ПОХИЩЕНИЕ ВЕКА
Никита не унимался. Писательский труд ему вскорости надоел, и ему наскучила карьера литератора. Он не был готов сидеть за рабочим столом сутки напролет. Быстро написав два романа и удачно продав их издательству, Никита вновь оказался у разбитого корыта.
В очередной раз грянул мировой кризис. Его издательство закрылось, к тому же, у него случился кризис жанра, и он вновь оказался на рынке труда. Следующее место, куда устроился наш Никита, был музей. Он устроился туда экскурсоводом, добро, говорить он умел, и язык у него был подвешен, рассказчик Никита был, что надо.
Вначале работа в музее даже нравилась нашему герою. Платили, конечно, мало. Но что поделаешь, это лучше, чем ничего. Располагало и то, что Никита сразу же влился в коллектив, в котором дам было значительно больше, чем мужчин. Никита ощущал себя в розарии. На первом же корпоративе, устроенном небезразличными сотрудниками в честь его первой зарплаты, Никита ощутил себя султаном, казалось, он парил в воздухе, он был окружен всеобщим вниманием. Все взоры зрелых дам и незамужних девиц были устремлены на него, что вызвало немало колких взглядов у мужской половины коллектива, которые сразу почему-то недружелюбно встретили Никиту, увидев в лице молодого и симпатичного сотрудника соперника. Директор, заместитель директора, два руководителя отделов и даже слесарь дядя Петя тут же ополчились на непрошеного красавца, посмевшего влезть в их царство. Особенно был недовольным руководитель отдела по работе с общественностью. Поэтому Никита тут же был низвергнут с небес на грешную землю. Тут еще некстати позвонила Татьяна, бывшая девушка Никиты, с которой он расстался накануне. Никита как раз танцевал с хорошенькой секретаршей Ксенией, и у них уже стало что-то наклевываться. После звонка Ксения нахмурила свой лобик и уставилась на Никиту пристальным взглядом следователя:
- Так вы женаты, Никита? Что же вы скрыли от нас этот факт?
Парень упрямо замотал головой и сказал:
- Я не женат, Ксения. Поверьте мне на слово.
- Вы обманываете меня. Я же не дурочка, я слышала, как вы говорили по телефону с какой-то женщиной…
- Ах, по телефону… с женщиной… да говорил! Не отрицаю, но это моя старшая сестра.
- Правда?! – тут же обрадовалась Ксения и ближе прижалась к партнеру. – Тогда это совсем другое дело.
Никита вздохнул с облегчением, они продолжили танцевать. Многие дамы с завистью поглядывали в их сторону. А библиотекарша Настенька томно вздыхала, мечтая также оказаться в объятиях такого красавца. После танцев Никита провожал Ксению домой, а потом у них начался бурный роман. Другие молоденькие барышни так же боролись за внимание Никиты. Но всеобщим любимцем Никита стал после субботника, когда он старался изо всех сил, граблями прочесывая прилегающую территорию и вынося на своих мужественных плечах большие корзины с прошлогодними листьями. Ничто так не сближает людей, как совместный труд.
В общем, все было не плохо. Но вдруг произошло событие, которое круто изменило жизнь Никиты да и всего коллектива в целом. Из музея исчезла скульптура Родена «Мыслитель». Это была копия из белого гипса, изготовленная местным скульптором. Надо сказать, очень удачная копия. И все почему-то сразу заподозрили в пропаже скульптуры Никиту, потому что он был новичком в коллективе. Ореол прекрасного светлого героя был разрушен, Никита предстал перед коллективом в дурном свете. Пуще всего негодовал руководитель отдела по работе с общественностью Петр Степанович Зайцев. Зайцев был весьма заурядной внешности, не высокий, полноватый, лысеющий мужчина, но норов имел еще тот, похлеще, чем у дикого мустанга. Коллектив с трудом переносил стервозный характер Зайцева, но все предпочитали с ним не связываться, зная его отвратительную привычку строчить на всех жалобы в вышестоящие инстанции. Его даже побаивался сам директор музея Кулебякин Виктор Евграфович. Зайцев бил копытом и испепелял ненавидящим взором Никиту, обвиняя того в пропаже скульптуры. В музей даже приходил следователь, завел дело о пропаже скульптуры, но никаких улик против Никиты не нашел.
