У любого писателя зачастую возникает непреодолимое желание рубить правду-матку. Знаете, то самое пассионарное стремление продемонстрировать свою исключительность и оригинальность, выделяясь на фоне серых событий, которые легко раскрасить в любые удобные цвета одним росчерком пера. Комментировать, обличать, выступать в роли карающего клинка в длани Господа. Именно в этом состоянии вершатся страшные для общества события, зачастую приводящие к хаосу в сознаниях масс. Возможно, сегодня и сам бы я с удовольствием впал в этот боевой транс, нервно отгрызая кусок щита из пачки бумаги и бряцая секирой ручки, если бы не вечное состояние Лени.
Именно Лени, той самой, что заставляет хроника хронически вести хронологию, отмеряя хронометраж как короткометражек, так и полного метра. Это нечто совершенно противоположное описанному выше амоку. Оно спокойное и созерцательное. Оно всего за семь месяцев превращает многие сотни часов активной жизни других людей в короткие сто минут. Состояние Лени - именно то, что помогает создать концентрат из чувств и эмоций. Потом его, как кубик куриного бульона, достаточно будет немного разбавить водой и миллионы кадров-символов погрузят вас в мир, где уже нет “я” или “они”. Есть только эссенция воли.
Казалось бы - каким образом воля и состояние Лени могут образовывать единое целое? Когда у человека, если он творец - в особенности, возникает сильное желание создать нечто вечное, он вовсе не обязательно должен фантазировать. Достаточно просто уметь наблюдать. Пассивное наблюдение в состоянии Лени - это настоящий шаманский акт погружения в новый, неизведанный людьми мир. Многие шаманы утверждают, что Верхняя и Нижняя тундры находятся прямо рядом с нами. Просто остальные не умеют их увидеть. Любой может смотреть по телевизору Олимпийские игры, но только тот, кто умеет входить в состояние Лени сможет по настоящему увидеть всю гамму чувств и рассмотреть все оттенки человеческой природы. Для этого необходимо сделать волевое усилие.
Можно прожить всю жизнь, наблюдая голубой свет в глыбах горного хрусталя. Или же - совершать большие прыжки к белому безумию. И остаться во всем этом театре рядовым, хоть и талантливым статистом. Продолжать демонстрацию своей исключительности и оригинальности. Всеми образами своей жизни обличать и карать. А потом, так же ярко сгорев, уйти на покой. А можно жить в состоянии Лени. В состоянии человека с тридцатью глазами-камерами и сотнями рук. Только тогда самый обыденный мир сможет заиграть новыми оттенками, пусть даже и в черно-белой гамме.
Обидно только одно. Ни один писатель не сможет до конца погрузиться в этот медитативный восторг, порожденный гением двадцатого века. Только одному творцу это состояние открылось полностью, позволив уйти в мир грез наяву. Самой Лени. Лени Рифеншталь...