Из институтских фотографий у меня осталось только три. На переднем плане одной из них с самодовольным видом и скрещенными на груди руками стоял Игорь Тымченко (Тымча). За ним у октантов Игорь Сулейманов и Роб с гитарой.
Ростом метр семьдесят пять, с угловатым лицом и доброй улыбкой, Тымча был обычным советским парнем. Если бы не два эпизода, сыгравшие в его жизни в общаге узловую роль, то я прошелся бы по его личности вскользь.
В очередной раз, находясь в приподнятом настроении, я был огорчен появлением в комнате Вити К. Разукрашенное лицо товарища говорило само за себя. Чувствуя прилив «Медвежьей крови» в голову, выяснив все обстоятельства дела, пошли с Витьком искать обидчиков.
Не то чтобы я представлял собой богатыря или Ван Дамма, просто были огромное желание возмездия и врожденная наглость. Не каждый из студентов хотел связываться с уверенным взглядом пьяного молодого человека.
Подняв на уши пол общаги, пару раз попавшись на глаза окошникам, обидчиков мы не обнаружили. Каждый охотник знал, где сидел фазан, и возвращаться без трофея не хотел. Кто-то должен был пострадать.
И тут подвернулся Игорек со своими нравоучениями и начал отговаривать меня от неоправданного риска быть побитым. Плачевный итог беседы, говоря языком стоматологов,— «верхняя левая двойка». Я выбил ему зуб.
На следующий день не мог найти себе места. На душе скребли кошки. Ходил, извинялся, чувствуя себя козлом. Простил меня Игорек! Надо отдать должное величию русской души.
Следующий эпизод длился несколько дней. Тымча познакомил меня со своей девушкой. Я не совсем понял зачем, но, когда пообщался с ними полмесяца, до меня дошло.
Игорька, как порядочного человека, угнетало чувство вины перед дамой. Тымча не мог определиться, подходит ли ему эта женщина. Товарищу казалось девушка его любит, он ее нет.
Когда мужчина начинает много думать и рассуждать по поводу своей второй половины, он всегда упирается в тупик. Смотря на отношения между мужчиной и женщиной, трезво мысля, все сразу видится в другом свете.
Если между ними не проскочила искра и не было чувств, испытывая которые, они не видели изъянов друг друга, то не надо затеваться и со всем остальным. Такая совместная жизнь будет чревата не наслаждением от созерцания друг друга, а постоянными выяснениями отношений из-за мелочей: типа забытого на кухне лифчика, разбросанных по квартире вещей, не так выдавленного тюбика зубной пасты, пучка волос в расческе, немытой посуды, непогашенного света, полос в унитазе и т. д.
Короче, она была немкой, он — русским. Есть порода женщин, которая прилипает к мужику насмерть, не обращая внимания ни на что: есть деньги у парня? кто у него родители? страшный или красивый? любит он ее или нет? Такая простота в отношениях меня умиляет: я сижу рядом с ним, он мой, остальное — ерунда.
Тымча страдал по-своему от противоречий, рвущих его душу, а заодно терроризировал товарищей вопросами: как она?
Устав от его постоянных сомнений, отшутился словами Высоцкого:
Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит и ноги разные,
Всегда одета, как уборщица...
Плевать на это очень хочется.
Прочитал это стихотворение с таким расчетом, что первыми тремя строчками будто бы убеждал его в том, что она ему не пара. На последней строчке я изменил интонацию и говорил за него.
После гениальных строк Владимира Семеныча Игорек расцвел. Будто он ждал именно этих простых слов. Никто никого не хотел обижать или оскорблять, все получилось спонтанно: он спросил, я ответил.
Мне даже показалось, что в отношениях у них появился прогресс. Это сейчас наличие родственника-немца может перевернуть твою жизнь в положительную сторону, а тогда Игореша был в минусах.