Последняя надежда

Наталья Нечай
Вера открыла глаза, туман в них мало-помалу рассеялся – и она увидела тусклые стены больничной палаты, пасмурное небо за окном да ветку сирени, настойчиво стучащую по стеклу окна: мол, хватит уже дремать, открывай глаза, вставай! Женщина начала припоминать все обстоятельства вчерашнего дня – главным образом, как она сюда попала. Ну, да, сердце прихватило. Первый звоночек.

Казалось, вчера утром всё было нормально. Встала, пошла на работу (Вера работала медсестрой в поселковом здравпункте). Ближе к обеду к ней заглянула сестра Тоня. Немного поговорили, о том, о сём, как всегда. «Но что такое Антонина сказала мне, что так расстроило и вывело из равновесия?», - подумала Вера и начала вспоминать. «Ах, да…Она что-то сказала о Сергее, сыне, пропавшем без вести в Афганистане. Вначале мялась, не хотела расстраивать, говорила, что не хочет повторять то, что бабы своими сорочьими языками болтают. А в то же время: а вдруг, правда? Ведь всякое бывает. И рассказала.

Вроде бы его кто-то видел, на какой-то станции или остановке. Что он жив-живёхонек, просто не помнит ничего. Наверное, был в плену, а теперь вот приехал». Услышав это, Вера почувствовала слабость в теле, в костях заломило, внезапная боль пронзила левую часть груди, губы женщины посинели, дышать стало трудно, от сильного головокружения всё поплыло перед глазами. «Сыночек…», - только и смогла произнести несчастная мать и, обмякнув, начала сползать долу, сестра едва успела поддержать её. Тоня сразу же вызвала скорую помощь. Коллеги приехали быстро – и вот она в больнице соседнего городка, в палате кардиологического отделения.

Слухи о якобы выжившем её сыне разносились уже не впервые. С тех пор, как ему, участнику войны в Афганистане, был вынесен приговор «пропавший без вести», уже не один раз вдруг разносилась по посёлку неведомо кем сочинённая молва, что Сергей жив, его кто-то где-то видел. Почему так происходило, Вера не понимала. Врагов у неё не было, а шутить так было жестоко. Наверное, всё потому, что в прессе, на телеэкране начало появляться немало историй о попавших в Афганистане из-за неудачного стечения обстоятельств в плен и выживших там наших ребятах. Это и рождало небылицы.

Плен – это было самое страшное и унизительное, что можно было себе представить на афганской войне. Кто-то из солдат попадал в неволю в ходе боёв, кто-то переходил на сторону противника добровольно, а кому-то, наверное, так было предречено. Так или иначе, но факт остаётся фактом: они «исчезали как дым». Ведь местные жители, среди которых встречались и моджахеды, могли просто спрятать их за стеной.

Вере всё чаще попадались на глаза в газетах истории о том, как советских солдат похищали ночью, о бойцах, пропавших, прогуливаясь в отдаленной части своей собственной базы. Еще можно было услышать истории, которые начинались и заканчивались такими словами: «они пошли в деревню за сигаретами, и вдруг…». И это не были редкие случаи.

Сердце матери от этих рассказов разрывалось на части. Страшна участь родителей, получавших печальные известия о гибели сыновей и цинковые гробы. Но не менее ужасна доля тех, кто так и не узнал, живо или нет их дитя, где оно нашло свой последний приют, если принял смерть, какие муки ему довелось испытать, если попал в рабство, и встретятся ли они когда-нибудь? Молиться ли о спасении его души или просить Господа о здравии? Такие мысли никогда не покидали Веру с тех пор, как она узнала, что её сын числится среди без вести пропавших.
 
В палату вошла медсестра. «Ну, как вы, Вера Андреевна? Разве можно так? Вы нас испугали. Что это вы болеть удумали? А кто же будет ваших поселковых лечить и морально поддерживать?», - пробовала подбодрить она  больную. «Вот тут лекарства. Таблеточки сейчас выпейте, а вечером ещё инъекции сделаем. Всё будет хорошо», - сказала медсестра и вышла.
 
