***
Передо мной лежал самый обыкновенный карандаш. Для выпуска таких карандашей не ищется специальная древесина, для них не придумывают особый дизайн, и абсолютно точно, что ежеминутно ни одна такая партия выбрасывается на конвейер.
Он лежал на моем столе, в жалкой однушке, которую я снимал у бабки, приходившейся мне, по сути, седьмой водой на киселе. Каждое утро мне приходилось просыпаться под невыноcимый гудящий звук ее кофейника. Каждый день или вечер, если я все-таки оставался дома, мне приходилось прерывать работу, когда эта старая грымза трезвонила в мою дверь, крича, что я в очередной раз забыл оплатить коммунальные услуги. Были угрозы, обиды, стычки, попытки поджечь мою квартиру вместе со мной, натравить на меня полицейских, соседей, тараканов, мышей, и прочую живность, лишь бы я открыл ей дверь. В какой-то момент это стало просто невыносимо, и я стал оставлять конверт с деньгами прямо снаружи на дверной ручке. Мне было плевать, куда идут мои деньги, зато я твердо знал, что вечером меня не будет поджидать очередная выходка. Да и съехать я не мог, эта квартирка была единственным, что я мог себе позволить. Требовали с меня очень мало, но, как вы поняли, регулярно. Несмотря на весь этот хаос, меня все устраивало. Но сейчас не об этом.
Дело шло к ночи, от недосыпа смыкались глаза, сквозило изо всех щелей, и задней нижней костью мозг пытался понять, что от него требуется нарисовать для очередного привередливого заказчика.
Я был так паршиво устроен, что практически всегда мог предугадать желание моего клиента. Эта черта не передается по наследству, не покупается. Ты просто живешь с ощущением своего превосходства над другими. Не знаю, плохо это, или хорошо, имеет ли место быть. Но я живу с этим всю свою сознательную жизнь. Предугадываю, подстраиваюсь, изощряюсь, работаю на максимально высокий результат. В детстве мне даже пророчили будущее психолога, так как я виртуозно манипулировал окружающими. Все было в моих руках, окружающие были бессильны против моих слов и действий. Часто это вредило мне самому. Особенно мешало в отношениях с девушками. У меня не получалось просто воспринимать ее, как слабый пол, как привлекательный объект. Я изучал каждую. Залезал в голову, докапывался до самых темных уголков их душ. Мне было интересно. Это был азарт. Были и одинаковые, и принципиально разные. Но, как однажды случается в жизни, я встретил одну. Она смогла мне заменить всех. Я знал о ней все, и одновременно ничего. Мы были вместе, но никто не знал о нашей связи. А потом мы разошлись. И мне на плечи свалился тяжелый груз из обрывков воспоминаний и бессонных ночей в холодной постели. С тех пор прошло много времени, и сейчас мне уже не хочется снова все это вспоминать. Ведь мне пришлось оставить ее там, в моем прошлом. Также, как я когда-то оставил в нем моих родителей и друзей.
Мой верный помощник невозмутимо лежал на кристально белом листе бумаги. Пусть я и бедный художник, но в этих вопросах у меня всегда все безупречно.
Мозолистой и костлявой рукой, от вида которой сам же ужаснулся, я взял карандаш. «Твою ж налево!» - взвыл я от резкой боли. Видимо, опять забыл о том, что заточил его в тонкую щепку час назад. Медленно принялся выводить странную геометрическую фигуру. Но тут случилось нечто.
Как только линия замкнулась, нарисованное мной стало реальным. Прямо на уровне моих ослепленных глаз завис, вполне себе осязаемый, предмет. Это был приличных размеров макет части какой-то металлической детали. Но явно незавершенной по своему состоянию.
Немного погодя, я решил изобразить на оставшемся клочке бумаги ее дополнение. И история повторилась. Как только я замкнул последнюю линию, изображение ожило. Более того, оно примкнуло к первой части и образовало единое целое с ней.
Мне это понравилось. И я нарисовал еще одну такую же. Только уже сразу целиком. Как я сообразил позже, рисунок не отрывался от листа до тех пор, пока я не завершу его в своей голове.
В попытке собраться с мыслями и оценить свое творчество, я почему-то задумался о том, что вдруг и мы были кем-то нарисованы. Когда-то очень давно, кем-то более мудрым и опытным, чем каждый живущий из ныне. Все эти социальные сети, иллюзия общения, забитые темы, мертвое общение, скудный образ мыслей. Вся эта одинаковость лиц, стилей, образов. То, что стало нашей обыденностью, раньше могло являться чем-то сверхъестественным. Или же наоборот. Недопустимым. В какой-то мере странным, или же банальным.
