Линда говорила правду: за свою жизнь она перевидала множество осенних праздников в разных городах Средиземья. Как правило, все они были посвящены разным стадиям сбора урожая, восхвалению плодородных земель, тучных стад и прочего сезонного изобилия, приносящего поселению доход. В портовых городах это были дни богатого улова и дегустации первой засоленной рыбы. В Рохане - скачек, конской колбасы и пива. Эльфы воспевали Йаванну, мать плодородия, и красоту природы в целом, а хоббиты - просто обильную разнообразную еду. Праздник в Эсгароте, с одной стороны, много чем походил на празднества, в которых Линда когда-то принимала участие, с другой - много чем от них отличался.
Разумеется, первым делом для всех жителей города, спешащих на праздничные гуляния, было "на других посмотреть и себя показать". Поэтому не было ничего удивительного, что, выйдя из дома, наряженные в свои лучшие одежки Линда, Бард и ребятня влились в шумную толпу таких же разряженных соседей, спешащих на рыночную площадь, незамысловато украшенную гирляндами из веток и флажками. Там уже вовсю расстарались торговцы, на прилавках, помостах, а то и прямо в лодках, разложившие всевозможные изделия, предназначенные на продажу. Для лавочников, ремесленников и купцов это было золотое время, когда они могли похвастаться творениями своих рук или удачными приобретениями, обменять или продать их, а то и попросту сбыть залежавшийся, не пользующийся особым спросом в другое время товар. Переносные лотки, временные прилавки возле установленных под открытым небом жаровен и бочек с крепкими напитками, притягивающих взгляды сильной половины эсгаротцев, заполонили весь центральный проход, ведущий к мосту, соединяющему город с берегом, и даже на берегу отвоевали себе солидный кусок пространства, потеснив на скорую руку собранные помосты для развлекательных представлений, простенькие качели и палатки с бесплатным угощением, на которое не поскупился городской Совет. Не поскупился, но и не расщедрился, многим уже сейчас было понятно, что на всех желающих его не хватит.
Поначалу Линда занервничала, замечая внимательные взгляды, которыми одаривали ее исподтишка, а некоторые даже не скрываясь, горожане, замечающие ее в компании Барда. Девушка могла только догадываться, какие обсуждения сейчас шли за ее спиной. Ведь до сих пор, исключая момент прибытия, она мало кому попадалась на глаза, и еще меньше кто был осведомлен о роли, придуманной ей Бардом. Но поскольку лодочник, даже если и замечал заинтересованные взоры, не придавал им никакого значения, она тоже перестала обращать на них внимание. В конце концов, это ему потом предстоит объяснять, кто она такая, откуда взялась и куда исчезла, а она в свое время просто расплатится звонкой монетой и уйдет.
- Праздничное шествие скоро начнется! - всматриваясь в сторону ратуши, возбужденно воскликнул Баин, когда Линда и его родные выбрали себе место, где остановиться, что было нелегким делом: к ратуше стянулся весь город. Кое-где даже ссорились из-за того, что кто-то пытался занять "не свое", а попросту уже присмотренное кем-то другим, место. Если спорщикам не удавалось договориться, что происходило в большинстве случаев, препирательства довольно бесцеремонно пресекались стражей, которая для убеждения наиболее упорных спорщиков пускала в ход кулаки.
Но тут двери ратуши распахнулись, и гомон толпы, мгновенно сосредоточившейся на появившихся, почти утих. Линда с искренним любопытством разглядывала выходящих. Во главе праздничной процессии шел бургомистр, разряженный почище иной модницы. Следом шествовал Альфрид, с непередаваемо гордым видом несущий стяг с изображением герба города. Кроме них в процессии участвовали Брэга, начальник городской стражи, с десятком стражников в парадном обмундировании и члены городского совета. Те, как шепотом усмехнулся Баин, которые еще могли передвигаться самостоятельно. Замыкали шествие, а так же составляли значительную его часть, артисты. Линда видала множество таких, они кочевали из города в город, из замка в замок, предлагая свои услуги за небольшую плату. Их охотно нанимали и использовали как живую рекламу на ярмарках и праздниках. Понятно, что народ, сбежавшийся посмотреть на представление, будет заодно рассматривать и покупать и товар. В руках у некоторых из актеров-участников процессии были музыкальные инструменты. На ходу они разыгрывали жанровые сценки, привлекающие искреннее внимание окружающих. Куда большее, чем только что прошествовавший мимо авангард.
