Это случилось в конце октября 1974 года, я в то время жил на съёмной квартире в Харькове, почти в центре города, а учился на его окраине, добираясь до места учёбы на служебном автобусе. Обычно я уезжал домой во второй половине дня, но в тот день было не так, я рано освободился, и ещё до обеда отправился к остановке служебного автобуса. Погода была типичной для октября, ярко светило солнце, но было прохладно. Служебные автобусы принадлежали местному физико-техническому институту, проезд оплачивался заранее купленными талонами по льготным ценам. Мы, студенты физтеха Университета, считались своими, поэтому талоны продавали и нам. Служебные автобусы ходили регулярно, проезд был существенно дешевле пригородных автобусов, поэтому они пользовались в нашем районе Харькова с названием Пятихатки особой популярностью. Оборотной стороной этой популярности была толчея, автобусы всегда были переполнены, а погрузка и выгрузка для пассажиров всегда было проблемой. Талон отдавался водителю на входе (накалывался на штырь), поэтому он старался открывать только переднюю дверь, но при большой перегрузке он был вынужден открывать обе двери, и мирится с тем, что в салон через заднюю дверь проникали пассажиры без предварительной наколки талонов. Далее всё зависело от совести тех, кто проникал не через ту дверь, они должны были передавать талоны водителю через весь салон, но делалось это не всегда.
Служебный автобус подъехал к остановке, я подошёл к его задней двери и стал ждать выхода пассажиров. Вдруг, из автобуса вышла молоденькая девушка, на вид вчерашняя школьница, на ней было лёгкое пальто, на голове симпатичная беретка. Она мельком взглянула на меня и мило улыбнулась. Мне тогда показалось, что её улыбка предназначалась мне, но сейчас я думаю, что это не так. Наверное, она улыбнулась первому встречному, думая о чём-то своём, сокровенном. Девушка пошла своей дорогой, направляясь в сторону учебного корпуса нашего факультета, я же позабыв обо всём на свете, смотрел ей вслед. Очнулся от звука закрывающейся двери, водитель повёл автобус дальше, не став ждать, когда ошарашенный молодой человек придёт в себя. Прошло несколько минут, не было уже видно ни девушки, ни автобуса, я стоял совсем один на остановке и не мог понять, что же со мной случилось, чего я вдруг так разволновался. На самом деле, было чему волноваться, я ещё не знал, что она на долгие годы станет источником больших моих переживаний, их будет много, слишком много, выше крыши, как говорят в таких случаях.
Есть у человеческой памяти странное свойство, она может забыть важные события в жизни, но зато помнить какие-то эпизоды, мелкие житейские детали, которые зачастую никто, кроме тебя не помнит. Это был как раз тот случай. Я для той девушки был лицом, мелькнувшим в толпе, да и она для меня тоже. Со временем черты лица девушки стали постепенно забываться, они покрылись туманом, а потом исчезли совсем. В памяти осталось только самое яркое впечатление от встречи, её красивая, очаровательная и неповторимая улыбка. Она произвела на меня сильное впечатление, поэтому должна была остаться со мной надолго или даже навсегда. Всё, как в сказке «Алиса в Стране чудес», там Чеширский кот медленно растворялся в воздухе, оставляя после себя только улыбку. Девушка тоже исчезла, как сказочный Чеширский кот. На улице, вблизи места нашей встречи, я стал оглядывался по сторонам, в надежде найти её, но девушки с очаровательной улыбкой нигде не было, было очень жаль.
С той памятной встречи прошло больше месяца, студенческая жизнь шла своим чередом: лекции, семинарские занятия, лабораторные работы. За заботами постепенно улеглось смятие чувств, вызванное встречей с незнакомой девушкой, я уже смирился стем, что никогда её не увижу. Однако я ошибался, увидел, и в самом неожиданном для меня месте, на втором этаже нашего учебного корпуса. К этому времени я заприметил новенькую лаборантку нашей кафедры Ядерной физики. Двери её лаборатории выходили в широкий коридор, где мы собирались на перекур в перерывах между занятиями. Забавно было наблюдать, как молоденькая симпатичная лаборантка с самым серьёзным видом выскакивала из одного помещения и исчезала в другом, потом обратно. В руках у неё было что угодно, это мог быть сосуд с жидким азотом, либо фотоумножитель, либо папка с бумагами. Со временем я заметил, что с некоторыми моими однокурсниками она уже успела познакомиться. Ну и хорошо, думал я тогда, значит, проблемы знакомства с ней не будет, если на то у меня будет желание. Однако с этим я не торопился, мне достаточно было того, что я любовался ею со стороны.
Всё изменилось в один день, а он был обычным, рядовым учебным днём. Был перерыв между парами, как обычно мы стояли в коридоре второго этажа вблизи междуэтажной лестницы нашего ученого корпуса, покуривая и обсуждая текущие новости. Я увидел, как симпатичная лаборантка поднималась по лестнице, но не одна, а с кем-то из своих коллег. На втором этаже они остановились, совсем недалеко от нас, продолжая начатый ранее разговор. Затем её коллега пошёл по лестнице выше по своим делам, а она на прощание ему улыбнулась. Я стоял рядом, всё видел и не мог скрыть своего удивления. Да это же она, в ту же секунду понял я, та самая девушка, которая не так давно на автобусной остановке очаровала и смутила меня своей улыбкой. Я думал, что никогда её больше не вижу, а она вот, в двух шагах от меня, проходит мимо в свою лабораторию. Теперь я мог спокойно рассмотреть черты лица, в моей памяти улыбка девушки теперь не была сама по себе, туман рассеялся и я вспомнил её мелькнувшее лицо у автобуса. Всё так, как в сказке у Льюиса Кэрролла, там сказочный Чеширский кот сначала исчезал, оставив после себя только улыбку, а затем неожиданно появлялся вновь. Сомнений больше не было, новенькая симпатичная лаборантка и есть та самая девушка у автобуса, очаровавшая меня своей улыбкой.
Однако сюрпризы на том не закончились, последовало продолжение. В тот день учёба в нашей группе физиков ядерщиков заканчивалась рано, поэтому я, комсорг группы, назначил плановое комсомольское собрание. Пока ребята ждали в коридоре, мне надо было найти класс, свободный от занятий, а все они были на втором этаже нашего учебного корпуса. Первое же помещение было свободно от занятий, но там сидела с раскрытой книгой наша новенькая лаборантка. Я решил её не беспокоить и продолжил поиски, но во всех учебных классах, а их было не так много, шли занятия. Ничего не оставалась делать, как попросить девушку с очаровательной улыбкой освободить помещение.
– Здрасте! – сказал я, заходя в класс, – А у нас здесь по расписанию должно быть комсомольское собрание.
Она, захлопнула свою книгу и направилась к выходу.
– Вы не в обиде? – спросил я, когда она поравнялась со мной.
– Нет! – ответила девушка и улыбнулась.
На этот раз её улыбка точно была адресована мне, она сверкнула как молния и пронзила моё сердце. Симпатичная лаборантка ушла, оставим меня в полном смятении.
«А ведь я пропал, про-пал!», – подумалось мне тогда.
С этой минуты вопроса знакомиться с ней или нет, у меня не было, мне надо было решить как это лучше сделать. Это был конец рабочей недели, до понедельника два дня, я должен был очень хорошо подумать, и только потом приступить к конкретным действиям.
Подумал и решил, знакомиться с ней пока не надо, поскольку в том, что мы ещё незнакомы, есть определённое преимущество. Я могу спокойно, не привлекая к себе внимание, проехаться с ней до её дома и узнать, где она живёт. Сказано – сделано, уже в понедельник я отправился с ней к её дому, разумеется, она об этом ничего не знала. Я старался быть тише воды и ниже травы, чтобы не привлечь к себе её внимание, и мне это удалось. Молодого парня, следившего за ней, она не заметила. Мы доехали на служебном автобусе до парка Горького, затем пересели на троллейбус четвёртого маршрута. И проехали на нём весь путь, с одной конечной остановки троллейбуса до самой последней, остановки на улице Харьковских дивизий. Да уж, далековато она живёт от нашего факультета, где работает, подумал я тогда. Мы вышли на конечной остановке, наша новенькая лаборантка отправилась в ближайший универмаг. Я сначала ждал её на улице, достаточно долго, потом отправился искать её в торговом центре, но не нашёл. Мне ничего не оставалось делать, как отправиться обратно домой, в полной уверенности, что я нашёл микрорайон, где находится её дом. Но это было не так, до её дома было ещё далеко, я об этом узнаю только через несколько месяцев.
Вот теперь можно было познакомиться, решил я тогда, осталось только подождать подходящего момента для этого, и он наступил скоро, через день. Учёба в тот день для меня закончилась, но я домой не торопился, стоял у гардероба на первом этаже нашего учебного корпуса в ожидании появления лаборантки с обаятельной улыбкой. Если на остановку автобуса она пойдёт одна, или с теми, кого я плохо знаю, думал я тогда, то значит, день не мой и наше знакомство переноситься на потом. Ну, а если мне повезёт, то упускать такой случай никак нельзя. Мне повезло, к гардеробу она вышла в сопровождении двух моих однокурсников, Редванского и Чибисова, они оделись и вместе пошли к остановке служебного автобуса, следом за ними и я. Можно было догнать их, присоединиться к их компании, и по ходу познакомиться. Однако для меня это было слишком просто, слишком банально, я хотел, чтобы наше знакомство было более естественным, как бы случайным, а для этого не надо было торопиться.
Мы вошли в служебный автобус через разные двери и поехали, расположившись в разных концах автобуса. Девушка села на свободное место, а рядом стояли ребята, мои однокурсники. Вся троица о чём-то оживлённо беседовала. Пора, сказал я сам себе и отправился прямиком к компании. У меня был надуманный, совершенно пустой вопрос к Сергею Редванскому, с которым у меня были приятельские отношения. Получив на него ответ, я не стал покидать компанию, а присоединился к общей беседе. Через некоторое время я, между прочим, сообщил ребятам, что меня срочно вызывают в ректорат нашего Университета, и я теряюсь в догадках зачем. Может они знают, спросил я у них, но те лишь пожали плечами. На самом деле, это был спектакль, спектакль для очаровательной лаборантки. Я уже знал, что её дорога к своему дому частично совпадала с дорогой к главному корпусу Университета, поэтому у Парка имени Горького мы вместе должны пересесть со служебного автобуса на четвёртый маршрут троллейбуса. Она не должна была этому удивиться. Так оно и вышло, и очень удачно, так как два моих приятеля поехали дальше, а мы с девушкой вышли из автобуса, отправившись на остановку троллейбуса. До остановки у памятника Тарасу Шевченко было минут десять-пятнадцать пути, всё это время мы сидели рядом и болтали о разных пустяках. Потом я попрощался, вышел из троллейбуса и отправился домой. Миссия удалась, я был доволен. Правда, формально мы не познакомились, то есть не узнали имён друг друга, но теперь это было лишь делом времени.