Все бы ничего, но на следующий день директору пришла телефонограмма из мэрии. В ней сообщалось, «что завтра в 10 часов утра музей посетит зарубежная делегация. Сама госпожа мэр Краснова Анна Антоновна будет сопровождать иностранных гостей. Будут и другие высокопоставленные лица города. Надо будет сделать обзорную экскурсию по музею, все экспонаты должны быть на месте. Просьба не ударить в грязь лицом перед зарубежными гостями.» От услышанной новости Кулебякин понял, что теряет сознание. Он тут же вызвал к себе в кабинет своего заместителя Спесивцева Константина Яковлевича, который не очень отличался прилежностью в работе, но зато был очень изобретательным. Они закрылись в кабинете и совещались добрых полчаса, соображая, как скрыть пропажу из музея известной скульптуры.
- Что делать, Костя? Мы пропали! – Кулебякин с отчаянием посмотрел на зама. - Дело в том, что пропажу такой известной скульптуры сразу заметят.
- Да, - согласился Спесивцев, - ситуация, прямо скажем, не из простых.
- Еще бы! Ты знаешь, чем это грозит! Увольнением, а, может, и того еще похуже…
- Может быть, пропажи никто не заметит? – предположил Спесивцев.
- Как это не заметят?! Эта скульптура значится в музейном каталоге.
- Может быть, скажем, что она на реставрации.
- Не знаю… Но надо что-то делать. В телефонограмме четко сказано, не ударить в грязь лицом перед зарубежными гостями.
- Ну, тогда надо заменить скульптуру…
- Как это?! – опешил директор.
- Загримировать кого-то из сотрудников и пусть постоит в зале вместо скульптуры.
- Кто ж на это согласится?! – искренне изумился Кулебякин.
- Надо поставить в зал Никиту, пусть отдувается, раз он украл скульптуру.
- Во-первых, это еще не доказано…
- Зайцев просто убежден, что скульптуру похитил Никита. Коллектив придерживается такой же точки зрения.
- Да-да, я знаю. Скульптура пропала во время выставки в соседнем селе. Выставку организовывал Никита. Когда водитель вернулся с выставки в музей, экспоната в машине уже не было.
- Вот-вот, - подытожил Спесивцев. – Зайцев встречал машину в тот день, он первый и обнаружил пропажу экспоната.
- Да знаю я все это! – вспылил Кулебякин. – Что ты мне талдычишь про одно и то же. А как узнают, что человек перед ними, а не скульптура, что тогда делать будем? А-а?! Ведь ты пойми, Костя, к нам пожалуют важные люди, сама госпожа мэр и зарубежная делегация. А ну как провалимся, это ж конфуз, выйдет скандал на всю округу. Я бы даже сказал политический скандал.
- Надо сделать в зале соответствующее освещение, - не унимался зам. Верхнее освещение убрать, а оставить подсветку, чтобы в зале царил этакий легкий полумрак, никто ничего и не заметит.
- Ты думаешь… а что это мысль!
- Вот-вот! Тогда никто не догадается, что перед ними загримированный человек, а не скульптура.
- А ну как спросят, почему в зале полумрак? – вновь озадачился директор.
- Сейчас мода такая, чтобы в музейных залах и на выставках варьировался свет от яркого освещения и цветной подсветки до полумрака. Сейчас повсюду царит сплошной авангард и перфоманс вместе взятые. Искусство и музейное дело не стоят на месте…
- Да знаю я все это! – перебил зама Кулебякин. – Сейчас речь не о том. Говоришь, можно поставить загримированного человека и никто не заметит пропажи скульптуры?
