Бывают личности, обладающие таким удивительным и своеобразным набором человеческих качеств, что вполне подходят под определение уникальные. Редкостным человеком проявляла себя и Софият. Всякий раз, когда приезжала к ней, она по-свойски радостно встречала, подробно расспрашивала о домашних делах, обращала внимание на всякие детали касательно дороги, семьи и работы.
- Как хорошо, что ты приехала! Вместе с тобой появляется праздник, ты привносишь в нашу жизнь радость и торжественность. Сверкает вспышка, люди становятся веселей, преображаются, хотят быть ещё красивее. Ты сама праздник! - не забывала о комплиментах в превосходной степени девушка.
Перед глазами временами представала зрелая и деловая женщина, хозяйка кабинета, озабоченная множеством рабочих вопросов и повседневных мелочей. Она умудрялась одновременно поправлять себе волосы, снимать с одежды несуществующие пылинки, с чем-то управляться и что-то попутно доводить до ума, и как бы постоянно находилась в действии. Остроумно шутила, вела деловые разговоры, оформляла документы, отвечала входящим односельчанам, едва приметно кокетничала с ровесниками мужского пола. И тогда в ней проявлялась сама чудесная молодость, со свойственными ей красотой и свежестью восприятия жизни.
И при этом практически никогда не сердилась. Серьёзной да, бывала. Иногда могла быть очень серьёзной, а вот сердитой до злости, с плохо поддающейся контролю агрессией, не видела её ни разу. В крупных тёмно-карих глазах таилась, готовая заискриться смешинка. Вот ещё немножко, ещё чуть-чуть и вспыхнет искорка, и Софи разразится смехом. Хотя чаще она скромно улыбалась, - девушке громко смеяться принародно неприлично. При встрече с родственниками и подругами она преображалась. Лицо сияло, а глаза выдавали неподдельно богатый спектр внутренних чувств, будто сообщая всем вместе и каждому из них по отдельности беззвучным, исходящим из восторженной души сиянием: "Как же люблю я Вас, мои дорогие!"
Мягкие повадки не делали её бесхребетной. Благожелательность не означала отсутствия собственного мнения. При необходимости Софи твёрдо отстаивала свою позицию, но чисто по-деловому, сдерживая эмоции и внешние не показывая своего отношения к предмету спора. Скорее наоборот - выражение лица становилось холодноватым и бесстрастным. Только в её русском в такие минуты появлялись непривычно суховатые нотки, а интонации больше походили на родной кабардинский.
Занимая по сельским стандартам приличную должность, и в полной мере отвечая положению второго административного лица в своём селении, она оставалась девочкой, - нежной и, как порой казалось, беззащитной. Что-то неиспорченное, - чистое и детское, - проявлялось в её солнечной улыбке и крупных тёмно-карих глазах с блеском. Заметила, - тёмные глаза блестят далеко не у всех, будто охраняя тем внутреннюю суть человека. Эта необъяснимая, чарующая детскость, совмещённая с ответственностью взрослого человека, влекла, магнитом притягивала к ней людей.
Несмотря на то, что в городе наработались деловые связи и заказов появилось достаточно, прерывать дружеские отношения с Софиат не было никакого желания. Свадьбы фотографировала уже в двух ЗАГСах: по пятницам в горном селении на берегу Малки, а по субботам в посёлке городского типа неподалёку от собственного дома. Съёмки крупных событий в разные дни представляли большое удобство и высвобождали массу времени по поискам работы, - здесь она была гарантирована. Можно было позволить себе гулять на природе, ходить в театр и, конечно же, ездить друг к дружке в гости.
В очередной раз Софи приехала ко мне, когда у нас родилась младшенькая. Она долго, внимательно и с любопытством разглядывала девочку.
- Слушай, у неё такие огромные голубые глаза и она совсем беленькая. А у моей сестры Аси родилась дочка - глазки чёрные, волосы тёмные. Какие они разные, а хорошенькие обе, - недоверчиво и с удивлёнием сделала вывод.
Рождение малышки ничего не изменило. Я так же много трудилась, только на время отказалась от поездок к Софият. Помогали в работе мой муж и старшая дочь. И едва девчушка подросла, прежний график работы возобновился.
Как-то я попросила подругу приобщить меня к достопримечательностям её родной национальной республики. Возможно показать старинные башни, вроде тех, что до сих пор сохранились в Ингушетии или же спасённые от разрушения многовековые дома и крепостные стены, на подобии древних построек дагестанского Дербента.
- А я могу сделать выбор на своё усмотрение? - поинтересовалась она.
- Разумеется. В твоём вкусе нисколько не сомневаюсь. Нужно только покопаться в памяти, не насолила ли чем ненароком? А то завезёшь в заколдованный замок и оставишь страшному чудищу - моими косточками зубки точить.
- Как можно? Что я скажу твоему мужу? - смеялась Софият.
- Ничего говорить не придётся. Он за обретённую свободу сам будет пожизненно магарычи тебе ставить.