Я не стал откладывать нашу новую встречу в долгий ящик, поэтому на следующий день я её уже ждал у Парка Горького. Здесь она должна была пересесть с троллейбуса четвёртого маршрута на служебный автобус, следующий до микрорайона Пятихатки, где располагался наш факультет. Это было лучшее место для того, чтобы завершить период знакомства и заложить основу для дальнейших дружеских отношений. Простоял долго, но симпатичная девушка с очаровательной улыбкой не приехала. Не было её и на факультете, вероятно у неё был выходной. Однако я не унывал, наша судьбоносная встреча с ней была неизбежна, вскоре она состоялась. В тот день я стоял на остановке и ждал её появления, а она ехала мне навстречу. С каждой минутой, расстояние между нами сокращалось, время встречи неумолимо приближалось. Вскоре она состоится, положив начало нашей истории, романтической и печальной для нас обоих. И хотя самая последняя точка в этой истории ещё не поставлена, главные события в ней уже произошли, поэтому её можно считать в целом завершённой.
***
От Парка Горького до нашего факультета было двадцать минут пути, пятнадцать на служебном автобусе и пять минут пешком. С этих минут началось наше настоящее знакомство, я узнал, наконец, что нашу очаровательную лаборантку зовут Наташа. Такие встречи с ней и проводы её до здания нашего факультета стали регулярными. Конечно, не каждый день, но достаточно часто. На факультете мы при встречах не проходили мимо, а обменивались новостями как старые, добрые друзья. В общем-то, мы и стали именно друзьями, а не просто знакомыми, по крайней мере, я именно так понимал наши отношения. А ещё, мне казалось, что мы испытывали какую-то особую симпатию друг к другу, ещё не любовь, но уже не просто дружбу. Вскоре подошёл Новый 1975 год, я пригласил Наташу на факультетский новогодний вечер, она приняла приглашение, но предупредила, что придёт на него не одна, а с подружкой. С подружкой, так с подружкой, согласился я, мне было всё равно, главное было то, что она была рядом. Вечер прошёл великолепно, всё было замечательно, мы отправились после него домой в хорошем настроении. Жаль только, что девушки не разрешили проводить их до дома, а только до центра города. Что же, они имели на это право. Как хорошо, как радостно заканчивался тот 1974 год, думал я тогда, а следующий будет ещё лучше, ведь в моей жизни появился человек, к которому я уже испытываю огромную симпатию, а если сказать честно самому себе, то люблю. Я даже не догадывался, что следующий год принесёт мне не радость, а сплошные огорчения.
Закончился первый семестр четвёртого курса, пришла пора экзаменов. Готовился к ним, как обычно, в родном доме, чтобы никто не мешал. Приезжал только на экзамены, поэтому Наташу видел редко, но отношения с ней тогда были прежними, весьма и весьма дружескими. После каникул моя студенческая жизнь вернулась в обычное своё русло: лекции, лабораторные, семинарские занятия. Однако я заметил, что после каникул наши отношения с Наташей изменились, немного, совсем чуть-чуть, но не в лучшую сторону, в них появился холодок. А потом и вовсе произошла катастрофа, внезапно, в один день. В тот день я её ждал, как обычно, на остановке служебного автобуса у Парка Горького, ждал долго, но не дождался. Наверное, она заболела, решил я, поехав на автобусе один, без неё. Какого же было моё удивление, когда я увидел её на факультете, выходит, она приехала раньше обычного для себя времени. Почему так? Я этого не понял, но это было не всё. При встрече она лишь сухо кивнула мне, и прошла мимо, дав отчётливо понять, что прежних дружеских отношений между нами не будет. Я был в полнейшем смятении, ничего подобного никак не ожидал. Была дружба, взаимная симпатия и, вдруг, её не стало, разве так бывает, недоумевал я. А может это была только видимость дружеских отношений, а на самом деле то был мираж, который исчез так же неожиданно, как и появился. Мне надо было подумать и решить, как быть дальше, что предпринять.
Ничего особенно я надумал, решив поговорить с Наташей, когда представиться подходящий случай. Разговор состоялся через несколько дней, когда мы столкнулись на лестничной площадке четвёртого этажа. Рядом никого не было, нам никто не мешал поговорить наедине.
– Наташа, я хотел бы с тобой поговорить, это возможно? – обратился я к ней.
– Да, пожалуйста, – ответила она, плотно сжав губы и повернув голову в сторону.
– А что собственно случилось? – Ты стала меня избегать, я тебе чем-то обидел?
– Нет! Ничего не случилось и я тебя не избегаю.
– Ничего?! Совсем, совсем ничего?! Это и есть твой ответ?
– Да!
– Хорошо, пусть будет так, – я развернулся и пошёл по своим делам, на душе было скверно, словно мне дали оплеуху, которой я не заслуживал.
Такой я её ещё не видел, передо мной была не та Наташа, которую, как казалась мне тогда, я уже хорошо знал и понимал. Та была обаятельной и приветливой девушкой, которая относилась ко мне с симпатией и дорожила нашими дружескими отношениями. Но, та Наташа исчезла, появилась совсем другая Наташа, надменная красавица, которая лгала мне прямо в лицо, прекрасно осознавая, что в эту ложь я не верю, что эта ложь меня больно заденет. А ведь у неё равнодушное, ледяное сердце, подумал я тогда, она не жалеет чувства тех, кто считает её своим другом. Я был крайне разочарован, подавлен и совсем не понимал, что произошло, однако надо было принять решение как быть дальше. Моё решение было очень простым, пусть будет так, как она того хочет.
Наташа перестала быть для меня другом, и навязываться в друзья к ней я впредь не собирался. Проблема была только в том, что я успел её полюбить, но она, эта проблема, не казалась мне неразрешимой. Наташа должна была уйти из моей жизни, уйти навсегда, считал тогда, надо было только набраться терпения и подождать. На самом деле, всё оказалось сложней, чем это представлялось мне, она ещё вернётся в мою жизнь. А вернувшись, снова уйдёт, но уже уйдёт так, что это станет самым большим потрясением в моей жизни. Я получу от неё уже не оплеуху, то будет удар в солнечное сплетение. Удар, от которого я отходил много лет. Именно тогда мне станет казаться, что у Наташи не ледяное сердце, нет, у неё его не было совсем. Но это будет потом, а пока я привыкал к новой реальности, в её жизни для меня не было места даже в качестве обычного друга, коих у неё было много. Что же, вольному воля, она на это имела право.
Результат моей неудачной попытки выявить проблемы в наших отношениях был предсказуем, от былой дружбы ничего не осталось, совсем ничего. При встрече мы ещё приветствовали друг друга, но далеко не всегда. Бывало, делали вид, что мы или незнакомы, или не заметили друг друга. Мне было горько и обидно всё это видеть, однако я уважал её выбор, Наташа так решила, и по всему было видно, что своего решения она менять не собиралась. Время шло, ничего не менялось и ничего не происходило, кроме одного события, случайного и немного забавного. Оно тогда казалось мне малозначительным эпизодом в моей жизни, но это было не так, только потом я понял, насколько это событие окажется важным в моей дальнейшей судьбе.
В те далёкие времена мужская часть студенчества (а иногда и женская тоже) обязана была проходить подготовку на военной кафедре (военку, как мы её называли). После трех лет еженедельных занятий шли двухмесячные военные сборы, в результате студенты получали военную специальность и звание лейтенанта запаса. Наша военка проходила в учебных классах на проспекте Ленина (сейчас это проспект Науки), недалеко от центра города. Я жил тогда в микрорайоне Павлово поле, а это было не очень далеко от учебных классов по военной подготовке, минут десять от дома, где снимал комнату. Событие, о котором пойдёт речь, произошло в конце дня 14 мая 1975 года, в тот день как раз была военка, после которой наша дружеская компания решила попить пивка. На проспекте Ленина было кафе, где продавали чешское бочковое пиво, туда тогда мы и отправились. Компания было хорошая, пиво тоже, поэтому сидели мы долго, поглощая одну кружку за другой. Вышли мы из кафе в изрядном подпитии, дальше расходились по разным направлениям. Мне было ближе всего к дому, на автобусе или троллейбусе всего три остановки, но ехать туда совсем не хотелось. Проводив своих приятелей и оставшись один, я стал думать, куда же себя деть. И решил, проеду на автобусе №34 по очень длинному маршруту на далёкую окраину Харькова и обратно. Каковы были мотивы этого странного поступка, я не помню, наверное, меня вела судьба. Дело в том, что я сяду именно в тот автобус, в который минут через сорок на другом краю города войдёт Наташа. Через остановку, где она вошла, проходят многие десятки других автобусов, меняющиеся каждую минуту, а она случайно выбрала именно тот, где был я. Случайно? Не думаю, это судьба! Эта наша встреча в автобусе ещё окажет своё судьбоносное влияние на нашу жизнь, но пройдёт ещё год, что это понять.
Итак, я вошёл в автобус 34 маршрута, то был длинный сочленённый Икарус, пассажиров в нём было мало, я быстро нашёл себе местечко в хвосте автобуса у окошка. Сначала я просто смотрел на мелькавшие за окном улицы, тщетно борясь с морившим меня хмелем, но эту борьбу я проиграл и вскоре заснул крепким сном. Прошло достаточно много времени, прежде чем я очнулся. Поднял голову и посмотрел в окно, соображая, куда заехал пока спал. Улицы за окном были совершенно незнакомы мне, значит, пора выходить и пересаживаться на автобус, с которым поеду в обратную сторону, к себе домой. Я перевёл свой сонный взгляд с окна на пассажиров автобуса, и моему изумлению не было предела. В проходе между рядами стояла Наташа, по всему было видно, что она возвращалась с работы домой. Как же так, подумал я, улицу Харьковских дивизий, где она живёт, мы уже проехали. Может я ошибался, она живёт совсем в другом районе, дошло до меня, а конечная остановка на той улице для неё лишь место пересадки с троллейбуса на автобус. Похоже это так, но тогда, где на самом деле живёт красавица с холодным сердцем, которая равнодушно отвергла мою дружбу. Что же, сказал я себе, не откажу себе в удовольствии удовлетворить своё любопытство, посмотрю на её микрорайон, а если повезёт, то и на её дом.
Вскоре Наташа приготовилась к выходу, значит, мы приехали. Как далеко она живёт от нас, недоумевал я тогда, от её дома до нашего микрорайона Пятихаток минимум полтора часа езды. И зачем это ей надо работать именно у нас, неужели из-за любви к физике, нет, это вряд ли, поверить в это было очень трудно. Выйдя из автобуса, я пошёл за ней, соблюдая приличную дистанцию, по тротуару вдоль проспекта Орджоникидзе до его пересечения с проспектом Косиора. Здесь, она повстречала кого-то из своих подруг, зашла вместе с ней в ближайший двор, где девушки продолжили свои разговоры. Ждать, пока она войдёт в свой подъезд я не стал, это был уже перебор, поэтому решил я, пора возвращаться в свои края, она явно уже недалеко от своего дома. Это действительно было так, потом я узнал, что её дом был совсем рядом от того места, где она беседовала со своей подругой. Я удовлетворил своё праздное любопытство, и с хорошим настроением возвращался к себе домой, совсем не подозревая, что придёт время, когда этот симпатичный микрорайон станет для меня почти родным. Сказал бы мне кто тогда, что меня ждёт через год, я бы рассмеялся ему в лицо, ибо в мае 1975 года не было абсолютно никаких предпосылок к тому, что потом с нами случится.
