Радио Посад
Лицом к Лицу
Писатель-краевед Юрий ПАЛАГИН:
НА ЧУЖБИНЕ Я БЫ НЕ ОСТАЛСЯ…
Очередной гость студии передачи «Лицом к Лицу» посадский писатель Юрий Николаевич Палагин. И мы поговорим с ним о том, каким должен быть настоящий русский писатель, что он должен проповедовать, как жить. И какие у него обязаны быть взгляды, чтобы быть ВМЕСТЕ с народом, а не подле него…
От педагога до писателя
- Юрий Николаевич, беседу с каждым из гостей передачи «Лицом к Лицу» мы начинаем с краткого знакомства с его биографией. Где родились, где работали, как стали писателем?
- Писатель – это звучит слишком громко. Вот писатель-краевед – это потише немножечко, нормально (смотрит на меня с хитринкой).
А родился я деревне Ивашково, что в 25 километрах от города Загорска и в километре от деревни Дворики. Это моя родина, бывшее барское имение знаменитой графини Мухановой, где кучером у нее служил мой дед, которого, правда, я никогда не видел, потому что он где-то в начале революции умер.
Мама моя работала в Краснозаводске, в ОТК на заводе, а затем переехала в Ивашково и стала в тамошней начальной школе технической служащей. Вот там я и родился.
- Чем запомнилось вам деревенское детство?
- Отсвет дворянской жизни, их привычек и обычаев отразился и на народе. Никто не называл друг друга Ванькой или Мишкой, а уважительно Иван Михайлович. Только по имени-отчеству. Вот так.
Жил я при школе, где работала мама, там и учился. Там же я прожил и всю войну, а чуть позже, еще ребенком, работал в совхозе...
- А откуда родилась идея стать педагогом?
- В 1945 году я пошел учиться в Мухановскую среднюю школу – это 7 километров пешком, туда и обратно, шесть дней в неделю. Это хорошая закалка…
- Обычная нелегкая судьба крестьянских детей…
- Да. И когда я окончил 7 классов, встал вопрос найти учебное заведение, где можно было бы учиться со стипендией. Так как мама моя получала очень маленькую зарплату. И я поехал в Загорск, это был самый ближайший к нам город.
Сначала пришел в кинотехникум, который только что открылся в 1948 году, но там мне не понравилось – он располагался в каком-то грязном подвале, в приемной комиссии стол был почему-то испачкан краской. Я ушел оттуда – просто эстетически не смог вынести этой неряшливости.
Вышел на улицу, на проспект – вижу техникум игрушки. Захожу, меня ведут в кабинет, а там везде скульптуры – Аполлона Бельведерского, Геры и т.д. Все прекрасно. И я растаял и поступил…
Окончил я техникум в 1952 году.
А через десять лет я получил уже высшее образование, окончив в 1962 году Московский государственный педагогический институт им. Ленина.
- И начали работать учителем в поселке Ферма…
- Да. В 18-й школе.
- И когда же вы пришли к мысли заняться писательским трудом?
- Я никогда не думал об этом и никогда бы не поверил, если бы мне кто-то предрек такую судьбу. Но подвигла школа. Дело в том, что когда я изучаю с ребятами творчество Михаила Лермонтова, естественно, я натыкаюсь на его стихотворение «У врат обители святой». Оказывается, Лермонтов в 1830 году был у нас в городе еще шестнадцатилетним мальчишкой и написал это стихотворение.
Проходим мы по школьному курсу литературы Льва Толстого, а неподалеку от Лозы есть поселок МООСО, а за ним Спасс-Торбеево, что рядом с Зубцово. И в этой деревне Спасс-Торбеево Толстой жил почти месяц у своего друга по севастопольской страде Сергея Семеновича Урусова. Это был прекрасный человек, смелый до необыкновенности и к тому же еще и математик. Естественно, я рассказываю ученикам об Урусове, о том, что увидел Лев Толстой, когда жил здесь, в нашей местности.
