- Ну, что, Олег - опять без твоих связей не обойтись. Не идут они на контакт с ребятами из МВД, - Председатель Следственного комитета извлек из бара бутылку «Хеннесси» - по глотку?
- С вашего разрешения. Я же – на службе.
- Присаживайся, разрешаю.
- Что – опять Хэллоуин?
- Как всегда, октябрь - осень. Обострение хандры и натиска нечисти. Будем, - протянул генерал–полковник фужер, чокаясь .
Глоток коньяка отключающим негатив теплом разлился по телу.
«От негатива до неги - один глоток коньяка – я предлагаю, коллега, начать валять дурака » - экспромтом пронеслось в сознании Гурина.
- Помнишь, майор, городскую легенду двадцатилетней давности? В зарослях Лосиноостровского парка, за чертой частного сектора - далеко за полночь бродит человек на пару с Йети? С той поры смельчаков проверить этот факт поубавилось. Более страшные типы появились в парковых зонах – убийцы–маньяки. Так вот – вновь объявился Йети. Только теперь он бродит там темными ночами в черте города и заглядывает в окна, словно кого-то выискивает. Массовый психоз. Но итог печален – один инсульт, два детских заикания, несколько предынфарктных состояний.
А тут новая сводка – Йети–великан пару ночей визуально мгновенным призраком терроризирует микрорайон центра столицы. Как видишь – тут явно без твоих контактов – никак. Бери Алехина в помощь, привлекай всех, кто понадобится, и – вперед. Я дам распоряжение соответствующим структурам.Удачи тебе, сынок…
***
Две конспиративные квартиры в районах обитания мифического Йети. В высотке микрорайона и частном особняке приятеля Алехина в зоне Лосиноостровского парка. Неусыпное ночное дежурство сотрудников - визуальное наблюдения в новейшие приборы и патрулирование улиц.
Первым откликнулся центр.
- Товарищ, майор, - докладывал наблюдатель, мы засекли полуминутное шествие Йети в районе автостоянки. Блокировали район, прочесали. Исчез, как и появился. Ни следов, ни злодеяний. Лишь звонки напуганных граждан, страдающих бессонницей.
Алехин и Гурин вместе с оператором установки прокрутили запись наблюдений на момент появления Кинг–Конга.
- Шутники, - облегченно вздохнул оператор.
- Давай, вычисли координаты этих комедиантов. Алехин пошли опергруппы за артистами, пусть все заснимут, запротоколируют и с вещдоками ко мне.
Ранний звонок сотового телефона, отозвался недовольным голосом его хозяина:
- Кому неймется? Ночь не спал – имейте совесть, - ворчал Гурин, но, глянув на имя нарушителя спокойствия на дисплее, сразу проснулся.
- Слушаю, генерал-полковник.
- Говорят, Олег, часть ребуса разгадана?
- Да, товарищ генерал-полковник, талантливые подростки шестнадцати лет. Шутники, подыграли народной панике, усугубили. Устроили лазерное шоу. Благо жили в разных концах микрорайона. Один транслировал экран, а другой рассеивал на нем изображение. Передал ребят на воспитание и беседу с родителями товарищам из МВД.
- А что с Лосиноостровским?
- Думаю – тоже шутка ребячья предхэллоуиновская.
- Ну-ну, дерзайте. Не забывай докладывать сразу, как что выяснишь. Старый я – у меня бессонница и нервы, так, что - в любое время суток.
- Извиняюсь, товарищ генерал-полковник, исправлюсь.
***
И опять бессонные ночи. Патрулирование парковой зоны и жилого сектора спального района, и никаких результатов.
- Зря показали по ТВ разоблачение первого Кинг – Конга. Теперь лосиноостровские шутники залягут на дно, боясь возмездия, - проговорил Алехин.
