Атака

               
Маршевая рота третьи сутки догоняла фронт.
 Не знаю, чем бы для меня закончился этот длительный марш,
если бы не этот старый солдат.   
Собственно это мне тогда показалось,что старый.
Сорок семь, конечно было много против моих восемнадцати.
И взрослый сын у него воевал где-то рядом.
За его спиной было три войны, первая мировая, гражданская и финская.
Да и называли его все очень уважительно, Митрич.
Сапоги, которые мне выдал старшина, были хоть и моего размера,
но вкупе с портянками, тесно сжимали ногу и на третий день ходьбы,
я стал заметно прихрамывать.
-Жмут, -по отечески заботливо спросил меня Митрич.
-Жмут, -честно ответил я.
-Снимай сапоги. Снимай, тебе говорю.
 Деваться было некуда, я разулся.
Он взял мои сапоги и через несколько минут,
 притащил старые,растоптанные видавшие виды валенки.
- Ты Вань,только не промочи,в них то я думаю сподручнее топать будет,
 а до завтра так нам ещё дожить надо.
Всю ночь мы шли к передовой.
 Уже перед самым рассветом, нас повели какой-то глубокой, извилистой балкой,
как оказалось к небольшой реке, которую нам утром пришлось форсировать.
Нет, конечно не вплавь, март месяц, на реке лед, хотя уже заметно пахло весной.        Затемно рассредоточившись вдоль берега, мы встретили  хмурое мартовское утро.
Река была не очень широкая, но на противоположном берегу, были фашисты,
которые всю ночь пускали ракеты, освещая замёрзшую гладь реки.
-Вот тут они нас и пошинкуют,-проговорил Митрич,
обжигая свои пальцы дымящейся цигаркой.
Я только сейчас увидел его чёрные пальцы, которые сжимали остатки самокрутки.
- Ты Ваня, когда нас погонят вперёд, беги вперёд и не оглядывайся.
Не стреляй, не кричи, просто беги, что есть мочи.
Видишь, немчуры нет вдоль берега, сверху-то расположились, оттуда им кажется поудобней нас шинковать.
А уж коли, Ваня, перебежим речку, внизу–то они нас пулемётом не достанут,
 а там живы будем так и разберёмся что и как.
Гранаты и диски на спину в вещмешок.
 В это время началась мощная артподготовка.
-Запомни Ваня, беги не оглядывайся, прокричал мне в ухо Митрич.
Главное тот берег, там сектор обстрела ограничится.
Ещё на противоположном берегу рвались снаряды, а нас уже бросили в атаку.
Бежал я, как мне казалось со страшной скоростью, немцы сумели очухаться только тогда, когда я миновал половину реки.
Кинжальный огонь нескольких пулемётов, начал ожесточённо косить ряды атакующих, и тут я не знаю почувствовал, не знаю услышал Митричев голос.
- Беги сукин сын.
Я чуть ли не носом ткнулся в другой берег.
-Вот и слава Богу, опять услышал я голос тяжело дышащего Митрича.
Оглянувшись назад, я увидел тех, кого немцы добивали на льду.
- Ванька ты видел, откуда пулемёт палит.
Давай автомат на спину, в руки две гранаты.
Я отвлеку их, а ты уж не промахнись ради Бога.
Он подсадил меня и я зацепившись за куст полез вверх,
где захлёбываясь, не прекращая яростно строчил их пулемёт.
Митрич отбежав несколько шагов в сторону, кинул В высоту берега гранату и открыл огонь из автомата.
Они видно увидели его и перенесли огонь в берег, в его сторону.
И тут я кинул одну, потом вторую гранату, пулемёт замолчал.
Я опять на мгновение оглянулся назад и увидел, что чёрная лавина шинелей, по белому льду, со страшными криками бежала к этому берегу.
Мгновения удавшейся быстрой атаки целиком поглотили меня, и тут я как бы очнулся услышав голос Митрича.
-Ванька, Ванька, вот молодец, живой чертяка.
Ой, какой ты Ваня молодец. Точнёхонько попал, только потроха полетели.
На скорей, тёплые ещё, для тебя специально покрупней фашиста выбрал.
Удобные видно, уж больно быстро убежать от меня хотел.
Куда там, от меня разве убежишь.
Митрич протягивал мне добротные немецкие сапоги.