Пассажирский поезд на Харьков отправлялся с вокзала в 18 часов по московскому времени. Перрон вокзала оказался к этому времени забит отъезжающими.
- Куда едут все эти люди? – Раздражённо подумал Фёдор, подыскивая на перроне свободное место, где, не мешая никому, можно было перекурить в ожидании посадки.
Наконец, поезд подошёл на посадку, и народ ринулся к открытым тамбурам вагонов. Фёдор не спешил. Захватывать свободные для багажа места у него не было необходимости. Он повернулся в ту сторону, где, по его мнению, находился завод, поднял правую руку и помахал ею на прощание.
- Прощай Лена, - произнёс он шёпотом, - спасибо тебе…
Его купе снова оказалось крайним, но теперь это было уже плацкартное купе. Кроме него в этом купе ехали ещё три женщины. Все они были среднего возраста. Фёдор поздоровался с попутчицами и сел на свободное место. Посадка закончилась, и поезд, готовый к отъезду, дал гудок. Пассажиры облепили окна, выходившие на перрон, и через стекло прощались со своими провожающими. Чтобы не мешать соседям, Фёдор пересел на противоположную сторону купе и только тут обратил внимание, что все боковые места в этом вагоне остались свободными. Из-за этого вагон выглядел полупустым и очень просторным.
- Интересно, - подумал он, - билетов не достать, а вагон наполовину пуст.
- Молодой человек, разложите нам полки, - обратилась к нему полная женщина из его купе.
Ей, как и Фёдору, видно, не с кем было прощаться на этом перроне, и она была не прочь поскорее обустроиться на новом месте.
- Да, конечно, - ответил ей Фёдор.
Он разложил полки, достал из-под потолка вагона четыре матраца. Поезд уже набирал ход. Проводники забегали по вагону, разнося постельное бельё. Через некоторое время суматоха улеглась, полки вагона были застелены свежими простынями, а пассажиры в ожидании чая спешили выложить из сумок припасённые в дорогу продукты.
- Странное дело, - высказал вслух свою мысль Фёдор, - как только сядешь в вагон, так сразу аппетит утраивается.
- Это точно, - подтвердила полная женщина, выкладывая на столик целую курицу. – Мне последнее время в поездах много ездить приходится. Так я килограммов на пять поправилась.
- А что так приходится? – Не удержался от вопроса Фёдор.
- Да, девонька моя в Киеве учится… Вот и приходится… То продукты ей везу, а то вещи какие…
- И на кого она учится? – Опять спросил он.
- На врача, мил человек… На врача она учится.
- Это хорошо, - одобрительно кивнул Федя. – Врач для любого режима в стране значительная фигура. И Вас в старости лечить станет.
- Да… Уж не знаю, право, как получится.
- Проблемы есть какие-то?
- Как же… В общежитие не попасть, а на съёмной квартире жить очень дорого. Вот, батенька, такие проблемы.
Принесли чай. А в вагоне, после горячего чая, все проблемы смягчаются. После чая можно было укладываться спать.
- Ещё не вечер, - подумал Фёдор. – Вернее, вечер, но не поздний… А дочка почему-то Киев выбрала, хотя, например, Львов поближе будет…
Он сидел, задумавшись, посматривая в темнеющее окно вагона.
- Киев, да… Уже двадцать лет прошло с тех пор, как я в первый и, может быть, в последний раз побывал в этом городе. – Произнёс он негромко.
Тогда, после окончания военной кафедры политехнического института, Фёдора, вместе с его сокурсниками, отправили на двухмесячные армейские сборы под Киев.
- Смирна!.. Товарищи офицеры!.. - Кричал руководитель сборов подполковник Андреев.
- Здра… Жла… Товрищ полник!.. – Кричала в ответ рота курсантов.
После средней полосы России, жизнь в местечке Гастомель, под Киевом, казалась удивительной. Военная часть занимала замечательное местечко, вокруг которого расположились бескрайние сады, такие щедрые на груши и яблоки, что казалось – греби их лопатами и то все не выгребешь. В нагрузку к военной подготовке ещё вменялось помогать местным колхозам-совхозам убирать богатый урожай огурцов, помидор и редиски.