А ровно через год я получу от Наташи письмо, брошу все свои дела и отправлюсь в Харьков только для того, что сказать ей, что я её люблю. Так я, второй раз в жизни, попаду на улицы и проспекты её микрорайона, но совсем с другим настроением. В тот счастливый майский день 1976 года она познакомит меня со своей мамой, а затем мы отправимся на прогулку по Харькову и будем вместе до самого позднего вечера. Нам было хорошо вдвоём, и казалось, что отныне так будет всегда. Вспоминаю об этом, и не верю, что так было на самом деле. А ведь было, и именно так! Однако меня не покидало тогда определённое чувство тревоги, я хорошо помнил, чем закончилась наша дружба годом ранее. Мне показалась, что Наташа, словно в розовых очках, поэтому видит меня иным, чем я был на самом деле. Рано или поздно, её ждет разочарование, и что будет тогда, это был тот вопрос, на который у меня не было ответа. Через два полтора-два месяца всё станет на свои места, разочарование придёт, после чего Наташа снова будет в очках, только очки в этот раз будут чёрными. Она будет видеть во мне только недостатки, после чего выяснится, что никакой любви между нами не было, нет, и никогда не будет, а всё что было – это миражи, иллюзии, которые рассеялись словно туман под яркими лучами солнца. Однако не всё между нами было иллюзией и миражами, то счастье, когда мы были рядом друг с другом, было самое настоящее. По нему мы будет тосковать ещё долгие годы.
Все эти драматические события произойдут в следующем году, а в мае 1975 года наши отношения шли к своему логическому завершению, Наташа должна была исчезнуть из моей жизни раз и навсегда. Понятно, что на нашей кафедре она работала временно, а дальше, либо будет учиться, либо найдёт работу поближе к своему дому. Поэтому у меня оставалось только два вопроса к ней: когда она уйдёт и скажет ли слово на прощанье тому, с кем она была одно время дружна. Ответы вскоре были получены, Наташа исчезнет 24 мая, и уйдёт, не сказав мне ни слова. Меня это не очень удивило, поэтому её уход для меня трагедией не стал, хотя неприятный осадок на душе остался. Потом, через год, когда наша дружба будет восстановлена и даже выйдет на новый уровень, Наташа в письме попробует объяснить своё поведение. Она относилась ко мне с большой симпатией, но любви ко мне не было и не должно было быть, а мои поступки говорили о том, что я этого не понимал. Поэтому, она посчитала, что для меня будет лучше, если наши дружеские отношения навсегда будут прекращены. Вполне возможно, что это её решение было разумным и единственно правильным, но только в том случае, если следовать ему до конца. Она должна была уйти, а мне надо было смириться с этим, так было бы лучше для нас обоих. Однако мы оба поступили иначе, жизнь нас за это ещё накажет.
Моя студенческая жизнь между тем шла своим чередом, началась пора зачётов и экзаменов. Прошли они для меня вполне успешно, четвертый курс Университета был закончен, оставались только итоговые военные сборы, ими завершалась наша военная подготовка. Мы отправились в город Артёмовск, Донецкой области, в местную воинскую часть и в течение двух месяцев вкусили все «прелести» армейской жизни. В малоприятной казарменной атмосфере наша жизнь была регламентирована от подъёма до отбоя, поэтому на размышления о перипетиях личной судьбы времени не было. И очень кстати, в то время мне надо было успокоиться, вернуть себе душевное равновесие, с армейской помощью мне это удалось. Так прошло лето, короткий отдых и вот оно первое сентября 1975 года, оно уже совсем рядом. Что меня ждёт в Харькове, с тревогой думал я тогда, мне ведь придётся жить в новой реальности, жить, зная, что свою любимую девушку мне, скорее всего, уже не увидеть никогда. Дружбы между нами не стало, но пока она была рядом, пока я мог видеть её по нескольку раз в день, то была надежда на восстановления дружеских отношений между нами. Теперь надежда испарилась, пришло время, когда я должен был усилием воли избавить себя от Наташи, но я понимал, что сделать это мне будет очень и очень трудно.
С таким настроением началась моя учеба на пятом курсе Университета, последнем полноценным учебным курсом, ибо после него шла практика и защита дипломного проекта. К этому времени, после двухлетнего перерыва, я вернулся в своё студенческое общежитие. Комната там была та же, что и на первом курсе, да соседи по комнате были те же самые, мои хорошие друзья-приятели. Всё было прекрасно, кроме личных проблем, они не решались, вычеркнуть Наташу из своей жизни у меня не получалось, и я понимал почему. Забыть её было невозможно, пока я учился там, где всё о ней напоминало. Лестница, по которой она поднималась, лаборатория, где она работала, коридор второго этажа, где мы иногда виделись. Я не мог отделаться от ощущения, что вот сейчас дверь её лаборатории откроется, и она выйдет мне навстречу. Разум понимал, что это невозможно, что этого не будет уже никогда, а сердце отказывалось в это верить. Тоска, она вошла в мою жизнь, делала свою чёрную работу, неизбежно приближая нервный срыв, и он произойдёт, в середине декабря.
Мрачное, подавленное состояние частично скрасила моя первая поездка в Протвино, в любимый Институт, где я после окончания Университета буду работать всю жизнь. Приехал я туда со своим приятелем для того, чтобы договориться о дипломной практике. Мы произвели хорошее впечатление на будущих своих научных руководителей, вопрос с нашей практикой был решён положительно. Оставалось только дождаться официального вызова, он придёт ранней весной, а сама практика начнётся в мае 1976 года. Я ещё не понимал, насколько важной в моей судьбе окажется та поездка, которая состоялась в двадцатых числах октября, осознание происшедшего придёт позже. На самом деле, нам с другом невероятно повезло, мы попадём в замечательный Институт, а жить будем в совершенно невероятном городе, в который влюблялись все, кто хоть раз там побывал. С той поездки у меня уже не было вопроса, где мне жить и где работать. Надо было проявить себя так, чтобы нас заметили и захотели бы оставить в Институте после защиты дипломной работы. Нам с другом это удалось, на наше счастье.
Положительных эмоций от поездки хватило ненадолго, вскоре ко мне вернулось тоскливое, подавленное настроение, именуемое в медицине депрессией. Прошёл год, как состоялось наше с Наташей знакомство. Итоги этого года для меня плачевные, сначала она была потеряна для меня как друг, а потом, в этом я был абсолютно уверен, и вовсе исчезла из моей жизни навсегда. Мне было плохо, я понимал почему, но не знал чем себе помочь. Негатив, который во мне накопился, искал только повода, чтобы вырваться наружу. Повод вскоре нашёлся, свадьба моего друга Коли Глушко. 17 декабря 1975 года я запомнил на всю жизнь, в этот день мне захотелось напиться до потери сознания. У меня это получилась, в первый и последний раз. В начале свадебного застолья всё шло для меня вполне пристойно, если не считать того, что я, впервые в жизни, предпочёл водку, а не вино, как бывало раньше. После пятой-шестой рюмки от гнетущего чувства тоски ничего не осталось, я почувствовал восторг и умиление от всего происходящего вокруг. Я стал приставать к своим друзьям, соседям по столу, с предложением выпить по рюмашке. Как правило, получал отказ, но это меня не смущало, опрокидывал стопку и наливал новую. Мои друзья попытались меня приструнить, но я был уже без тормозов, решив пить до тех пор, пока был в состоянии держать рюмку. Сколько всего выпил водки, я не помню, не считал, но наверняка много, судя по дальнейшим событиям.
Тут по свадьбе объявили, что пропала невеста, жениху нужна помощь от друзей в её поисках. Я рванул из-за свадебного стола, словно мне это надо было больше всех. На улице взял на себя роль командира, указывая кому и куда надо бежать. Наверное, был убедителен, поскольку народ отправился туда, куда я их послал. После того, как мы с Колей Глушко остались одни, я сказал, что один знаю, где его невеста и это место могу ему показать. Жених поверил, и послушно пошёл со мной. Я завёл его в какой-то сарай, где стояли мусорные контейнеры и заплетающимся языком сообщил: «Она должна быть здесь!» Лицо Коли Глушко в этот момент этом моя память запечатлела на всю жизнь, на нём была прекислая мина, словно жениха целый день кормили одними лимонами. Это было последнее, что я запомнил на той свадьбе. Дальше был туман, гул в ушах и полёты, где-то между небом и землёй.
Очнулся я в своей комнате, открыл глаза и обнаружил себя, лежащим в постели. Володя Кондратюк и Вова Панченко, мои соседи по комнате, склонили надо мной свои головы и улыбались, глядя на меня.
– Как я здесь оказался? – спросил я у ребят, с трудом ворочая языком.
– А ты ничего не помнишь?– в свою очередь поинтересовался Володя Кондратюк.
– Свадьбу помню, было весело, потом мы искали невесту.
– Ха-ха-ха, – засмеялись ребята, – Коля нам рассказывал, очень смешно.
– Больше ничего не помню, – продолжил я, – абсолютно ничего.
– А мы всё знаем, – сказал с улыбкой Володя Кондратюк, – мы знаем, из-за кого ты так напился.
– И почему решил на свадьбе всех перепить, даже меня, – добавил Вова Панченко.
– Из-за кого? – спросил я, затаив дыхание, ещё надеясь, что это шутка.
– Её зовут Наташа, – сообщил Володя, – фамилию называть?
– Не надо! А что я ещё рассказал?
– Всё! – лаконично ответил Володя Кондратюк.
– Вставай, Шура, я сейчас приготовлю кофе, – сказал Вова Панченко и отправился с джезвой на кухню.
Я был в ужасе от того, что услышал от ребят. Оказывается, по пьяни я им выложил на блюдечке с голубой каёмочкой все свои сокровенные тайны, о которых никто не должен был знать. Это было уроком на всю оставшуюся жизнь. После этого случая, в молодые годы у меня было ещё очень много пьянок, некоторые были очень крутые, когда пили до самого рассвета, но никогда в своей жизни я больше не терял память. Всегда чувствовал, когда пью свою последнюю рюмку водки, дальше стоп, только вода или минералка. Никто меня не мог заставить переступить черту, после которой я терял над собой контроль, поэтому пьяных исповедей в моей жизни больше не было.
Через минут десять я привёл в себя в порядок, мы сели за стол пить кофе. Пришёл Шурик Елин, ещё один мой приятель, участник вчерашних событий, ребята наперебой и с явным удовольствием рассказали о моих вчерашних приключениях, которые начались с поисков пропавшей невесты. Она благополучно была найдена, все вернулись на свадебное пиршество, все, кроме меня. Я в это время, как одинокий волк, носился по ближайшим подворотням и всё искал невесту моего друга, причём в одном пиджачке, хотя на улице была морозная декабрьская погода. Меня благополучно отловили, всего продрогшего, и привели под ручки в тёплое помещение. Уложили в кресло, где я отсыпался до самого конца свадьбы. Большинство гостей жили в микрорайоне Пятихатки, а свадебное торжество было на Павловом поле, расстояние между ними приличное и поздним вечером добраться до нашего отдалённого харьковского района было проблемой. Поэтому был заказан автобус, который довёз нас до Пятихаток. Ребята выгрузили меня из автобуса, до общежития было метров пятьсот, но это расстояние мы одолели с большими проблемами. Дело в том, что я начал буянить, грязно ругаться и задирать прохожих, в результате меня, а вместе со мной и моих друзей, отправили в отделение милиции. Там на меня, как нарушителя общественного порядка, стали составлять протокол. Ребята стали меня защищать, утверждая, что со мною такое первый раз, что сами удивлены моему поведению. Это была абсолютная правда, но дежурный милиционер не верил, мой внешний вид и моё состояние говорили сами за себя. И тут я зарыдал, начав рассказ о своей несчастной любви, после чего растроганный милиционер разорвал протокол и сказал ребятам: «Вижу, у парня большое горе. Забирайте его, пока я не передумал». Дальше приключений не было, если не считать того, что всю дорогу я рыдал и рассказывал своим друзьям о своих личных проблемах. В комнате общежития меня раздели и уложили спать, я затих и очнулся лишь на следующий день во второй половине дня, пропустив занятия на факультете.