- Вот именно! Другого выхода у нас все равно нет. Говорю же, надо Никиту заставить поработать «Мыслителем».
- А чего, фигура у него подходящая. Вымазать его, наглеца, белой глиной, загримировать, надеть белый парик…
Директор тут же вызвал к себе в кабинет секретаршу и приказал ей срочно найти Никиту. Как только Никита услышал, что от него хотят, он тут же заарканился и запротестовал, что есть мочи, наотрез отказываясь изображать из себя скульптуру Родена.
- Не буду я никого изображать из себя! – орал Никита на директора, в порыве гнева забыв об субординации. – К тому же, ерунда все это, меня сразу же узнают!
- В зале будет полумрак, тебя никто не узнает! – увещевал несговорчивого сотрудника Кулебякин.
- Нет! Я решительно отказываюсь участвовать в этой авантюре! – сказал Никита и решительно направился к выходу.
- Значит, я тебя уволю по статье! И еще заведу на тебя уголовное дело! – орал директор на подчиненного, будучи не в себе.
Никита нехотя повернулся: - А, что, уголовное дело еще не завели?
- Нет! Я не хотел выносить сор из избы. Хотел договориться с нашим скульптором Драгункиным, чтобы он сделал новую копию «Мыслителя» Родена.
- Ну, ладно, - нехотя согласился Никита. – Но только в первый и в последний раз я поработаю скульптурой. И знайте, я «Мыслителя» не крал!
- Никто и не говорит, что именно ты его украл, - вставил свои «пять копеек» Спесивцев. – Но скульптура-то пропала по твоей вине.
Никита взвыл, как от зубной боли: «Вижу, говорить с вами бесполезно.» Он ушел, громко хлопнув дверью.
Всю ночь директор музея не сомкнул глаз. Он ворочался в постели с боку на бок как юла, тяжело вздыхая, мешая спать своей супруге Галине Авдеевне.
- Чего не спишь? – спросила наконец Галина Авдеевна, больно стукнув мужа в бок.
Виктор Евграфович, не таясь, рассказал, как на духу, все своей жене, какая напасть приключилась с ним. И какой завтра у него важный день в музее намечается с посещением зарубежной делегации и руководства города.
- Подишь ты, - изумилась жена, - сама госпожа мэр будет собственной персоной. Наверное, наденет на себя что-нибудь изысканное и дорогущее. Вот бы посмотреть, в чем она завтра будет одета, наверное, в платье от модного дизайнера и украшения подороже наденет, может, даже с драгоценными камушками…
- Наталья, прекрати! – прикрикнул на жену Кулебякин. – У меня такая беда приключилась, такой конфуз, а ты все о тряпках глаголешь.
- Да, ладно тебе, Виктор, ну пропала скульптура. Делов-то!
- Ничего ты не понимаешь! – сказал обиженно Кулебякин и отвернулся к стене, продолжая тихо ворчать, но так, чтобы жена слышала: - О, горе мне, горе! Такой позор на старости лет приключился. А ну как раскроется наш спектакль с заменой скульптуры. Разразится скандал. Да еще если эта информация просочится в прессу. А мне, ведь, два года до пенсии осталось…
- Знаю, Витя, знаю… А может, оно как-то обойдется? – предположила Галина Авдеевна.
- Может и обойдется… Это Спесивцев виноват, что предложил мне эту безумную идею, а я дурень согласился.
- Спи, Витя, спи, утро вечера мудренее…
Ночью Кулебякину снились кошмары. Ему снилось, что в музее вдруг ожили все статуи, они угрожающе протягивали к нему руки и жутко смеялись, спрашивая при этом: «Куда он дел статую Родена?» Кулебякин проснулся в холодном поту и пошел на кухню курить.