А какие всё то лето стояли тёплые и тёмные ночи! Одним словом, сказочные вечера на хуторе близ Диканьки.
- Федя, на ужин сегодня не идём… Переоденемся и рванём в село на танцы, - предложил друг, Микеля.
- В самоволку? – Переспросил Фёдор.
- Да какая там самоволка?.. Вернёмся до отбоя.
В сельском клубе вовсю гремела музыка, и по всей округе разносились последние хиты советской эстрады. Местная молодёжь празднично веселилась. Однако, на появившихся незнакомцев в кедах и помятой гражданской одежде, вскоре стали обращать внимание. Какие танцы в таком костюме?
- Стыдоба… - Думал про себя Фёдор, поближе притираясь к стене.
- Ну, что? Пойдём, потрясёмся, - предложил ему друг Микеля, сверкая от возбуждения своими глазами.
- Нет… А ты иди, - ответил Федя.
- Ну, как хочешь, а я сейчас приглашу вон ту, титястенькую…
- Очень симпатичная девушка, - одобрил Фёдор, разглядев в толпе девушку с рельефно выступающим бюстом и со связанными в пучок волосами, цвета воронова крыла.
Окрылённый его словами Микеля, устремился в толпу. После танца кто-то из гарных хлопцев подошёл к Микеле выяснить отношения. К этому хлопцу сразу примкнула пара приятелей. Назревал конфликт.
- Ребята, нас сейчас здесь не будет. Коля, прощайся с ребятами… Нам пора, - вмешался Фёдор.
До вечерней поверки времени действительно было в обрез. Фёдор потянул за рукав, распетушившегося было, Микелю. С некоторым усилием ему все-таки удалось оттащить друга в темноту улицы.
- Ты чё?.. Федя… Этих молокососов что ли испугался? Она просила подождать её у входа в клуб.
- Коля, через сорок минут поверка, а нам почти пять вёрст топать. Пойдём, - настаивал Фёдор.
- Подожди, она должна выйти.
- Так, больше я тебе компанию не составлю, - отрезал Федя.
- А попрощаться?
- Не чуди! Возникнет драка… Тогда нам эта самоволка боком выйдет… Бежим!..
Асфальтированная трасса вела почти до самого военного городка, но бежать всё равно было трудно. Темнота стояла такая, что было непонятно, куда опускаются собственные ноги. Наконец, запыхавшиеся парни упёрлись в заграждение из колючей проволоки. Оставалось только отыскать лаз, а он никак не находился.
- Ты же говорил, что запомнил, - корил Фёдор друга.
- Да здесь где-то он был, - шарил руками раздосадованный Микеля.
На какое-то время он растворился в темноте, а потом Фёдор услышал его радостное и громкое шипение:
- Сюда!.. Нашёл!
В казарме уже объявили построение на вечернюю поверку.
- Равнясь!.. Смирна!.. Товарищ…, - докладывал дежурный по роте.
В это время Фёдор с Микелей уже пробирались в тылу задней шеренги к своему взводу. Ещё минуту назад они незаметно прошмыгнули в каптёрку, побросали там свои гражданские шмотки, а теперь, застёгивая на ходу пуговицы на гимнастёрках и ширинках брюк галифе, торопились занять в строю своё место.
- Так…, - пробасил подполковник Андреев, который в этот раз пришёл к отбою вместе с дежурным по части.
- Все на месте?
- Так точно, товарищ полковник, - доложил курсант, назначенный исполнять обязанности замкомвзвода, косясь при этом на Николая и Фёдора, только что появившихся в строю.
Лицо подполковника просветлело. Вообще, он любил, когда его называли полковником. Это все прекрасно знали и старались по возможности этим пользоваться.
- Художники-оформители в вашем взводе есть? – Задал неожиданный вопрос подполковник Андреев.
Наступила гробовая тишина. Взвод, насупившись, молчал.
- А что делать надо, товарищ полковник? – Заинтересованно спросил подполковника Микеля, уже почти оправившийся после изнурительного марафонского бега.
- Надо срочно подготовить наглядные учебные пособия: стенды, плакаты, схемы, - ответил тот.
