Как-то забывается, что в Гражданскую войну самые зверские расправы над населением были совершены вовсе не Деникиным и Колчаком, а чешскими и польскими легионерами, которых позднее стали относить к числу интервентов наряду с англичанами, американцами, японцами и т. д. Из политкорректности при советской власти на этом не очень останавливались, списывая всё на белогвардейцев. Ну как же! Дружественные народы! Но сибиряки об этом не забывают.
Ни чешские, ни польские части, сформированные в основном из военнопленных австро-венгерских солдат ещё до 1917г. и несколько позднее при Колчаке на территории России для участия в войне с немцами и австрияками, хотя и были зачинщиками Гражданской войны с большевиками (путч, устроенный ими на «Транссибе» 26.05.1918г.) в дальнейшем в состав Колчаковской армии не вошли, считаясь как бы союзниками Колчака. А узаконены были в качестве иностранных легионов Франции, и командовал ими представитель Антанты генерал Жанен. Легионерам представлялась полная свобода действий. Имелись собственные штабы, контрразведка, причём польская – самая лютая, прообраз будущего немецкого гестапо. Ещё одна особенность: в начале 1919г. по требованию правительств вновь объявленных государств Польши и Чехословакии и с полного согласия солдатни польская дивизия в количестве 11тысяч человек и чехословацкий корпус в составе почти 40 тысяч были сняты с фронта военных действий с большевиками и отправлены на охрану Транссибирской железнодорожной магистрали.
В состав польских частей входили как военнопленные из Галиции и Кракова (большая часть), так и местные поляки, потомки тех, кто был сослан в Сибирь после ряда бунтов, имевших место в 19-ом веке.
Итак, 50000 вояк в тылу, сидевших на шее сибирского населения, уже и без того обескровленного и голодающего, измотанного Мировой и Гражданской войной, которые не столько охраняли дорогу, сколько делали набеги на населённые пункты вдоль неё. Пользуясь обстоятельствами и полной безнаказанностью (не было сил у Колчака в тылу, чтобы привести их в чувство!) грабили население сёл и городов, грабили банки и богатые дома, забирая всё, вплоть до дверных ручек, отнимали крупный рогатый скот, свиней, одежду, обувь, швейные машинки, другие ценные веши. Одних только самоваров забрали однажды 186 штук! Награбленное поляки сбывали на базарах, или оставляли себе для вывоза. Бывшие, строго говоря, дезертирами с фронта мировой войны, и не желавшие воевать на фронте Гражданской, потому что, якобы вскоре через Дальний восток намеревались вернуться домой, они вовсю развернулись в тылу у белой армии. Под предлогом борьбы с партизанами ими сжигались деревни и сёла, даже целые районы, мирное население вешали, расстреливали, топили в реке. В Новониколаевске, где формировались военные части поляков и где располагался их центр, хватали всех по малейшему подозрению, даже идущих по улице в рабочей одежде, и расстреливали без суда на территории Сухарного завода. (Справедливости ради надо сказать, что были и те, кто не хотел заниматься грабежами, но от них быстро избавились. Есть сведения, что там же были расстрелены за непослушание 63 польских солдата). По вине всех этих палачей и карателей и Колчак быстро терял поддержку в массах. И когда потребовалось встать на его защиту, никто не пошёл в объявленные его манифестами отряды самообороны. Стало набирать силу партизанское движение.
В ноябре 1919г. Омск – столица Сибири – был потерян. Временно Колчак переместился в Новониколаевск. Однако и тут ему не удалось удержаться. Уже 4 декабря поезд Колчака вышел из города вместе с другими железнодорожными составами по направлению на восток. В караване отступающих были прежде всего чехи, которые нагло захватили для своих нужд половину всего подвижного состава Транссиба – 20000 вагонов, затем Колчак и выборочно белогвардейцы. А поляки припозднились и должны были выступить в арьергарде. Так распорядился генерал Жанен.
