… - Здравствуйте! Петр Львович? – с волнением спросила Лена, переступая порог незнакомого кабинета.
У окна просторного кабинета стоял седовласый мужчина крупного тело-сложения.
- Он самый. Проходите, пожалуйста, - он обернулся и приветливо кивнул. – Проходите и присаживайтесь. – Взгляд почти не задержался на вошедшей. Не задержался, но профессор успел поймать ее волнение и настороженность. Многолетний опыт подсказывал, спешить не стоит. И профессор вновь развернулся взглядом к окну.
Лена сделала пару шагов вглубь помещения и, глядя на его широкую спину, в замешательстве остановилась. Она не понимала, как такое возможно, она к нему на прием, а он спиной… Ну, и психолог! До пациентов никакого дела нет. Может сразу развернуться и уйти? За последние две недели она так устала от всяких разностей, к восприятию которых была просто не готова. А тут еще профессор со странностями. Поведение человека, стоящего к ней спиной, казалось ей за гранью возможного. Она мысленно пробежалась по всему проистекающему с ней в эти минуты и, пожалуй, впервые в жизни решила уйти без объяснения. Но быстро передумала. Она же подведет Розу, пришло ей в голову. Это не есть хорошо! Роза для нее старалась, хотела, как лучше. С минуту она потопталась на месте и решила остаться.
- Петр Львович, я к вам на час записана! - она решилась напомнить о себе.
- Да, да, я помню, - отозвался профессор, продолжая топтаться возле подо-конника. - Елена Владимировна, можно попросить вас помочь мне.
Что за чудик! К нему на прием приехали, а он в цветах ковыряется. Ладно, бог с ним! Знает имя пациента, и на том спасибо. Протест назрел не только в мыслях, но и в голосе.
- Смотря в чем, - сухо ответила она.
- По-моему, с цветами что-то неладное, - с благодушием в голосе продолжал он.
Лена приблизилась и принялась разглядывать цветы, закрывавшие добрую половину окна. Подоконник был огромный, будто специально спланирован для выращивания цветочных радостей. Цветы разные: экзотические и обычные – наши родные, типа любимой всеми березки. Высокие красавцы: драцена и разросшаяся кливия заботливо творили тень низкорослым обитателям зеленого подоконника. Многие растения были ей знакомы. Лена окинула взглядом каждый цветок и ни-чего такого, что могло бы вызывать беспокойство, не заметила. Напротив: ну, просто цветочный рай! Можно толь-ко восторгаться.
- А, по-моему, все хорошо, - она кинула резкий взор на профессора. Он как раз успел отстранить от нее свой взгляд, и сейчас его лицо вновь изображало озабоченность цветами.
- Ну, как же хорошо?! - выговорил он, - если вот этот, - рука указала на цикламен, который в ожидании ближайшего цветения рябил белоснежными точками, - вздумал цвести в преддверии зимы. Это же как-то неправильно, Елена Владимировна!
Она прекрасно понимала, что он хочет ее разговорить. Цветы – это не-что, вроде предисловия. Предисловия к доверительной беседе. Но ей вовсе не хотелось объяснять ему, что цикламен может цвести и два раза в году, если за ним пра-вильно ухаживать. Вниманием и заботой эти цветы уж точно не обделены. Она согласилась на эту встречу с трудом. И все больше начинала жалеть, что согласи-лась. Ладно, на один раз ее хватит, а дальше - увольте.
- Все в порядке, Петр Львович, - тихо проговорила Лена и отошла от окна.
- Вы действительно так думаете? – На лице и в голосе профессора поселилось идеально сыгранное удивление.
Она бросила на него еще один цепкий взгляд.
- И вы также думаете! – категорично заявила она и, не дожидаясь ново-го приглашения, присела на диван.
В ответ профессор чуть заметно улыбнулся и не спеша расположился за рабочим столом. Дальше была пауза, неожиданная для Лены. И ей ничего не оставалось, как пройтись глазами по пространству комнаты.