- Сидоров… - Прозвучала из уст Микели фамилия Фёдора.
Подполковник достал свою записную книжку и записал названную фамилию. Когда прозвучала команда «отбой», Федя подошёл к своему другу и сказал:
- Ну, ты мне подкузьмил, братан.
- Нет, ты ничего не понял, Федя. Я бы и сам с удовольствием согласился, но ведь ты знаешь – я круг нарисовать не умею. Работа клёвая… Блат появится… Увольнения из части… Законные, причём, а не самоволки.
Действительно, буквально через пару дней Фёдора командировали в Киев, закупать для воинской части канцелярские товары и чертёжные принадлежности. Первый раз в своей жизни он шагал по Крещатику и вдыхал полной грудью незабываемую атмосферу свободы, удачи и благоденствия. По сравнению с провинциальными городами средней полосы России, столица Украины жила настоящей столичной жизнью. Конечно, здесь было меньше помпезности, поскромнее, чем в Москве, выглядели подземка и центральные магазины, но киевский дух был пропитан теплом, не суетливостью, ухоженностью и уютом.
Фёдор купил всё необходимое: краски гуашь, плакатные перья, стеклянные рейсфедеры, несколько флаконов разноцветной туши, - а после прогуливался по Крещатику, абсолютно довольный всем на свете. Мороженное здесь было почти таким же замечательным, какое продавали в то время в московском Гуме. На каждом углу стояли автоматы с газировкой и, что, по его мнению, самое замечательное, с пивом. Опустил в такой автомат десять копеек и получай стакан пива. Пиво было светлое и некрепкое, но всё же это было настоящее пиво. Но больше всего его занимали собственные ассоциации с названиями, написанными на родной кириллице. Оказывается, вывеска, на которой написано «Перукарня», означает, что в этом здании находится парикмахерская, а вовсе не пекарня. А шкарпетки – это оказывается носки, а не свиные шкварки.
Возвращаться в казарму не хотелось. Фёдор поднялся на высокий холм, в который упирается одной стороной Крещатик, и долго стоял на этом холме, любуясь панорамой города.
Он очнулся от воспоминаний, когда поезд Ужгород – Харьков стал тормозить.
- Перечин, - сказала одна из его соседок.
Это действительно был небольшой городок Перечин, о существовании которого Фёдор раньше даже не подозревал. Сначала из тамбура раздался шум детских голосов, а потом эти голоса заполнили весь вагон. Школьники, которым на вид было лет одиннадцать-двенадцать, стремительно заполнили вагон. Они долго не могли усесться на свои боковые места, менялись друг с другом и, громко топая, мельтешили по вагону. То и дело кто-то обращался за помощью в разрешении конфликта со своим сверстником, занявшим не то место, к сопровождающим их, вероятно, учителю и учительнице. Наконец они расселись, и в вагоне стало тише. С любопытством поглядывая, то на украинских школьников, то на тёмное окно вагона, Фёдор снова погрузился в свои воспоминания. Теперь он вспоминал своё детство – то время, когда ему было столько же лет, как и этим ребятам в его вагоне.
Он вспомнил девочку из своего класса, бесспорно с украинскими корнями. Это была чудесная девочка. У неё были толстые и длинные косы пшеничного цвета, голубые глаза и мраморно-белая кожа лица. Её звали Галя Гапчун. Некоторые ребята из его класса называли её за глаза хохлушкой. Но Федя знал, что это просто ради бравады, а на самом деле все пацаны были в неё влюблены. Про себя он не знал, был ли влюблён сам в Галю Гапчун, но ему почему-то всегда хотелось быть к ней поближе, потрогать её за руку или прикоснуться к её пшеничной косичке. Это ей, Гале, всегда доставалась роль снегурочки на школьных новогодних ёлках, это она была душой всех школьных самодеятельных спектаклей. Где-то, то ли в шестом, то ли в седьмом классе, Гали в его школе не стало. Говорили, что её родители переехали жить куда-то на Украину. С тех пор Федя, обычно засыпая в своей кровати, часто мечтал:
- Вот, вырасту, обязательно поеду и разыщу Галю на этой Украине.
Прошло время, он вырос, но так и не поехал на поиски своей замечательной одноклассницы.