В состоянии лёгкого шока я слушал рассказ о своих похождениях, думая о том, что я последний глупец, раскис, как кисейная барышня и всё из-за девушки, которой был совершенно безразличен. Ты же для неё пустое место, мысленно выговаривал я себе, она отказала тебе в дружбе, в обычных приятельских отношениях, а ты переживаешь, словно потерял ту, которая тебя любит, которой ты дорог. Я был зол, очень зол на себя. История, похожая на анекдот, была закончена, ребята, улыбаясь, ждали моей реакции. Я же молчал, абсолютно раздавленный тем, что услышал.
– Шура, не волнуйся, она ещё вернётся, – вдруг сказал Володя Кондратюк.
– Кто? – мрачно изрёк я, как будто не понял о ком речь.
– Твоя Наташа. Она вернётся, вот увидишь, так и будет, – продолжил Володя.
Я ничего не ответил, лишь пожал плечами. Веры в это не было никакой. Даже если мы и встретимся случайно, то, в лучшем случае, она кивнёт мне в знак приветствия и пойдёт своей дорогой. А скорее всего, сделает вид, что мы не знакомы. Я был для неё никто, для меня это стало истиной, не подлежащей сомнению.
Мой взгляд остановился на колоде карт, лежащей на столе. Мелькнула мысль, а что если я сейчас погадаю на них. Коль вытащу из колоды пиковую даму, а она чем-то похожа на Наташу, то Володя прав, мы с ней ещё встретимся и восстановим прежние отношения. А нет, то прав я, в моей жизни её больше не будет.
– Хотите фокус? – задал я вопрос ребятам и взял в руки карты.
– Давай!
– В таком случае перетасуй их хорошенько, – сказал я Володе Кондратюку, отдавая ему колоду. Тот тщательно перемешал карты и вернул мне колоду, мои друзья были заинтригованы.
– Вот сейчас, – медленно, с расстановкой начал произносить я, – сейчас ещё раз перетасую, потом сдвину колоду и вытащу из неё … Даму Пик! Вот она!
– Браво! – хором закричали ребята, – классный фокус, расскажи, как ты это сделал.
Я повернул карту и увидел пиковую даму, на которую загадал, удивлён был не меньше своих приятелей.
– Это случайно, никакого фокуса не было, я пошутил, – честно признался я друзьям, но они не поверили.
– Так не бывает, – заявили они мне, – не хочешь, не говори, но фокус классный!
Друзья ушли свои делам, пришло время подумать о том, что со мной произошло вчера, 17 декабря 1975 года, почему же я так напился? Ответ был очевиден, для меня наступил момент истины, время крушения призрачной надежды на то, что в будущем мне удастся покорить сердце Наташи. Это реальность, с которой надо считаться, от которой отмахнуться нельзя. Вполне возможно, что Наташа относится ко мне с искренней симпатией, и тогда можно допустить, что она вернётся в мою жизнь, как предсказывает Володя Кондратюк, как нагадали мне карты. Но, вернуться она может только как друг, я должен это отчётливо понимать, иначе мне не избежать нового потрясения, такого же, какой я только что пережил. Поэтому ясно, вчера я оплакивал свою несостоявшуюся любовь, это были поминки, а на них горько рыдают и жалуются на судьбу. Это со мной и случилось. Однако то было вчера, а сегодня я должен взять себя в руки, забыть прошедшие несчастья и дальше думать только о своём будущем, а оно зависело только от меня самого. Итак, 17 декабря стал очень горестным днём, таких дней в моей жизни было немного. Этот день в значительной мере повлиял на мои дальнейшие отношения с Наташей. Когда я забывался и терял чувство реальности, воспоминания о нём были тем холодным душем, который возвращал меня с небес на землю. Так что, переживания того дня не были напрасны, они смягчили и самое большое потрясение в моей жизни, оно ждало меня через полгода.
Двухдневный кризис остался позади, душевное равновесие было восстановлено, я вернулся к нормальной жизни. Встряска пошла мне на пользу, подавленное настроение испарилось, меня больше не волновало, что Наташу я больше не увижу. Переживу и со временем позабуду, думал я тогда, эти мысли были в правильном направлении. Впрочем, очень скоро 20 декабря меня ждал сюрприз, который решительным образом повлияет на мою дальнейшую судьбу. Тот день был самый обычным, рядовым учебным днём. В перерыве между семинарскими занятиями все отправились в курилку на втором этаже вблизи лестничной площадки. Я тоже там дымил вместе со всеми, однако я предпочитал трубку, мне предварительно надо было набить её своим любимым табаком «Герцеговина-флор». Поэтому на место курения я приходил позже всех, с небольшим опозданием. Так и в тот день, я шёл по второму этажу к своим курящим приятелям, по своему обыкновению бросив взгляд на дверь лаборатории, где когда-то работала Наташа. Неожиданно эта дверь открылась, из неё вышла именно она, я остановился и застыл от изумления. После всех недавних переживаний я смотрел на неё как на приведение, широко открытыми глазами. Сейчас она пройдёт, нет, проплывёт мимо меня, и исчезнет, раствориться, а я стану думать, что начинаю сходить с ума.
Но, это было не приведение, Наташа по-приятельски поздоровалась со мной, подошла и задала вопросы, которые обычно задают друзьям, коих давно не видели: как мои дела и что у меня новенького? Ответив, я в свою очередь задал свой вопрос, он был одним единственным, а что она здесь делает? Оказывается, пришла в гости к своим бывшим коллегам, они её приглашали. На этом наш короткий разговор был окончен, мы попрощались, Наташа ушла. Я даже не спросил её, чем она занята, где учиться или работает, ибо не видел смысла в этих расспросах. Меня удивил сам факт её появления, остальное было неважно. Да, было чему удивиться, на второй день после предсказания Володи Кондратюка и карточного гадания всё в точности исполнилось, дружеские отношения с Наташей были восстановлены. Как друг она ко мне вернулась, только вот зачем? Я этого не понимал, выглядело это, как каприз судьбы. Но, это было не так, её неожиданное появление окажется важным звеном в цепи последующих событий в моей жизни.
Вернувшись в комнату общежития, я взял колоду карт, вытащил пиковую даму и положил себе в кошелёк. Остальные карты выбросил за окно. Дама Пик из этой колоды отныне станет моим талисманом, ибо она предсказала мне восстановление дружеских отношений с Наташей и это сбылось. Я вдруг решу, что пока эта карта со мной, то ещё можно будет надеяться на чудо. Так оно и выйдет, чудо произойдёт, Наташа неожиданно вернётся в мою жизнь. А потом я ей скажу про свой талисман, а она попросит его уничтожить, ибо пиковая дама не была её картой. Пройдёт не так много времени, и Наташу я потеряю, навсегда. Иногда, я думаю, что всё дело в той самой даме Пик, не надо было про неё рассказывать, не надо было рвать на мелкие кусочки ту карту. Возможно, именно она, пиковая дама отомстила за надругательство над ней, и отомстила по полной программе, мало мне не показалось.
Неожиданная встреча с Наташей ничего не изменила, я хорошо помнил, какой урок преподнесла мне жизнь 17 декабря. Восстановление дружеских отношений с Наташей для меня было лишь приятным событием, но не более того. Поэтому, я не собирался делать ничего, чтобы наша дружба приобрела реальные, а не формальные, черты. Всё, проехали, говорил я себе, после 17 декабря на отношениях с Наташей для меня был поставлен жирный крест, начинать всё с самого начала было немыслимо. Это не нужно было никому, ни мне, ни тем более ей. А жизнь между тем шла своим обычным порядком: наступил новый 1976 год, за ним последовала последняя в моей жизни зимняя сессия, потом каникулы, за которыми пошёл заключительный, короткий весенний семестр. И вот уже подходило время расставания со ставшим мне родным городом, до моего отъезда из Харькова оставались считанные дни. Всё чаще я стал задавать себе вопрос, а могу ли я уехать просто так, не попрощавшись с той, которую безнадёжно любил всё последнее время. И сам себе отвечал, нет, не могу!
Да, проститься надо, но как? Это был главный вопрос, над которым следовало хорошенько подумать. После памятной майской поездки в одном с ней автобусе я приблизительно знал, где живёт Наташа, и каков её маршрут от центра города до своего дома. Вариантов было всего два. Первым, очень хорошим вариантом была бы встреча на проспекте Орджоникидзе, по которому она шла домой пешком. Всего лишь надо было найти скамейку и спокойно дождаться её появления. Тем более, мы формально опять друзья, а значит, она не пройдёт мимо, и мы сможем спокойно поговорим на прощание. Однако я отказался от этого варианта, выбрав второй, более сложный вариант. По нему по пути от улицы Харьковских дивизий (конечная станция метро в то время) до остановки «Проспект Орджоникидзе» я должен был с ней «случайно» встретиться в городском автобусе. Вероятность встречи по этому варианту была существенно ниже варианта первого, но именно его я и выбрал. Почему? Во-первых, первый вариант в явном виде был вторжением в её личную жизнь, а после известных проблем во взаимоотношениях друг с другом не хотелось выглядеть назойливым. Поэтому была выбрана не явная, а якобы «случайная» встреча. А во-вторых, я совсем не был уверен, что с Наташей надо «прощаться». Может, лучше было уйти молча, исчезнув из её жизни без лишних слов. Сомнения были, я решил уповать на его величество случай, под него хорошо подходил второй вариант. Если судьба захочет, чтобы перед моим отъездом мы встретились, то она, эта встреча обязательно состоится, как бы ни мала была её вероятность. А если нет, то мне можно было уехать со спокойной совестью, тогда уж однозначно, провидение против нашей встречи.
Попытки найти Наташу в автобусе продолжались три дня и закончились полной неудачей. Я был очень расстроен, поскольку жил с надеждой ещё раз с ней встретится, но, видимо, высшие силы были против нас, они нам не помогли. Пора отправляться домой, к своим дорогим родителям, я им обещал приехать, но меня задержали мои фантазии, мои сумасбродные мечты. Пришло время порвать с ними, и вернутся с небес на землю. Однако я медлил, обдумывая создавшееся положение, и решил, дам себе ещё один, самый последний шанс. На следующий день я собрался с утра отправиться на прогулку по её микрорайону, недолго, не более двух-трёх часов. Назавтра был субботний день, молодая девушка вполне могла выйти на прогулку, а не сидеть дома у телевизора. Обдумывая сей поход, я совсем не подозревал, что Наташе уже сказали о моём отъезде, и она решила сделать тоже, что и я. То есть, поехать наугад в наш микрорайон Пятихатки, в надежде меня там увидеть и попрощаться. Ей повезёт, она меня там встретит. Похоже, высшие силы всё же взялись нам помочь, видно они учли наше обоюдное желание повидать друг друга.
