Часть-5. 1909г(продолжение).
***
22 Янв. 1909. Я. П.
Начинаю новый дневник в очень телесно слабом состоянии, но душевно не так дурно — помню себя и свое дело, хоть не всегда, но большей частью.
[52]Вчера б[ыл] Архиерей, я говорил с ним по душе, но слишком осторожно, не высказал всего греха его дела. А надо было. Испортило же мне его рассказ Сони об его разговоре с ней. Он, очевидно, желал бы обратить меня, если не обратить, то уничтожить, уменьшить мое, по их — зловредное влияние на веру в церковь. Особенно неприятно, ч[то] он просил дать ему знать, когда я буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» перед смертью. И потому заявляю, кажется повторяю, что возвратиться к церкви, причаститься перед смертью, я[53] так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому всё, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении — ложь. Говорю это п[отому], ч[то], если есть люди, для к[оторых] по их религиозному пониманию причащение есть некоторый религиозный акт, т. е. проявление стремления к Богу, для меня всякое такое внешнее действие, как причастие, было бы отречением от души, от добра, от учения Христа, от Бога.
Повторяю при этом случае и то, что похоронить меня прошу также без так называемого богослужения, а зарыть тело в землю, чтобы оно не воняло.
***
У Арц[ыбашева] не только талант, но и мысли; к несчастью, зная всё неточное, легкомысленное, что думано о вопросах в жизни, они все, и он тоже, поразительные невежды во всем том, что сделано великими мыслителями прошедшего. Они часто с сознанием своей великой смелости и мудрости позволяют себе по-своему оч[ень] слабо усумниться в том, что исповедуется всеми в их кругу, и не знают того, что не только их сомнения, но всё то, ч[то] вытекает из их сомнений, давно передумано и уяснено, так ч[то] в этих вопросах уже нет подлежащей открытию Америки. Но всё-таки у Арцыб[ашева] работает — и самобытно — мысль, чего нет ни у Горьк[ого], ни у Андреева Простой талант без содержания у Куприна; у Арц[ыбашева] и талант и содержание. Но всё-таки они несравненно выше Анд[реева] и Горьк[ого], особенно Арц[ыбашев]. Рассказ Кровь — прекрасно. Хорош и Гололоб[ов]. Куприян страдает небрежностью описаний того, чего не знает авт[ор]. Ну, довольно об этом.
***
Еще хотел записать то, что я волей неволей принужден верить, ч[то] мне сделали какую-то несвойственную мне славу21 22важного, «великого» писателя, человека. И это мое положение обязывает. Чувствую, что мне дан рупор, к[отор]ый мог бы быть в руках других, более достойных пользоваться им, но он volens nolens[56] у меня, и я буду виноват, если не буду пользоваться им хорошо. А я последнее время, кажется, больше для пустой болтовни, повторения старого пользуюсь им. Будем стараться.
***
Теперь же после моей смерти я[57] прошу моих наследников отдать землю крестьянам и отдать мои сочинения, не только те, к[оторые] отданы мною, но и все, все в общее пользование. Если они не решатся исполнить обе мои посмертные просьбы, то пускай исполнят хоть одну первую, но лучше будет — и для них — если они исполнят обе.
***
Знаю, что умираю, и в виду смерти не могу желать ничего внешнего в той жизни, из к[отор]ой ухожу; не могу тоже желать и похвалы от людей, п[отому] ч[то] она не нужна умершему. Но не могу не желать и желаю одного: любить всегда одинаково всех и делом, и словом, и мыслью, всякую минуту и до последней минуты.
***
Смертные казни в наше время хороши тем, ч[то] явно показывают то, ч[то] правители дурные, заблудшие люди, и ч[то] поэтому повиноваться им так же вредно и стыдно, как повиноваться атаману разбойничьей шайки.
***
Какое ужасное зло сделано революционной литературой: указать прежде не сознаваемое, спокойно переносимое зло и предложить, как единственное средство избавления, средство, не избавляющее, а увеличивающее зло — это ужасно жестоко. И это самое сделано революционерами с народом.
***
Чувствую близость смерти, и если умирать — это то, что я чувствовал вчера и отчасти нынче, то это одно из лучших состояний, испытанных в этой жизни.
***
Умирая, испытываешь то, что брошенный ребенок, возвращаясь к любящей и любимой матери.
***
Гоголь — огромный талант, прекрасное сердце и слабый, т. е. несмелый, робкий ум.
Лучшее произведение его таланта — Коляска, лучшее произведение его сердца — некоторые из писем.