Я до последнего был уверен, что я сплю. Потому что моя легкая меланхолия уже успела перерасти в дрему. Я даже начал видеть смутные наброски своих, еще не существующих, работ. Словно в мои глаза вставили пару-тройку цветных витражей и пустили их по кругу. Приблизительно, как в калейдоскопе.
Включилось мое идиотское воображение. Со скоростью падающей звезды начали промелькивать в голове мысли о славе. Мне виделись то красные ковровые дорожки, то вспышки папарацци, то обложки глянцевых журналов, то бесконечные щелкающие ручки у моего носа.
Потом я вдруг отчетливо увидел улыбающееся лицо моей любимой. Поразительно, но я сразу ее узнал. Эти глаза, трещинки на губах, легкий румянец. А волосы. Такие солнечные, вьющиеся ниже аккуратных плеч. Я не был готов увидеть ее сейчас так отчетливо и ясно после стольких лет. После всей этой боли и переживаний. Но в то же время я был готов любоваться ею бесконечно.
Смена кадра. Резкая боль в виске. Стиснув зубы, больной рукой я продолжил молниеносно вырисовывать портреты и пейзажи, которые появлялись передо мной и обволакивали все мое существо. Мне нравилось. Мне даже уже было плевать на адскую боль. Я рисовал. Я отверг Бога, заняв его место. Я создавал свой мир.
***
— Милый, это ты там дверью хлопнул?
— Да, привет. Ужин готов?
— Проходи, проходи! Твое любимое!
Голос моей обожаемой жены. Лай моей собаки. Крики и смех моих детей. Мой загородный дом. Когда я успел так разбогатеть? У меня было все, о чем я мечтал. И каждый раз, проходя мимо зеркала, я едва ли узнал себя в отражении.
Лежа ночью в постели, с мирно посапывающей на моем плече супругой, я снова пытался вспомнить хоть что-то. Последние месяцы жил с ощущением некой обманутости и фальши. Забитый работой и домашними делами, мозг не умел связывать и двух случившихся за прошедший час событий. Поэтому я очень быстро отключался и оказывался в ловушке своих собственных снов.
***
Состояние опьянения. На мне нет ничего, кроме порванной рубашки и грязных джинсов. Что произошло? Где я? Почему так жарко? Вокруг никого. Пустыня. Только белая. На линии горизонта кровавый закат мешался с белым раскаленным песком. Было полное ощущение, что сейчас какое-либо мое телодвижение обесточит целую планету. Солнце жгло, чувствовалось, как во мне закипала кровь. Я почти не соображал. Ноги постепенно сводило, они не слушались. Становилось тяжело дышать.
***
Я не знал, что происходит. Ничего не помнил. Мой мозг умирал. Последнее, что я помнил, это потухшая свечка и кромешная темнота.
Разве такого конца я желал себе? Я работал на людей, для людей, вопреки людям, в угоду людям! Я не мыслил своей жизни без этого карандаша и листа этой проклятой чертежной бумаги! Я бы сделал все, что угодно, лишь бы нашелся тот, кто мог избавить меня от этой адской боли! На этот век ее сполна хватит…Мысли: « Что это? Часы? Почему такие громкие удары?»
С каждой секундой голову, буквально, разрывало. Я чувствовал, как пульсирует каждая вена. С трудом приоткрыл глаза, и перевел взгляд на левую руку. Ужаснулся. Опухающая ладонь наливалась кровью. Возле меня валялся разломленный напополам карандаш. Из грифеля торчала игла.
Началось кровоизлияние в мозг.
Вирус.
Меня знобило и трясло.
За дверью слышались крики, удары, хлопки.
Могильный холод вонзался в меня частичками каждого кубометра воздуха.
"Кому в этом мире понадобилась моя смерть?"— было последним, о чем я смог подумать, когда чьи-то огромные руки схватили меня.
***
«…настоящий Федеральный закон устанавливает правовые основы государственной политики в сфере оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, а также в области противодействия их незаконному обороту в целях охраны здоровья граждан, государственной и общественной безопасности…»
***
Мне было не по себе.
Я растекся на кровати и смотрел на этот загадочный предмет, и долго не мог понять, зачем он появился в моей скромной и никому незаметной жизни. Это было непроизвольное знакомство. Если это, конечно, можно назвать знакомством. Ведь до его появления у меня была другая жизнь. Иногда в моем сознании всплывают кадры, чужие лица, знакомые тексты песен. Но все это как - будто было с кем-то другим.
***
Утренний луч солнца пронизывал дырявую тюль, попадая точно в одну из дырочек. Откуда-то доносились звуки пыхтящей на конфорке кастрюли. По телевизору крутили какой-то пошлый сериал. Казалось, весь дом ожил.
На столе лежал чей-то доделанный заказ.