На следующий день, 24 апреля 1976 года я вышел из своего студенческого общежития и остановился в нерешительности. Дорога к автобусу была направо, но меня необъяснимо тянуло налево, на дорожку к зданию нашего учебного корпуса. Меня не покидало чувство, что мне надо идти именно по этому пути, а почему понять не мог. Я доверился этому чувству, и пошёл туда, куда влекла меня неотвратимая судьба, навстречу Наташе, а она была совсем недалеко. Мы встретились у входа здания нашего факультета, точь-в-точь, секунда в секунду. А ещё некоторые говорят, что никаких высших сил в природе не существует. Глупцы, как они ошибаются!
Итак, встреча состоялась, мы были рады друг другу, присели на скамейку и начали неспешный разговор. Ни о чём серьёзном мы не говорили, так, обо всём понемногу. Между прочим, я сказал ей о своём скором отъезде, но она уже об этом знала. От кого, я так и не понял, но это было неважно. Сидели мы достаточно продолжительное время, пора было уже прощаться, но расставаться просто так, навсегда, нам не хотелось. И тут, произошло то, что должно было обязательно случиться, коль наша встреча состоялась.
– Саша, а я новый паспорт получила, – сказала вдруг Наташа, – хочешь посмотреть?
– Да, очень хочу.
Получив в руки её паспорт, я посмотрел на титульную страницу, а затем начал листать страницы паспорта в поисках одной единственной страницы, которая меня интересовала. Я её нашёл, но прочитать не успел, Наташа всё поняла и забрала у меня свой паспорт.
– Я могу записать тебе свой адрес, да и телефон тоже, – сказала она, – если только тебе это надо.
– Конечно, очень надо, – ответил я, и достал из своего портфеля записную книжку.
– Только с одним условием, – услышал я от Наташи, – обещай, что будешь писать мне, хотя бы иногда, мне не хочется потерять тебя из виду.
– Обещаю! Я буду писать тебе письма, не сомневайся.
– Договорились, жду от тебя первого письма с твоим новым адресом.
– Хорошо, но пока могу только дать телефон и адрес моего родного дома, так на всякий случай. Через часок я туда поеду.
– Пиши, может и в самом деле понадобиться, когда-нибудь, в будущем.
На этом наш разговор закончился, Наташа пошла на факультет, на своё бывшее место работы, я же вернулся в своё общежитие, чтобы собрать вещи и отправиться к себе на родину. Я был очень доволен, прощания навсегда не получилось, мы останемся друзьям, и настоящими друзьями, которые будут переписываться, не теряя друг друга из виду. Хотя и после нашего разговора иллюзий, по поводу будущего наших отношений, у меня не появилось. Дружба дружбой, а жизни у нас пойдут разными путями, в этом я был уверен. Однако дальнейшие события эту мою уверенность сильно поколебали, началось с того, что Наташа воспользовалась номером телефона, который я ей дал. Вечером следующего дня она позвонила по нему, это было началом короткой и драматической истории в нашей жизни. Истории одновременно и счастливой, и очень горькой.
Вот так бывает, ничего не значащий разговор окажется переломным событием в наших отношениях. Со мной ничего особенного не произойдёт, любовь к Наташе после этой встречи осталась такой же, какой была и до неё. Да и воздушных замков после нашей беседы я не строил, чувство реальности не было потеряно. Во всяком случае, пока, я его потеряю потом, недели через две. А вот на Наташу наша апрельская встреча повлияет и весьма значительно, кардинально изменится её отношение ко мне. На следующий день она позвонит мне в мой родной город, но меня она там не застанет. К этому времени я уже вернулся в Харьков, там оставались дела, связанные с моей дипломной практикой. Зачем она звонила, я узнаю потом, а пока она познакомится и поговорит с моей мамой. У моей дорогой мамы после этого телефонного разговора останется совершенно искажённое представление о наших отношениях. Она и в самом деле подумает, что с Наташей всё очень серьёзно. Обо всех странностях наших отношений она так никогда и не узнает, мне не хотелось её разочаровывать, ибо после телефонного разговора Наташа моей маме понравилась.
Наступила последняя неделя моего харьковского периода жизни, после которой я в этот город буду приезжать лишь изредка, и только как гость. Это было время оформления документов для моей преддипломной практики в Протвино, которая начиналась сразу после первомайских праздников. В один из этих дней 28 апреля дела привели меня в главный корпус Университета, который находится на центральной площади города Харькова. Было время обеденного перерыва, когда я вышел из здания Университета и направился на улицу Сумскую в кафе «Харькивьянка», бывшую в то время заведением быстрого питания, нечто вроде «Макдональса» советских времён. Отобедав, я решил пройтись по улице Артёма, она проходила в невдалеке, параллельно Сумской улице. На этой улице, как я уже знал, в одном из научных институтов работала Наташа, мне просто захотелось посмотреть на её место работы. Судьба как бы играла с нами, мы снова шли навстречу друг другу и около входа в её институт встретились, точь-в-точь и секунда в секунду.
Наша встреча оказалась очень кстати, меня ждали две новости, одна невероятней другой. Первой новостью был звонок на мою родину и знакомство с моей мамой, я узнал об этом только на третий день, после того, как это случилось. Вторая новость касалась причины, по которой она позвонила, она была очень большой сюрпризом для меня.
– Саша, – обратилась ко мне Наташа, – я хотела бы поехать в Москву на день Победы, ты меня встретишь на вокзале?
– Что?! В самом деле, ты не шутишь?! Конечно, встречу! – моему изумлению не было предела.
– Да, но у меня есть проблема, – продолжила Наташа, – мне надо одну ночь там переночевать. У тебя есть варианты, родственники или близкие друзья?
– У меня есть только один вариант, он единственный, но я не уверен, что он тебя устроит.
– Какой?
– Два года назад в Москве я был свидетелем на свадьбе у своего друга-одноклассника. Тогда Валера с Таней просили не забывать их, обещали, что проблем с ночёвкой у меня там не будет. Думаю, Таня договориться со своими подругами, у них можно будет найти для тебя ночлег. Но, устроит ли тебя студенческое общежитие?
– Вполне!
– Что же, я обещаю заехать к своим друзьям и договориться с ними. Если будут проблемы, то я тебе позвоню, а пока считай, что место для ночёвки у тебя есть.
– Хорошо! В таком случае я покупаю билет на седьмое число и сообщаю тебе номер вагона. А восьмого мая ты встречаешь меня в Москве, так?
– Да! Договорились, обязательно встречу.
Такие вот ошеломляющие новости я услышал от Наташи, которые совсем не ожидал. Выходит, рано было тогда, полгода назад оплакивать свою несостоявшуюся любовь, Прав был Володя Кондратюк, который уверял меня, что Наташа ко мне вернётся, и карточное предсказание сбылось, наша дружба восстановлена в полной мере. Но, если быть честным перед самим собой, веры в то, что она полюбит меня, как не было, так и нет. А если мои сомнения напрасны и всё у нас с ней получится? Сомнения конечно есть, но жизнь она расставит всё по местам, надо довериться судьбе, что будет, то и будет. Похоже у Наташи тоже, как и у меня, смятения чувств. Может быть, вся эта поездка в Москву ей нужна, чтобы со своими чувствами разобраться, видимо, это ей очень важно. Что же, нам обоим очень нужна эта встреча в Москве, она многое решит, после неё будет ясно, как нам быть дальше. В любом случае, никаких назойливых ухаживаний по отношению к ней я себе не позволю. Пусть приезжает в Москву как мой друг, и как друзья мы будем вместе эти два дня, всё остальное оставим на потом. С такими мыслями и уехал я в первых числах мая в Протвино, на место своей преддипломной практики.
Для меня наступили новые времена, знакомство с городом и научным институтом, с ними в дальнейшем будет связана вся моя жизнь, они меня не разочаруют. Работать с полной отдачей сил пришлось с самых первых дней, от этого зависело моё будущее. Но, главным событием тогда был для меня приезд в Москву Наташи. Прежде надо было решить вопрос с её ночёвкой. Я съездил к своим друзьям и обо всём договорился, проблем не было, супруги Приходько обещали помочь и своё обещание сдержали. Правда, пришлось им сказать, что ночлег нужен для моей будущей жены, выдал желаемое за действительное. Просто я хотел, чтобы к Наташе отношение было соответствующее, да и надеялся, что со временем мы будет дружить семьями. Однако этим иллюзорным надеждам не суждено было сбыться, со временем я потерял не только Наташу, дружба с Валерой и Таней была прервана, в общем-то, по моей вине.
Утром восьмого мая я стоял с цветами на перроне Курского вокзала в ожидании харьковского поезда. Было ощущение нереальности происходящего, слишком много было переживаний, которые предшествовали этой встречи, я о них помнил. Подошёл поезд, я пошёл в сторону её вагона, до него было далековато. Наташу я увидел издали, она шла мне навстречу в густой толпе пассажиров, приветствуя меня поднятой рукой. Тоже делал и я, наша встреча состоялась, встреча, которая дала отчёт самым счастливым минутам за всё время наших отношений. Все два, когда мы были рядом, моя душа ликовала, счастье было безмерно. Это состояние зовётся эйфорией, началась она в Москве, а закончится в Крыму месяца через два. Но, как это часто случается, в этой жизни за всё надо платить, и платить по большому счёту. Та эйфория стала для меня наркотиком, память о ней прочно сидела во мне, и от неё я не мог избавиться многие годы. Хотел, очень хотел, но не мог. Так бы и прожил всю свою жизнь в безнадёжной тоске, живя одними прошлыми воспоминаниями, не веря в своё будущее. Но, на моё счастье, произошло чудо, встреча с моей любимой супругой вернула меня к радостям жизни, избавила меня от тоски по прошлому и закрыла навсегда очень печальную страницу моей жизни.
Два дня в Москве промелькнули как один миг. Мы наслаждались этим городом, посещая обычные для гостей столицы достопримечательности: Красная площадь, Александровский сад, Кремль, Третьяковка, ГУМ, Детский мир, ВДНХ. Вспоминая сейчас те дни, больше всего меня удивляет безмятежность наших отношений, они были тёплыми и искренними, не было никаких признаков грядущих проблем в личных отношениях. Почему так? У меня есть только одно тому объяснение, оно очень простое. В то время наши отношения строились на дружбе, лишённой всякого притворства, на чувстве большой симпатии, которую мы испытывали друг к другу. Мы были счастливы, нам было очень хорошо вдвоём, и казалось, так теперь будет всегда. Это оказалось совсем не так, но, слава богу, мы тогда об этом не думали и не гадали, поэтому наше московское счастье было столь ярким и безоблачным. Оно, это счастье нами не будет забыто никогда, мы будем грустить и печалиться по нему, невзирая на то, что каждый из нас пойдёт по жизни своим путём.