Женщина выпила таблетки и задумалась. В своих невесёлых мыслях она не раз возвращалась к тем дням, когда они всем посёлком провожали Серёжу в армию. Как она волновалась, когда сын получил повестку, и молила Бога, чтобы его направили куда угодно, но не в Афган, так как первые чёрные весточки с войны уже начали поступать. Как бегала и суетилась, готовясь к проводам, чтобы они были не хуже, чем у его товарищей. Но всё и получилось по-доброму, по-человечески.
 
Перед глазами всплыл образ сына. Его она никогда не забывала. Сергея, хоть он и был молод, уважали в посёлке: парень – работяга. После школы, не желая обременять мать, которая одна его воспитывала, не пошёл поступать в институт, хотя учился неплохо, а принялся слесарем в шахту, до армии. Его любили за то, что он был шутником и говоруном, замечательно играл на гитаре. Ни одна девчонка украдкой поглядывала на него, мечтая о таком суженом. Но из всех их Серёге только соседская Ленка была по сердцу. С ней они с детства вместе росли, бегали в поле за цветами на край посёлка. А когда повзрослели, то всерьёз начали встречаться, договорившись пожениться сразу же после возвращения Сергея из армии.

Всё на проводах было хорошо: и ребята с работы пришли с начальником, и родственники все собрались, невеста. И на столе всё было. И напутствия произносились чистосердечные, присущие такому случаю. Новобранцу желали, чтобы его служба проходила не только на благо государства, но и с пользой для себя, чтобы стал настоящим мужчиной - мужественным, сильным, способным защитить себя и тех людей, которых любит, а самое главное – желали, чтобы вернулся домой живым и здоровым. Служившие, как и водится, горделиво желали: «Служи, как я служил». Не обошлось и без приключений: друг, приняв немного лишнего, взял в соседнем селе лошадь,  и ребята устроили игрища и соревнования. Друзья катались на животном, смеялись неудавшимся попыткам подвыпивших лихачей. Ночь пролетела быстро.

За всеми тостами и прибаутками Сергей с Ленкой едва вырвались из общего застолья и прошлись по ночным улицам, постояв, обнявшись под старым дубом на окраине посёлка. И вот уже несколько шумных компаний с разных концов селения с гармонями и нестройными песнопениями подтянулись к остановке, что стояла по-над трассой в ожидании автобуса с новобранцами из соседнего города.

Вера в последний раз перед разлукой глянула на сына: «Как вырос мой сыночек.  Не успела и заметить, а вот пришло уже время, когда призвали его к армейской службе». Вера смахнула слезу, не желая показывать сыну своё волнение. Но, обняв его перед посадкой в автобус, всё же не сдержалась, вскрикнув один раз и подавив свой плач неимоверным усилием воли. Какое-то чёрное предчувствие холодной змеёй заползло в уголок её материнского сердца и свернулось там смертоносным клубком. Чувствовала, мать всегда чувствует, что несчастья не миновать.

Где-то через месяц от Сергея пришло первое письмо, из которого Вера и проведала, что ему предстоит служить в Афганистане. Сын писал, что вначале был в Харькове, там и узнал, что будет направлен в горячую точку. Потом сообщил, что вместе с другими новобранцами из Украины его направили в Ташкент, где три месяца он провёл в учебке. Оттуда в одном из писем Сергей написал: «Всех уже отправили, а мы сидим. Бородами позарастали. И вот 9 Мая отметили, а наутро нас на машины — и в аэропорт. Два дня просидели в Кабуле, затем направили по назначению».