Не спал в эту ночь и Никита. Его также мучили кошмары и пугали дурные предчувствия, он боялся провала и разоблачения. Ему снилось, что он вновь стал безработным и бегает, сломя голову, по всему городу в поисках работы, но всюду слышит отказ. Но еще больше нашего героя пугала мысль, что его узнают, снимут на телефон и выложат видео на ютубе. Нет! Такой славы Никита точно не хотел. От ужаса он вскакивал с постели в холодном поту и босиком плелся на кухню, чтобы выпить стакан холодной воды, немного успокоившись, он понуро вовзращался в свою холодную постель, пытаясь заснуть и выкинуть из головы страшные мысли. Хуже всего, что Никита переживал свое горе в одиночку, накануне он расстался со своей девушкой Татьяной, она поссорилась с ним, узнав, что он встречается с Ксюшей из музея. Такого предательства она ему простить не могла.
С утра в музее было необычно шумно, все сотрудники явились в этот день, на удивление, очень рано и слонялись без дела по длинным коридорам, бурно обсуждая приход зарубежных гостей, музей был похож на разбуженный улей. Перешептываясь, все с надеждой поглядывали на Никиту. Он, как на грех, в этот день опоздал. Идя по коридору к своему кабинету, Никита спиной чувствовал взгляды сослуживцев. От такого пристального внимания он весь как-то съежился, обстановка накалялась с каждой минутой, Никита решил бежать, не дойдя до своего кабинета, он резко развернулся и направился к двери, но тут ему дорогу перегородил Зайцев и грозно уставился на него. На подмогу Зайцеву подтягивались и другие сотрудники коллектива, Никита понял, что против коллектива не попрешь и поплелся обратно.
Никита был уже в парике, загримирован и вымазан с ног до головы белой глиной, и все почти вздохнули с облегчением, взирая на его поразительное сходство с скульптурой Родена, но тут произошел конфуз, которого никто не предвидел. До прихода мэра и зарубежных гостей оставалось 30 минут, когда Никита вдруг заартачился, как дикий мустанг, наотрез отказываясь изображать из себя статую голышом. Словно сын прерий, вырвавшийся на свободу, Никита завопил трубным голосом:
- Я не буду позировать перед зарубежными гостями голышом, как Адам, даже без фигового листка! Нет!!! Лучше увольнение! Лучше под суд!
Кулебякин схватился за сердце. Спесивцев кинулся к директору, чтобы подать ему стакан воды, в это момент Никита намеревался сбежать из кабинета. Завидев его маневр, Спесивцев заорал безумным голосом: «Держи его-о-о!!!» Все сотрудники музея услышали этот предсмертный вопль и кинулись в коридор из своих кабинетов, чтобы преградить Никите дорогу к отступлению. Зайцев угрожающе смотрел на Никиту, вооружившись зонтом. Подтянулись уже и остальные сослуживцы, тоже вооружившись подручными средствами. Заведующая отделом природоведения бежала с другого конца коридора с граблями наперевес, с другой стороны приближалась бухгалтерша Елизавета Степановна с веником в руках. Тетя Валя, уборщица, угрожала беглецу шваброй. Ксюша умоляюще смотрела на Никиту своими прекрасными голубыми глазами, моля пощадить ее и спасти коллектив. Все сослуживцы, которые были ему пару дней назад, как братья и сестры, вдруг стали врагами, превратившись из милейших людей в свирепую стаю шакалов, которые готовы были накинуться на бегущего Никиту только, чтобы спасти свои рабочие места и оклады, к слову сказать, неплохие оклады. Только слесарь дядя Петя сочувствовал Никите, но что он мог сделать один против всех.