И тут случился дикий эпизод в истории Гражданской войны. В Новониколаевске 7 декабря 1919г. поднял восстание Второй барабинский полк под командованием эсера полковника Ивакина. Полк стоял в тылу на доукомплектации после изматывающих боёв и потому город не покинул, да и не было для этого вагонов. План Ивакина был таков: по возможности мирным путём взять власть в городе и сдать его также мирно Красной армии, стоявшей в 20 верстах, чтобы не допускать большого кровопролития. Восставшие взяли вокзал, почту, телеграф, штаб гарнизона, но какой-то предатель позвонил полякам и доложил о происшедшем. Польские части были в пригороде и среагировали очень быстро. В течение нескольких часов они прибыли в город и расправились с барабинцами. Их без разбору убивали всех подряд на улицах города и в учреждениях. Из полка не осталось никого, погиб и их командир 23-летний полковник Ивакин.
Не позднее 9 декабря поляки «зачистили городскую тюрьму», перебив заключённых всех без разбора. И наконец, полностью погрузив в доставшиеся им 5000 вагонов мародёрски добытое ими имущество, фураж и провиант на четыре месяца, около двух тысяч лошадей, выехали вслед за Колчаком. Зачем нужно было устраивать бойню – совершенно непонятно. Никто не препятствовал их отъезду.
Утром 14 декабря 1919г. части 5-ой Красной армии почти без сопротивления вошли в город, в котором оставалось ещё около тридцати тысяч белогвардейцев, больных и деморализованных, брошенных Колчаком и Жаненом на произвол судьбы. Всех их естественно взяли в плен. Картина, открывшаяся красноармейцам, была ужасна: на улицах валялись сотни трупов убитых и умерших от тифа. (До весны их потом хоронили в траншеях по всему городу.) Всего за один год колчаковской власти в Новониколаевске и уезде было убито и умерло от тифа почти шестьдесят тысяч человек.В овраге, где текла речка Каменка, были обнаружены 104 обезображенных трупа узников тюрьмы. Жалели патроны. Их, связанных колючей проволокой, кололи штыками, рубили саблями. Садизм и жестокость у польских палачей не имели границ: выколотые глаза, кожа, спущенная с лиц, отрубленные уши, носы и конечности, расплющенные черепа и грудные клетки. И не сказать бы, что все умерщвлённые оказались бывшими советскими работниками или подпольщиками (таковых насчитали только 35 человек) – были там и проштрафившиеся солдаты, и даже мелкие спекулянты, задержанные городской милицией. Проявленную жестокость можно было объяснить только патологической ненавистью и презрением к русскому населению, которое эти европейские «цивилизаторы» считали не выше каких-нибудь примитивных готтентотов или папуасов. «Пся крев» и «быдло» - тоже из той же оперы.
Этих убитых с почестями похоронили на центральной площади города. Был поставлен памятник в виде руки, сжимающей факел.
У станции Тайга красные наконец настигли поляков и взяли их в окружение. Часть их под командованием полковника Чумы сдалась в плен. (После заключения Рижского перемирия c Польшей многие из них потом в 1921г. вернулись на родину.) Другая часть под командованием полковника К. Румши (именно он отдавал приказы на расправу над новониколаевцами) сумела прорваться из окружения и ушла в Манчжурию, а оттуда – к Японскому морю и в Европу. Уже через несколько месяцев Румша со своей «сибирской» бригадой участвовал в Советско-польской войне 1920г.
Казимир Румша,бывший царский офицер, выпускник Петербургской академии Генерального штаба, в Польше объявленный «национальным героем», дожил до 86 лет и помер в эмиграции в Лондоне, где обитал с 1940г. Ему поставлен великолепный памятник. Так и стоят эти памятники: «национальному герою»-палачу в Лондоне, а теперь, говорят, ещё и в Польше. И в Новосибирске в сквере на площади Ленина – его жертвам.
А теперь вопрос: кем были польские легионеры в Сибири? Мы твёрдо знаем: подлыми террористами!