- Да, скоро рассвет, ребята молчат, значит – твоя правда. Неудобно перед твоими друзьями - они спят, а мы третью ночь подряд держим в оккупации их столовую. Давай, допивай чай, пойдем в спальню. Вздремнем пару часов.
- Товарищ майор, есть субъект! - удивленно и тревожно воскликнул вдруг Алехин, указывая кивком головы на окно столовой.
Майор резко обернулся и обомлел. Одно мгновение огромная голова с угрюмым взором перекрыла часть окна и исчезла.
- От земли до окна – три метра, что за вздор?- бросился к окну Гурин, распахнул створу и выглянул наружу.
Огромное существо, сутулясь, темным силуэтом растворилось в розовом полумраке рождающегося рассвета.
Не сговариваясь, сыщики выскочили в открытое окно и бросились следом за таинственным призраком.
Получасовый сумасшедший бег за едва видимым силуэтом странного гостя - и неожиданно они уперлись в калитку старого обветшалого дома, увитого плюшем, в лесозоне парка. Лишь на мгновение они увидели желтый свет подслеповатых окон дома – призрака, который в ту же секунду погас.
Сыщики невольно нащупали стволы табельного оружия. Гурин сбросил щеколду калитки и вместе с Алехиным вошел во двор, заросший кустарниками шиповника, и проследовал по бетонным плиткам к дому. Раздался ржавый скрип съеденных коррозией петель отворяемой двери. Навстречу сыщикам вышел высокий сухощавый старик в черном драповом видавшем виды пальто.
- Чем обязан визиту столь ранних гостей? - спросил он спокойно, но взгляд черных мудрых глаз был наполнен тревогой.
- Вы хозяин этого дома?
- Нет, я друг хозяина этого дома, с Алтая я. В гостях.
- А где хозяин?
- В больнице - инсульт, знаете ли, скрутил в городе. Очухался в больнице, позвонил мне по мобильному телефону. Просил срочно приехать, охранять брошенное хозяйство. Он одинок.
И вот я здесь.
- Один?
Услышав безобидный вопрос, старик побледнел, суетливо похлопал по карманам.
- А что, есть какие-то сомнения?
- Нет, но мы явно видели, как за этой калиткой скрылось лохматое нечто.
Старик обреченно обмяк, опустился на скамью в гуще полуголых кустов сирени.
- Это безобидное существо. По разуму сродни собаке или чуть более. Преданный своим близким, не агрессивный, если окружающие не угрожают ему и его близким.
- Что же он тиранит округу?
- Это случилось, когда хозяин ушел в город и не вернулся – попал в больницу. Он искал его среди сородичей хозяина, в похожих жилищах.
- И именно далеко за полночь?
- Это привычное время его прогулок с Михаилом – моим приятелем, его хозяином. В силу, сами, думаю, понимаете, каких обстоятельств, он не знаком близко с людьми, кроме меня и Михаила.
- А что это за существо, откуда?
- С Северного Урала. Мы взяли его младенцем. Мы для него – вся родня - деды, отцы, братья.
- Что значит – взяли?
- Я могу рассказать эту историю, если это нужно для следствия…
- Безусловно – нужно и важно.
Старик тревожно оглянулся на некий шорох в кустах позади себя и негромко окликнул кого – то:
- Все хорошо, Най, это свои! Не волнуйся!
Минуту молчал, собираясь с мыслями, затем заговорил:
- Мы с Михаилом флорографы. В служебной командировке на Урал с четверть века назад в селе предгорий Чистопа мы познакомились с местной достопримечательностью, стариком манси, потомком знаменитых среди вогулов шаманов. Этот человек – кладезь легендарного эпоса своего народа. Но, как и почти все его собратья - подсевший на огненную воду – алкоголик. Мы знали легенду о вызывающей благоговейный ужас и уважение богине народа манси Сорни Най – Золотой бабе и много, что услышали про нее и от него. Даже появилось желание личного знакомства из-за пагубного человеческого любопытства.