Главное несчастие его всей деятельности это его покорность установившемуся лжерелигиозному учению и церкви и государства, какое есть. Хорошо бы, если бы он просто признавал всё существующее, а то он это оправдывал, и не сам, а с помощью софистов славянофилов и был софистом и очень плохим софистом своих детских верований. Ухудшало, запутывало еще больше склад его мыслей его желание придать своей художественной деятельности религиозное значение. Письмо о «Ревизоре», вторая часть «Мертвых душ» и др.
Отдается он своему таланту — и выходят прекрасные, истинно художественные произведения, отдается он нравственно религиозному — и выходит хорошее, полезное, но как только хочет он внести в свои художественные произведения религиозное значение, выходит ужасная, отвратительная чепуха. Так это во 2-ой части «Мертвых душ» и др.
***
Возведение брака в какое-то, с одной стороны, таинство, с другой — в форму высшего блага жизни человеческой есть грубое заблуждение, совершенно подобное тому, какое было бы, если бы приятие пищи возведено было в таинство или в одно из высших благ.
***
Не могу не удивляться, зачем Бог избрал такую гадину, как я, чтобы через нее говорить людям.
***
Читал Андреева, и ничего, стоющего внимания, не помню.
1910г.
***
Я плохъ и плохо прожилъ, не ум;лъ и не осилилъ устроить жизнь хорошо. Но, если ясно понялъ такъ, какъ, мн; кажется, другіе не понимаютъ, не зло — ошибки жизни, какже мн;,77 78хоть въ уплату за свою дурную жизнь не сказать этого. Можетъ быть, кому нибудь и пригодится.
***
Какая странность: я себя люблю, а меня никто не любитъ.
***
Какое страшное кощунство для всякаго челов;ка, понимающаго бога, какъ можно и должно — признаваніе одного Еврея Іисуса — Богомъ!
***
Читалъ Дост[оевскаго] и удивлялся на его неряшливость, искусственность, выдуманность...
***
28 Окт. [Оптина пустынь.] Легъ въ половин; 12. Спалъ до 3-го часа. Проснулся и опять, какъ прежнія ночи, услыхалъ123 124отворяніе дверей и шаги. Въ прежнія ночи я не смотр;лъ на свою дверь, нынче взглянулъ и вижу въ щеляхъ яркій св;тъ въ кабинет; и шуршаніе. Это С[офья] А[ндреевна] что то разъискива[етъ], в;роятно читаетъ. Наканун; она просила, требовала, чтобъ я не запиралъ дверей. Ея об; двери отворены, такъ что мал;йш[ее] мое движеніе слышно ей. И днемъ и ночью вс; мои движенья, слова должны быть изв;стны ей и быть подъ ея контролемъ. Опять шаги[342] осторожно отпираніе двери и она проходитъ. Не знаю отъ чего, это вызвало во мн; неудержимое отвращеніе, возмущеніе.Хот;лъ заснуть, не могу, поворочался около часа, зажегъ св;чу и с;лъ. Отворяетъ дверь и входитъ С[офья] А[ндреевна], спрашивая «о здоровь;» и удивляясь на св;тъ у меня, к[оторый] она видитъ у меня. Отвращеніе и возмущеніе растетъ, задыхаюсь, считаю пульсъ: 97. Не могу лежать и вдругъ принимаю окончательное р;шеніе у;хать. Пишу ей письмо, начинаю укладывать самое нужное, только бы у;хать. Бужу Душана, потомъ Сашу, они помогаютъ мн; укладываться. Я дрожу при мысли, что она услышитъ, выйдетъ — сцена, истерика, и ужъ впредь безъ сцены не у;хать. Въ 6-мъ часу все кое какъ уложено; я иду на конюшню вел;ть закладывать; Душ[анъ], С[аша], В[аря] доканчива[ютъ] укладку. Ночь — глазъ выколи, сбиваюсь съ дорожки къ флигелю, попадаю въ чащу, накалываясь, стукаюсь объ деревья, падаю, теряю шапку, не нахожу, насилу выбираюсь,[343] иду[344] домой,[345] беру шапку и съ фонарикомъ добираюсь до конюшни, велю закладывать. Приходятъ С[аша], Д[ушанъ], В[аря]. Я дрожу, ожидая погони. Но вотъ у;зжаемъ. Въ Щекин; ждемъ часъ, и я всякую минуту жду ея появления. Но вотъ сидимъ въ вагон;, трогаемся, и страхъ проходитъ, и поднимается жалость къ ней,[346] но не сомн;ніе, сд;лалъ ли то, что должно. Можетъ быть ошибаюсь, оправдывая себя, но кажется, что я спасалъ себя, не Л[ьва] Н[иколаевича], а спасалъ то, что иногда и хоть чуть чуть есть во мн;. До;хали до Оптиной. Я здоро[въ], хотя[347] не спалъ и почти не ;лъ. Путешест[віе] отъ Горбачева въ124 1253-мъ, набитомъ рабочимъ народомъ, вагон; оч[ень] поучительно и хоро[шо], хотя я и слабо воспринималъ. Теперь 8 часовъ, мы въ Оптиной.