Читаю «Кладовую солнца» Михаила Пришвина – и как ни рассказать, что Пришвин жил у нас в городе?!
Таким образом, у меня набрался довольно-таки солидный материал о писателях, которые были в Сергиевском посаде, а позже в Загорске. И когда вышло указание, чтобы каждый школьный учитель читал лекцию на любую избранную им тему, то у меня такая тема уже была…
- Это еще в советское время было?
- Да. И я выбрал тему «Загорск литературный». И с этой лекцией я объездил и город, и район. Принимали меня, как мне кажется, с удовольствием. Во всяком случае, бить – не били (смеется).
От Сергия Радонежского до Михаила Пришвина
- И отсюда, по-видимому, родилась идея развить эти лекции уже в полноценную книгу?
- Нет. Но на мою беду Сергей Персианов, бывший в то время то ли в отделе культуры, то ли в отделе просвещения, задумал создать Фонд развития образования. В этот фонд отчислялись какие-то деньги…
- Судя по всему, это уже было постсоветское время, 1990-е годы…
- Да-да. Это был где-то 1993 -95 год. И Персианов решил издать для преподавания в школах серию брошюр по краеведению: экология, животный и растительный мир, археология и т.д. И мне предложил, поскольку знал о моих лекциях «Загорск литературный», написать соответствующую брошюру. И я сдуру согласился (смеется).
Я-то думал, что только перенесу на бумагу то, что читал на лекциях, но мне вдруг стало стыдно выхватывать из различных веков какие-то разрозненные факты, какие-то отдельные имена. Начинать нужно было от печки. Должно было быть начало. И я начал с писателей и книжников с XIV по XVIII век, с Сергия Радонежского, а далее до Лермонтова и Толстого…
- А материалы где собирали – в музеях, в архивах?
- В музеях, естественно, в музейной библиотеке. Потом мне этого показалось мало, и я записался в библиотеку Московской Духовной академии. Пришлось писать серьезные обращения, письма соответствующие.
И так я рылся в бумагах – и, в конце концов, у меня стали появляться статьи на эту тему, рассортированные по годам. И вот дело, можно сказать, шло к завершению, как вдруг мне позвонили из персиановского Фонда образования и говорят: давайте срочно издавать вашу книгу. Оказалось, фонд лопнул, но деньги на издание книги еще были. И вот в спешке я завершил свою работу над первым томом, как оказалось, из будущих четырех, и он был издан в количестве 500 экземпляров. Весь этот тираж я раздал и раздарил по школам, библиотекам и клубам…
- И, как вы уже сказали, на этом дело не кончилось…
- Да. Раз уж я начал, работу нужно было завершить. И в итоге получилось четыре тома. Последний, помнится, вышел в 2009 году.
- Почувствовали облегчение оттого, что такой гигантский труд был, наконец, окончен?
- Все время находятся новые материалы. Например, когда я работал над первой частью, то наткнулся на иностранных писателей, которые посещали наш город…
- Да, у меня в домашней библиотеке есть книга Теофила Готье «Путешествие в Россию», где он упоминает и о посещении Сергиевского посада…
- А еще Александр Дюма-старший, автор «Трех мушкетеров» и «Графа де Монте-Кристо». И другие. Этот материал я постепенно собирал, и это вылилось в книгу «Зарубежные писатели XVI-XIX веков в Сергиевом Посаде». Это было очень интересно и очень полезно для самоосознания и осознания нашей страны. Это очень серьезная книга. С ней я снова обратился к Персианову, но на этот раз он помочь мне не смог, тогда я пошел к Николаю Хохлову, заведующему тогда культурой в районной администрации. Тот направил меня к главе Сергиево-Посадского района Василию Гончарову. Василий Дмитриевич поговорил со мной и сразу сказал: будем печатать.
