывал мачеху и хохотал, когда она терпела поражение. Она подозревала его в подглядывании в её карты и возмущалась: «ОпЕть мухлюешь!» — «Не опЕть, а опЯть», — поправлял её отец. «ОпЯть — не культурно», — возражала мачеха. «Надо помнить мягкую тару», — инструктировал её муж, имея ввиду произношение «я», а не «е». Вечерами перед сном Илья читал вслух «Капитанскую дочку», «Дубровского» или поэмы из книги «А.С. Пушкин. Избранное». Отец задавал вопросы: «Почему Пушкин называет Пугачёва «преступником», «злодеем», если Пугачёв был за народ?»
Каждый раз Илья Никитович просил: «Сынок, почитай ещё что-нибудь». Чтение было любимым занятием Ильи. Он был постоянным посетителем местного читального зала библиотеки, читая вечерами, забывая всё на свете, живя в мире книг и героев. Он не слышал окликов отца, который приходил в бешенство от этого, мир прошлого, совершенно другой, заслонял настоящий мир, от которого он хотел убежать. В настоящем мире он опять видел нищету, полуголодное существование, а теперь ещё и жестокость. Жестокость в доме и школе. Дома отец пьянствовал и избивал жену. В школе Илью выслеживали уличные парни, чтобы отомстить ему за своего приятеля, которому Илья расквасил нос. Происходило это следующим образом.
Илья учился во вторую смену, когда со школы возвращались в шесть-семь часов вечера. Поздней осенью и зимой было темно. В один из зимних вечеров их поджидала ватага мальчиков лет одиннадцати-двенадцати, за которой стояли старшие ребята. Один из мальчуганов каждому проходившему отвешивал подзатыльник. Дошла очередь и до Ильи. Не успел парень угостить Илью затрещиной, как получил от последнего удар в нос. Мальчик упал навзничь, обливаясь кровью. Старшие ребята подбежали к нему, а одноклассники Ильи посоветовали ему удирать. Илья гордо ответил, что не собирается удирать, так как считает себя правым. Однако он ускорил шаг, а когда увидел, что никого вокруг него нет, то побежал домой. Но он был ежедневно под напряжением, так как чувствовал, что его выслеживают. Его чуть не подловили при возвращении из библиотеки, но он вовремя убежал. Он вынужден был уходить из школы через чёрный ход. Ему надоело жить под напряжением, не хотелось ходить в школу. Наконец, он решил, что пусть его поколотят, чем он живёт под постоянным напряжением, страхом.
И вот настал день, когда его подкараулили в раздевалке. Высокий парень спросил мальчугана: «Это он?», — «Он», — ответил тот. Илья просовывал правую руку в рукав пальто, это просовывание казалось ему вечностью. Он оделся и вышел. Он был один, так как одевался очень медленно, и все уже убежали. На улице его ожидала та же ватага взрослых парней и мальчиков лет одиннадцати-двенадцати. Но теперь впереди были старшие парни, а младшие в стороне. Первый удар кулаком пришёлся по голове, Илья упал на бок, потом его пинали в спину, в бока, в живот, а один пинок угодил в нос, от этого пинка в глазах у Ильи потемнело, из носа хлынула кровь. Все разбежались. Он, лёжа на земле, стал прикладывать к носу снег. Когда кровь перестала течь из носа, он встал и, шатаясь, поплёлся домой. Илья шёл медленно, путь от школы до дома был далёкий, и Илья не спешил, так как по дороге придумывал версию обмана отца о происшедшем. Его с детства приучили: «не лягавить» ( не доносить на обидчиков). Поздно вечером он пришёл домой, и когда отец увидел его в снегу и с расквашенным, распухшим носом, то сразу же задал вопрос: «Подрался?» — «Нет, просто играли в снежки, и большой снежок расквасил мне нос». Вопросов больше не последовало.
Школа №16, в которую ходил Илья, вызывала у него отвращение. Ему хотелось перевестись в другую, но ничего поблизости не было. Он носил женское пальто с пуговицами на левой стороне, и это его очень удручало, у него была смешная шапчонка. Ему казалось, что все, включая учителей, над ним смеются. Он хорошо учился и стал пионером, через полгода комсомольцем. По дороге домой он с одноклассником Камышановым обсуждал события в мире. Была война в Корее, и Камышанов сообщили Илье, как американцы насиловали женщин, а один даже жестоко надругался над маленькой девочкой.
В классе Ильи училась девочка по имени Бурлина Наташа. Она казалась ему необыкновенной красоты. У неё было милое смуглое личико с выразительными тёмно-карими глазами. Она мило улыбалась Илье, и он в неё влюбился. Ему хотелось постоянно видеть её, говорить с ней. Она жила в бараке по правую руку от пожарки если смотреть со стороны пожарки на город. Несколько раз Илья ходил к бараку, но стеснялся вызвать её. Она кокетничала с ним, а в классе была самой тупой ученицей. Илье хотелось всегда подсказать ей, что он и делал. Учителя не нравились Илье. Учитель по истории был с изувеченной рукой. На всю жизнь Илье запомнилось имя из истории, произнесённое тем учителем: «Навуходоносор».
Английский язык преподавала женщина с круглым широким лицом и высокой короной каштановых волос. Другие учителя Илье не запомнились.
В школу иногда их возили автобусом, который стоял в гараже пожарки. По всему гаражу было расклеено высказывание Сталина: «Мир будет сохранён и упрочен, если народы мира возьмут дело сохранения мира в свои руки и доведут его до конца!»
