«Андрюша, ложись, ночь уже!..»
Открыл глаза. Странно. Черные бретели. Голова кругом. Как это глупо – убить человека, причем так трусливо, из-за спины. Сомнительное удовольствие. И все-таки теперь я тоже человек, а значит имею право вернуться, влезть своими огромными ступнями в кожаные сандалии и продеть в детскую петлицу ягоду ежевики... Безумие.
Опять закрыл. Обида, ненависть, целесообразность, - услужливые миражи – мигом растаяли. Остались только шум улицы, весело, сквозь веки, играющее маленькими детальками мира солнце, да крутящийся в голове несбывшийся эскиз сегодняшнего дня: встать, почистить зубы, позавтракать, поработать, вернуться, поесть, обняться, лечь…
После убийства, ноги почему-то сразу понесли меня в гастроном на первом этаже дома. Запах там стойкий, неизменный – отрезвляющий. И продавщицы все те же, только с огромными смартфонами в пухлых руках, которыми они еще держат сигареты, раскладывают по стеллажам хлеб и быстроваримые супы, вытирают о нейлоновые фартуки. Сколько же всего у них под ногтями. Меня они не заметили.
- Здравствуйте.
- Здрасьте, - ответили они убийце, не глядя и через губу.
На консервной банке с яркозеленым горошком указан срок годности – четыре года. Горошек свой срок отсидит, а я еще буду олицетворять торжество правосудия. Так-то. Банку купил, открыл и со злости вылил хлюпающее содержимое в урну. Интересно, они меня опознают?
«Андрюша, ну ложись, ночь на дворе!..»
- Здравствуйте, откройте пожалуйста… - мой бывший кулак деликатно стучит в дверь. Палец нажимает на кнопку звонка, кулак стучит. Механизм в действии, как будто ничего не произошло.
- Вы к кому? – недоверчиво.
- К Соколовым.
- А вы кто? – теплее.
- Друг семьи.
Дверь открывает девушка в платье в горошек. Он идет следом за ней по коридору, неловко усаживается за парадный стол в большой комнате. Надо вновь привыкнуть к интерьеру. Тут уже вечер, горит люстра, все шкафы уставлены выцветшеми переплетами собраний сочинений. В темноте они кажутся единым целым. Пахнет жареной картошкой. Света мало, по темным углам усердно бродят предыдущие версии Андрея, а вместе с ними пироги, салаты «оливье», ежевика, маленькие пластмассовые машинки, в замедленной съемке бывший он собирает пазлы, хмуро решает задачи по физике, впервые влюбляется... Сюда он так долго стремился.
- Андрюша, тебе биту или пистолет? – спрашивает мама, неожиданно выныривая откуда-то из глубин растянувшейся до безумия квартиры. Она в летнем сарафане. Улыбается. Девушка, открывшая ему, теперь стоит у него за спиной, нежно опустив свои белые руки ему на плечи.
Андрей не ожидал такой постановки вопроса.
- Ну пистолетом будет удобнее! Главное, качественным! А еще - хорошо прицелиться – и в затылок! – кричит папа из туалета. Андрей представляет, как папа слюнявит шершавый палец и листает дальше прозрачные и скучноватые странички литературного журнала.
Неужели ему все-таки не дадут вернуться в это терпкое, пахнущее ежевикой и кожаными сандалиями, прошлое?
- Биту биту хочу биту, как у Андрюси! – вопит из коридора Сенька, гремя по коридору на детском велосипеде. – Биту!
- Так... – протягивает девшука, улыбаясь у него за спиной и незаметно целует его в ухо. - Мнения разделились!..
Она хихикает и проводит рукой по его шее. Заметно целует в макушку.
Щекочущим шепотом:
– Что скажешь?
- Ну пистолетом и правда удобнее… - убийца неохотно соглашается с отцом, наверное, впервые в жизни, и интересуется, невпопад: – А где бабушка?
- Да брось, Андрюш... Бери биту, - говорит мама, игнорируя его вопрос. – Ладно, утро вечера мудреннее. Ужинать.
- Все-таки странно, что ты выбрал биту, - говорит набитый картошкой папин рот, всасывая морс. – Это же жестоко. Шумно. Жертва может закричать, и тогда вообще все сорвется.
- Не знаю... Я еще не решил... – промямлил Андрей. Девушка, естественно сидящая рядом, хитро улыбнулась ему. Он нехотя поправился: - Мы еще не решили...
- Бита! Бита! Бита! – подражая футбольным фанатам из телевизора вопит маленький Сенька.
Доужинали.
- Ну все. Отдых. А завтра уж решишь, что там делать и как, - говорит, зевнув, мама, и исчезает в коридоре. – Спокойной ночи, Андрюш. Спи, ночь уже.
- Спокойной ночи, Андрюшик.
Папа плетется вслед за ней. Припарковав велосипед у входной двери, юркает в свою комнату Сенька. Они остаются вдвоем с девушкой в гороховом платье. Она тащит его за ремень брюк в их комнату.
- Ну давай, колись... – хихикает она, стягивая с себя горошек.
Он удивленно смотрит на нее.
- Колись, кого это ты завтра собрался...
- Узнаешь, - шепчет он, хитро улыбаясь, крепче прижимая ее к себе и стягивая с ее красивых плеч черные бретели.