Вот что значит, когда руководитель смелый и решительный – он тут же вызвал людей из финансового отдела, из отдела культуры, еще откуда-то и всем дал указания изыскать необходимые средства для издания книги. И она была издана, тоже в количестве 500 экземпляров. Очень красивая книга, не то, что первая - в мягкой обложке, на плохонькой бумаге, не брошюрка – настоящая книга…
- В заключение первой части нашей беседы хочу спросить вас, как литературоведа, правда ли то, что в нашей гордской тюрьме сидел писатель Александр Солженицын? Есть ли подтверждающие этот факт исторические документы? Или это байка?
- Нет, это не байка. Это исторический факт, запечатленный в письме первой жены Александра Исаевича, что он был здесь какое-то время во время пересылки по этапу...
На доходы писателя не проживешь…
- Если первая часть нашего разговора была несколько благостная – биографически-творческая, то вторую часть я предлагаю сделать более веселой и протестировать вас на эстетические взгляды и политические убеждения. Отсюда вопрос. Может быть, чуть-чуть провокационный…
Что такое современный провинциальный писатель? Развейте мои сомнения в высоком профессионализме оного. Я как рассуждаю – вот художник, творческий человек. Если он плохо нарисует свою картину – ее никто не купит, и его семья умрет с голоду.
Возьмем журналиста. Если он плохо сделает свою работу – его газету никто не купит, и он останется без работы. И опять – его семья умрет с голоду. То есть, их труд должен обязательно продаваться. Чтобы жить и чтобы были средства на продолжение собственного творчества.
Но я НИКОГДА не слышал, чтобы местные писатели жили на заработки от продажи их книг. Получается, что они не профессионалы, а просто любители. И чаще всего графоманы. И труд их бесполезен (хотя каждый второй из них считает себя обязательно гением), а, самое главное, никому не нужен.
Хотите поспорить, защитить своих собратьев по перу?
- Графоман – это не то (улыбается), это человек, который, несмотря на свои способности или отсутствие таковых, пишет и пишет. У него страсть писать. Неважно что, неважно как. У него такой зуд. Если Есенин говорил: «Коль этот зуд проснулся, всю душу выплещу в слова». А графоман выплескивает просто слова. Без души…
- Но оценивая ваших коллег по Посаду, присутствуют ли среди них настоящие писатели, которым есть что сказать народу, которые достойны народного внимания? Или это, на самом деле, любительское увлечение, своеобразное хобби после основной работы слесарем или инженером? Хобби, которым на хлеб не заработаешь.
- Ну, чтобы зарабатывать на хлеб – об этом даже бесполезно говорить...
- На первую часть вопроса вы ответили вполне понятно. Вторая часть вопроса – есть ли достойные писатели в нашем городе, кроме вас, разумеется?
- Среди местных писателей-краеведов я нахожу порядочное количество имен. Например, Татьяна Шпанькова (в одной из книг которой «Ильинская горка», серия «Прогулки по родному городу», описывается старинный район Сергиева Посада, больше известный под названием Кировка – прим. автора), Николай Карасев, который живет на Вифанской улице и который написал книгу «На велосипеде по городу» и сам ее издал на свои средства (энтузиаст краеведения, потомственный житель Вифанской улицы (Карасевы, соседи писателя Михаила Пришвина по улице, не раз упоминаются в дневниках последнего) на свой страх и риск занимается разработкой туристических маршрутов по юго-восточной части нашего города и района – прим. автора). Вот это интересно…
- А среди местных поэтов вам кто-то нравится? Здесь Владимир Смолдырев (1939 – 1971) когда-то жил – советский поэт, переводчик, сотрудник редакции журнала «Сельская молодежь», рецензент издательства «Молодая гвардия», редактор-составитель альманаха «Подвиг». Вечер его памяти недавно прошел в библиотеке поселка Лоза, где он работал на предприятии инженером в середине 1960-х годов…
- Прекраснейший поэт. Мы с ним были знакомы, и у меня есть книжка его стихов, которую он мне подписал: «Дорогому Юрию Николаевичу. Надеюсь на большую дружбу…». Я, со своей стороны, приглашал его к нам в школу, к ребятам. Он был очень талантливый поэт. И у него о себе было очень высокое и серьезное мнение. Это тоже хорошо.