Вот тогда в первый раз и сразила женщину неимоверная сердечная боль. Что ждёт её сына в этой дикой стране? Вспомнила, как в детстве маленький Серёня игрушки любил военные. Самыми дорогими подарками для него были танк, автомат, пистолеты. Нацепит на себя и марширует по дому как солдат. Вот и стал её сын настоящим солдатом. Таким она его и воспитывала: честным, сильным, самостоятельным, ответственным, твёрдохарактерным, способным позаботиться о себе и о тех, кто слабее, кто в этом нуждается. Поэтому, когда Сергей ушёл в армию, Вера не боялась того, чего боялись другие матери – что над ним будут издеваться ребята посильнее. Во всяком случае, туалет зубной щеткой чистить его никто не заставит, и трусы чужие стирать тоже. Знала, что он за себя всегда постоит. Ведь он солдат.

Из скупых писем сына мать узнала, что служил он, как все. Выходы на боевые, зачистки, сопровождения колонн. Но недолго продлилось ожидание возвращения сына. Через три месяца службы в Афганистане матери пришло извещение, что рядовой Сергей Вечера  пропал без вести во время боя.

Вера была как раз дома, вернувшись с дежурства, когда в дверь кто-то постучался. «Это, наверное, Татьяна, почтальонша, - подумала она. - Может, письмо от Сергея принесла?». Открыв дверь, Вера увидела перед собой знакомого капитана из военкомата. Сердце её предательски ёкнуло, предчувствуя что-то недоброе.
– Не волнуйтесь, мать…Я принёс известие о Вашем сыне.
– Что-то с ним? Говорите! Погиб? Нет!
– Только успокойтесь, Вера Андреевна. Доподлинно ещё не известно, что сын Ваш погиб. Был бой. После него он не вернулся. Пока считают, что он пропал без вести.
Мать осела на пол:
– Как это без вести? Что с ним могло случиться?

С этого момента время для Веры как бы остановилось. Она вроде бы и жила: ходила на работу, общалась с родными и посельчанами, делала какие-то обычные домашние дела, но всё её существо было сосредоточено на Ожидании. Она думала только о сыне, мысленно разговаривала с ним, в газетах, по телевизору она судорожно искала хоть какую-то информацию, хоть какую-то зацепку, по которой она могла бы понять, жив ли её родимый?

Часто ночами в беспокойных снах она видела своего мальчика. В военной форме, необычно бледного и грустного. Она кричала, спрашивая у него: «Сынок, скажи, где ты? Ты жив?» Но он всё более отдалялся от неё, ничего не говоря, и только печально улыбался. Тогда, переболев от перенесенного шока, она поехала в город в военкомат, чтобы ещё раз поговорить, посоветоваться с военными людьми: «Что делать? Как узнать, где её сын? Жив ли он? А, если жив, если в плену, можно ли его как-то освободить?». Эти вопросы не давали ей покоя.

Женщина стала досконально дознаваться, какие могут быть судьбы военнопленных в Афганистане? Встречалась почти с каждым воином-интернационалистом, которому посчастливилось вернуться домой живым, и  жадно расспрашивала их о суровой жизни в далёкой стране, куда волей судьбы попал её сын. И читала, читала всё, что попадалось ей о событиях на этой войне.

То, что она узнавала, ещё больше разъедало её сердце, терзало душу. Участники событий говорили о том, что с советскими пленными душманы не церемонились. После пыток и издевательств многим предлагали на выбор – оставаться дальше в тюрьме, либо «выбрать свободу» и уехать на Запад. Такой выбор в СССР в те годы воспринимался как предательство, измена Родине.

Неужели и её сын отщепенец? Вере было невыносимо больно, когда некоторые «сердобольные» соседи, узнав, что сын без вести пропал, говорили ей: «Серега, может, перебежал, предатель». Она часто думала: «Как бы поступил её Сергей, попади он в плен к душманам? Предал бы Родину?». И сама всегда отвергала, гнала утвердительный ответ. Нет, он не такой. Вспоминала, как сын запоем читал в детстве книжки о героях Великой Отечественной, преклонялся перед их подвигами, с интересом слушал рассказы ветеранов той войны, занимался спортом в поселковом клубе, готовя себя к защите Родины. Нет, это невозможно. А значит, нет надежды на то, что жив.