Приятная внешность, запоминающийся тембр голоса с четким акцентом на слова, несущие смысл сказанного. Что характерно для педагогов. Думал, Петр Львович. Бесспорно, умна, потому как прочла его игру. Молодец! Немного раздражительна, но быстро справилась с этим минусом. Справилась легко - просто не договаривая. Истерия и она?! По-моему, Макар зря так переволновался. Петр Львович успел ее разглядеть и взвесить свой дальнейший ход.
Обычно он начинал свой диалог с вопроса: Что привело вас в наш центр? Это обычно! На сей раз прямой вопрос пришлось избежать, зная, что эта дама пришла под глубочайшими уговорами подруги. Еще он знал, что она мало кого пускает в свое личное пространство. А вот почему, это и пред-стоит выяснить. Прямой вопрос тут не подходит. Попытаемся разговорить:
- Елена Владимировна, насколько я знаю, вы – педагог.
- Уже нет, - спокойно ответила она, глядя ему в лицо. Большие светло-голубые глаза и припухлые губы сладили мужское лицо необычно добрым. Глаза и рубашка сливались в едином цвете.
Надо признать, она немногословна. Сейчас она смотрела на него с легким протестом, он успел это уловить. Она ждала следующий вопрос, как будто целью ее прихода было - всего лишь познакомиться с работой психотерапевта. Это Макар уверенно подкинул ему тему комнатных растений. Хотя профессор и не особо надеялся на эту подсказку, ведь увлечения зачастую замирают по причине нехватки времени. Мирские заботы эгоистично крадут у человека те интервалы суток, которые могли быть отведены для радостей. И только эгоист, способен вырвать для своего хобби ровно столь-ко времени, насколько велико его увлечение. Да, есть еще один вариант – без эгоизма. Если увлекающийся человек одинок. В этом случае хобби – его образ жизни. Без хобби одинокий человек - несчастный чело-век. На одинокую она, правда, не похожа. Или одинока?
- Петр Львович, а вы любите цветы? – неожиданно спросила она.
Вопрос был немного запоздалым, но зато простым и легким. Пошла навстречу - ликвидировала паузу. Молодец! Профессор улыбнулся.
- Люблю ли я цветы? – он чуть было не начал разглагольствовать о любви ко всему живому. – Я люблю их дарить, - коротко ответил он и замолчал. Но, тут же решил уточнить: - Вас устроил мой ответ?
- Даже очень.
- И чем же?
- Необычно.
- Чем же это действо необычно? По-моему, цветы всегда кстати.
- Да. Но не каждый мужчина помнит это. Дарят в основном на какие-то даты. А вы, как я понимаю, любите дарить просто, без повода. Я права? – Она говорила и смотрела на него, не прерывая и не отводя свой взгляд в сторону. Про таких людей говорят, что они верят больше глазам.
- Правы, Елена Владимировна. А вам часто дарят цветы?
- Нет, - спокойно ответила она. – Я не помню, когда последний раз дари-ли, - она задумалась. - А может, и вовсе не получала. Я не могу сейчас вспомнить.
- А на работе разве не принято дарить цветы именинникам? – он плавно, как ему казалось, переходил к теме ее работы. Сегодня она у него в кабинете из-за ситуации, сложившейся на работе.
В кабинете наступило затишье. Профессор не пытался его нарушить. Для него такой момент был привычным, особенно для первой встречи. Он терпеливо тянул время, изредка бросая взгляд в ее сторону. Она продолжала сидеть в одной позе. С опущенными веками и неподвижно сложенными на сомкнутых коленях руками, напоминая то ли статую, то ли застывший кадр на мониторе. Наконец ее веки резко распахнулись, взгляд устремился в его сторону. И лицо проявило нечто мученическое.
- Пожалуйста, не смейтесь! – На глаза навернулись слезы. Веки покраснели, губы задрожали: - Какие цветы?
Дальше были ее слезы. Искренние, проливные. Трудно было совместить двух женщин в одну: вошедшую к нему двадцать минут назад и ту, которая была перед ним.
