Сплошной ущерб от этой войны, не только материальный, но моральный и духовный, – как же тяжко тем, кому приходится все это выносить. Так было всегда (вопреки поэтам), так будет всегда (вопреки пропагандистам), – нет, конечно же, не пойми меня превратно: было, есть и будет необходимо встречать это все лицом к лицу в нашем жестоком мире. Но столь коротка людская память, столь быстро сменяются поколения, что уже лет через тридцать останутся лишь единицы или вообще никого из напрямую переживших то, что действительно «пробивает» До самого сердца. Обожженная рука расскажет о пламени убедительнее всего прочего. Порою меня просто в ужас повергает мысль о том, сколько же повсюду в мире в настоящий момент человеческого горя: миллионы людей оторваны друг от друга, досадуют и злятся, растрачивают свои дни попусту – не говоря уже о пытках, боли, смерти, утратах, несправедливости. Будь страдания зримой субстанцией, эту погруженную в ночь планету почти полностью окутало бы густое темное марево, сокрыв ее от изумленных небес! А последствия всего этого обернутся по большей части злом – с исторической точки зрения.
Но, разумеется, исторический подход – далеко не единственный. Все явления и все деяния обладают значимостью сами по себе, помимо «причин» и «результатов». Ни один человек не в состоянии оценить, что на самом деле происходит в настоящем sub specie aeternitatis /*С точки зрения вечности (лат.)*/. Знаем мы только то (в значительной степени по собственному опыту), что зло пускает в ход громадные силы и с неизменным успехом – да только тщетно; оно лишь подготавливает почву, на которой пустит ростки нежданное добро. Так оно происходит в общем и целом; так оно происходит с нашими собственными жизнями... Однако всегда есть надежда, что для нас все сложится удачнее, и даже на здешнем, временном плане, по милости Божией. И хотя нам необходимы вся наша врожденная человеческая храбрость и мужество (а необъятный запас человеческой храбрости и выносливости просто поражает, не правда ли?), и вся сила нашей веры, чтобы выстоять перед лицом приключившегося с нами зла (что приключается и с другими, по Божьей воле), все равно нам дано молиться и надеяться.
Из письма Джона Толкина Кристоферу Толкину 30 апреля 1944