Боковые места напротив купе Фёдора заняли два мальчика. Они переговаривались друг с другом через боковой столик, рылись в своих сумках и постоянно бегали к своим старшим сопровождающим.
- Куда это вас везут, хлопцы? – Спросила, сидевшая рядом с Фёдором, женщина.
- Во Львов, на экскурсию, - ответил один из них.
Эта женщина сидела до станции Перечин с полузакрытыми глазами и, вероятно, как и Фёдор, тоже дремала.
- Львов – наша культурна столица на западе Украины, - сказала она, будто бы обращаясь к Фёдору.
Другие пассажиры тоже встрепенулись. Некоторые попытались достать с верхних полок матрацы для детей, но тут вмешались строгие сопровождающие, заявив на весь вагон, что детям нельзя спать.
- Во Львове мы будем в три часа ночи. Ничего страшного… Потерпят, - жёстко заявила воспитательница.
По уверенности в её тоне было видно, что воспитателям такое не впервой, и они хорошо знают своё дело.
- Действительно, - подумал Фёдор, - будить разоспавшихся ребят на рассвете, когда поезд прибудет во Львов, очень сложно.
Молодые люди, сопровождавшие школьников, действительно знали своё дело. Они быстро перемещались по вагону, разнося вечерний паёк и помогая проводнице напоить своих подопечных чаем. Но так как вагон длинный, а школьники заняли все боковые места, то быстренько напоить и накормить, всё равно у них не получалось. Наконец, на каждом из столиков боковых мест вагона, появились по две железные банки консервов, хлеб, пачки с печеньем и стаканы с горячим чаем.
Фёдор с любопытством посматривал на своих новых соседей. Выглядели они почти одногодками его десятилетнего сына. Один из мальчиков, покрутив в руках железную банку с консервами и сообразив, что не сможет её открыть, побежал с ней искать помощи у своих воспитателей. Другой же, порывшись в своей сумке, достал перочинный ножик и стал упорно ковырять им жесть. Но металлическая жесть банки оказалась для него слишком крепка, и никак не поддавалась перочинному ножу. Видя всё это, Фёдор поднялся со своего места и, обращаясь к школьнику, произнёс:
- Подожди, друг… Дай мне твой ножик, и я помогу тебе открыть твою банку.
- Отойди, москаль, - сердито ответил мальчик.
От этих слов Фёдор на мгновение оторопел, а уже в следующее мгновение щёлкнул мальчика по лбу и возмущённо произнёс:
- Ах ты, маленький батько Бандера.
Школьник почесал свой лоб и сердито насупился. В его взгляде Фёдор отчётливо прочитал выражение, если не ненависти, то уж точно крайнего неприятия своей персоны. Ему даже почему-то показалось, что на него смотрит вовсе не мальчик, а дикий маленький волчонок.
- Москаль клятий, - снова процедил сквозь зубы хлопец, почёсывая рукой зашибленный лоб.
- Вот, вам и надежда неньки Украины, - с печалью в голосе обратился Фёдор к соседке по купе.
Та, то ли осуждая его за щелчок, то ли ещё почему, многозначительно молчала. Больше Фёдору не хотелось поддерживать разговор с кем-либо из соседей. Он лёг на свою полку и закрыл глаза.
- Поразительно, но как это он узнал во мне москаля? – Не покидала голову Фёдора навязчивая мысль. – По каким признакам?
Ответ можно было бы найти тут же, спросив об этом самого мальчика. Но Фёдору этого делать теперь совсем не хотелось. Потом ему снова вспомнились свои школьные годы, но мысли уже были другими.
- Наверное, это и к лучшему, что, став взрослым, я не разыскал на Украине свою прекрасную одноклассницу, - впервые, за многие годы, так подумал он.
Вскоре покачивание вагона и постукивание колёс поезда на стыках рельсов сделали своё дело. Фёдор крепко спал. Он спал так крепко, что уже не слышал, как на станции Львов сошли маленькие экскурсанты со своими педагогами-экскурсоводами.
Проснулся Фёдор, когда уже за окнами вагона было светло. Он глянул на пустующие места и спросил, сидевшую за столом и, несмотря на ранний час, аппетитно завтракающую полную соседку:
- А что, Львов мы уже проехали?