- В таком случае я покажу звёзды в безлунную ночь высоко в горах, альпийские луга в пору цветения и наше знаменитое озеро, где частично снимали приключенческий фильм "Земля Санникова".
Задумка Софият изначально была необычной. Она наверняка хотела приобщить меня к чему-то вызывающему восторг, способному взволновать воображение романтичной натуры, что могло тронуть и заставить звучать самые сокровенные струны души, в другое время спрятанные подальше от посторонних глаз и грубого нежелательного вторжения. Всё перечисленное и в самом деле поразило совершенно неизъяснимой прелестью и чудом прикосновения к тайнам мироздания. И с тех пор каждодневно напоминало о себе, манило, настоятельно влекло возвратиться и вновь пережить волшебство изведанных там редкостных чувств полноты мироощущения.
Девушка повезла меня в горы, где не было поблизости строений и не росли деревья. Ночная тишина была по-настоящему полной и непривычной, отчего показалась оглушительной. Любоваться звёздами мы решили с самой высокой точки, куда могли добраться от проезжей дороги пешком. Звёзды, необычайно крупные и яркие, изумрудно-золотистые, казалось, ливнем могли осыпать волосы и плечи. Любая, по нашему выбору, готова была спуститься и покорно лечь в протянутую навстречу ладонь. Ощущение близости и обманчивой доступности звёзд в горах на высоте просто изумительное, не сравнимое с обычным восприятием их на равнинной плоскости. Они будто нисходят к человеку, наполняют его душу таинственным небесным светом, который уже никогда не покидает, озаряя её светло и нежно.
В медоносную пору, побывав на цветущих высокогорных альпийских лугах, не кривя душой, можно признать это чудо природы одним из наиболее удачных и восхитительно реализованных божественных задумок, не испорченных до поры до времени алчностью и безалаберностью человека. Софият, живым изваянием стоя возле огромного валуна, невесть откуда и в какие времена взявшегося у многоярусных мелких и слоистых каменных выступов, не делала никаких попыток охарактеризовать раскинувшиеся до поднебесья луга, будто предоставляя возможность гостье самой оценить любимый ею край. Софи знала, что делала. Гряда, уходящих к высотам холмов, покрытая благоухающим разнотравьем, долго не отпускала и какое-то время даже снилась по ночам.
Однако два озера под названием Шэдхъурей, - сложность транскрипции не позволяет более точно передать звучание на русском, - потрясли своей первозданной, диковатой красотой и до сих пор остаются в памяти как два земных зелёных ока, обращённых в небеса, живых и таинственных, имеющих непосредственную связь с Вселенским Разумом. А то, что наша планета, как и Вселенная в целом разумна, лично у меня никогда сомнений не вызывало.
Добирались мы туда на подержанной легковушке по ни чем не примечательной, кроме того, что шла в гору, извилистой и плохо накатанной грунтовой дороге. А потом вдруг всё открылось как-то сразу: Эльбрус, поражавший глаз сияющим великолепием, с разбежавшимися в обе стороны зубчатыми вершинами Кавказского хребта, многоступенчатое холмистое предгорье в роскошном альпийском разнотравье и картинный вид на склоны, уходящие на северо-запад и освещённые заходящим багряно-оранжевым солнцем с насквозь светящимися в его предзакатных лучах разноцветными облаками.
- Шэдхъурей в переводе с кабардинского и черкесского, то есть с языка адыгов, означает круглый омут, а если дословно, то круглая стоячая вода, - рассказывала по пути Софият. - Фактически это два озера: Большой и Малый Шэдхъурей. Но называют их обычно в единственном числе, потому что они между собой сообщаются. Озеро мало изучено, достоверно известно, что оно значительно глубже двухсот метров, - экскурсоводы называют цифры триста и даже четыреста метров. Местные называют бездонным. Вода в нём холодная и круглый год сохраняется одна и та же температура. Без гидрокостюма в ней долго не продержаться, да и в нём выдержки пловца хватает ненадолго.
Водолазы спускаться в омут не стремятся, потому что в нём находится развитая сеть подводных каналов с мощными течениями и множество воронок с сильными завихрениями воды, которые, собственно, и заводят исследование озера в тупик. Даже профессионально подготовленному человеку оказаться в таком водоёме с непредсказуемыми течениями крайне опасно. Если ты смотрела нашумевший в своё время художественный фильм "Земля Санникова", то это хорошо видно в эпизоде жертвоприношения белого оленя, где водоворот в середине озера Малый Шэдхъурей затягивает животное в свои глубокие зелёные пучины.
Я согласно кивнула: "Да, видела. Ещё тогда удивилась, как кинематографистам удалось создать такой грандиозный водоворот?"
- Его не создавали, использовали естественный. Когда проводились съёмки, не было отбоя от любопытных, - народа здесь ежедневно собиралось великое множество. С самого утра съезжались машины и люди, забыв о собственных делах, торчали дни напролёт, глазели на рождавшееся кино до тех пор, пока съёмочная группа не заканчивала работу.