- Выпейте и постарайтесь успокоиться, - просил он, протягивая ей ста-кан с водой. Но она не слышала его, всхлипывания с потоком слез продолжались и про-должались. Как будто она была одна в комнате. – Елена Владимировна! Успокойтесь, пожалуйста! – чуть громче просил он. Она про-должала всхлипывать. Тогда он предпринял еще одну попытку, более действенную, как ему казалось: - Елена Владимировна, - при этом он еще добавил громкость ровно настолько, насколько это было приемлемо: - нельзя так рыдать при посторонних людях! Елена Владимировна, это неприлично! - Последнее слово он произнес так четко, да еще и по слогам, что реакция последовала сразу.
Она стихла и потянулась за сумкой, но слезы, не успевшие покинуть глаза, застилали все вокруг. Пальцы не слушались, собачка от молнии на сумке то и дело ускользала.
- Извините, пожжалуйста…
- Разрешите, я помогу, - не дожидаясь ее согласия, он расстегнул су-мочку.
Лена на ощупь достала упаковку с бумажными носовыми платками и извлек-ла один. Платок быстро превратился в комочек, на смену ему появился новый.
- Извините, - вновь прошептала она и звучно высморкалась. – Извините, - еще раз повторила она. После его слов ей и, правда, стало стыдно. «Господи, стыдища то какая!» Ругала она себя почем зря.
Справившись со слезами, она оглянулась по сторонам. Никого. Только она и чувство собственного стыда. Она быстро встала и собралась было покинуть кабинет, но в этот момент появился Петр Львович. На лице добро-душная улыбка, в руках поднос с двумя дымящимися чашками, а шлейфом - аромат настоящего кофе.
- Елена Владимировна! – звонко произнес он. – Давайте составим друг другу компанию в распитии самого прекрасного на планете напитка.
- Кофе? – зачем-то спросила она.
- Кофе с коньячком. Кофе «Арабика», а коньячок армянский. Когда они общаются в нужной пропорции, им нет равных.
Кофе и коньяк он применял в исключительных случаях. Сегодня как раз тот случай. Перед ним некогда, а может и до сих пор, любимая женщина его друга. Макар просил позаботиться о ней на все СТО. Вот он и старается. Пока готовил кофе, думал о Макаре. На некоторых пациентов не стоит тратить время, потому как бесполезно. На этой он выложится весь.
Лена испытывала неловкость за свои слезы, она боялась поднять глаза. Ему ли не понять это. Он понимал и начал разговор первым.
- Елена Владимировна, - обратился он и сделал паузу. Она продолжала сидеть с опущенными глазами. – Елена Владимировна, пейте кофе, а то остынет. О вашей работе мы поговорим завтра. Поговорим обязательно, - он говорил как-то очень мягко, тепло и убаюкивающее. Тепло, которое исходило от его голоса, было незнакомым, но очень уютным. Ей не приходилось слышать от мужчин ничего подобного. - Боль нужно выгнать. С завтрашнего дня мы как раз займемся этим, а после будем овладевать наукой общения без обид, а значит, без слез, - он сделал паузу, пытаясь оценить ее состояние. Она продолжала сидеть с опущенными веками, но уже без слез. Лицо было красным, но спокойным, плечи расправлены. - Вы расскажете мне, чем вы-званы ваши слезы, чтобы раз и навсегда стереть их из вашей памяти. Память заслуживает только хороших и добрых жизненных моментов. Я прав?
- Конечно, - Лена кивнула, успев скользнуть по нему взглядом.
- Вот и хорошо. А сейчас постарайтесь расслышать мои слова. Да, и про кофе не забывайте. Я готовил его для вас, очень старался, - все с той же уютной интонацией добавил он. - Надеюсь, верите, что старался.
- Верю, - Лена осторожно улыбнулась и сделала несколько глотков. – Очень вкусно, - сейчас она посмотрела на него, не пряча взгляда. Глаза в глаза.
- Сейчас и я верю, что вкусно, - он радовался своей маленькой победе. Нет, не над женщиной. Победе над ненужными слезами.
- Вы обещали меня услышать, - напомнил Петр Львович.
- Да, - подтвердила Лена.
