Старательно хмурый почтальон, не глядя мне в глаза, сунул клочок телеграммы. Я расписался в получении и пробежал глазами текст: “Умерла мама тчк Срочно вылетай тчк” Я прошел в спальню и сел на кровать тчк В окне зпт серой общепитовской глазуньей холодело утро тчк Прошипел трамвай тчк Прохожие неслись отправлять свои служебные обязанности тчк Спать уже не хотелось тчк
В ванной, я долго разглядывал свое лицо в зеркало и не нашел в нем никаких видимых перемен. Немного подумав, я решился понервничать и нарочито неловкими движениями бритвы, слегка порезал щеку и подбородок. “Ну вот, так гораздо естественней”. Затем обработал ранки одеколоном и заклеив их папиросной бумагой, снова обозрел лицо. “Как же так? Все как всегда что ли?”
Подошел к стене и приложился к ней виском. Стена приятно холодила висок. Виску и мне было преступно хорошо. Размахнувшись головой, ударил ею по стене. Отвалился кусок штукатурки. “Халтурщики сраные! Вот что значит - не для себя делают, козлы! Дому года нет!”
Разозлившись, как следует, я вывалился в холодный подъезд и прошелестев по гулким пролетам комнатными тапочками, спустился вниз. Вот он, хор-р-роший мой! За дверью подъезда таился слегка проржавелый и погнутый лом. Взяв его наперевес и невольно сравнивая себя с “зеленым беретом”, я штурмом взял свой, пятый этаж и на крыльях победы ворвался в квартиру. Посредством испытанного приема “коли - отставить”, к маленькой штукатурной язве на стене моментально добавилось несколько глубоких. Заиграла, забегала кровь. Мышцы приятно затяжелели пробивной мощью, и на спине выступила испарина. “Го!!!” - гортанно-хрипло заорал я, чувствуя как лом свободно проникает в стену.
Разломать здоровенную дыру было делом нескольких секунд. Я разгреб глазами поднявшуюся пыль и обнаружил испуганно-агрессивное лицо соседа. Оно, то есть лицо, маячило на безопасном от дыры расстоянии. Одна его щека густо пенилась, и в наступившей тишине даже было слышно, как возмущенно лопались мыльные пузырьки. Другую щеку уже опустошила бритва, которую он и держал в руках, шпажно выставив вперед.
Я просунул в дыру голову и поделился: “Вот, мама умерла”. Мышцы на его голове бурно отреагировали на мое сообщение - сначала поехали назад редкие волосы. Морщины собрались, немного не доезжая до лысины, и потянули за собой тоненькие, как у женщины, которая их выщипывает, брови. Брови, в свою очередь, образовывали два домика и веки, словно две кооперативные юбочки из кожзаменителя, задрались вверх, обнажив вопреки логично ожидаемых круглых коленок, не менее круглые глаза, пусть отдаленно, но все же напоминающих коленки. Сформировав таким образом свое лицо, сосед намертво зафиксировал его в состоянии удивления и теперь выполнял пантомимическое упражнение “я статуя”. Точно такое же упражнение выполняла болонка соседа, стоявшая у его правой ноги, как и положено всякой дисциплинированной собаке. Скульптурную группу дополняла голова жены соседа, торчащая из дверей комнаты. Видимо, жена была бездарной ученицей в школе, поэтому она “близко к тексту” списала выражение лица у мужа с болонкой и нахально полагая, что я этого не заметил, тоже заморозила свою физиономию в состоянии удивления (см. Выше).
Дурацкая семейка явно пренебрегала обязанностью каждого культурного человека отвечать, когда к нему обращаются и продолжала стоять молча или молчать стоя, что впрочем, все равно. Общаться с этими остолопами, было бессмысленно.
Я вылез в дыру по пояс и дотянулся до кирпичей, свалившихся в их комнату. Кряхтя и пачкаясь в сухой штукатурке, втащил их внутрь своей берлоги и поплелся в ванную - заводить раствор. Осталось немного цемента от последнего ремонта. За песком придется переться аж в песочницу. Наверняка, эти вечно прибитые к скамеечкам старухи, начнут орать, что я отбираю у бедных деток последний песок. И ведь совсем не подумают вспомнить, подлые твари, сколько этого самого «последнего», они перетаскали своим кошкам, чтобы те культурно делали в него, по большому и по маленькому. А может, ящики с песком нужны им для алиби, когда соседи начинают сражаться за экологически чистый воздух в подъезде? Может, и специально натравливают зловредные бестии своих Васек - Мурок на чужие половички? В последнее время от моего - подозрительный запах. А вообще-то, пошли они все со своими кошками!
Заведя раствор, я свалился в кресло - отдохнуть перед работой. Руки, привычно вцепившиеся в газету, заметно тряслись. Вместе с газетой. А как же иначе?! Ведь газета-то в руках. Вот так-то, братан, а ты как думал?
Что-то я забыл сделать. Как всегда, впрочем. Всегда что-нибудь забуду! “Вести из-за... по стране... случай в... некролог”. Пишут галиматью всякую, писаки! Стук в дверь. Мозг по привычке контролирует порядок вещей. “Так. Сначала положить газету на журнальный столик. Руками взяться за подлокотники кресла. Левой за левый. Правой за правый. Напрячь мускулатуру - подняться. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь шагов до входной двери, размахивая равномерно руками, в такт шагам. Рубчатую штучку на замке (кажется, она называется “барашек”, смешно) два раза повернуть в сторону притолоки (тоже смешное слово). Теперь правой рукой за ручку и шаг назад, а то придавишь пальцы на ногах. Странно все-таки, что на ногах тоже пальцы”.
За дверью стоял добритый сосед в черном костюме, с лицом почтальона. В руках он лелеял кирпич, перевязанный черной лентой. Оазис растительности на его голове был упорядоченно уложен стеблями в одном направлении, противоположным движению соседа, если он пойдет лицом вперед. Однако, если он вздумает двигаться спиной вперед, то волосы будут торчать тоже вперед, то есть против движения, словно копья фалангистов Александра Македонского, когда они собираются сразиться со скованными в железные легионы воинами Рима, что очень глупо с их стороны. Дураки эти фалангисты со своими длиннющими копьями, тьфу, то есть волосами соседа, который так глупо расположил их, посредством расчески, встречь ветру. Если им навяжут бой в холмистой местности, а там всегда ветрено, то они окажутся в невыгоднейшем положении и будут лишены малейшего маневра. Ведь даже слабенький бриз сковырнет их с этого положения и нарушит весь боевой порядок. Логично, да? Тут и каюк фалангистам! Вот так-то сосед! Вот так-то Шурик Македонский!!! Надо было слушаться бабушку! Есть дотла кашку! Не спать на уроках логики у своих великих учителей! И не расстраивать понапрасну дурацкими поражениями свою маму! Маму. Ма - му... МАМА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
На мой крик сбежались другие соседи. Они толпились позади соседа с кирпичом и глазели на меня. «Вот, мальчик потерялся, - объясняла им сердобольная старушка с толстым котом на руках, - маму зовет». Другие старушки заохали и жалобно запричитали. Некоторые стали шмыгать носами и достали платочки. Старики-ветераны сдержанно матерились и вспоминали Сталина.
А я снова был только маленьким испуганным ребенком, который потерялся посреди огромного городского рынка, посреди города, посреди всей Земли. И это было так страшно и обидно, что я заплакал… Безутешно. Потому что знал – мама в этот раз, меня уже не найдет.