Едва Андрей стал на ступеньку трамвая, как почувствовал резкую боль в верхней части живота. Непроизвольно он согнулся пополам, едва не выпав назад из трамвая обратно на остановку. "Вот была смехота. - Подумал Андрей.- Взрослый мужик и лежит на земле, задрав ноги." Крепко ухватившись за поручень обеими руками, он медленно поднялся на верхнюю ступеньку. Не разгибаясь, он осмотрел вагон и заметил свободное место ближе к средней площадке. Мысленно обругав за себя за неосмотрительность в выборе дверей, Андрей очень медленно, и все еще согнутый, двинулся через вагон к сиденью. Разморенные жарой пассажиры не обратили на действия Андрея ни малейшего внимания. Только кондуктор внимательно и не без интереса наблюдала как Андрей пытается устоять на ногах в двинувшемся, шатающемся из стороны в сторону, вагоне.
- Молодой человек! - Крикнула она со своего места. - Передавайте за проезд.
- Сейчас-сейчас. Только сяду.
Его лоб покрылся испариной от усилий. К боли в животе добавилась такая же резкая и внезапная тошнота.
- Вам плохо? - Участливо спросила кондуктор.
- Как обычно. - Ответил Андрей, продвигая своего тело все дальше в глубь вагона. - Я проглотил муху.
Он не помнил - глотал ее или нет, но эта мысль казалась ему разумной. Он запросто мог ее проглотить. Ведь он открывал рот, а значит муха могла запросто залететь. Да-да, он несомненно ее проглотил. Чем еще объяснить эти боли и тошноту?
Кондуктор скривилась:
- Подожду пока вы сядете. Мне тяжело ходить. У меня больная нога.
Андрей не слушал ее. Он пытался вспомнить момент, в который проглотил муху. Утром когда пил кофе на балконе? Возможно. Или когда вышел на улицу? Вряд ли, дул ветер и муху бы снесло. Скорее всего, балкон.
- А я тоже как-то муху проглотил.- Заметил старик, сидевший возле молотка для выбивания окна. Он приподнялся и закрыл окно, чтоб шум улицы не мешал ему говорить. - В 78-м. Мы с женой в Кучурганы поехали алычу собирать. Зашли в посадку у дороги, а там вдруг муха и прямо в рот. Я, помню, разжевал ее даже. От испуга, наверно. А потом жена умерла. Не сразу. В 84-м. Во сне. Легла спать после Песни года и не проснулась. Врачи сказали - сердце не выдержало. Спрашивали, обращалась ли куда, потому что запущено все было. Это потом, после вскрытия спросили. Сказал, не обращалась и не жаловалась. Только плакать любила. Когда думала что я не вижу. Но я-то видел, конечно. Только виду не поддавал, мало ли чего она плачет?
- Вот беда. - Произнесла девушка напротив, с младенцем в синем одеяле. - Моя мать тоже с сердцем слегла. Работала-работала, а потом слегла. Неделю помучилась и на тот свет. Но днем, правда. Мы все в другой комнате сидели на диване и смотрели телевизор, а тут тетя Маша заходит, плачет: Нет, - говорит, -Лидочки больше.
- А мух не глотала? - Спросил старик.
- Да вроде нет, не глотала. Она брезгливая была. Как-то колбасу купила, несвежую, докторскую. Так от одного запаха рвала весь вечер. А папа из командировки вернулся однажды, а она его кулек с грязными вещами открыла и чуть в обморок не упала от запаха. Папа строитель у меня был.
- Умер? - Участливо спросил старик.
- Жив. На пенсии просто. Вот он мог бы муху проглотить. И добавку бы еще попросил...
- Молодой человек! - Вновь крикнула кондуктор. - Вы уже сели? Передавайте за проезд!
- А меня как-то сороконожка укусила! - Закричал лысый мужчина с задней площадки.- Я с детства жуков боялся. Короедов особенно. Все ждал пока в ухо залезет и мозг проест. Мне мать про них говорила: залезет в ухо и сразу в мозг. А потом дебилом будешь. А в седьмом классе на уроке физкультуры меня сороконожка укусила. Мы стометровку бегали. Ну я тоже бежал. 13 и 2. На траву сел в шортах, отдыхаю, а тут словно иголкой в бедро укололи. Смотрю - убегает. У меня нога потом посинела, потом розовой стала, потом желтой, а потом прошло. Мама сказала, это аллергия.
Боль словно бы присосалась крошечными щупальцами к каждому органу Андрея, сдавливала их, тянула вниз, ломая тело и волю. Он не осознавал происходящее в вагоне, сосредоточившись на пустом сидении впереди.
- Сейчас... Сяду... И передам.
- Что вы сказали? Я плохо слышу! - Пыталась перекричать разговорившихся пассажиров кондуктор.
- Сей...час...
Последние усилие и Андрей, напрягшись, рывком втащил себя на сидение. Дрожащей рукой он нащупал в кармане смятую купюру и протянул впереди сидящему.
- Передайте, пожалуйста.
Жужание было ему ответом. Жужание было со всех сторон. Андрей вертел головой, с ужасом вглядываясь в многоглазых, многоногих пассажиров, окружавших его со всех сторон, читающих газеты, толкающихся, жужащих по телефонам, открывающих-закрывающих люк. Сидение исчезло из под Андрея, он чувствовал что падает в пустоту и мрак, удаляясь от вагона, пассажиров, мух, работы, улиц, деревьев, автомобилей, соседа, спаниеля Джерри, телевизора, от всего.
- Молодой человек! За проезд!!! Сколько вам говорить - у меня ноги! - Были последними словами, который Андрей услышал, перед тем, как темнота поглотила его окончательно. Боль ушла.