Но в сердце матери вороватой цыганкой прокрадывалось сомнение: «А вдруг не выдержал пыток? Вдруг сломился? И вдруг выжил после всего и живёт сейчас в другой стране, как и десятки других бывших пленников?». До неё доходили истории о бывших советских солдатах, которые, остались жить в Афганистане, став своими среди местных жителей, обзаведясь женами и детьми, не пожелав возвращения на Родину. Среди пропавших без вести были и такие, кто с оружием в руках воевал впоследствии против бывших сослуживцев в рядах моджахедов.

Как-то Вера прочитала рассказ, поразивший её до глубины души, об одном советском солдате, который стал дезертиром. Он ушел в новогоднюю ночь, прихватив с собой автомат и шесть магазинов. Почему он сбежал – было непонятно. Для всех это было шоком. Пошел на это он осмысленно, поскольку после этого воевал против своих же. После его дезертирства вражеская группа резко активизировалась, они начали вести себя совсем дерзко — предатель знал тактику своих и мог предугадывать её ходы.

Вера узнала о том, что  Верховный Совет СССР, «руководствуясь принципами гуманизма», издал беспрецедентное постановление, освободившее от уголовной ответственности всех, кто совершил преступления во время прохождения воинской службы на территории Афганистана. Вне зависимости от характера этих преступлений! То есть дезертирами такие лица не считались. Но ей от этого не было легче. Она не знала, где находится её сын.

Душевными травмами в Вериной душе отзывались начавшие публиковаться в прессе повествования о жестокости пыток душманов. Дело в том, что обречённых на смерть советских военнопленных афганские душманы редко когда убивали сразу. Обычно гибели пленного предшествовали страшные пытки и истязания. Как-то Вера прочитала в какой-то из газет, что могила с останками шести солдат в военной форме была случайно вскрыта бульдозером на территории бывшей советской базы в районе Кундуза. Все они считались пропавшими без вести. Такие «новости» доводили её до исступления, ночами её мучили кошмарные сны.

Из книги одного американского журналиста Вера узнала о таком виде зверской казни, который назывался «красный тюльпан», и о нём слышали практически все солдаты, служившие на афганской земле — обречённого человека, введя в беспамятство большой дозой наркотика, подвешивали за руки. Затем кожа подрезалась вокруг всего тела и заворачивалась вверх. Когда действие дурмана заканчивалось, приговоренный, испытав сильный болевой шок, сначала сходил с ума, а потом медленно умирал…

Мысли о зверствах моджахедов не покидали женщину. Ей часто снился сон, что будто не советский часовой, а она сама на краю взлётно-посадочной полосы нашла пять джутовых мешков. Один за другим она открывала их и обнаружила там молодых советских солдат, завёрнутых в собственную кожу, в каждом из которых она узнавала своего сына. В истерическом припадке она кричала и при этом просыпалась. Измученная, расстроенная, убитая, с учащённым сердцебиением.

Вера подружилась с ребятами из местной общественной организации воинов-интернационалистов. Вместе с ними ходила на все их мероприятия. Порой она слышала их разговоры между собой, их воспоминания, о которых не принято говорить во всеуслышание. От них она узнала, что, в арсенале душманов, помимо «красного тюльпана», было ещё много других зверских способов умерщвления советских пленных. Живодёры отрезали пленникам уши и носы, рассекали животы и вырывали кишки наружу, отрубали головы и запихивали внутрь распоротой брюшины. А если захватывали нескольких пленников, то измывались над ними поочерёдно на глазах следующих мучеников. Изрубленные останки советских солдат в запаянном наглухо цинке уносили домой «чёрные тюльпаны».

Когда в 1989-м советский контингент, как сообщали, всех до единого соотечественника, вывели из Афганистана, на самом деле за Амударьей оставались более четырёх сотен советских солдат – попавших в плен, перешедших на сторону противника или оставшихся там по воле случая. Затем этот список сократился почти вдвое: часть пропавших нашли живыми и вернули домой, судьба других стала известна уже после их гибели.  Некоторые их них были похоронены в Афганистане в ничем не обозначенных могилах.

