В маленьком зале становилось душно, несмотря на то, что оба окна были открыты. Захмелевшие дипломированные специалисты ( Первым делом, после того как накинула в ванной халатик, Уля позвонила в деканат и, сославшись на семейные обстоятельства, договорилась забрать свой красный диплом в канцелярии в понедельник, чем секретарь Леночка была искренне огорчена - она уже по указу начальства закупила два букета для краснодипломников, а теперь что делать со вторым: до понедельника он завянет. "Возьмите его себе, - рассмеялась Уля и добавила, - как лучший секретарь института!") небольшими группками стояли на террасе, выход на которую был из большого зала. Митя стоял один - ему было не по себе среди технарей: теперь он был уверен, что умение хорошо рисовать как-то связано с его профессией. Уля не решалась к нему подойти - понимала, что сейчас у него в голове складываются очередные кусочки пазла, и не стоит ему мешать.
Музыканты ушли на перерыв, и Уля с облегчением выдохнула: туфли нещадно натерли-таки ноги, а ребята один за другим приглашали её - ну совсем как на первом курсе. За столиком у окна человек пять чернокожих парней, видимо тоже выпускников, скорее всего университета, о чём-то громко спорили на французском языке. Взгляд Ули скользнул за окно: Митя вот уже как полчаса продолжал стоять на том же самом месте, где она его видела, прежде чем все пошли танцевать.
Чуть приподняв подол своего алого платья, она увидела, что задники туфель в крови, но нужно было продержаться ("Как тогда!"). Стараясь идти ровной и лёгкой походкой, Уля направилась на террасу - Митя стоял неподвижно...
Как можно беззаботнее она сказала: "Ну и жара! Солнце уже садится, а пекло не проходит. Не раздобудет ли верный паж своей Золушке немного льда? Иначе ей придётся обронить обе туфельки!" Митя вышел из оцепенения и, ничего не ответив, быстрым шагом направился к администратору - невысокой полной женщине с огромной прической на голове, отчего всё, что располагалось ниже прически, а особенно на фоне Митиной долговязой и худой фигуры, выглядело нелепо и комично. Уля невольно улыбнулась.
Через несколько минут к Мите подошёл официант и вручил ему ведёрко со льдом.
На террасе стояли бетонные большие кашпо с кадками, из которых торчали фикусы
и разросшиеся юкки. Он усадил её на край дальнего кашпо так, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, осторожно снял туфли и, набрав пригоршню льда, стал поочередно прикладывать то к одной, то к другой ранке. Кровь остановили, но надевать опять туфли не имело смысла, и решили их хранение на время доверить фикусу. Кавалер подал даме руку - она опёрлась о его предплечье - и пара медленно стала приближаться к открытым дверям большого зала.
Чернокожий студент сунул саксофонисту смятую купюру, тот что-то тихо сказал своим товарищам, они закивали головами...
Странная пара - очень высокий молодой мужчина в мятых джинсах и белоснежной рубашке с закатанными рукавами и хрупкая маленькая почти девочка, придерживающая подол длинного ярко-красного платья, чтобы не наступить на него босыми ногами, с распущенными длинными, пылающими в лучах заходящего солнца, волосами - уже почти достигла середины зала, когда вступил саксофон и полилась мелодия незамысловатого, но с ностальгическими нотками танго "La Petite Fleur" - "Маленький цветок ". Довольные заказчики музыки бросились приглашать девушек, скучающих за соседним столиком.
На третьем такте Митя, остановившись на самой середине зала, развернул Улю лицом к себе и произнёс : " Позвольте пригласить Вас на танец, прекрасная ундина!" Уля вздрогнула и потянулась руками к плечам Мити, а он обхватил её тонкую талию своими длинными , холодными ещё после льда, пальцами - так, что они сомкнулись ледяной хваткой. Уля задрожала, прошептала: "Кальмар..." и потеряла сознание.
Продолжение следует.