Никита попятился назад, пока не уткнулся спиной в дверь своего кабинета. Все ополчились против него, он готов был умереть на месте, но хуже всего, что отсюда не было выхода. Загнанный в угол, Никита соображал молниеносно. Он вспомнил, что в конце корида есть кладовка, где хранился рабочий инвентарь. Делая обходной маневр и проявляя необычайную сноровку, Никита прорвал оцепление и кинулся в ту сторону, заскочив в кладовку, он запер дверь изнутри. Дальше переговоры велись через закрытую дверь. Директор умолял Никиту сжалиться над ним и коллективом. Коллектив не молчал, сослуживцы на разные голоса взывали к совести Никиты, пытаясь образумить того. Спесивцев приник к двери и грозным шепотом выкрикивал в замочную скважину:
- Никита, одумайся! Вернись в зал! С минуты на минуту сюда пожалует иностранная делегация, что гости подумают о нашем городе? Нет главного экспоната, заявленного в музейном каталоге. Скоро начнется обзорная экскурсия, как мы объясним отсутствие известной скульптуры?
- Это не мое дело! – зло отрезал Никита из-за двери, осмелевший в своем укрытии.
- Ведь это же по твоей вине пропала статуя! – не унимался Спесивцев.
- Да не крал я вашу скульптуру! Не крал, сколько можно повторять!
- Все равно не хорошо получается. Надо спасать честь коллектива, - подытожила кассир, грузная женщина, Виолетта Петровна.
- Крал не крал, сейчас это не важно, - заключил дядя Петя, - но спасать ситуацию, Никитушка, надо. Хошь сто грамм налью для храбрости, сынок.
Эти теплые слова вечно выпившего слесаря дяди Пети отчего-то тронули сердце Никиты больше всех угроз, которые он услышал сегодня, и Никита миролюбиво пробурчал из-за двери:
- От ста грамм не откажусь…
- Ну, вот и ладненько, - потер руки дядя Петя. – Говорю же, он нормальный человек, а то ополчились на него все, вот у парня нервы и сдали.
Никита открыл дверь и осторожно выглянул из-за двери, все расступились перед ним. Он проследовал за дядей Петей в его каморку. Туда же направились директор и зам. Остальные рассыпались по коридору, переводя дух, в ожидании делегации. Когда хмель от выпитого ударил в голову Никиты, он окончательно осмелел и, грозно подбоченившись, сказал:
- Хорошо! Я согласен изображать из себя статую, но сделайте мне юбку.
- Какую юбку? – тут же возразил Спесивцев. – Где вы видели юбки у древнегреческих статуй?
- Без юбки не буду и все!
- Сделайте ему юбку из чего-нибудь, - сказал обессиленный вконец от утренних баталий директор. Сотрудники вмиг кинулись исполнять приказ директора. Тут в каморку дяди Пети заглянула секретарша и дрожащим голосом сообщила, что делегация уже подъехала к музею. Бледный, еле живой, директор на ватных ногах пошел встречать важных гостей. Спесивцев поспешил вслед за ним.
Юбку делали в спешке, соорудив из листьев, попавшего под руки какого-то гербария. Нацепив на себя юбку, чертыхаясь, Никита нехотя поплелся в зал на место, где стояла скульптура «Мыслителя». На всякий случай несколько смотрителей караулило возле двери, чтобы он вдруг не надумал снова сбежать из музея. Войдя в зал древнегреческих скульптур мэр Анна Антоновна Краснова вдруг удивилась, что в зале царит полумрак, о чем она не преминула тут же сказать во всеуслышание. Госпожа мэр удивленно глянула на директора, грозно сдвинув брови. Кулебякин обмер и зашатался, не зная, что сказать в ответ, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Но тут откуда-то со стороны вынырнула фигура вездесущего зама, Спесивцев подобострастно посмотрев на властную даму, красноречиво молвил:
- Это сейчас мода такая, делать в зале мягкое освещение…
- Да? Интересно! Но тогда скажите, почему в остальных залах нормальное освещение? – сказала строгим голосом Краснова. Иностранцы поняли, что что-то пошло не так, и с интересом наблюдали за происходящим. Мэр во время спохватилась и скомандовала переводчику: - ЭТО нашим гостям не переводить! – Переводчик понимающе кивнул головой. Директор музея Кулебякин понял, что он на грани провала, то бледнея, то краснея, он мысленно материл про себя зама Спесивцева вместе с его безумной идеей заменить статую Никитой. «Это они еще к скульптуре фальшивого «Мыслителя» не подошли! – думал в панике Кулебякин. – А как подойдут поближе, сразу увидят, что «Мыслитель»-то не настоящий!»