Северный Урал имеет свой Арарат. Горный массив Чистоп принял ковчег мансийского Ноя. И был в том ковчеге ребенок, который громко плакал, в честь него и гору так назвали – «Где плакал ребенок».
Старик манси утверждал, что он потомок шаманов, тех вогулов, кому доверяла и открывалась Сорни Най – Золотая баба, зловещий идол, жаждущий человеческой крови.
За ежедневную порцию водки он обещал проводить нас в ее убежище в тот самый Мансийский треугольник, где, как и на Бермудах, обитают дьявольские аномалии.
Дикой красоты место. Там Арктика с югом Сибири перехлестнулись. Карликовые березы, ивы. Ярко зеленые стрелы кочек качимы, зонтики толстореберника альпийского и клочья перьев куропаточьей травы, розовая пена тимьяна, пятна крови родиолы и тяжелоголовая полынь норвежская . Там разрывают скалы, ползущие к вершине, камнеломки с ангельскими крыльями цветков.
В бурлящую реку Тосемья срываются в тумане водопады талого снега высокогорья.
Вход на Чистоп охраняют два каменных демона с обманчивым обликом - Уточки и Корабля. Лишь размытые туманом они являют свой истинный облик - Дракона и Кобры, готовой броситься на гостей не званных. Там на зеленой слизи влажного тела камня затаились хищные розетки жирянок в ожидании очередной жертвы.
Старик утверждал, что на вершине Чистопа «Где плачет ребенок» как раз и был портал логова кровожадного идола.
Перед крутым подъемом, вымотанные тяжестью рюкзаков, в укромном месте мы оборудовали лабаз – схрон для вещей и продуктов, отбиваясь от назойливой опеки комаров, мошки и мокреца. И почти налегке отправились на безрассудное свидание с Золотой бабой. Вот так и жертвенные мошки добровольно лезут в корытца прожорливых жирянок.
Вечернее голое плато вершины с обрушенными пирамидами камнелома, продуваемое бесконечным колющим потоком холодного ветра, тоскливым дискомфортом выворачивало души.
- И где искать здесь Золотую Леди? – спросил я, пытался согреться иронией.
- А ты, начальник, налей мне водки, костер разведи. Меньше говоришь - больше увидишь, - отвечал проводник, узкими щелями глаз пугливо озираясь по сторонам, к чему-то прислушиваясь.
Мы с Михаилом занялись хворостом, собранным ранее в долине.
Старик омыл лицо дымом коптящих дров и отошел в сторону в ожидании пока разгорится пламя.
Достал из заплечного мешка бубен, уселся на сиреневую подушку скученного мха. Умеренными, негромкими ударами и приглушенными возгласами призывал семейных духов собраться рядом с ним. Отрешенным взором ушел в себя, сохраняя разум ясным, спокойным и восприимчивым.
Легкая дрожь пробежала по его телу, как знак контакта. Он запрашивал имена духов, продолжая ритмично стучать в бубен, кивал согласно головой, просил о помощи, благодарил.
Манси поднялся на ноги и в сопровождении духа охранника приблизился к пылающему костру.
Уселся на залитый киноварью лишайника валун в позу Орла и погрузил взор в марево огня.
Внезапная непроглядная тьма поглотила сумеречный вечер. Низкие, черные тучи перекрыли звездный небосвод. Старик настраивался на контакт с Хозяйкой Огня, единственной из духов, кто открывает двери жилища Сорни Най.
В какой-то момент нас с напарником накрыла волна горячего потока, хотя мы стояли вдали от ритуального костра. Старик вскочил на ноги и, беснуясь, извиваясь молодо расслабленным телом, имитируя танец языков пламени, закружил вокруг костра по ходу солнца. Гортанно выкрикивал фразы, словно отвечал кому-то, оправдывался. Холодное, ядовито-зеленое свечение поглотило танцора и мгновенно опало. Он рухнул на колени, потянулся рукой за граненым стаканом с водкой, стоящим на каменном пне. Судорожно отпил половину, а остатки плеснул в огонь.