Еще вспомню Анатолия Чикова (1928-1996). Член Союза писателей СССР. Стихи его публиковались в журналах "Работница", "Крестьянка", "Техника-молодёжи", "Литературная Россия", альманахе "Поэзия", сборнике "Сергиев Посад" (1995), антологии "Поэты Сергиева Посада. ХХ век" (1999). Автор семи поэтических книг. Первый лауреат премии имени преподобного Сергия Радонежского – прим. автора).
Мы очень с ним дружили, и перед смертью он неожиданно подарил мне весь литературный архив, целый сундук. Посчитал, что я последний его друг, а через два года умер…
Чиков был, конечно, поэт небольшой, но «с ухватистой силой», как говорил Есенин. И ухватка у него маленькая была, но поэт. Было у него поэтическое восприятие мира.
Очень многообещающе выступил молодой Григорий Глазов…
- Это наш с вами общий приятель. Мы с ним несколько лет вместе руководили Сергиево-Посадским отделением Союза журналистов России, и с Глазовым я планирую очередную передачу «Лицом к Лицу», прямо следом за этим выпуском. Тут наши мнения совпадают…
- Я так радовался, что есть такой самостоятельный человек с хорошим знанием языка, с интересным и легким изложением мысли... Жаль, что он как-то сник в последнее время…
Я не русофоб
- Следующий провокационный вопрос. На выставке в Овражном переулке ко мне подошел знакомый историк Костя Филимонов, поинтересовался, чем занимаюсь. Я ответил, что делаю на Радио Посад передачи-интервью.
- С кем? - спросил он.
- С художниками-алкоголиками, музыкантами-наркоманами, писателями-русофобами, политиками-коррупционерами и еще с жадными историками...
Посмеялись...
Вы вот тоже писатель. Вы русофоб?
- Нет (удивленно хмыкает). Давайте говорить все-таки проще, ведь русофоб – это не наше слово. То есть, это человек, не любящий Россию, не любящий ее людей, смотрящий только на Запад...
- Извиняюсь, но я ведь не случайно задал вам этот вопрос. Готовясь к передаче, я прошерстил интернет и с удивлением увидел, что кое-кто называет вас не только русофобом, но еще и безбожником. Причем публично. Как бы вы все это прокомментировали?
- «Да, и такой моя Россия ты всех краев дороже мне», - скажет Александр Блок, написав многое о тех странностях и непонятных действиях тогдашнего советского государства. И эта фраза – лучшее подтверждение моей позиции. Да, многое можно и нужно изменить, а многое не изменяется уже тысячелетиями в менталитете русского народа. Существует определенный негативный задел, сделанный еще в начале XIII века, и он сохранился и до сегодняшнего дня. Это РАБСКАЯ психология…
- А здесь я с вами не соглашусь. В какой стране было больше всего народных восстаний и революций?! Начиная со Стеньки Разина, Болотникова, Емельяна Пугачева и заканчивая Первой русской революцией 1905 года, Февральской и Октябрьской революциями 1917 года, а затем еще и Демократической революцией 1991 года (а я еще не назвал восстание декабристов 1825 года). Назовите мне хотя бы одну страну, где было столько революций?! Где народный гнев падал на головы власть предержащих! А вы говорите: рабская психология…
- Так надо же было как-то избавляться от рабства, но оно у нас в крови. И избавиться от него невозможно. Эту мысль я как раз и увидел в книгах зарубежных писателей, посещавших Россию и наш город в разные годы их существования.
- Взгляд иностранцев на наш народ как бы со стороны…
- Да. Вот эта страна, эти люди, рожденные для рабства. Эта мысль звучит, начиная с XVI по XX век…
- И вы с этим согласны?