- Так чего вы молчите, Виктор Евграфович, я вас спрашиваю?! – повысила тон госпожа мэр.
Кулебякин понял, что теряет сознание, его фигура дала сильный крен в сторону, но Спесивцев сбоку плечом подпер своего начальника, не давая директору грохнуться на пол. В зале повисла пауза, длинная неприятная пауза. Все напоминало дешевую оперетту, сослуживцы, сгрудившись у двери в зал, с ужасом наблюдали за разоблачением. Краснова, не дождавшись ответа, направилась сразу же к статуе Родена, иностранные гости дружно засеменили за ней.
- Что это?! – воскликнула Анна Антоновна, едва поравнявшись со статуей Родена. – Что это за ужасная юбка надета на «Мыслителе»?! Какой неуместный наряд, какая безвкусица! Снимите ее сейчас же!
Спесивцев ретиво кинулся исполнять поручение, неумолимо приближаясь к Никите, Никита испепелял его взглядом, решив про себя, что без боя не сдастся и юбку не отдаст, даже ценой провала всего этого авантюрного плана. Но тут ретивого служаку остановила сама Краснова.
- Не стоит сейчас суетиться, Константин Яковлевич! - строго выговаривала мэр. - Надо было подумать обо всем заранее и подготовиться в визиту уважаемых гостей! Приведите статую в надлежащий вид после нашего ухода. Не стоит показывать гостям вашу безалаберность!
В общем-то, Спесивцев и не возражал, а Никита понял, что в эту минуту, он боготворил эту чудную женщину. Он вздохнул с облегчением, Краснова удалялась из зала, уводя за собой длинный хвост делегации. Но тут совершенно неожиданно Никита чихнул, в нос ему попала какая-то пылинка. Все на секунду замерли и как по команде одновременно обернулись, устремив взгляд на скульптуры. У всех на лицах застыло удивление, эта часть зала был пустой, здесь не было ни кого, кроме скульптур, а статуи, как известно, не чихают.
- Виктор Евграфович, даже не знаю, что думать. Прямо не экскурсия сегодня, а сплошные курьезы, - сделала глубокомысленный вывод Краснова: - То в зале у вас полумрак, словно половина ламп перегорела, то скульптуру Родена зачем-то обрядили в юбку из листьев, то уже у вас статуи чихают. Вы, прямо, оригиналы!
- Рады стараться, - зачем-то ответил директор. Даже находчивый Спесивцев тут не знал, что сказать.
- Это все арт-хаус, он во всем виноват, а мы стараемся, чтобы не отставать от моды. Идти в ногу со временем, так сказать, - пропищала Аллочка, эскурсовод, очень смышленая девушка.
- Ах, ну раз так, - развела руками Краснова, которая ничего не понимала в искусстве, - ну пусть будет… Но пыль все-таки в зале витрите!
Тут у одного зарубежного гостя глаза полезли на лоб. Он был в полном недоумении, что-то объясняя своим друзьям. Мэр занервничала и спросила у переводчика:
- Что такое? О чем он говорит?
- Он говорит, что скульптура, то есть «Мыслитель», теперь опирается на другую руку, чем минуту назад.
- Как это может быть?! Странно все это! Что вы скажете на это, господин директор?
Директор сильно побледнел и стал похож на гипсовую статую, которую изображал Никита. Остальные сотрудники музея тоже были похожи на восковые фигуры мадам Тюссо. И тут снова на выручку пришла смышленая Аллочка. Все-таки хорошая у нас молодежь! Она премило улыбнулась, стараясь произвести хорошее впечатление на иностранных гостей и на мэра, и сказала, как ни в чем не бывало:
- Знаете, это вечернее освещение, неверный свет создает иллюзию, обман, когда все кажется не таким, как на самом деле. Вот нашему гостю и показалось…
Что именно показалось, Аллочка не стала уточнять, не вдаваясь в подробности. Краснова почти поверила, но тут со своим словом встрял переводчик: - Знаете, мне тоже почему-то показалось, что несколько минут назад «Мыслитель» опирался на другую руку. Не может же быть приступ галлюцинаций у всех одновременно.