***
29 Окт. [Оптина пустынь — Шамардино]. Спалъ тревожно, утромъ Алеша Серг[;енко]. Я, не понявъ, встр;тилъ его весело. Но привезенныя имъ изв;стія ужасны. С[офья] А[ндреевиа], прочтя письмо, закричала и поб;жала въ прудъ. Саша и Ваня поб;жали за ней и вытащили ее. Прі;халъ Андрей. Они догадались[348] гд; я, и С[офья] А[ндреевна] просила А[ндрея] во что бы то ни стало найти меня. И я теперь, вечеръ 29, ожидаю прі;зда А[ндрея]. Письмо отъ Саши. Она сов;туетъ не унывать. Выписала психіатра и ждетъ прі;зда Сер[ежи] и Тани. Мн; очень тяжело было весь день, да и физически слабъ.
***
12631 Окт. [Астапово.] Все тамъ въ Шарапов;.[350] <Ша> Саша и за[без]покоились что насъ догонятъ, и мы по;хали. Въ Козельск; Саша догнала, с;ли по;хали. ;хали хорошо, но въ 5-мъ часу стало знобить, потомъ 40 град[усовъ] температуры, остановились въ Астапов;. Любезный начальн[икъ] станціи далъ прекрасн[ыя] дв; [комнаты].
[351][3 ноября. Астапово.] Ночь б[ыла] тяжелая. Лежалъ въ жару два дня. 2-го прі;халъ Ч[ертковъ]. Говорятъ, что С[офья] Ан[дреевна]. <3-го Т[аня]>. Въ ночь прі;халъ Сережа, оч[ень] тронулъ меня. Нынче, 3-го Никит[инъ], Таня, потомъ Голденв[ейзеръ] и Ив[анъ] Ив[ановичъ]. Вотъ и планъ мой. Fais ce que doit, adv[352]......
И все на благо и другимъ, и главное, мн;...
«ДНЕВНИК ДЛЯ ОДНОГО СЕБЯ»
***
1910, 29 Iюля. Начинаю новый дневникъ, настоящій дневникъ для одного себя. Нынче записать надо одно: то, что если подозр;нія н;которыхъ друзей моихъ справедливы, то теперь начата попытка достичь ц;ли лаской. Вотъ уже н;сколько дней она ц;луетъ мн; руку, чего прежде никогда не было, и н;тъ сценъ и отчаянія. Прости меня Богъ и добрыя люди, если я ошибаюсь.[353] Мн; же легко ошибаться въ добрую, любовную сторону. Я совершенно искренно[354] могу любить ее, чего не могу по отношеніи къ Льву. Андрей просто одинъ изъ т;хъ, про к[отор]ыхъ трудно думать, что въ нихъ душа Божія (но она есть, помни). Буду стараться не раздражаться и стоять на своемъ, главное, молчаніемъ.
Нельзя же лишить миліоны людей, можетъ быть, нужнаго имъ для души. Повторяю: «мож[етъ] б[ыть]». Но даже если есть только самая малая в;роятность, ч[то] написанное мною нужно душамъ людей, то нельзя лишить ихъ этой духовной пищи для того, чтобы Андр[ей] могъ пить и развратничать и Левъ мазать[355] и... Ну да Б[огъ] съ ними. Д;лай свое и не осуждай..
***
[2 августа.] Оч[ень], очень понялъ свою ошибку. Надо было собрать вс;хъ насл;дник[овъ] и объявить свое нам;реніе, а не тайно. Я написалъ это Ч[ерткову]. Онъ оч[ень] огорчился. ;здиль въ Колпну. С[офья] А[ндреевна] вы;хала пров;рять, подкарауливать,[356] копается въ моихъ бумагахъ. Сейчасъ допрашивала, кто передаетъ письма отъ Ч[ерткова]: — [357]«Ва[ми] ведется тайная любовная переписка». Я сказалъ, что не хочу говорить, и ушелъ, но мягко. Несчастная, какъ мн; не жал;ть ее.
