Она бежала вперед, едва удерживая равновесие. Ноги ее подгибались, как расслабленные струны гитары, и было ясно, что вот-вот она упадет, но она все не падала. Такая сильная… с дырой в груди она продолжала бежать…
Люди расступались перед ней, кто в ужасе, кто в страхе, а некоторые и в непонимании. Но никто не пытался ей помочь. Может потому, что всё было слишком быстро, а может, потому, что они понимали, что уже не в силах ей помочь.
Закрывая лицо руками, она врезалась в огромную витрину магазина, пестрящую отбликами неоновых вывесок. Стекло, растеряв все отражения, с лязгом полетело вниз. В этот момент я не слышал, как бьется мое сердце – в моих ушах застыли переливы упавших осколков, среди которых я, к удивлению, слышал ее тяжелое дыхание. Только это в мертвой тишине моего сознания, ни чужих криков, ни шума машин, ни суматохи ночного города.
Я смотрел, как она, падая, бежала вперед, сквозь магазин. Еще несколько секунд, перед тем, как полететь вниз, на холодное небо мраморного пола.
Эта картина застыла в моих глазах так же, как и огромный ком в горле. Холодное чувство тошноты накрыло меня с головой, подобно темной воде. Я не мог оторвать глаз от нее, зная, что после этого я сегодня не смогу уснуть. Я смотрел на нее, и моя рука сама к ней тянулась – я хотел помочь ей, ухватить ее, поднять, но вместо этого просто смотрел ей в спину…
Белая блузка, с огромным алым пятном колыхалась на хрупких плечиках, так и норовя незаметно соскользнуть, и подобно листку с дерева упасть вниз. Короткая юбка, для молодых девушек незнающих стыда, такая, которая если уж не спасает даже от прохладного ветра, то уж точно не спасет и от пули. Для молодых…
И вот она, всё еще молодая, падает на пол, чуть подальше осколков. Пачкая все вокруг своей кровью. Люди перед ней расступились, растолкав при этом полки с одеждой. Как забавно - при ее наряде не по погоде, она влетела в дешевый бутик, к манекенам, одетым лучше нее самой.
Это был ее конец. На холодном мраморе, в горячей алой луже.
Я видел, как они все смотрят на нее, видел их раскрытые рты, и не понимал, что с ними не так. Я не понимал, как они так просто могли смотреть на нее. Не понимал, как я мог так долго не дышать и как вообще мог так жить.
В том мраке тишины, где не было других звуков, кроме стука моего сердца, в чьих-то маленьких глазах я увидел себя. Промокшего. С пистолетом в руке. С блестящей бляхой на груди, которая, казалось бы, оправдывала мой поступок, но на самом деле нет. Перед самим собой у меня не было оправдания.
Я знаю, я должен был что-то сказать, но вместо этого, убрав пистолет, я медленно подошел к телу, стараясь не смотреть на людей в округ. Я не мог отвести от нее взгляда, уже боясь увидеть в чужих глазах не себя, а обвиняющую правду.
А если бы это был он, а не она, было бы мне легче? Если бы ее рыжие волосы были намного короче, перестали бы дрожать мои руки? Если бы это я сейчас лежал на полу с отчаяньем на красивом лице, смог бы я сегодня заснуть?
Я стоял и смотрел на нее, ожидая, что что-то измениться, неважно что, хоть что-нибудь, но все оставалось таким же, как и мгновенье назад.
Во всем я пытался найти смысл, понять произошедшее, но какого-то определенного смысла не было, а всего того, что случилось - не исправить. Все просто и до ужаса банально. И вдобавок, завтра по новостям все расскажут, и может тогда мне станет проще, после того, как я услышу ту правду, в которой мне принимать участие не хочется.
А что до нее... Она мертва, и ни ей, и ни другим, правда не нужна. И мне она не нужна... мне бы уснуть этой ночью... Именно этого я хотел.
Немного погодя, на полу, вокруг своей тени я увидел красно-синий мигающий свет. Мда... Вот и полиция приехала. А мне пора домой. В теплую кровать, в которую уже кто-то больше не вернется…
Оглядевшись по сторонам, в одинаковых лицах я ничего не увидел, ничего не нашел. Даже не зная, что я в них искал, я достал из кармана смятые бумажные купюры. Десятка и три однёрки, больше у меня не было.
Положив деньги на кассу, я на прощанье глянул на девушку. Уже мертвую.
-Это за витрину,- сказал я еле слышно, полагая, что за тринадцать долларов я смогу искупить своей сегодняшний грех.
Затем, потерявшись в тишине, и, растворяясь среди прохожих, я побрел к дому, в надежде наутро забыть всё произошедшее этой ночью…
Где-то в глубине души я слышал свой собственный голос, звучавший так отдаленно и так глупо: «за витрину»...