Москва оказалась самым светлым, самым радостным периодом наших отношений, что в первую очередь сказалось на нашей последующей переписке. Мы не скрывали чувств, которые нас переполняли, эмоции нас захлёстывали. Уже после первого письма я немедленно отправился к Наташе, и к двум московским дням прибавились такие же счастливые харьковские дни, состояние эйфории не покидало нас. Наташа познакомила меня со своей мамой, которой я, по всей видимости, понравился. Во время прогулки по Харькову я признался ей в любви, мы даже стали строить планы на будущее. Хотя, главной заботой Наташи в то время было поступление в Университет, она хотела стать биологом. Она этого добилась, все перипетии её экзаменационных приключений она описывала в своих письмах. Ну, а потом, после её поступления в Университет, мы поехали в Крым, отдохнуть и укрепить наши отношения. Эта поездка стала фатальной, она стала для нас суровым жизненным испытанием, его мы не выдержали, всё рухнуло, полетело в тартараты.
А ведь поначалу всё у нас было прекрасно: пляж, море, солнце, мы вместе и мы любим друг друга. Отдыхай в своё удовольствие и наслаждайся жизнью. Казалось, вот оно счастье, оно пришло, оно с нами. Однако идиллия продолжалась недолго, появились первые признаки грядущего кризиса личных отношений, выяснилось, что у нас есть разногласия по оценке некоторые наших поступков, и у неё, и у меня. Даже небольшой камешек может вызвать большую лавину, оставляющую после себя только пустыню, пустоту. Так было и у нас, небольшие, с виду, проблемы со временем вызвали настоящий обвал наших отношений. Глаза Наташи потухли, в них я видел глубокое разочарование, а за ним неизбежно следует равнодушие к судьбе того, кто ещё недавно был дорог. Повторилась старая история, вновь передо мной предстала совсем другая Наташа, надменная и самовлюблённая красавица, безжалостно вычеркнувшая меня из своей жизни, я стал для неё никем, пустым местом. Мои робкие попытки вернуть прежние отношения терпели полное фиаско, они ни к чему не приводили, или имели обратный эффект, деградация личных отношений становилась необратимой.
Для меня неизбежной стала переоценка наших с Наташей отношений, она и случилась, внезапно, в один день. Тот день я помню до сих пор и во всех подробностях, знаю, что стало поводом переосмысления всех событий, происшедших с нами за последние несколько месяцев. Хотя, не в конкретных событиях суть, главное, что для меня вновь наступил момент истины, как было уже тогда в декабре 1975 года. Я спустился с небес на землю, и посмотрел на нас с Наташей со стороны, без иллюзий, без воздушных замков, построенных на самообмане. Вывод был очень горький: по большому счёту мы чужие друг другу, так есть и так было всегда, серьёзных отношений, которые на долгие, долгие годы, у нас не будет никогда, не получится и с этим лучше смириться, иначе рано или поздно нас ждёт взаимная ненависть. Да, мы испытываем чувство большой дружеской симпатии, это есть и этого у нас не отнять. Это чувство будет той ниточкой, которая на всю жизнь свяжет нас, несмотря на взаимные обиды, ссоры и недоразумения. Но, чувство большой симпатии – это не любовь, это хорошая основа для дружбы, большой, настоящей, но только дружбы, не более того. Всё это стало понятным мне за несколько дней до конца нашего отпуска, разрыв был неизбежен, но как себя вести в последние дни, в те дни, когда формально мы ещё были вместе. Решение было найдено в тот же день, я знал, что мне делать дальше.
Что делать? Вести себя достойно, если ответить одним словом, не унижать себя и её в попытках спасти то, что спасти уже невозможно. Отношения разладились, это плохо, очень плохо, но эта беда поправима, было бы желание. Однако у Наташи этого желания нет, в этом не было сомнений, она уже всё решила, сама за нас обоих. Что же, пусть будет так, надо с уважением относиться к выбору той, которую любишь всем сердцем, и даже тогда, когда этот выбор тебя категорически не устраивает. Пора подумать о себе, о своём душевном состоянии в ближайшем будущем, времени оценки собственных поступков в этой критической ситуации. А надо вести себя так, чтобы не испытывать чувства вины за происшедшее с нами, иначе от этого чувства вины потом будешь страдать всю жизнь.
В общем, как вести себя дальше я обдумал и знал вполне отчётливо, моё дальнейшее поведение этому соответствовало. Наши отношения перешли в стадию прохладной дружбы, Наташу это вполне устроило. Этим и завершился наш крымский отдых, всё как в пословице, начали за здравие, а кончили за упокой. Для полноты картины не хватало последнего разговора по душам, но никто из нас его не хотел, по разным причинам. Я был уверен, что откровенной и доверительной беседы между нами не получиться, опыт годовой давности у меня уже был. Как это было тогда, я помнил, открытая ложь, отрицание очевидных фактов, абсолютное равнодушие к тому, что её словам я не верю. Поэтому вместо последнего выяснения отношений я решил просто написать прощальное письмо, рассчитывая отдать его в день нашего возвращения в город Харьков. Наташа, в свою очередь, могла ожидать от нашего последнего разговора лишь упрёки в свой адрес, а зачем они ей, они были ей ни к чему, ибо ничего изменить уже не могли. Тем не менее, я решил с ней поговорить в последний наш крымский вечер, вернее, сделать вид, что хочу выяснения отношений. На самом деле, для меня это был спектакль, который я собирался устроить для того, чтобы она задумалась над своими поступками. Если у меня это получится, думал я тогда, то цель спектакля будет достигнута. А если нет, то тогда выходит в Наташе я ошибался с самого начала нашего знакомства, пенять за это надо только на себя.
Всё дело в том, что к этому времени у Наташи явно сложилось предвзятое негативное мнение обо мне, как о человеке. При этом она была убеждена, что она хорошо понимает меня и мои поступки. Было немного обидно, что она воспринимает меня примитивным существом без мозговых извилин, а я себя таковым не считал. Мне надо было продемонстрировать это в явном виде, да так, чтобы она сама поймала себя на мысли, что её оценки некоторых моих поступков ошибочны. А там смотришь, наступит время переоценки Наташей своего собственного поведения, придёт понимание, как можно было поступать со мной, и чего делать было нельзя.
– Наташа, у меня есть к тебе серьёзный разговор, – обратился я к ней, – ты не против?
– Да, я готова.
– Отлично, только здесь не очень удобно, пойдём к морю, там и поговорим.
– Хорошо, идем.
Мы пошли в сторону моря странной процессией, я впереди, Наташа чуть сзади. Я оглядывался, посматривая на неё, мне было интересно, о чем она сейчас думает, к чему готовиться. Её кулачки были сжаты, сама она шла, смотря себе под ноги с суровым и сосредоточенным видом, который не предвещал мне ничего хорошего. В общем-то, легко догадаться, чего она ждала от меня и чем собиралась мне ответить. Наверное, она ожидала приблизительно такого разговора. Я выложу ей свои претензии, расскажу о своих обидах и буду ждать от неё покаяния. А получу в ответ то, что у неё накопилось за эти дни: «как я ошиблась… », «если бы я только знала… », «как я жалею… », всё в этом духе. Потом я буду просить прощение, умолять не покидать меня, давить на жалость, напоминать о прошлом, но её это совсем не тронет, ибо мужики, по её мнению, не должны унижать себя подобными разговорами, и в любой ситуации им надо вести себя достойно. Дальше я перейду к угрозам и увещеваниям типа «ты ещё пожалеешь», и тем окончательно потеряю своё лицо. Все мужики одинаковы, будет думать она, примитивные и ничтожные существа, с вами скучно и мне вас не жаль. Наташа спокойно выслушает меня, потом развернётся, и с высоко поднятой головой уйдёт, оставив меня одного. Пожалуй, это вполне реальный сценарий нашего разговора, который она могла ожидать, ибо к подобным выяснениям отношений она привыкла, такое в её жизни уже было. Однако сегодня всё будет по-другому, думал я тогда, разговор пойдёт по моему сценарию, он будет сильно отличаться от того, к чему она привыкла. Сжатые кулачки ей сегодня не пригодятся, опустить меня ниже плинтуса не получиться.
Мы подошли к берегу моря, я развернулся, молчал и просто смотрел на Наташу, выдерживая паузу.
– Я тебе слушаю, – с нетерпением обронила она, – говори, что хотел сказать.
Я проговорил ей заранее приготовленную фразу, она совершенно не касалась наших отношений, была сущим пустяком и давно позабылась.
Что?! – переспросила она, на её лице отразилось недоумение.
Я с удовольствием повторил, медленно, с расстановкой.
– Теперь понятно? – добавил я.
– Да, – растеряно ответила Наташа, она явно ожидала от меня другого.
– А как твоё настроение? Тебе понравился отдых на море?
– Да, очень.
– Я этому очень рад, пойдём домой.
Разговор был окончен, мы пошли обратно к своей базе отдыха, на этот раз рядом. Кулачки она уже разжала, на лице растерянность и недоумение. Я добился своего, но мне было очень грустно от понимания того, что вместе нам быть, пусть формально, осталось считанные часы. Расставание было неизбежно, его уже ничто не могло остановить. Ведь не только она была разочарована мной, похожие чувства были и у меня. Быть вместе, с такими странными отношениями, к которым мы пришли, было очень трудно. Я от них устал, а ещё от её «сумасшедших» поступков, от её желания «восхищать» всех и вся, и от много другого. Однако всё это было поправимо, со временем бы наладилось, поэтому особой тревоги не вызывало. Главное было не в этом, была потеряна вера, прежде всего в то, что слова Наташи в отношении меня хоть чего-то стоят. Она с поразительной лёгкостью отказалась от всего, что нас связывало. А это значит, доверия между нами нет, и больше никогда не будет, оно потеряно навсегда. Любовь без взаимного доверия обречена, да и не любовь это, а так, романтическое приключение, вчера одно, сегодня другое, а завтра будет третье. Мы расстаёмся с чувством взаимного разочарования, думал я тогда, но, дай бог, дружба между нами останется, ведь мы всегда относились друг к другу с большой симпатией.
Вечером следующего дня мы покинули Крым, а нутро прибыли в город Харьков. О моём решении расстаться непосредственно на вокзале Наташа знала заранее, и, судя по всему, оно её вполне устраивало. Прощание прошло спокойно и буднично, без эмоций, словно ничего особенного не происходило. Впрочем, какова была любовь, такое и прощание, они друг друга стоили. С разрешения Наташи, я проводил её до метро и поцеловал в щёчку. Всё! Единственное, что запомнилось, в этот момент мы смотрели не в глаза друг другу, а куда-то в сторону. Я не хотел, чтобы она видела в моих глазах слёзы, а почему Наташа отводила свой взгляд, так это знает только она, значит, на то были причины, мне они неведомы.
Я уехал в свой родной город, в маленький городок Белгородской области. У меня была почти неделя, чтобы восстановится после всех переживаний и прийти в себя. Хотелось, насколько это было возможно, не думать о своих личных проблемах, а отдохнуть в кругу родных, набраться сил. В Протвино меня ждала работа над дипломным проектом, только успешное её выполнение давала шанс на то, что меня примут в штат Института. Однако надеждам позабыть личные проблемы не суждено было сбыться. На второй день я получил от Наташи неожиданное письмо, она сожалела о нашем разладе и хотела вернуть наши отношения на прежний уровень. В письме просьба, чтобы перед отходом моего поезда из Харькова я зашёл к ним попрощаться. Это хотела не только Наташа, но и её мама, которая была обижена на меня, поскольку после Крыма я отказался ехать к ним домой. Это был ответ Наташи на моё прощальное письмо, которое она получила в день нашего расставания. Было чему удивиться, ещё позавчера мой уход она воспринимал совершенно равнодушно, а сегодня Наташа уже сожалеет о нём. Что же на неё так подействовало? Моё прощальное письмо? Или её разговор с мамой в день приезда? Не знаю, может и то, и другое. Отмахнуться от этого письма нельзя, Наташа давала мне шанс, хотя и призрачный, на то, что мы будем вместе. Он самый последний, я знал, что другого шанса не будет, поэтому или-или, решение мной должно быть принято.
