Гл. 60
Олег Васильевич был уверен, что связывают сына и Сашу, которая периодически приезжала к Диме в больницу, а потом, после выписки – приходила домой, явно не только дружеские отношения. И эта информация в его разлинованном холодном сознании сегодня означала лишь одно – у мужа был мотив для мести. Оскорбленная гордость плюс национальные традиции – такой гремучий коктейль вполне мог, по мнению Завадского-старшего, надоумить Аскера повредить машину. Росший от визита к визиту живот Саши его мало занимал. Если ребенок Димкин – значит у мужа еще больше причин для ненависти и преступления. На этом размышления о странноватой молодой женщине для Олега Васильевича заканчивались.
Но все это домыслы. А прямых улик против Аскера так и не нашли. Единственный очевидец, заметивший, что к машине Димы подходил парень в темной куртке, по фотографии ни Аскера, ни Алекса не опознал. Пожимал плечами, неуверенно «бормотал» - вроде похож, но ничего вразумительного сказать не мог.
Алиби у Аскера, в отличие от Алекса, который весь вечер провел с сестрой, не было – говорил, что расстроенный шатался с бутылкой пива по Краснодару в одиночестве, но и в автобусе его никто не видел. Конечно, мог на попутке приехать, но попробуй это доказать. А тут еще и братец пропал, хотя Саша уверяла, что тот работает и даже демонстрировала деньги, якобы, переведенные заботливым тружеником. Олегу Васильевичу очень бы хотелось поговорить с этим загадочным Алексом, который, как и его свояк, слишком походил на описание злоумышленника.
Но Потапов и Хуажев не были единственными подозреваемыми. Олег Васильевич «крутил» и своих конкурентов и сотрудников (мало ли, кто из них мог быть обижен на низкую зарплату или дисциплинарные взыскания). Под это дело он сформировал у себя настоящую матерую службу безопасности, хотя раньше ограничивался сторожами на объектах. И теперь начальник этого нового, для поселковой фирмы, подразделения, негласно занимался расследованием Димкиной аварии. А был он человеком серьезным. Бывший «афганец», бывший «чеченец», майор запаса Виталий Павлович Струев обладал непримечательной внешностью – не казался ни силачом, ни «крутым». Но у Завадского был нюх на людей. Он сразу понял, что Струев не просто хороший рубака. Он умен и проницателен, умеет не только сложить два и два, но и запутанное уравнение со многими неизвестными решить. Вот пусть и бьется над самой главной, на сегодняшний день, задачкой – кто и почему порезал покрышки на Димкином «Мерседесе».
Сам Дима, казалось, никакого интереса к расследованию не проявлял. А отец не наседал. Не впал парень в депрессию, держится, улыбается, строит планы на будущее – и то хорошо.
Иногда отец задавал вопросы про Сашу, но Дима отвечал также туманно, как и сама девушка. И в этом случае Олег Васильевич вскоре отступился, не лез в душу.
Саша приходила не часто, у нее других дел хватало. Но по телефону они разговаривали почти каждый день – на нейтральные темы. Созвоны эти были короткими, словно каждый хотел сказать больше, но обрывал себя. И внешне сводились к банальным – «Как дела?», «Как живешь?» К проблеме, чьего ребенка вынашивает Саша, больше не возвращались. И про отношения с Аскером Дима не заговаривал. Хотя знал, что она живет у себя, с матерью. Саша тоже старалась поменьше рассказывать, чтобы случайным словом не зацепить брата или мужа (или бывшего мужа?). А Диме не задавала лишних вопросов, опасаясь ненароком наступить на «больную мозоль». Они вели себя так, как будто у Димы все еще две ноги, как будто Саша не беременна, и уж точно – в их жизни никогда не было выпускного вечера, странным образом связавшего их судьбы. Но и обойтись без этих звонков с фальшивыми словами уже не могли.
В начале декабря дал о себе знать Алекс – сначала прислал перевод из городка с незнакомым названием. Потом позвонил, сразу предупредив, что заплатил только за минуту. На вопрос, где он сейчас находится, не ответил, сообщил, что у него все хорошо, просто скрывается от армии. Справился о маме и сразу отключился. Но Саше стало легче на душе и веселей. Жив! Она поспешила обрадовать мать и весь вечер, сидя у постели Натальи, с увлечением врала, что Алекс нашел отличную работу, но обязательно приедет домой на Новый год. Мать слабо улыбалась, а взгляд ее, в последние месяцы тяжелый и скорбный, потеплел.
Иногда Саша видела в окно Аскера, пересекающего двор, один раз столкнулись в магазине. Он сдержанно поздоровался. Изредка заглядывала Зарема, приносила продукты – видимо делилась гостинцами после очередной поездки к родственникам. Но и свекровь была немногословна. Ограничивалась уместными в таких случаях вопросами – о здоровье. А чувствовала себя Саша, не смотря на свалившиеся на нее переживания, – удивительно хорошо. Она ни разу после выписки не появилась у гинеколога. На звонки встревоженной Мадины Рашидовны Саша неизменно отвечала, что никакие симптомы ее не беспокоят, поэтому и анализы сдавать отказывалась категорически. Ее беспечность объяснялась просто - если что и обнаружится, то оставить мать и лечь в больницу она все равно не сможет.
Из дома она выходила только в магазин, стараясь закупить продуктов сразу на несколько дней, да к Диме.
Людмила Слюсарь, поправившись, уехала к какой-то родственнице. Саша была разочарована. Во-первых, так и не удалось узнать тайну, как-то связанную с отцом, а во-вторых, бывшая сиделка Натальи исчезла, даже не попрощавшись, не забрав те немногие вещи, которые оставались в квартире Потаповых. Это больше напоминало бегство. Правда, ее соседка по палате передала Саше благодарность от имени Людмилы - за продукты и лекарства, которые та исправно приносила. А отъезд объяснила – мол, Люда еще очень слаба, ухаживать за больной все равно не смогла бы, а лишний рот Саше сейчас совсем не нужен. С этим трудно было не согласиться. Но Саша обиделась. Могла бы хоть на полчасика заскочить в гости… Мысль, что Людмила Слюсарь знает нечто страшное, роковое, теперь преследовала Сашу. Иногда ей снилось, что женщина шевелит губами, силясь что-то рассказать – и не может. Или Саша ее не слышит.
В кладовке Саша нашла старую швейную машинку, которой, как она помнила, изредка пользовалась бабушка. Наладила, смазала. Выкройки распашонок были простыми – по силам новичку. На этой же машинке она обрабатывала края пеленок, нарезанных из простыней. Потихоньку заготавливала нехитрое приданое. За этим занятием ее застал Аскер. Она оторвалась от машинки, чтобы открыть ему, и снова вернулась к шитью крошечного чепчика – чтобы не смотреть ему в глаза.
- Зачем это? Беременным нельзя шить и вязать! – ему нужно было начать с чего-то разговор.
- У меня потом не будет времени на это, - спокойно ответила Саша.
- Я все куплю, если… - он запнулся.
- А если нет? – стрекот машинки оборвал ее фразу.
Дождавшись, пока она остановится, Аскер с легкой иронией спросил:
- А Завадские?
Саша молчала. Она и сама не понимала, почему Дима никак не прояснит ситуацию. Понятно, что не слишком нужен ему ребенок в его возрасте и в его ситуации. Но Саша все равно ждала каких-то обнадеживающих слов, обещания помощи.
И когда Дима появился, впервые переступив порог ее квартиры – через три дня после Аскера, у нее в сердце екнуло – дождалась?