- Да, мы там с полчаса стояли, - ответила она.
- Как жаль, - произнёс он, - второй раз мимо проезжаю, и не увидел этого города.
- К вечеру будем в Киеве. Киев посмотрите… Заодно, и мне поможете вещи вынести, - успокоила та.
Фёдор отодвинул штору и стал смотреть в окно. За окном проплывали белые хатки, на фоне которых контрастно выделялись чёрные участки свежевскопанной земли, а по дорогам медленно ползли автомобили. Всё это уже было раньше. Он отодвинулся от окна и снова заснул.
Вечером поезд прибыл в столицу Украины. Фёдор помог своей попутчице вынести на перрон вещи, попрощался, пожелав ей удачи, и принялся расхаживать по перрону. Вокруг него теснились люди, двигались носильщики со своими тележками, а перед глазами стояли запачканные дорожной пылью поезда. Нет, не ощущал он теперь под этим киевским небом той благодати, какая была на Крещатике, под этим же небом, тогда, двадцать лет назад. Потянуло весенней прохладой. Фёдор зябко поёжился и полез в свой вагон.
В Харьков поезд прибыл на следующее утро. Фёдор зарегистрировал свой билет на поезд «Харьков-Владивосток», проходящий через его город. Этот поезд отправлялся с харьковского вокзала поздно вечером. В пути самые неприятные дела – это ожидания. Но делать было нечего. Оставалось только либо опять томиться на вокзале, либо шататься по Харькову, убивая время. Фёдор сдал свою дорожную сумку в камеру хранения и вышел на широкую площадь перед вокзалом. Здесь не было такой толчеи, как в Москве, и потому площадь ему показалась пустынной. Вокруг площади расположились посеревшие от времени, но хорошо сохранившиеся дома, три этажа которых вполне соперничали по высоте с пятью этажами хрущёвок. Фёдор не очень разбирался в архитектурных стилях, но для себя он решил, что это сталинский ампир. На другой стороне привокзальной площади, на первом этаже одного из таких домов, он различил витрины магазина.
Фёдор пересёк площадь и зашёл в магазин. Это был гастроном. В нем он нашёл отдел, рядом с которым стояли несколько высоких круглых столиков. Здесь можно было выпить кофе и съесть бутерброд. Выпив стакан темновато-коричневой массы, и, закусив булочкой, он вышел на улицу и отправился в сторону от вокзала. Свободного времени у него было предостаточно, чтобы куда-то поехать. Но Федя совсем не знал этот город, а потому решил идти пешком.
- Если бы в Москве, то там можно было бы заняться поиском подарков для сыновей, - с сожалением думал по дороге он.
Фёдор ещё долго шёл по этой, случайно подвернувшейся ему улице, всё дальше и дальше удаляясь от вокзала. Но улица была малолюдной и совсем не торговой. Впереди замаячила стела, установленная в честь павших здесь воинов во время Великой отечественной войны. Он подошёл к этому памятнику. Вокруг памятника была выложенная мраморной плиткой площадка, по бокам которой стояли скамейки. На одной из них тихо сидела седая женщина. Фёдор подошёл к ней и сел рядом. Просидев несколько минут молча, он, наконец, спросил:
- У Вас здесь в войну кто-то погиб?
- У многих погибли, - неохотно ответила она.
- Вокзал недалеко, а место пустынное, - снова сказал Фёдор, не зная как поддержать разговор.
- Да, - опять односложно отвечала женщина.
Ещё немного помолчав, Фёдор всё-таки решил спросить женщину о насущном:
- А где здесь можно пообедать?
- Это Вам нужно пересечь улицу и идти перпендикулярно к ней, в гору, - наконец осознанно заговорила женщина, показывая рукой в сторону возвышенности.