Заслышав эти слова, Никита понял, что пропал. Но слава Богу, все обошлось. Знал бы он, что его мучения только начинались. Как ни странно, делегация осталась довольной посещением музея. Иностранные гости на все лады расхваливали экспозицию музея и новый новаторский подход. В прессе появился хвалебный отзыв журналиста, и народ валом повалил в музей. Местная публика потянулась за сенсацией, поглазеть на чудную скульптуру Родена, производящую неизгладимое впечатление на зрителей.
Никита устал работать статуей, ему все осточертело. Особенно было ужасным в конце дня смывать с себя грим и глину, прилипшую к коже. Никита проклинал тот день, когда переступил порог музея. Но судьба-злодейка приподнесла ему еще один фортель. Неугомонные школьники сняли его на телефон и видео выложили в интернет. Так Татьяна узнала о позоре Никиты. Невзирая на все обиды и душевные раны, Татьяна как настоящий друг поспешила прийти на выручку бывшему парню. Таня немедленно отправилась к любительнице частного сыска мадам Брошкиной и просто умоляла помочь Никите.
Мадам Брошкина была на высоте, как всегда. Ей понадобилось всего пару дней, чтобы найти похищенную статую и возвратить ее в музей. Никита с чистой совестью, наконец-то, уволился из музея. На следующий день он заявился к детективу Брошкиной, чтобы поблагодарить ее за свое спасение. Нельзя сказать, что мадам Брошкина сразила Никиту наповал, но что-то таинственное и непостижимое было в ее облике. На вопрос: «Как ей удалось найти пропавшую скульптуру?», Брошкина таинственно улыбнулась, как Мона Лиза, и поведала всю историю:
- Дело в том, Никита, вы пострадали, по существу, из-за бутылки водки.
- Надо же, какая пошлость. Я чуть не погиб, чуть не застрелился, а виной всему бутылка водки…
- Скорей всего, пристрастие одного лица к спиртному. Но главным злодеем оказался Зайцев. Это он задумал похитить скульптуру и свалить все на вас. Он и подговорил слесаря дядю Петю похитить статую, подкупив его бутылкой водки. Дядя Петя вместе со своим приятелем похитил скульптуру из фургона.
- Дядя Петя, как он мог?! – воскликнул в сердцах Никита.
- Не судите его слишком строго. Он, всего лишь, слабый человек, подверженный пороку пьянства. К тому же, он не знал, что так все обернется. Он во всем сознался и повинился, как только я стала с ним говорить. Он сказал мне, что очень страдал от того, что по его вине у вас начались неприятности. Но все же главный злодей и зачинщик Зайцев. Он приревновал вас к Ксюше, у него на нее были виды, а тут вдруг появились вы, молодой и красивый, как древнегреческий бог Аполлон, конечно же, неказистый с виду Зайцев жутко ревновал, вот и устроил аферу с похищением века.
- Какая низость! Как я зол! – взревел Никита, намереваясь немедленно броситься на розыски Зайцева, чтобы свести с ним счеты.
Когда Никита поспешно простился и выходил в дверь, мадам Брошкина кинула ему вслед:
- Никита, можете не торопиться! Зайцев поспешно уволился и скрылся из города, вам не удастся с ним поквитаться. Идите лучше к Татьяне.
- К Татьяне… - Никита замер на пороге. – Мы с ней поссорились…
- Милые бранятся, только тешатся. Она вас любит и уже простила. Так поспешите же к ней скорей.
Никиту не нужно было долго уговаривать, он тут же отправился к Татьяне. Так влюбленные снова воссоединились…