В пожарке жил чахоточный молодой мужчина, которого звали Колей Крыловым. Он не работал, был на инвалидности, постоянно кашлял. Коля писал стихи. Он часто просил Илью послушать его стихи и дать оценку. Стихи были лирические, и Коля читал их лёжа на траве перед пожаркой. Ему оставались считанные дни до смерти, но Илья ни разу не слышал жалоб и стона от Коли. Коля тихо умирал, оставляя после себя школьную тетрадь лирических стихов.
Группа пожарских мальчиков часто бегали по лестницам каланчи, забираясь на самый верх, по тем же лестницам сбегали вниз и через окно выбирались наружу. В одной из подобных игр Илья чуть не лишился головы, в полном смысле этого слова, когда его сверстник наверху двинул ногой кирпич, и тот со свистом пролетел над ухом Ильи.
Весной 1949 года у Нюры родилась девочка, которую назвали Зоей. Илья стал основной нянькой, так как мачеха теперь работала уборщицей на заводе. Мальчик закончил пятый класс и с весны до осени нянчился с сестрой. Он научился пеленать, кормить с рожка сестру, успокаивать её, когда она плакала, но у него не было к ней того чувства любви, которое он некогда испытывал к Вале, которая умерла в месячном возрасте. Тут он делал всё как по обязанности. Ивана он не любил, так как Иван всегда готов был наябедничать на Илью, постоянно что-нибудь вымогал и не давал Илье свободы, везде его преследуя. Иван выслеживал малейшие промахи Ильи, как-то: Илья с высокой голландской печки достал два кусочка сахара из пачки, которую там прятала мачеха; Зоя, обложенная подушками и тряпками, клюнула в пол носом и расквасила нос, когда Илья с ребятами азартно играли в карты; Илья выругался нецензурными словами в присутствии Ивана. И вот за обедом Иван начинает что-нибудь вымогать у Ильи или просится с ним в какой-нибудь поход. Илья отказывает, тогда маленький шантажист, глядя на старшего брата своими тёмными буравчиками и тут же переводя их на отца или мать, начинает шантаж: «Па-па... ма-ма, а вот Илья...». Те сразу же спрашивают: «В чём дело, Иван?». Иван, опять глядя на Илью, спрашивает: «Сказать?». Илья готов стереть его в порошок, раздавить как гниду, но, делая независимый вид, отвечает: «А что ты можешь сказать?» — «Я знаю, что…» И так продолжается шантаж, пока родители или не одёрнут их, или до конца выведают, что вытворял Илья в их отсутствие.
А тот в их отсутствие вытворяет многое: и дуется в карты, и сквернословит, и оставляет без присмотра Зою, и даёт оплеуху Ивану. Но не курит и не ворует. Хочет учиться. Однако отец уже считает его достаточно большим, чтобы отправить на работу.
В 1949 году ещё продолжалась карточная система выдачи продуктов, хлеба. За крупой и макаронами выстраивалась очередь в пожарке возле окошка магазина. Кто-то из жителей пожарки регулировал очередь, обычно это делала уборщица холостяцкого общежития, которое размещалось на том же этаже, где жил Илья, Володя Колодин и другие мальчишки. Когда не привозили хлеб в магазинчик пожарки, то Илья с талонами ходил в разные магазины Тамбова с санками. Довесок с буханки он съедал по дороге, вкушая аромат и свежесть хлеба. Зимой Илью отец посылал на рынок , уложив аккуратно на санки поленья дров. На рынке Илья раскладывал дрова по кучкам, в каждой кучке по четыре полена и продавал по цене, назначенной отцом. Продажа шла плохо, редко кто покупал дрова, разве что старушки, и часто Илья возвращался домой с той же поклажей. Ему эта миссия очень была противна, он боялся увидеть на рынке кого-либо из знакомых. Рынок был крошечный, это скорее была «толкучка», где предлагалось всякое тряпьё, гвозди и скобяные изделия.
Неприспособленность к жизни отца и его лень компенсировались жизненной смекалкой и трудолюбием мачехи: помимо работы уборщицей, она вязала шерстяные и пуховые платки, носки и варежки и продавала их. В комнате пожарки была прялка, большой гребень для кудели и пяльцы. Её девиз был «Хочешь жить — умей вертеться».
Отец часто скандалил с мачехой, бил её, она плакала и жаловалась Илье-младшему на мужа. Сын начинает ненавидеть отца за его жестокость к мачехе, у него чешутся кулаки, и в один из конфликтов, когда отец вырвал клок волос из головы Нюры, Илья бросился на него сзади и, заломив руки отца за спину, оттянул его назад. Тот в ярости ударил Илью по лицу и хотел ещё добавить, но сын убежал из дома.
Долго ходил Илья по шоссе и задворкам бараков, где жила Бурлина. Ему хотелось поделиться с ней своими печалями, но она отвергла его притязания на любовь и избегала его. Он обдумывал, как ему дальше жить. Ему очень хотелось учиться, окончить хотя бы семь классов и поступить в техникум, но жить с отцом становилось всё труднее и труднее. В школе Илья стал рассеянным и очень нервным. На глаза то и дело наворачивались слёзы, и он стремился скрыть их. Его унижала бедность одежды, женское пальто, ему противна была школа, и вот принято решение : написать письмо Ивану Андреевичу с просьбой снова забрать его в детский дом. Так он и поступил. Он отправил письмо и стал ждать ответ.