Тост
Камо Погосяну,
предпринимателю из Ангарска
Среди угрюмых древних гор
синеет озеро Севан,
а рядом – город Ереван,
известный людям с давних пор.
Теснятся горы, высоки,
и у Аракса, у реки,
в горах сады цветут весной…
А праотец известный Ной
(так Библия вещает нам)
ковчегом правил по волнам
и, как закончился потоп,
причалил, не утопнуть чтоб,
к горе прекрасной Арарат.
Он в этом месте долго жил,
и не напрасно: говорят,
он Эребуни заложил
и людям дал огонь и плуг.
С тех пор армяне здесь живут.
Известен им до пота труд
и дорог им до гроба друг…
Гарни и Матенадаран –
они армян всегда влекут
из разных мест, из разных стран:
народа сердце бьётся тут.
Во тьме веков не день, не год –
и труд и пот. И чтоб народ
был сильным и единым чтоб,
людей объединил Месроп…
Над Цахкадзором летний дождь,
в ущелье мечется река,
сзывает от полей и рощ
Давид Сасунский войска…
Обвалы войн, судьбы рука
людей несли, как листопад.
Шли войска вперёд, назад…
Погром и голод… Но пока
стоит в веках Эчмиадзин –
на храме крест, нательный крест –
из разных стран, из разных мест:
судьба – вразлёт, язык – один!…
Мне шепчет память: “Посмотри:
сороковые…” – Значит, так:
на Кирочной кино “Спартак”,
а рядом школа двести три.
Ах, это было так давно!…
Вот Цветов, Тёмкин, Кишкурно,
Мерчанский, Пунк, Тер-Погосян…
А вот Ватон Матиниан.
Был в нашей школе завуч он.
Горбатый нос, седой висок,
суровый, ростом невысок…
Кричали мы: “Атас! Батон!”
Он заходил в орущий класс:
во взгляде твёрдость и покой.
И сразу – тишина: он нас
держал железною рукой .
Мы знали всех – кто родом чей,
наверно, это знал и он,
но кто “армян”, а кто еврей
ни разу не спросил Батон…
С тех пор возник во мне изъян.
Я стал повсюду замечать
и навсегда запоминать
все-все фамилии на “ян”.
Был некто Петросян Камо,
соратник Сталина давно,
неукротимый боевик,
бандит и истый большевик.
А те портреты на стене?...
Там Микоян, там Жданов был -
с тех пор горят они во мне,
я лиц "вождей" не позабыл!
Но, кроме этих, на стене,
был и конструктор Микоян
и бил фашистов на войне
советский маршал Баграмян!
А после школы – душный сон
(как принято порой у нас) -
нам запретили слово “джаз”
и запретили саксофон…
Но тут же грянул Айвазян
и песню спел про Айастан,
куда шагает сквозь туман
огням навстречу караван.
Всё это – было, это так!
Но вот возник балет “Спартак”,
а радио играет мне
мелодии из “Гаяне”,
и это всё – Хачатурян,
и от мелодии я пьян…
Вот матч Ботвинник-Петросян,
вот астроном Амбарцумян,
Геворг Эмин, Бабаджанян,
певец Татлян, артист Мкрчян,
любимый всеми и давно
и внешностью под Сирано…
И был певец Лисициан,
и Сильва есть Капутикян,
и есть Сарьян и Акопян,
и архитектор Туманян…
Кого же я забыл сейчас?
Есть композитор Комитас,
и не забыть мне, например,
что есть поэт Аполлинер,
Азимов есть и Сароян,
Тер-Петросян, Джигарханян,
есть Бельмондо, Каспаров есть –
да, в общем, всех не перечесть!
Ах, Бельмондо! Да, Бог бы с ним,
о нём потом поговорим,
ему б играть с Арменом след:
чудесный вышел бы дуэт!…
А вот в Ангарске есть Камо!
Хоть имя говорит само –
не большевик, не Петросян –
предприниматель Погосян.
Он, Мармашена гордый сын,
теперь сибирский армянин,
но можем мы сказать и так,
что он – армянский сибиряк.
Я помню – и не я один, -
что есть коньяк с названьем «Двин»,
что есть вода с названьем «Бжни»,
вода «Джермук», вода «Арзни».
Есть трест с названьем «Арарат»,
где выпускают «Айгешат»,
где выпускают – просто так –
портвейн с названьем «Аштарак»,
нам безусловно по душе
вино с названьем «Геташен»,
но если выпьешь «Ошакан»,
ты станешь натурально пьян!…
Всё то, что я хотел сказать,
меж строчек надо понимать:
давайте выпьем за народ,
тот, что в Армении живёт!
Вино, оно решит само,
кто как умеет возлиять
и как там на кого влиять…
Давайте, выпьем за Камо!…