Хуже дело обстояло при топ-мачтовом варианте атаки (есть, оказывается такой вариант, когда бомбу бросают почти параллельно поверхности моря, она рикошетит и взрывается над кораблём).
А вот когда я поднялся на дальномерный пост, сразу начал сомневаться в успехе.
Пятидесяти метровый сторожевик, это не бронетранспортер, даже с прицепленной к нему пушкой.
- Не получиться, экипаж потренируем. Надоела эта карусель, четыре года, японцы пугали, теперь эти! - на мои сомнения ответил Порфирий.
На ночной, "собачей" вахте рассказывал Порфирию, что творится в Китае.
- Был я раза четыре в городе, -сказал моряк - да разве так поймёшь, что в стране происходит.
- Я тоже не совсем понимаю, мы китайским коммунистам столько трофейного оружия передали, Индию захватить можно, они который год валандаются, правда Чан-Кай-Ши американцы помогают и всё же...
Последнее время появились какие-то эмиссары от Китайской Красной армии с мешками денег. Ходят по воинским частям, забегаловкам, где солдаты выпивают. Предлагают купить оружие, всё равно какое. Полагаю, профукали то, что мы им передали. Недавно такой случай был, возвращались танкисты с полигона. Один заглох. Полетело чего-то у него . Оставили зап.часть и экипаж мол, отремонтируетесь своими силами Тут китаец:
- Продайте танк. Т-34 с 85 миллиметровым орудием.
Командир торговался пока танк на ход ставили.
- Куда танк подогнать?
Отогнали, куда эмиссар показал, вылезли все, кроме механика-водителя, а ночью...
Потом комендатура водила того китайца по танковым частям опознавать экипаж. Мы для китайцев все на одно лицо, как и они для нас, так что чёрта лысого он опознал. Командование фитиль танкистам, того экипажа, конечно вставило, но без огласки.
Да, вот возможно важный для нас момент. Три месяца обучали мы корейских ар-тиллеристов по танкам стрелять и у лётчиков корейские команды были и у танкистов.
- Думаешь и там начнётся?
- Не знаю, но я себя по настоящему нужным, только на фронте чувствовал, а сейчас всё время жду чего-то, сам не знаю чего. Может в отпуске жизнь изменится.
Я, ведь. женится еду.
- Вахтенный, два чая по морскому и сухарей.
- Есть.
- Теперь по подробней, что так приспичило.
- Закрутил я там, с японкой.
- Узнали?
- Сам рапорт написал.
- Ну ты даёшь! О чём же ты в рапорте (по морскому, ударение сделал на втором слоге) написал?
- Не понял ты, я разрешение на брак просил.
- Якорь мне в задницу! Чем же она тебя так зацепила?
- Трудно словами, ножки маленькие с ладошку, в белых носках. Заходит в комнату, на колени, поклон. Выходит опять поклон. Каждый день перед домом цветы по новому пересаживает, чтоб мужчинам приятно домой возвращаться и вообще...
- Ну и куда ты её привёз бы в Союз. На квартиру с земляным полом, в её белых носках. По утрам на коленках из печки золу выгребать, а вместо цветов огородом с картошкой заниматься?
- Да прав, ты конечно, накатило. Обрыдло всё. Ещё жара эта. Сейчас хоть дышать можно.
Матрос принёс чай и сухари.
От первого глотка, глаза на лоб полезли, чай был со спиртом.
- Ооо.
- По морскому, зимой самое то!
- Так вроде не зима.
- Нормально. Температуру выровняем. Сорок снаружи, сорок внутри - значит ноль.
- Ты мне лучше, Прош скажи почему к килевой качке, бортовая добавилась.
- Корейским проходом идём, суша с двух сторон.
- Порфирий откуда ты, родом?
- Ростов на Дону, слыхал?
- Да я его два раза брал, по большому счёту в ваших краях воевать научился.
- Земляк! Расскажи. Я как в 40-м в училище поступил, не разу дома не был.