Российские и мировые СМИ активно пересказывали историю обнаруженного в Афганистане бывшего советского солдата, признанного пропавшим без вести в первые годы войны, и успевшего за это время стать настоящим афганцем. Журналисты предполагали, что таких «афганцев» может быть около сотни.

Неизвестность терзала душу матери. Узнав об исчезновении сына, Вера ездила в Киев и Москву, писала многочисленные письма во все инстанции. Действовала через Комитет Красного Креста. Пыталась сделать это и по другим каналам — через МИД, другие органы. Но ответ был один: «Сведений о вашем сыне нет». К тому же, тему «пропавших без вести» тогда скромно обходили стороной. О том, что в Афганистане остаются наши военнопленные, широкой советской общественности стало известно лишь спустя год после вывода «ограниченного контингента». Тогда же появилась надежда и на осуществление поиска.

Установлением судьбы пропавших без вести советских солдат занимались как родственники, друзья, добровольцы, так и общественные, государственные структуры. Так, благодаря деятельности Комитета-92 была установлена судьба сотен военнослужащих, пропавших в Афганистане.

Несмотря на то, какой каждый из бойцов сделал выбор во время войны, поисковики брали на себя миссию установить судьбу абсолютно всех солдат, пропавших в Афганистане. Это было нужно их родным, близким, друзьям, это нужно было всей стране. Долгие и кропотливые поиски каждого отдельного военнопленного чаще приводили поисковиков к находкам могил с их останками. Но оставались еще десятки людей, которые утонули в горных афганских реках, застряли в горных расщелинах.

Найти Сергея было очень сложно. Процесс занял долгое время. Как правило, местное население не очень стремилось содействовать организациям, занимающимся установлением судьбы пропавших без вести советских солдат, редко что рассказывало. Но были иногда такие периоды просветления, когда эти люди просто выводили к их представителям пленных советских солдат и говорили: «Это вот ваши. Теперь сами с ними разбирайтесь» или рассказывали то, что знали о погибших.

Наконец-то и Вере удалось узнать правду о сыне. Он служил в западной провинции Герат. Служил в N-м мотострелковом полку, пропал в сентябре 1982 года. И поисковики нашли не только его, но и свидетелей: оказалось, парень погиб в бою. А было это так. Подразделение расползлось по селению. Вдруг справа и слева начали бить сразу несколько крупнокалиберных пулемётов.

Все солдаты и офицеры выскочили из дворов и домов и рассыпались вокруг кишлака, ища убежище где-то у подножия гор, откуда шла интенсивная стрельба. Это была роковая ошибка. Так, как укрыться от свинцового ливня было негде, большая часть людей была перебита, остальные ранены. Сергей же просто скатился по склону, и тело его не увидел сразу никто из своих. Местные потом его спрятали в щель предгорья и заложили камнями. Поэтому долгое время никто не знал о месте захоронения советского воина.

Через какое-то время Вере передали капсулу с прахом сына, которую торжественно захоронили на городском мероприятии под плитой возле памятника воинам-интернационалистам в центре города. Потеряв любимого, нашла своё новое счастье Лена, выйдя замуж за Серёжиного друга Вадима. У них уже подрастал сын, тоже Сергей.

Говорят, время лечит. Но рана в материнском сердце не заживала, это невозможно, она просто ушла куда-то вглубь. Раньше её терзала неизвестность. Но она таила в себе надежду. Сейчас же не стало даже её.

И поэтому, когда однажды по посёлку в первый раз прошёл слух о том, что молодого мужчину, очень похожего на её сына, где-то видели, слабый луч чаяния вновь блеснул для Веры: «А вдруг произошла ошибка, и в капсуле вовсе  и не прах её сына? А вдруг он жив? Только не помнит ничего. Ведь так бывает?». Она даже съездила в город, в военкомат и встретилась со знакомым  капитаном, рассказав ему о своих тревогах и сомнениях. Тот, выслушав её, посочувствовал в очередной раз и заверил, что ошибка здесь вряд ли возможна, факты  - вещь упрямая, всё сходится.