- Завтра я услышу вашу историю, которая уже случилась. И слезы вам больше не понадобятся. Можно понять слезы на физическую боль. Но спустя неделю, да еще и на обиду! Бессмысленно. Запас нервной системы человека ограничен. Все болезни от нервов – все знают это с детства, но почему-то забывают. Завтра вы расскажете мне то, что случилось, как о свершившемся когда-то очень, очень давно событии, в котором никто не пострадал физически. Все, что было - это было вчера, это уже случилось. Незачем тащить в дом и тем более в новый день вчерашние слезы, боль и обиду, – он говорил с бархатным спокойствием в голосе. - Моя задача научить вас реагировать более сдержанно на жизненные ситуации. А лучше вообще не реагировать, - профессор сделал паузу, но взгляда не отвел. И только когда их взгляды повстречались вновь, он спросил: - Справитесь, Елена Владимировна?
- Справлюсь, - не раздумывая, согласилась она.
- Я верю в вас. Да, и постарайтесь сегодня остаток дня провести в свое удо-вольствие. Для отдыха есть сауна, бассейн, массаж, библиотека. Вы одна в номере?
Лена встрепенулась. Все, что он перечислил, ей было не по карману.
- Петр Львович, боюсь, я не в состоянии оплатить все удобства, - не поднимая глаз, возразила она. Краска вновь предательски накрыла ее лицо. Сауна, бассейн, массаж … Нет, нет, она на это не рассчитывала. – Не смогу! – более решительно сказала она и покачала головой.
Петр Львович похоже тоже подзабыл об особенностях ее пребывания, но быстро выкрутился:
- А вам и не придется их оплачивать! – по кабинету вновь разлился его убаюкивающий голос, до боли наполненный чем-то очень теплым и добрым. - Это благотворительная акция ваших местных спонсоров. И в двадцать первом веке живут любители добрых дел.
- Что, совсем не надо платить?! – Лена не могла поверить. Ее удивление было столь естественным, что брови подпрыгнули ввысь, глаза расширились. Краска с лица исчезла еще быстрее, чем явилась.
- Совсем, – очень мягко и на улыбке ответил профессор. - А деньги можете потратить на новое платье или сумку, - он смотрел на нее столь спокойно и добро-душно, что заподозрить его во лжи было неуместно. - Знаете, одна моя недавняя клиентка любила повторять, что она – «настоящая женщина!» - слова «настоящая женщина он произнес почти нараспев и с неким восхищением. - Представляете, она даже вывела рецепт настоящей женщины. Свой рецепт, – тут он умышленно остановился и посмотрел на Лену, подмечая, ждет ли она продолжения. Она ждала с нетерпением, не отрывая глаз от его лица. Она лишь успела сделать пару глот-ков и вернуть чашку на стол. С нескрываемым удовольствием он продолжил: - Во-первых, уметь быть транжиркой; во-вторых, немного стервой, и еще: очень, очень любить себя милую. Да и еще, никогда ни перед кем не отчитываться и не жалеть о том, что было. «Порядочность нынче не в моде», - любила она повторять. Хочу заметить, что это говорила женщина вовсе неглупая. И пусть не со всеми пунктами я согласен, я ведь не могу испытать их на себе, но вам рекомендую по-пробовать. На выбор.
Лена пленено смотрела на седовласого красавца. Полчаса назад это был не-знакомый и не вызывающий симпатию началом приема человек. А сейчас такой… Такой знакомый и такой уютный. Так просто остановил ее слезы. Плакать больше не хочется. Напротив, навстречу его теплоте хочется просто улыбаться. «Рецепт настоящей женщины», надо же такое придумать!
- А с каким пунктом вы особенно не согласны? – спросила она, в голосе мелькнула хитринка.
- Елена Владимировна, я - не женщина. Женщины и мужчины – разные миры. В моей жизни, что ни новое общение с представительницей женского пола, то новое открытие. Женщины непредсказуемы, именно за это мы их любим. – Он встал, давая понять, что на сегодня хватит. – Елена Владимировна, завтра встретимся в 17.00. С утра у меня семинар. Я в Екатеринбурге на две недели, а потом домой в Питер.
- До завтра. – Она дошла до двери и остановилась. Обернулась и чуть слышно проговорила: – Петр Львович, спасибо.
- И вам всего доброго, Елена Владимировна.