Попрощавшись с милой старушкой, Федор пошёл в указанном направлении. Пройдя три квартала, он, наконец, вышел на многолюдную улицу. Рядом с перекрёстком, на который попал Фёдор, находился небольшой рынок. Рынок, как рынок, ничем особенным он не отличался от рынков начала девяностых, расположенных на территории России, а Харьков – это уже почти Россия. Однако разница была хотя бы уже в том, что здесь покупатели расплачивались карбованцами. Федя отложил три сотни «карбов» на дорогу, а остальные надо было потратить. Потом он долго ходил от палатки к палатке, прикидывая, что же здесь лучше купить. Наконец его выбор остановился на кроссовках с логотипом «Adidas».
- Младший обрадуется таким кроссовкам, - решил он, - да и фирма известная.
Федор, конечно, знал, что как на территории России, так и на территории Украины, надпись на товаре может не иметь никакого отношения к официально зарегистрированной фирме, но тогда это никого особенно не смущало. Для старшего сына он выбрал футболку, на груди которой полукругом красовалась надпись «АВАНГАРД». Вероятно, такая надпись относилась к харьковскому футбольному клубу, который выступал в своё время в высшей лиге чемпионата СССР.
Сделав покупки, Фёдор вышел с рынка и направился по многолюдной улице в ту сторону, где, по его мнению, должен был находиться железнодорожный вокзал. Он прошёл пару кварталов. Здесь улица пошла под уклон. Когда он спустился с горки, то попал на улицу с громыхающими трамваями. Почувствовав, что в этом городе можно заблудиться, Фёдор решил закончить свою экскурсию. Озираясь по сторонам, он заметил небольшой магазин, вывеска на котором гласила, что там продают колбасу.
- Колбаса, она и в Африке колбаса, - обрадовался Фёдор.
Зайдя в магазин «Колбасы», он обнаружил там длинную очередь. Конечно, эта очередь была не такая большая, как во времена СССР в магазинах подобного типа. Колбасный запах в этой торговой точке стоял до того вкусный, что Фёдор, не раздумывая, занял очередь. Украина всегда славилась качеством своих продуктов питания. Даже, войдя в рыночную экономику, специализированные магазины ещё не стремились заключать договоры с сомнительными производителями. Хорошо известные поставщики продуктов питания ещё сохраняли технологии, разработанные по стандартам СССР, других стандартов в Украине тогда просто не было.
Выстояв большую очередь, Фёдор купил четыре батона сырокопчёной колбасы. На это он потратил почти все свои оставшиеся карбованцы.
- Всё, - сказал сам себе Фёдор, - валюта дружественного соседнего государства закончилась.
Он вышел на улицу. Прохожий подсказал ему, как можно добраться до вокзала.
- Там посмотрю… А то можно будет обменять на вокзале ещё раз рубли на карбованцы, - размышлял он дорогой.
Благодаря помощи и находчивости конструктора-технолога приборостроительного завода, Лены, деньги у Фёдора ещё сохранились.
Добираясь до вокзала, Фёдор проехал пару остановок на трамвае, а потом немного прошёл пешком. В зале ожидания народу было немного. Федя купил в буфете бутерброд и стакан кофе в стаканчике для разового пользования, а потом устроился на скамейке. Перекусив, он пошёл искать «обменник». Рядом с окошечком пункта обмена валюты висела табличка текущего курса валют. На ней он прочитал, что за рубль здесь дают два и три десятых карбованца.
- Ну, уж нет, - решил Фёдор, вдруг почувствовав себя искушённым бизнесменом.
- Однако, интересно жить при капитализме… Только неделю назад мне предлагали три и две десятых «карба» за рубль, а здесь… Просто безобразие какое-то, - так уже подумал он, возвращаясь на свою скамейку в зале ожидания.
До отправления поезда «Харьков-Владивосток» оставалось ещё несколько часов. Фёдор достал сигарету и вышел из помещения вокзала. Стоя на краю площади, он курил, глядел на дома, выполненные в стиле сталинского ампира, и думал, что товарищ Сталин, наверное, перевернулся бы в гробу, узнав, что произошло в последнее время с его страной.
• *
*
ЭПИЛОГ
Когда Фёдор после командировки пришёл к себе на работу, то начальник отдела сразу бросился к нему с расспросами:
- Ну, как? Привёз? Рассказывай, Федя, всё подробно.
Фёдор молча поставил перед ним чёрный пакет.
- Вот… Открывайте, смотрите, читайте… Я это получил и ничего здесь не трогал.