Но Вера всё же не отпускала мысль о возможном существовании её сына где-то, где – она и сама не знала. И вот снова эти слухи, после которых Вера попала в больницу. Выйдя из неё, она первым делом встретилась со своей сестрой Тоней и расспросила, кто рассказывал, что видел этого похожего мужчину. Тоня долго упиралась, боясь, что сестре снова станет плохо. Но потом рассказала, что это Ивановна, школьная уборщица, ездила к своим родичам на дизеле и на одной остановке, где она как раз вставала, и увидела странного вида мужчину, который сидел с отрешённым видом на лавочке и очень смахивал на Вериного пропавшего сына. Потом в селе, где жили её родственники, Ивановне люди рассказали, что появился здесь он недавно. Не помнит ничего: кто он, откуда. Его приютила одна сердобольная женщина, пока участковый пытался в управлении узнать, не разыскивает ли его кто из родных.

Не раздумывая долго, Вера решила ехать в это село. Путь этот был не так далёк, но и не близок. Сначала нужно было добраться до посёлка, в котором находилась железнодорожная станция, на которой останавливались дизели этого направления. А там уже нужно было встать на нужной остановке. Выйдя рано утром, женщина села в автобус, затем пересела на дизель. Вот уже и нужная остановка. Вера увидела пустое пространство. Нигде ни души. На лавочке тоже никого. Она разочарованно побрела в село, желая расспросить о парне у местных жителей. За павильоном остановки Вера увидела несколько женщин, которые торговали овощами и фруктами со своих участков. Она подошла к ним.

- Женщины, милые, я издалека сюда приехала. Я – мать солдата. Пропал он у меня без вести в Афганистане. А потом прах его мне прислали. Но вот мне сказали люди, что якобы видели у вас здесь парня.. Появился он здесь у вас… Который ничего не помнит.. И вроде бы похож он на моего сына. Не знаете, где он. Хочу на него посмотреть.

Женщины слушали путницу молча, понимающе кивая в ответ. Одна из них ответила.
- Голубушка, был такой парень у нас. С месяц, наверное, как объявился. Жил он у Кузьминичны, одинокой старухи. Изба её на краю села стоит. Но, знаешь ли? Буквально вчера слух по селу прошёл, что якобы обнаружились родичи этого парня, они его разыскивали и вроде бы кто-то уже за ним приехал. Иди в село, может, успеешь.

Вера довольно быстро нашла домик Кузьминичны, поговорила с ней. Оказалось, что, действительно, за тем молодым мужчиной приехала мать. Она его признала, и фотографии детские показала в милиции. Вроде бы похож. Только парень удивлённо всё время смотрел на неё и не мог ничего вспомнить.

- Мне бы только взглянуть на него, - обратилась Вера к женщине.
- Да, не знаю, успеешь ли. Мать этого парня да он сам как раз сейчас должны отъезжать от нашей остановки.

Вера, не зная зачем,  по какому-то внутреннему наитию, опрометью понеслась по селу по уже известному ей пути. Мимо торгового ряда. Вот и  павильон остановки. Дизель ещё стоял, но вот-вот должен был тронуться. По ступенькам в вагон поднялась женщина и вслед за ней молодой мужчина. Поднявшись, он оглянулся. Вера замерла. Сердце, вырвавшееся из оцепенения, бешено заколотилось. Женщине показалось, что это он, её сын Сергей, посмотрел сквозь неё долгим прощальным безучастным взглядом.

- Сыночек... – прошептала обессиленная мать. Вера снова почувствовала слабость в теле, боль, как и тогда, только ещё сильнее пронзила левую часть её груди. Дизель промчался мимо женщины, увозя её последнюю надежду. Но она ничего не видела - всё поплыло у неё перед глазами.