В озеро не впадают ни реки, ни родники и из него даже ручейка не вытекает. Но при этом вода всегда остаётся чистой и прозрачной, уровень её одинаков в любое время года и в ней водится много рыбы. К Большому озеру, с целью орошения полей, был прорыт канал. В следующую же ночь уровень воды в озере упал сразу на несколько метров. По просьбе местных жителей канал засыпали. По-видимому, аркада подземных пещер, созданная природой на глубине ниже ста метров, способствует питанию озера из глубинных источников.
- И насколько велико озёро? - не удержалась от наводящего вопроса.
- В целом длина озера Шэдхъурей составляет триста восемьдесят метров, ширина - сто двадцать. Площадь Большого Шэдъхурея - пятьсот сорок квадратных метров, а площадь Малого - триста пятьдесят, - словно как раз об этом и собиралась сказать, ответила Софи. - Однако вокруг этих озёр бытует множество тайн и легенд, с давних времён они окутаны мистикой и с детства видятся мне значительными и необыкновенными. Впрочем, легенда уверяет - прежде их было три, по количеству братьев, живших некогда на месте нынешних озёр в пастушеских станах и по какой-то неизвестной причине поглощённых землёй вместе с животными. Неподалёку есть провал, в глубине которого ещё сохранилась вода. Если бросить в него камень, то через некоторое время слышится громкий плеск. Люди издавна в опаске обходили эти озёра стороной.
После такого вступления хотелось поскорее увидеть то, о чём Софият рассказывала с таким восхищением и дотошным знанием предмета.
С первого взгляда становилось понятно, что озёра провального, карстового происхождения. Обрамлённые террасой нисходящих деревьев, изумрудно-синие линзы воды находились глубоко внизу. Стены озера были практически вертикальными, - на загляденье начудесила природа, - и разделялось оно надвое естественной земляной перемычкой. Примятая вокруг трава свидетельствовала о посещаемости места.
- Что за удивительный цвет воды! С одной точки берега она кажется тёмно-зёленой, с другой отливает сизо-голубым и тогда похожа на ту, что наполняет знаменитый Провал в Пятигорске. Только его питают термальные радоновые источники и вода в нём горячая, а здесь температура воды как в естественном холодильнике с подземным генератором, возможно глубинными холодными озёрами, - не удержалась от комментария.
- Цвет воды в течение дня многократно меняется, - согласилась Софи. - Это зависит от времени суток, погоды, наличия или отсутствия облаков, их яркости и насыщенности красок. В ясную солнечную погоду цвет воды варьируется от сизо-голубого до тёмно-зелёного. И тогда оно напоминает бесподобно красивые Голубые озёра. Перед дождём, как и небо, вода темнеет и становится свинцово-тёмно-зеленой, с различными, порой едва уловимыми оттенками.
Красота озера откровенно призывала поэтические и художественные таланты, но вокруг , кроме нас, никого не было. Так и хотелось спуститься поближе к воде, походить около, окунуть хотя бы руки в её изумрудную прохладу. Заманчивое желание, не высказанное вслух, было столь велико, что подруга, казалось, его услышала.
- Вот чего ни в коем случае делать не следует, - предупредительно остановила Софият. - Спуск сложный, можно запросто сорваться вниз. И подъём наверх не легче, не каждый справится. Здесь утонуло немало, как храбрецов-купальщиков, так и просто людей неопытных и безответственных.
Мы постояли на высоком обрывистом берегу озера, впитывая неповторимое очарование редкостного места и думая в унисон о прикосновении к божественному чуду, сопровождаемому несбыточностью сиюминутных желаний. И, восхищённые и растроганные увиденным, тронулись в обратный путь.
В горах темнеет быстро. Пока выезжали к асфальтированной дороге, сумерки почти овладели окрестностями, однако полная луна светила своим ярким, круглым лицом приветливо и добросовестно. Предстояло проехать вдоль речки Малки километров тридцать и, едва повернули в сторону автотрассы, как луна преданной собакой понеслась вослед, то взбираясь на гребни гор, то резко проваливаясь между ними.
Дорога была правобережной, тянулась она местами впритык к горам. Слева раскинулась широкая долина с извивающейся речкой. Вода в ней блестела и отливала тёплым серебром.
Мне виделся профиль, сидевшей рядом Софият, со слегка вздёрнутым носиком и крупными ярко-розовыми губами. Поглядывала я на неё с некоторой долей грустинки, что она поняла по-своему.
- Мы с водителем довезём тебя до федеральной трассы, остановим рейсовый автобус, отправим на нём домой и только потом вернёмся. Так что беспокоиться тебе не о чем, - решила оптимизировать мой дух.
А я не знала, как преподнести ей чрезвычайно приятную для меня новость о скором получении нашей семьёй большой квартиры, а заодно и о том, что я, вероятнее всего, перестану приезжать в их село. Потому что добираться до него станет проблематичней из-за дополнительных пересадок и новых обстоятельств, требующих моего постоянного присутствия в городе.
Наверняка же я знала только одно - доброты Софи мне не забыть никогда. И очень хотела, чтобы это для неё тоже не было секретом.
Конец