- Зимой 41-го немцы внезапно поменяли направление главного удара на юге и за-няли Ростов, но через неделю мы их выбили. Авиация не летала из-за погоды, у артиллерии было по 5-ть снарядов на ствол, так что город уцелел, а вот зимой 43-го ему досталось. Я с тремя орудиями заходил через вокзал. Город горел. Всё в дыму. Ни черта не видно. Вдруг из дыма рычание танка. Сорокапятку на середину улицы. Выстрел!
- Пушку назад и на тротуар. Бегом!
Танк замолчал, а через минуту из дыма три танкиста, тащат четвёртого, контуженного. Свои. Заблудились в дыму.
Хотели навешать мне, да бойцы не дали.
Все живы, техника не сильно повреждена, какого хрена?!
До вечера вместе с пехотой шесть атак отбили. Посты расставлял уже в темноте.
Вокруг завод какой-то разбитый, запросто просочится могут. Решил ещё раз обойти посты, может добавить придётся. Подхожу к углу пакгауза, слышу возится кто-то в темноте.
- Пароль!
Не отвечают, а возня продолжается.
-Эй, кто там? Стрелять буду! Их верде шиссен!
Ответа нет.
Осторожно высовываюсь. Бац! Удар в лоб. Автомат отлетел, сижу на земле, трясу башкой. Подобрал ППШ. Дал пару очередей за угол, крест на крест. Вроде успокоились.
Шаг за угол - удар в лоб. Сижу, гранату отстёгиваю. Швырнул за угол. Вздох тяжёлый и тишина. Подобрал автомат и к своим на полусогнутых.
- Ну его к чёрту, завтра разберёмся.
Утром нашли убитую корову и электрический провод висевший наискосок за уг-лом здания. Корове сильно обрадовались. Тылы давно отстали, Три дня на одних сухарях сидели. Немцы неделю к железной дороге пробивались, так что говядину по ночам варили, жарили. Наконец наши ударили ещё с двух сторон и Ростов очистили, уже навсегда. Подвалы гестапо, завалены были трупами. Крови по щиколотку.
- Твои-то, Прош уцелели?
- Обошлось.
Отхлебнули специального чая, захрустели сухарями. Снаружи рассветало. Самое прохладное время суток.
- Пошли на воздух, покурим.
Испарину вместе с папиросным дымом унёс морской ветерок.
- Знаешь, Вить, у тебя интересные рассказы получаются. Сыну правду о войне расскажешь.
- Что рассказывать? Как по белорусским болотам шесть часов шли по немецким трупам. Там наши соколы расхреначили отступающую группировку.
Не знаю сколько в болотах утопло, но мы ехали сплошь по телам. Перед нами танки прошли, представляешь, что после них осталось. Каждые десять, пятнадцать минут бойцы прыгали в болото по пояс откапывать пушки от частей тел и человеческих внутренностей.
Невоевавшие, из пополнения, блевали беспрерывно, да и бывалые про еду не заи-кались. Зато от живности болотной вода кипела.
- Про это рассказывать? Или как в 41-м, после удачной дуэли с тремя танками (обездвижили и сожгли), выбили у гренадеров пулемёты и в каком-то боевом азарте вместе с пехотой кинулись в рукопашную, отбивать бывшие свои окопы. Добежал, спрыгнул, до дна долететь не успел, схлопотал прикладом в лоб, если б тому немцу кто-то пулю в спину не всадил, не шли бы мы с тобой по тёплому морю.
Навалился он на меня, у меня башка гудит, в руке нож, тыкаю его (я не понял, что на мне труп), а проткнуть не могу и силёнок не хватает. Хорошо заметил меня батареец, стащил немца. Поднялся по стеночке на колени и уже с замахом ударил немца ножом. Раз, другой. Даже шинель не пробил. Сижу и тычу, и каждый удар слабее предыдущего. Мужик-батареец:
- Уймись пацан, пошли к орудию.
Обхватил за плечи, повёл. Ещё с полчаса сидел на станине, сообразить не мог, где я и что делать.
К 1942-му подобрали варианты одежды и вооружения для траншейных схваток.
Шинель, винтовка, не подходят. Не развернешься.
Автомат, ватник, пистолет, сапёрная лопатка, гранаты РГД.
- Чего это он тебя пацаном назвал?
- Так мне 16 лет было и войну рядовым начинал.