Я долго раздумывал, не зная, что предпринять. Решающую роль в окончательном решении сыграло моё шоковое состояние после поездки и обида на Наташу, которая была очень сильна, утихнет она ещё нескоро. На третий день ответное письмо было написано и отправлено, оно было очень жёстким, я не хотел восстановления отношений ни в каком виде, об этом и написал. Для своего письма Наташа выбрала очень неподходящее время, месяца через три-четыре ответ был бы другим. Но, сейчас я чувствовал себя собачонкой, Тузиком, которого отбросили ногой в сторону, а потом свистнули и он должен прибежать к хозяйке, виляя хвостиком. Нет, я не Тузик, говорил я сам себе, я не должен ехать к ней, если во мне осталась хоть капля уважения к самому себе. Нет, нет и нет, не поеду!
Письмо было написано и отправлено, но на следующее утро, в день своего отъезда, я изменил своё вчерашнее решение. Наутро я был не столь категоричен, поэтому решил ещё раз подумать, как поступить. Как бы то ни было, Наташа для меня оставалась другом, которым я дорожил. Отказать ей в просьбе приехать, мне было трудно, но и преодолеть свою обиду тоже было нелегко. Надо ехать, полагал я тогда, по дороге ещё раз всё взвесить либо «за», либо «против», и в Харькове принять окончательное решение. По крайней мере, выехать я должен заранее, чтобы был запас времени для поездки в гости к Наташе, а там будет видно. Вышел я из дому за десять часов до отхода моего поезда, а обычно тратил на дорогу в Харьков три-четыре часа. Времени у меня было более чем достаточно, казалось бы, однако в тот день у меня на дорогу ушло девять часов. Именно в этот день на такси было не попасть, автобус плёлся как черепаха, а нужные мне электрички были отменены. Времени на поездку в гости к Наташе не стало, сама судьба покончила с моими сомнениями. Стало ясно, что высшие силы, которые раньше нам так помогали, на этот раз были категорически против нашей встречи. Мы не должны быть вместе, решили за нас они, и лучше с этим смириться, для нас же лучше.
Вот как в жизни бывает, думал я, сидя на вокзале в ожидании посадки на свой поезд, ещё месяц назад в подобной ситуации я бы разорвал билет на мелкие кусочки и пустил бы по ветру. А потом поехал бы к ней на ночь глядя, только потому, что она попросила меня об этом. И плевать мне было на Протвино, на диплом, на своё будущее, на всё. А сейчас, после нашей крымской истории, всё стало по-иному. Быть вместе всю жизнь, как того я хотел совсем недавно, не получиться, это исключено. Отсюда вывод, чем быстрее ты избавишься от своей любви, тем будет лучше для всех, а прежде всего для самого себя. И вообще, это уже не любовь, а болезнь, которую надо лечить всеми возможными способами. Вот избавишься от неё, тогда и можно подумать о восстановлении дружеских отношений. Всё-таки, размышлял я, мы с Наташей связаны некими узами взаимной симпатии, это определённо так, поэтому рано или поздно наша дружба будет восстановлена. Но, это будет потом, а пока мы не должны видеть друг друга, иначе я не преодолею свою болезнь, а она запущена, избавится от неё будет очень тяжело.
Я убыл к месту работы, так и не приехав к ней попрощаться. Жизнь у каждого отныне стала у каждого своя, мы не делали попыток встретиться, переписка тоже была прекращена. Так прошло более полгода, я вернулся в Харьков, чтобы защитить свой дипломный проект. Я уже знал, что расстаюсь с этим городом навсегда, дальше вся моя жизнь будет связана с Протвино, там пройдут самые счастливые годы моей жизни. Кроме защиты своей дипломной работы у меня ещё было одно незавершённой харьковское дело. Мне хотелось повидаться с Наташей и восстановить в какой-то степени нашу дружбу, пусть прохладную, но всё-таки дружбу. Она лучше взаимного отчуждения, которое возникло между нами после Крыма. Надежда на улучшения наших отношений была вполне реальной, ещё в декабре Наташа через общих наших знакомых передала привет. Он означал для меня, что наша встреча вполне возможна, и она состоялась.
Наташа училась на биофаке нашего Университета, поэтому найти её там для меня было проще всего. Встреча была короткой, в перерыве между занятиями, и очень грустной. Дружеские отношения, без лишних слов, были восстановлены, но мы оба хорошо понимали, что близкой дружбы между нами уже не будет. Помехой тому были, и прошлые переживания, и расстояние семьсот километров между нашими городами. Но главное, в нашей ближайшей перспективе неизбежны были изменения в личной жизни, после чего друзья обычно уйдут в тень, на первый план выйдут интересы семьи. А там, вполне возможна смена адресов, телефонов, может даже городов, и всё, мы потеряемся, и больше не будем знать ничего друг о друге. Мы чувствовали, наша встреча одна из последних в нашей жизни, если не последняя. Поэтому наша встреча была отмечена грустью и печалью, такое же было расставание.
Через несколько месяцев Наташа выйдет замуж, что для меня означало только то, что я должен был на несколько лет позабыть её адрес и телефон. А там, рассуждал я поначалу, будет видно, может я, наконец, избавлюсь от привязанности к ней, после чего у меня не будет желания искать с ней встреч. Но не тут-то было, время шло, а долгожданного избавления не наступало. Напротив, желание видеть и услышать Наташу стало моей навязчивой идеей, я постоянно об этом думал каждую свободную минуту. Минуты одиночества были для меня мукой, неизбежно приходили воспоминания, и я, который раз, анализировал свои поступки, то оправдывая, то осуждая себя. Это нагоняло тоску и печаль, было невыносимо, но я ничего с собой поделать не мог. Конечно, избавить меня от Наташи, могла бы новая большая любовь, я её хотел, но её не было. Никто с ней сравниться не мог, поэтому мои отношения со знакомыми девушками не имели серьёзного продолжения. Были обиды, но я ничего не мог с собой поделать, жить с одной, а думать о другой для меня было невозможно. Через несколько лет я отчётливо стал понимать, что у меня только два пути. Либо я навсегда остаюсь один на один со своей тоской о Наташе, либо произойдёт чудо, которое радикально изменит мою жизнь.
Прошло более трёх лет со дня нашей последней встречи и только тогда, находясь в Харькове, я решился позвонить по знакомому телефону. Она узнала меня, по её голосу было понятно, что она рада моему звонку. Состоялся дружеский разговор двух друзей, которые давно не общались друг с другом. В конце нашей беседы был сюрприз, да ещё какой, Наташа пригласила меня в гости. Это было предложение, от которого мне невозможно было отказаться, оно, хотя и не без колебаний, было принято. Почему я это сделал, мне было очень хорошо понятно. Я её хотел видеть, не смотря ни на что, чтобы хоть как-то заглушить тоску по ней, которая сидела во мне все последние годы. А почему Наташа пригласила меня к себе дом? Я это пойму потом, когда приеду к ним в гости.
На следующий день, столь неожиданный для меня, визит к Наташе состоялся. Она познакомила меня с мужем и со своей красивой дочуркой Анютой. В общем, визит, как визит, в течение часа поговорили, попили чаю, потом я покинул ей гостеприимный дом и уехал к себе на родину. Хотя я чувствовал, что моё пребывание в их доме, мягко говоря, неуместно. Стало понятно, мой визит был нужен только одной Наташе и никому больше в их семье, она на нём настояла. Почему? Как мне тогда показалось, а я могу ошибаться, не только у меня было желание видеть и слышать её, это чувство было обоюдным. Мы оба тосковали друг о друге, и, похоже, Наташа, хотела бы видеть меня другом её семьи, что дало бы мне возможность чаще бывать в их доме. Однако такая перспектива меня категорически не устраивала, по причине того, что привязанность к ней, которую я считал своей болезнью, пока не прошла. Очень легко я мог превратиться в такого «друга семьи», которой жаждал бы её распада, такой судьбы для себя я не хотел. Нет и нет, никакой «семейной» дружбы у нас не получится. Ещё тогда, находясь в гостях, я решил, визитов к ней больше не будет, хватит одного.
Была ещё одна, очень важная причина такого моего решения. Внешне я был спокоен, но на самом деле моё психическое состояние было на грани срыва. Я заметил сразу, Наташа изменилась, она не была похожа на самовлюблённую особу с холодным сердцем, какой я её видел в Крыму. Она стала обаятельной и гостеприимной хозяйкой дома, хранительницей семейного очага. Я видел, с какой теплотой и любовью она относится к своему мужу и не мог понять, почему со мной было не так, совсем не так. Выходит, он достоин её любви, а я нет, было очень обидно за себя. Жалость к себе росла и готова была прорваться каждую минуту в виде нервного срыва, он случился, но, слава богу, только после того, как я покинул их дом. Я понимал, если я не хочу такого вновь, да ещё в их доме, то я не должен больше к ним приезжать, никогда. Отныне встреча с Наташей могла быть только случайной, если судьбе на то будет угодно.
Через два года, летом 1982 года я вновь приехал в Харьков в гости к своим университетским друзьям, но нашёл время и для ностальгической прогулки по микрорайону, где жила Наташа. Желания зайти к ним гости не было абсолютно никакого, а на случайную встречу с ней я не рассчитывал, считая её маловероятной. Однако она состоялась, оказавшись не только случайной, а ещё нашей последней, прощальной встречей. За прошедшие два года у меня кардинально поменялось отношение к собственной жизни, в ней назревали перемены. Мне опостылело праздное холостяцкое существование с нескончаемой чередой попоек со своими друзьями, я смертельно устал и от причин, которые породили такую жизнь. Я имею в виду бесконечные воспоминания о Наташе, они стали во мне вызывать только чувство неприязни и отторжения. Так дальше жить нельзя, я понимал это в полной мере и жаждал перемен. Ждать их оставалась недолго, они вскоре наступят.
Но, пока я находился в ярко выраженном депрессивном состоянии, именно в такой момент произошла новая встреча с Наташей. Как обычно, мы были рады друг другу, а весь наш короткий разговор был простым обменом новостями, случившимися за последние два года. Пришла пора прощаться, и я очень хорошо понимал, что на этот раз это прощание навсегда, наших встреч больше никогда не будет. У Наташи было другое настроение, она стала долго говорить о том, что мы друзья, что они с мужем всегда рады меня видеть, что я могу в любой день к ним приехать и так далее, и тому подобное. Но, я слушал её абсолютно безучастно, ибо знал, ничего этого больше не будет, вообще ничего. А что если сказать ей, что мы больше никогда не увидимся, задавал я себе вопрос, может, скажет мне что-то очень важное на прощание. И сам себе отвечал, нет, не буду, зачем это ей, ей это ни к чему. Главное в её жизни семья, а кто для неё я? Так, друг-приятель, у неё таких приятелей много, счёт идёт на десятки. Одним больше, одним меньше, невелика разница, исчезну, так она и не заметит. Грустное это было прощание, но ничего не поделаешь, какое есть.
