Лауреаты Клуба Слава Фонда
КИРИЛЛ СОМОВ - http://www.proza.ru/avtor/kirsom - ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ПОЮ МОЕ ОТЕЧЕСТВО" КЛУБА СЛАВА ФОНДА
Ведущий объявил следующего участника. Мальчик в строгом черном костюме, переливающимся блестками, вышел на сцену. В руках у него уже был микрофон, и мальчишка сжимал его так, словно боялся, что он упорхнет. Мальчик всеми силами старался казаться спокойным, и только румянец, заливший щеки, предательски выдавал его, хоть гримеры и постарались.
Члены жюри устали, шутка ли – шел второй час отборочного конкурса детской песни. Уже выслушали два десятка юных дарований, а впереди почти столько же.
Председатель украдкой зевнул, прикрывшись листком с оценками. Зазвучала музыка, мальчик на сцене начал петь, жюри заскучало – слуха у мальчишки, к сожалению, почти не было, голоса тоже. Как он попал сюда, было понятно лишь тем, кто знал всю кухню подобных мероприятий изнутри. Но мальчик не виноват, он искренне считает, что все идет, как должно.
Когда песня закончилась, жюри быстренько подняло оценки, зал быстренько поаплодировал, ведущий быстренько проводил исполнителя за кулисы.
Следующий… Вернее, следующая.
Девочка в шикарном розовом платье спела на порядок лучше, получила заслуженные баллы и с достоинством удалилась, сияя.
Ведущий взглянул в свою папку, собираясь вызвать очередного участника, но образовалась заминка – из зрительного зала к сцене подошел мальчик. В обычном джинсовом костюмчике, темноволосый, ничем не примечательный. Ведущий мельком взглянул на него, и снова забегал глазами по строчкам - фамилиям.
- Дядя, можно мне спеть? – услышал он вдруг.
Ведущий недоуменно поднял голову и посмотрел на мальчика.
- Можно мне спеть? – настойчиво повторил тот.
Зрители оживились, председатель жюри положил руки на стол и подался вперед – ну, хоть что-то новенькое.
- Мальчик, иди к маме, - прикрыв микрофон ладонью, сказал ведущий. – Или с кем ты там пришел.
- Ну, пожалуйста! – настойчиво просил мальчик, но отводя черных блестящих глаз.
- Что за шутки… Ты не понимаешь? Там дети ждут, они готовились, переживают.
- Я вас очень прошу… Я только один куплет… - в голосе мальчика появилась хрипотца, предвещающая о близких слезах.
Этого ведущий вынести не смог – он слыл любимцем зрительного зала, особенно детворы. Его любила вся страна, и подорвать имидж он просто не имел права.
- Ну, хорошо, иди сюда, только поскорее, - решил ведущий и, взглянув на председателя жюри, едва заметно пожал плечами.
Мальчик встрепенулся и пошел вдоль высокой сцены, придерживаясь за край рукой. Взгляд специалиста сразу бы определил, что с мальчиком что-то не в порядке (нет, не с головой, что вы!)
Ведущему понадобилось долгих полминуты, чтобы это понять. Лишь когда мальчик ногой нащупал ступеньки, ведущий кинулся к нему.
- Давай руку, - сказал он, сглатывая комок, подступивший к горлу.
- Я сам, - твердо сказал мальчишка и пошел к центру сцены, выверяя каждый шаг.
Ведущий шел рядом, справа, чтобы мальчик ненароком не шагнул в полутораметровый провал, отделяющий свет рампы от темноты зала.
Мальчик оказался незрячий, и это стало постепенно доходить до всех, а особенно, когда он прошел мимо микрофона на стойке и ведущий придержал его за плечо.
- Что же ты нам исполнишь? – спросил ведущий с ласковой приторностью в голосе. – Какую музыку тебе включить?
Над залом зашелестел ропоток, зрители принялись обсуждать мальчишку, а родители еще не выступивших – осуждать.
- Не надо музыки, - сказал мальчик. – Я… так…
Он кашлянул, прочищая горло.
Свет двух прожекторов скрестился на нем, взяв в яркий круг, но мальчик даже не моргнул. Он посмотрел на зрительный зал поверх голов, и запел…
Первая строчка стерла с лица председателя жюри снисходительную улыбку. Вторая – погасила в зрительном зале шелест конфетных оберток, шепот, смешки и кашель.
После припева в зале стояла мертвая тишина.
Лишь голос мальчишки звенел, заполняя собой все пространство, заставляя трепетать души. Прониклись все, даже те, кто в силу возраста никак не мог знать, о чем именно он поет.
Голос мальчика был звонок, словно колокольчик, но с легкой хрипотцой – будто колокольчик со щербинкой.
Не только у женщин – у взрослых мужчин влажно заблестели уголки глаз. Мальчик пел с таким вдохновением, что прервать его было бы преступлением, и, конечно, спел он не один куплет, а всю песню, до самого последнего слова. Ведущий стоял в кулисе, сжав в кулаке край занавеса, неотрывно смотрел на маленькую фигурку, а спину пробирала дрожь. Давно не было у него такого острого чувства, давно…
Песня закончилась, но не было аплодисментов – ничего не было.
Только под потолком, у громадной хрустальной люстры витали последние слова, завораживая, очищая душу, тревожа и вдохновляя:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!