В какой момент мы начинаем замечать то,
что наше отражение в зеркале перестаёт
быть похожим на нас?
Он наотрез отказывался подавать руку и отмахивался, будто бы желая прогнать меня. Моё сердце билось всё сильней с каждой его новой попыткой подняться на ноги.
– Пожалуйста, давайте я Вам помогу, – сипящим голосом, почти хныкая, простонала я, после чего вновь увидела, как рука старика замахнулась и рассекла воздух, ударившись затем о разбитый асфальт.
Мимо нас проходило много людей. Все они оборачивались и кривили лица в удивлении, кто-то из подростков даже посмеялся. Над моими безуспешными попытками помочь или над самим гордецом, что никак не хотел подать руки, – не знаю. Прошло ещё примерно минут пятнадцать, когда он, наконец, смог добраться до ступеней находившегося рядом зоомагазина и резко, помогая себе старой обшарпанной тростью и держась за перила, опуститься на одну из них.
Когда я в смятении подошла ближе к старику, он улыбнулся. На солнце кожа его, покрытая множеством глубоких морщин, выглядела ещё более старой, чем в тени. В этой широкой улыбке мышцы лица дрожали, и, наверное, поэтому она очень быстро исчезла, оставив за собой хмурый, но очень глубокий и вдумчивый взгляд, который был обращён теперь куда-то вдаль.
– Мой кот такой же старый, как и я, милая, – сухо прохрипел старик, когда увидел, что я задержала взгляд на его сморщенных руках, – но даже мой семнадцатилетний внук ест меньше.
Его смех, больше напоминающий кашель заядлого курильщика, пронёсся, казалось, по всей улице, и его даже не заглушили мимо проезжающие машины. Я с облегчением вздохнула, а уголки губ сами собой стали подниматься.
– Когда-то мы с котом тоже были молодыми, – лицо мужчины снова потускнело. Он обхватил ладонью ручку рядом лежащей трости и взглянул на меня. – Бегали, как вы. И, конечно, мы не хотели становиться вот такими, – дедушка указательным пальцем ударил себе в грудь. – Мы думали, что будем молодыми всегда, но даже не догадывались, что в один момент очутимся в телах дряхлых развалин. И что я вижу сейчас? Такая же молодая девчонка подходит ко мне, когда я упал. Она тянет ко мне руку, и я, вроде бы, сначала хочу протянуть свою, а потом вдруг смотрю на неё. И что вижу-то? Что это не моя рука.
Старик грустно вздохнул и мотнул головой в сторону. Я молча стояла перед ним, дожидаясь, когда он продолжит.
– Нет, не моя это рука, – он снова на меня взглянул и кивнул, будто бы соглашаясь с самим собой. – Это рука пожилого человека. А я-то молодой, милая. Я-то ещё в расцвете сил, только вот тело моё почему-то перестаёт слушаться. Кто-то, знаешь, принимает свою старость как должное, и капризно требует внимания, как будто они пупы земли. Ох, какими же эгоистами они стали! Но мы-то… Мы-то, молодые, совсем другие.
Я улыбнулась и понимающе кивнула. Мужчина взялся крепче за перила и, не без труда, встал, помогая ещё себе тростью. Он развернулся и поднялся, прилагая большие усилия, на ступеньку выше, после чего замер, будто что-то вспомнил, когда я уже стояла перед ним, придерживая открытую дверь.
– Да… Другие мы. И нужна ли нам помощь от таких же молодых, как и мы сами?
Дедушка переступил через порог зоомагазина и буркнул чуть слышное «спасибо». Закрыв за ним дверь, я, перед тем как кинуться бежать на учёбу, ещё немного постояла на ступеньках в размышлениях.
«Конечно же, нужна помощь», – мелькнуло в моей голове.
Помощь нужна. Только вот мы, молодые, помогаем друг другу?