Действительно, когда Фёдор получил чёрный пакет из рук Лены, то он лишь мельком посмотрел, что там находилось, и то по её убедительной просьбе. Кроме самого прибора, в упаковке из пенопласта находилось пять дополнительных рабочих насадок, и, что самое главное, пакет с сопроводительной документацией оказался очень полным. Просмотрев внимательно эту документацию, можно было прийти к заключению, что в ней достаточно полно представлен способ изготовления самих сенсоров.
Сам Фёдор был этому удивлён настолько, что даже радостно воскликнул:
- Ну, она просто «супер»! – Подразумевая под этим «супер» далёкую и неизвестную начальнику Лену.
- Кто «супер»? – переспросил начальник отдела.
- Да вот, она… Эта документация, - пытаясь исправить свою оплошность сказал Федя.
- Документация, как документация, - буркнул начальник, - мы и получше иногда делаем.
Затем он взял телефонную трубку и позвонил директору НИИ.
- Виктор Петрович, здесь Федя прибор нам привёз…
- Давайте оба ко мне немедленно, - послышалось из телефонной трубки.
В своём кабинете директор НИИ повертел в руках приборчик, полистал документацию, а потом спросил Фёдора:
- Ну, как думаешь, по силам нам повторить такой, а потом и переплюнуть его по функциональным возможностям?
Немного помолчав, ожидая пока Федя соберётся с мыслями, добавил:
- Очень хотелось бы, чтобы наш новый прибор измерял концентрацию самых разных паров и газов в воздухе.
- Я пока не знаю, Виктор Петрович, - начал Фёдор, - сможем ли мы в наших условиях создать аналогичный сенсор, не говоря уже о сенсорах на другие типы газов.
- Сомневаешься? Это плохо, когда человек сомневается. А я ведь, признаюсь, вначале собирался поручить тебе это направление.
- Мне интересно было бы заниматься этим направлением, а сомневаюсь я по поводу быстрого получения результата, потому что для меня многое здесь остаётся неизвестным, - виновато оправдывался Фёдор.
Директор пристально посмотрел на Фёдора, а потом сказал:
- Фёдор Петрович…
- Иваныч, - непроизвольно произнёс тот.
- Да, бишь, Иваныч… Ещё месяц назад ты вообще ничего не знал на этом направлении.
Он ещё немного помолчал, о чём-то думая.
- Ну, ладно, - закончил он, вероятно, что-то для себя решив, - раз первое дело сделал, то и за это тебе спасибо. Приступай, пока, к своим обязанностям.
Какое-то время Федин прибор находился в сейфе начальника его отдела. Федору даже казалось, что идею создания универсальных газо/паро-анализаторов благополучно похоронили.
Потом, однако, выяснилось, что в институте есть более смелые люди, чем Фёдор, которые готовы возглавить это, манящее надеждами и перспективами, направление. Им-то и передали Федин трофей в качестве прототипа для новой разработки, разумеется не советуясь с Сидоровым.
• *
*
Что было дальше? А ничего. Вернее, ничего не получилось с воплощением красивой технической идеи на одном из предприятий России в те бурные годы.
Одно дело, заявить:
- Нам всё по плечу… Мы всё могём!..
Другое дело – довести работу до желаемого результата.
С тех пор прошло много лет. Фёдор давно не работает в том, родном когда-то, НИИ. Нет, его не уволили по сокращению штатов или за какие-то нарушения – через пару лет, после поездки в Закарпатье, он сам подал заявление на увольнение. Почему уволился? Это отдельная история. Однако, он до сих пор интересуется делами в своей прежней организации. В частности, ему известно, что та заманчивая идея, возникшая в голове директора НИИ в начале девяностых годов прошлого уже века, так и осталась одной из многих нереализованных его идей.
Скорее всего, и Фёдору вряд бы удалось создать универсальный газо/паро-анализатор, но может быть… Впрочем, что сейчас загадывать.
Одно его тревожит: до сих пор ему иногда снится сон – будто видит он силуэт стройной женщины, которая на расстоянии машет ему рукой и кричит:
- Федя, у тебя всё получится!
К О Н Е Ц
Март 2010 года