***
5 Авг. Немножко св;тл;е думалъ. Сов;стно, стыдно, комично и грустно мое воздержаніе отъ общенія съ Чер[тковымъ]. Вчера утромъ была оч[ень] жалка,[358] безъ злобы. Я всегда такъ радъ этому — мн; такъ легко жал;ть и любить ее, когда она страдаетъ, а не заставляетъ страдать другихъ.
***
Думаю у;хать, оставивъ письмо и боюсь, хотя[359] думаю, что ей было бы лучше.
***
7 Авг. Бес;да съ Короленко. Умный и хорошій челов;къ, но весь подъ суев;ріемъ науки. Очень ясна предстоящая работа, и жалко будетъ не написать ее, а силъ какъ будто н;тъ. Все[360] см;шивается, н;тъ последовательности и упорства въ одномъ направленіи. С[офья] А[ндреевна] спокойн;е, но таже недоброта ко вс;мъ и раздраженіе. Прочелъ у Корсакова «паранойа». Какъ съ нея списано. Книга б[ыла] у Саши, и подчеркнуты м;ста в;роятно ею. Корол[енко] мн; говоритъ: «а какой хорош[ій] челов;[къ] Алек[сандра] Львовн[а]». А у меня слезы въ горл; отъ умиленія, и не могу говорить. Когда оправился, говорю: я не[361] им;ю права говорить, она слишкомъ меня любитъ.
***
Съ Львомъ все также тяжело, но слава Богу, н;тъ недобраго чувства.
8 Авг. Всталъ рано. Много, много мыслей, но все разбросанныя. Ну и не надо. Молюсь, молюсь: Помог[и] мн;. И не могу, не могу не желать, не ждать съ радость[ю] смерти. Разд;леніе съ Черт[ковымъ] все бол;е и бол;е постыдно. Я явно виноватъ.
***
18 Авг. С[офья] А[ндреевна], узнавъ о разр;шеніи Ч[ерткову] жить въ Теля[тинкахъ], пришла въ бол;зненное состояніе. «Я его убью». Я просилъ не говорить и молчалъ. И это, кажет[ся], под;йствовало хорошо. Что то будетъ. Помоги мн;,[368] Богъ, быть съ Тобою и д;лать то, что Ты хочешь.
***
20 Авг. Хорошо говорилъ съ сторожемъ. Нехорошо, что разсказалъ о своемъ положеніи. ;здилъ верхомъ, и видъ этого царства господскаго такъ мучаетъ меня, что подумываю о томъ, чтобы уб;жать, скрыться.
Нынче думалъ, вспоминая свою женитьбу, что это б[ыло] что то роковое. Я никогда даже не б[ылъ] влюбленъ. А не могъ не жениться.
***
28 Авг. Все тяжел;е и тяжел;е съ Соф[ьей] Андреевн[ой]. Не любовь, а требован[iе] любви, близкое къ ненависти и переходящее въ ненависть.
Да, эгоизмъ это сумашествіе. Ее спасали д;ти — любовь животн[ая], но всетаки самоотверженная. А когда кончил[ось] это, то остался одинъ ужасный эгоизмъ. А эгоизмъ самое ненормальное состояніе — сумашествіе.
***
[11 сентября.] Къ вечеру[377] начались сцены б;ганья въ садъ, слезы, крики. Даже до того, что, когда я вышелъ за ней въ садъ, она закричала: это зв;рь, убійца, не могу вид;ть его и уб;жала, нанимать тел;гу и сейчасъ у;зжать. И такъ целый вечеръ. Когда же я вышелъ изъ себя и сказалъ ей son fait,[378]136 137она вдруіъ сд;лалась здорова, и такъ и нынче 11-го. Говорить съ ней невозмож[но], п[отому] ч[то], во 1-хъ, для нея не обязательна ни[379] логика, ни правда,[380] ни правдивая передача словъ, к[оторые][381] ей говорятъ или к[оторыя] она говорить. Оч[ень] становлюсь близокъ къ тому, чтобы уб;жать.[382] Здоровье нехорошо ста[ло].
***
12 Сент. С[офья] А[ндреевна] посл; страшныхъ сценъ у;хала. Понемногу успокаиваюсь.
[16—17 сентября]. Но письма изъ Ясной ужасныя. Тяжело то, что въ числ; ея безумныхъ мыслей есть и мыс[ль] о томъ, чтобы выставить меня ослаб;вшимъ умомъ и потому, сд;лать нед;йствительнымъ мое зав;ща[ніе], если есть таковое. Кром; того, все т;же разсказы обо мн; и признанія въ ненависти ко мн;. Получилъ письмо отъ Ч[ерткова], подтверждающее сов;ты вс;хъ о твердости и мое р;шеніе. Не знаю, выдержу ли.