Долгожданное чудо случилось в следующем 1983 году, мне улыбнулась самая большая в моей жизни удача, я встретил ту, которая стала для меня судьбой и огромным счастьем. Помню, что я испытал, когда впервые, и лишь издали, увидел свою любимую супругу. Это было восхищение, смешанное с чувством острой зависти к тому, кого она любит и кто любит её. Везёт же некоторым, подумал я тогда, вот если бы …, то тогда все мои проблемы были разом решены, печальные события в моей жизни были бы забыты, а впереди нас ждали бы только счастливые годы. Это «если бы…» случилось с нами через десять дней, за несколько часов моего убытия из маленького курортного городка, где нам посчастливилось встретиться. Мы, неожиданно для нас самих, познакомились, и все оставшиеся в нашем распоряжении часы гуляли вдоль моря, рассказывая о себе, радуясь, что мы нашли друг друга. Эта счастливая прогулка навсегда соединила наши сердца, ко мне пришла самая большая в моей жизни любовь, которая затмила всё, что было со мной до нашей встречи. Через две недели я её встретил в Москве, и, в общем-то, с той поры мы с ней постоянно вместе, разлучаясь лишь изредка и на короткое время, когда так складывались обстоятельства. Через три месяца после нашего знакомства мы сыграли свадьбу, шумную и весёлую, на радость нам, нашим родным и друзьям. В этот день я был в полном смысле этого слова счастлив, мои мечты исполнились и стали явью. По иронии судьбы наш день свадьбы пришёлся на 17 декабря, в этот день восемь лет назад я был абсолютно несчастен, когда преждевременно оплакивал свою любовь к Наташе. Я тогда точно угадал с числом, но промахнулся с годом, только 17 декабря 1983 года я поставил последнюю точку в той своей любви. Мне её было совсем не жаль, она принесла мне мало радости, куда больше в ней было переживаний и огорчений.
А что же Наташа? Она практически исчезла из моей жизни, я вспоминал о ней лишь изредка. Память о ней сидела где-то внутри меня, на уровне подсознания, проявляясь в фантомных снах, которые иногда меня посещали. В основном таких снов была два. В первом я еду по улицам города, бесконечно пересаживаясь с одного автобуса на другой, но никогда не доезжаю до места назначения. Во втором брожу по бескрайним коридорам нашего главного здания Университета. Просыпаясь, я отчётливо осознавал, что эти сны связаны с Наташей. Это была память о двух важных событиях в моей жизни, когда мне надо было её обязательно разыскать, в автобусе по дороге к её дому или в Университете во время её учёбы на биофаке. Только вот, мне было совсем не понятно, зачем эти сны приходят ко мне, ибо она уже не была для меня той женщиной, в которой я нуждался, её место прочно заняла моя любимая супруга. Тем не менее, фантомные сны время от времени приходили ко мне, не спрашивая на то моего позволения.
Воспоминания о Наташе возвращались ко мне и тогда, когда я приезжал в Харьков, в этом городе многое мне напоминало о ней. Находясь в этом городе, я часто замечал, что непроизвольно смотрю на всех женщин, которые идут навстречу, будто боюсь кого-то пропустить. Понятно было, кого я подсознательно искал в толпе, хотя мой разум при этом протестовал, ему было невдомёк, зачем мне было это нужно. В девяностые годы, во времена моих деловых поездок в город Харьков я иногда позволял себе ностальгические прогулки по микрорайону, где проживала Наташа, прекрасно осознавая, что шансы на нашу встречу ничтожны. Столкнуться лицом к лицу мы могли только на улице, но в дни моих харьковских визитов она должна была на работе, но, по причудливой прихоти судьбы, наша встреча однажды едва не состоялась. До неё было шагов тридцать, когда она неожиданно появилась перед моими глазами, и… очень быстро исчезла, тормознув проезжавшую мимо легковушку, а я в это время в оцепенении смотрел на неё, не зная, что же мне делать дальше. Наташа явно опаздывала на свою работу, понял я, провожая взглядом удаляющуюся машину. Особого сожаления по поводу сорвавшейся встречи у меня не было, как не было удивления, что она не состоялась. Высшие силы давно были не нашей стороне, это был их каприз, моя давняя любовь появилась как видение и растаяла, оставив после себя лишь воспоминания.
Прошло двадцать лет со дня нашей последней встречи, и в этот 2002 год Наташа в определённой степени вернулась в мою жизнь, конечно косвенно. Я чаще стал о ней вспоминать, и это было очень странно. В то время в моей жизни не происходило ничего особенного, ностальгии по давно ушедшим дням не должно было быть. Однако нахлынувшие вдруг воспоминания о Наташе были реальностью, они не давали мне покоя, и я пытался найти им причину. Ничего путного я не надумал, кроме фантастического предположения, что Наташа ждёт моего телефонного звонка, что он ей очень нужен. Такая шальная мысль ко мне пришла ещё весной, но я выбросил эту блажь из головы, этого не могло быть по определению. К лету всё вернулось в свою обычную колею, но память о весеннем всплеске ностальгии осталась, и она сыграет свою роль в дальнейших событиях.
В тот год, в один из августовских дней, мы решили всей семьёй съездить в Харьков, чтобы побродить по улицам любимого нами города. Обязательными местами посещения был Зоопарк, который дети обожали, и прилегающий к нему парк Шевченко. Вдоволь нагулявшись, мы решили посидеть отдохнуть в каком-нибудь заведении. Моим приглянулось кафе на летней площадке Театра оперы и балета, я не возражал. Было по-летнему очень жарко, мы сидели за столиком, с удовольствием поедали мороженое, пили прохладительные напитки. С летней площадки кафе открывался прекрасный вид на улицу Сумскую, на чудный сквер с фонтаном «Зеркальная струя», на фонтаны Театра оперы и балета. У всех было великолепное настроение, мы наслаждались отдыхом в столь замечательном месте города Харькова. Однако насколько оно было важным в моей судьбе, никто из моих родных даже не подозревал. А ведь двадцать шесть лет тому назад я был здесь абсолютно счастлив. Сидя за столиком на летней площадке театра, я хорошо видел тротуары, по которым мы с Наташей прогуливались, закусочную «Харькивьянка», где мы пили кофе, лавочки в сквере у фонтана, где мы сидели вместе. Воспоминания нахлынули на меня и накрыли с головой, пришла пора, понял я тогда, пришла пора позвонить ей и узнать как у неё дела. Я в полной мере осознал, что телефонный звонок нужен был именно мне, а не Наташе, как мне думалось ещё весной, и я его должен был обязательно сделать. Иначе не избавлюсь от внезапного чувства беспокойства по поводу Наташи, которое меня стало преследовать в последнее время.
До её дня рождения было всего полтора месяца, поэтому именно этот день выбрал для телефонного звонка, ведь можно ещё поздравить её с праздником. А сорок пять лет – это важная дата для любого человека, особенно для женщины. В тот день я был в командировке в Москве, оттуда и позвонил, радуясь тому, что за двадцать лет её номер телефона не изменился.
– Алло! – услышал я, узнав голос Наташи.
Однако я не был абсолютно в этом уверен, трубку могла взять её взрослая дочь с очень похожим голосом. Я решил подстраховаться.
– Добрый день! Можно к телефону Наталью Анатольевну.
– Это я, слушаю вас.
Она не узнала мой голос, понял я. Не мудрено, двадцать лет прошло, как я исчез из её жизни. За это время не только голос, имя можно забыть. Я решил пока не выдавать себя, проговорив текст поздравления, избегая местоимений «тебя» и «вас», чтобы не было ясности, кто её собственно поздравляет.
– Спасибо большое, – озадаченно вымолвила Наташа, выслушав меня, – а как ваша фамилия?
Она так и не вспомнила мой голос, подумав, что слышит поздравление от родителя одного из её воспитанников, имя которого позабыла. Сейчас будет сюрприз, отметил я про себя, обожаю сюрпризы.
– Моя фамилия…, – не спеша вымолвил я, потом сделал паузу и назвал её.
– Саша, это ты?! – изумлённо воскликнула Наташа, было видно, что она очень удивлена моему звонку.
– Да, вот решил поздравить тебя с Днём рождения.
– Спасибо, как у тебя дела, рассказывай.
Дальше был обыкновенный разговор двух друзей, которые не общались двадцать лет. Новостей было много, на них ушло всё время, которое у меня было на междугородней карточке, мобильная связь тогда ещё не была повсеместной. В конце разговора мы подтвердили, что являемся друзьями, а ещё я пообещал не забывать её и чаще звонить, но этого своего обещания я не выполнил, так уж получилось.
В следующий раз я позвонил Наташе только через пять лет, чтобы поздравить её с пятидесятилетием. Это особый юбилей в жизни любого человека, я никак не мог его пропустить. Поздравление состоялось, но дальше разговор, что называется, не пошёл. От него осталось скверное чувство, что мы так и не научились понимать друг друга. У нас с Наташей всю жизнь так, как у зебры, то в наших отношениях то белая полоса, то чёрная. Честно говоря, я тогда не очень расстроился, ибо ко всему привык, наша дружба всегда была неоднозначной, эмоций в ней было много, а разума мало. Время мало что изменило.
Вскоре наступила эпоха повсеместного распространения интернета. Мы нашли друг друга в виртуальном пространстве, и стали друзьями в одной из социальных сетей. Наташа снова вернулась в мою жизнь, чему я был очень рад. Интернет – величайшее изобретение нашего времени, оно позволяет не только общаться со своими друзьями, но и видеть их на фотографиях или на видео. Спустя тридцать лет после нашей последней встречи я вновь мог порадоваться тому, что она замечательно выглядит, что её улыбка всё так же прекрасна, годы её не изменили. Нет лучшей девушки в Харькове, чем Наташа, так я считал когда-то давно. Сейчас чуть по-другому, она самая красивая женщина города Харькова. Это моё личное мнение, никому его не навязываю.
***
В декабрьское утро 1974 года я стоял на остановке «Парк им. Горького» в ожидании симпатичной девушки, с которой бы хотел подружиться, ничего более. Я не знал даже её имени, а она не знала моего. Никаких других отношений, кроме самых обычных, приятельских, я от неё не ждал. Может и была тогда призрачная надежда на что-то большее в отдалённом будущем, но, на то она и призрачная, чтобы о ней совсем не думать, я и не думал. Троллейбус прибыл на свою конечную остановку, из него вышла девушка, которую я ждал. Она подняла голову и увидела меня. Я кивнул ей в знак приветствия, девушка осветила меня своей фирменной улыбкой. Мы пошли навстречу друг другу, навстречу своей судьбе, навстречу нашей многолетней дружбе, в которой радости и счастья будет мало, зато много будет грусти и печали, слишком много, слишком. Однако этого мы тогда не знали, да и знать не могли. С того дня прошло больше сорока лет. А улыбка её за эти годы не изменилась, она такая же, как в молодости: красива, очаровательна и неповторима.
2016
Иллюстрация: фото автора, Москва, Проспект Мира близ ВДНХ, 9 мая 1976 года.