Жуткий рев тысячи бубнов сотряс окрестность. Тучи над головами залились червонным заревом.
Ржаное закопченное лицо манси исказилось ужасом, он онемел. Привлекая наше внимание жестом руки, скрюченным параличом пальцем указывал на что-то или кого-то, кто стоял сзади нас. В следующую минуту он бросился вниз, проворно карабкаясь по крутому каменному склону, и вскоре исчез, поглощенный тьмой.
Превозмогая страх, мы с напарником медленно обернулись назад. Ужас парализовал наши тела, застывшие в полуобороте головы, словно со свернутыми шеями.
Огромная, дряблотелая, литая золотом старуха прожигала нас жутким взором узких глаз на плоском, круглом лице. С большим животом, словно беременная, и с покрытым бурой шерстью младенцем на руках.
Собственный вопль страха привел нас в чувство. Золотая баба сделала шаг в нашу сторону, занося над нами свободную руку, словно для смертельной пощечины незваным гостям.
Нам так захотелось скрыться в утробах своих матерей и не являться на этот свет, чтобы никогда в жизни не испытать что-либо подобное. Мы мысленно прощались с родными, близкими людьми, просили Бога о милосердии….
Внезапно жар близкого огня подпалил наши одежды сзади. Мы отпрянули в сторону. Горящая пламенем обнаженная молодая женщина, видать, Хозяйка Огня, ублаженная шаманом манси, выступила нашей защитницей, бросившись на страшного идола. Огромный шар огня слившихся в битве тел языческих богов волной жара отбросил нас прочь. Вскипели низкие, тяжелые облака и горячим дождем хлынули на вершину горы, гася пламя и извергая молнии, громыхая, и поползли вспять, к вершинам горы, водопады пара и тумана. Земля содрогнулась под нашими рухнувшими телами, сверхнизкий зуммер стонов преисподней отключил наше сознание...
Мы возвратились в действительность в спальных мешках, жмурясь от слепящего солнца на вершине горы. Выбрались из постели, поднялись на ноги, озираясь по сторонам, выискивая следы ночного побоища. Но ничего не напоминало о прошедшей ночи. Две опустошенные бутылки водки и пепел догоревшего костра, и бормочущий пьяным сном старик манси, вздрагивающий эпилептической дрожью.
Мы глянули друг на друга и, не сговариваясь, нервно расхохотались, но тут же осеклись. Требовательный детский плач рванулся из-за выступа скалы выпирающей над пологим остовом вершины. С опаской приблизились к каменному обелиску, обогнули его и обомлели. Густошерстый младенец лежал на подушках островков разноцветного мха.
Такая вот история, господа следователи. Забрали брошенного малыша, выкормили, скрывали от всех. Я тоже когда-то жил здесь в родовом доме своих родителей, недалеко от дома Михаила. Потом мегаполис проглотил почти весь частный сектор. Я уехал на Алтай, к сыну, где и живу - по сей день. А Михаил остался – куда он с этим грузом - пожизненным крестом нашим, за любопытство и неуважение к языческим богам?
Старик замолк надолго. Алехин вопросительно глянул на Гурина:
- Что делать будем?
- Да, Алехин, штука жизнь интересная, в ней во всем – Промысел Божий. Оступишься, и будет тяжелым твой Крест. Что делать? Пожелаем хорошему человеку спокойной ночи и пойдем домой. Надо обсудить с генерал-полковником, как помочь брату меньшему, этому узнику грехов людских и этим людям.
Гурин пожал, прощаясь руку старику
- Я, думаю, мы еще не раз с вами и вашим воспитанником встретимся в более комфортных условиях. До встречи.
- Спасибо вам за понимание, - грустно ответил старик с неуверенной надеждой во взоре, щурясь в лица сыщиков.