***
26 Сен. Опять сцены изъ за того, ч[то] я пов;силъ портреты, какъ были. Я началъ говорить, что не возможно такъ жить. И она поняла. Душанъ говор[илъ], ч[то] она стр;ляла изъ д;тск[аго] пистолета, что[бы] испугать меня. Я не испугался и не ходилъ къ ней. И д;йствительно лучше. Но оч[ень], оч[ень] трудно. Помоги Госпо[ди].
***
27 Сен. Какъ комично то противуположеніе, въ к[оторомъ] я живу, въ к[оторомъ] безъ ложной скромности: вынашиваю и высказываю самыя важныя, значительныя мысли, и рядомъ съ этимъ: борьба и участіе въ женскихъ капризахъ, и к[отор]ымъ посвящаю большую часть времени.
***
5 Октября, 10 года. Отдалъ листки и нынче начинаю новое. И какъ будто нужно начинать новое: 3-го я посл; передоб;деннаго сна впалъ въ безпамятство. Меня разд;вали, укладывали, ставили клизму, я что-то говорилъ и ничего не помню. Проснулся, опомнился часовъ въ 11-ть. Головная боль и слабость. Вчера ц;лый день лежалъ въ жару, съ болью головы, ничего не ;лъ и въ той же слабости. Также и ночь. Теперь 7 часовъ утра, все болитъ голова и печень, и ноги, и ослабъ, но лучше. Главное же моей бол;зни то, что она помирила Сашу съ С[офьей] А[ндреевной]. Саша особенно была хороша. В[аря] прі;хала. Еще посмотримъ. Борюсь съ своимъ недобрымъ чувствомъ къ ней, не могу забыть этихъ трехъ м;сяцевъ мученій вс;хъ близкихъ мн; людей и меня. Но поборю. Ночь не спалъ, и не сказать, чтобы думалъ, а бродили въ голов; мысли.
***
13 октября. Оказывается она нашла и унесла мой дневникъ маленькій. Она знаетъ про какое то, кому то, о чемъ то зав;щаніе — очевидно касающееся моихъ сочиненій. Какая мука изъ за денежной стоимости ихъ — и боится что я пом;шаю ея изданію. И всего боится, несчастная.
***
14 октября. Письмо съ упреками за какую то бумагу о правахъ, какъ будто все главное въ денежномъ вопрос; — и это лучше — ясн;е, но когда она преувеличенно говоритъ о своей любви ко мн;, становится на кол;ни и ц;луетъ руки, мн; очень тяжело. Все не могу р;шительно объявить, что по;ду къ Ч[ертковымъ].
***
23 Октября. Все также тяжело обоюдное притворство, стараюсь быть простъ, но не выходитъ. Мысль о Новиков; не покидаетъ. Когда я по;халъ верхомъ С[офья] А[ндреевна] пошла сл;дить зa мной, не по;халъ ли я къ Ч[ерткову]. Сов;стно даже въ дневник; признаться въ своей глупости. Со вчерашняго дня началъ д;лать гимнастику — помолод;ть, дуракъ, хочетъ — и повалилъ на себя шкафъ и напрасно измучился. То то дуракъ 82-летній.
***
[28 октября. Оптина пустынь.] Съ 27—28 произошелъ тотъ толчокъ, который заставилъ предпринять. И вотъ я въ Оптиной вечеромъ 28. Послалъ Саш; и письмо и телеграмму.
***
31 Октября. Продиктовано А. Л. Толстой. Богъ есть то неограниченное Все, чего челов;къ сознаетъ себя ограниченной частью.[386]
Истинно существуетъ только Богъ. Челов;къ есть проявленіе Его въ веществ;, времени и пространств;. Ч;мъ больше проявленіе Бога въ челов;к; (жизнь) соединяется въ проявленіяхъ (жизнями) другихъ существъ, т;мъ больше онъ существуетъ. Соединеиіе этой своей жизни съ жизнями другихъ существъ совершается любовью.
Богъ не есть любовь, но ч;мъ больше любви, т;мъ больше челов;къ проявляетъ Бога, т;мъ больше истинно существуетъ.
Астапово, 31 окт. 1 ч. 30 дня.
***
151Жизнь вообще,[407] вся жизнь, какъ отд;льнаго челов;ка, такъ и всего міра, есть постепенный переходъ отъ д;ятельности борьбы и вражды къ[408] д;ятельно[сти] единенія, мира, любви, отъ[409] зла къ благу.