- Во многом беды наши связаны именно с этим. И мы зачастую не возмущаемся и не сопротивляемся этому. Но ведь еще Антон Павлович Чехов сказал: «Всю жизнь я по каплям выдавливал из себя раба». По капле! И удостоился уважения Горького, который сказал: «Вы единственный независимый, самостоятельный человек»…
- Ну, мне, честно говоря, мнение Горького маловажно, но то, что народ Чехова до сих пор любит, - для меня определяющий фактор.
- А почему вы так о Горьком?
- Мнение пролетарского писателя, певца прошлой жизни, лично для меня малозначимо…
- Ну, почему пролетарского?! Это великий писатель…
Крым – это русская земля
- Ну, пусть будет по-вашему… Но я бы хотел в очередной раз поменять тему нашей беседы и поговорить о другом. Ваша работа, как писателя, как и художника – это практически идеологическая работа. То есть, сначала со школьной кафедры, затем со страниц написанных вами книг вы пропагандируете какие-то взгляды, какие-то идеи. Совпадают ли эти идеи с идеологией нынешнего государства? И как некий тест ваших личных взглядов – мой вопрос в отношении ситуации с Крымом. Для вас это естественный итог процесса возвращения несправедливо отторгнутой части русского народа к своей исторической Родине? Или аннексия более сильным государством территории менее удачливого соседа?
- Ни в коем случае! Севастопольская страда – сколько там положено русских жизней! Крым – это русская земля! И когда первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев подарил Крым Украине, было просто поразительное чувство несправедливости…
- А вы это помните?
- Да, я помню это. Но тогда, слава богу, это происходило в едином государстве, в Советском Союзе, где все республики были равны, можно было ездить куда угодно. То есть, отчуждения не было. И то, что когда-нибудь наступит такая катавасия с этими «майданами», никто не предполагал. Эти восхваления Бандеры, следование его политике по расколу с русским народом – это страшно, конечно.
То, что президент России Владимир Путин сумел отстоять Крым и тем самым спасти его от такой судьбы, как на Донбассе, - это очень хороший и правильный ход...
- Замечательно! В этом мы с вами опять полностью совпадаем. И заодно отвергаем все те инсинуации, которые приписывали вам ваши непонятные оппоненты в прошлом.
А как вы думаете – это уже вопрос по Донбассу: если все же предположить, что, согласно Минских договоренностей, Донбасс все же вернется в состав незалежной Украины, смогут ли мирно сосуществовать в рамках одной страны потомки бойцов, разгромивших фашизм, с потомками бандеровцев и ОУНовцев?
- Нет, конечно. Пока не перемрет это поколение. И пока все не забудется. А сейчас это невозможно. С волками мирно жить нельзя…
Помните у Льва Толстого о Марье Болконской: «Для нее не было вопроса хорошо или плохо быть под французом. Под французом НЕЛЬЗЯ быть». Вот это мнение, которое я полностью разделяю.
- Как заметил герой сериала «Ментовские войны» на вопрос, почему не уезжаешь на Запад: «Здесь наша Родина, сынок». Родину не бросают.
- Я раз шесть был за границей – во Франции, Бельгии, Германии, Польше. Выезжал с хором Алексея Кузнецова. Очень хорошая, устойчивая жизнь. Все чисто – настолько чисто, что даже противно (смеется). Но жить бы там я не захотел, и даже в мыслях не было, что там можно было бы остаться, пригреться. Нет. Что-то там есть такое, что трудно объяснить русскому человеку. И принять. И жена моя сказала: «Да, там все прекрасно, но жить там и я не смогла бы»…
- Вот на этой высокой гражданской ноте мы и завершим нашу продолжительную и очень содержательную беседу. Спасибо.
Беседовал Вячеслав СУХАНОВ
(Для Радио Посад)