Сделав круг по мосткам главной площади, бургомистр, его помощник, городская элита и стражники вернулись в ратушу, а бродячие артисты двинулись в сторону берега. Там, в живописном местечке у опушки леса, на расстоянии полусотни метров от города, расстилалась покрытая превосходной зеленой травой обширная поляна, окаймленная с одной стороны густым кустарником, а с другой - редкими старыми дубами. Именно на ней было установлено множество шатров, где можно было за определенную плату приобрести всевозможные товары, угощение или посмотреть представление. Горожане незамедлительно потянулись следом.
В отличие от Баина и девочек, поспешивших отделиться от отца и гостьи, Линда и Бард чуть поотстали, пропуская жаждущую развлечений толпу вперед, а потому, добравшись до места, застали веселье в самом разгаре, поскольку вся мужская половина эсгаротцев и даже некоторая часть женской, удачно воспользовавшись у ратуши соседством с лотками со съестным и алкогольным товаром, не нуждалась во времени на раскачку. Не забывая делать вид, что ей тоже весело, Линда продолжала рассматривать окружающих: и местных, и приезжих.
Вокруг все было просто пропитано меркантильным духом. Что ни шаг — то повод потратить деньги. Бродячие артисты старались изо всех сил: танцевали, вертели на ножах мячи, перебрасывая их с одного острия на другое, показывали марионеток, прыгали через кольца, демонстрировали фокусы, дрессированных собак и обезьян, пели потешные песенки, бегали по веревке, натянутой между двумя «башенками». Их окружала разношерстная самая невзыскательная публика, которая хохочет и платит не потому, что смешно, а потому, что, глядя на паяца, надлежит хохотать и бросать в предусмотрительно подставленную миску мелкие монеты.
Бесплатного угощения, как уже говорилось, было мало, зато за деньги можно было порадовать себя деликатесом по вкусу. Конечно, больше всего было рыбы, соленой, копченой, жареной, лоснящейся от жира, благоухающей специями. Покупающие с удовольствием поедали ее, положив на кусок хлеба, запивая пивом или вином. Тут больше всего было мужчин, считающих своим долгом завернуть сюда после каждого удачного приобретения, чтобы "смочить горло после бурных торгов".
Женский пол кружился вокруг галантерейного товара и прилавков со сладостями, в последнем случае составляя конкуренцию детворе. Именно в толпе горожанок Линда заметила Сигрид, перешептывающуюся с девушкой-ровесницей, приценивающейся к простеньким коралловым бусам, старательно не замечающую зазывных взоров симпатичного паренька, неподалеку беседующего с Баином. Линда перехватила насмешливый взгляд Барда, брошенный в их сторону.
- И кто этот парень? – спросила она. - Он так усиленно строит глазки Сигрид, что рискует заработать косоглазие.
- Роар, сын Энока. Это в их лодке нашли тело Рубэна.
- А рядом с Сигрид…
- Его сестра, Биргит. И, кажется, проблемы с глазами грозят не только Роару, но и Баину.
Линда усмехнулась и многозначительно посмотрела на Барда. Ни он, ни она не делали вид, будто не понимают второго, скрытого, смысла всех подобных праздников – высматривания женихов и невест. И тут уж каждый родитель сам решал, пришла пора его чаду обзавестись нареченным и какого роду-племени ему быть или же стоит повременить с поисками суженого, а потому девушка просто констатировала факт, совсем не собираясь заострять на этом внимания, и уж тем более лезть с советами. Она просто пошла дальше, разглядывая веселящуюся толпу.
Следующие несколько палаток были отданы целиком на откуп детям. Мухи не могут облепить так меда, как ребятня облепила продавцов с игрушками и балаганы для игр. Мальчишки и девчонки всех возрастов, точно стайка гомонящих воробьев, толпились возле игрушечников, отыскивая товар или занятие по интересам. Маленькие мельницы, вращающиеся от ветра, звери из терракоты, которые служили свистульками, тряпичные куклы, пузыри с горохом – это были игрушки для самых маленьких. Не особо привлекательные, грубо сработанные, они пользовались спросом только на празднике, в другие дни большинству из них уделялось мало внимания, а все потому, что покупались эти игрушки исключительно для того, чтобы ребенок отвлекся здесь и сейчас, и родители могли спокойно заниматься своими делами. Ребята повзрослее увлеклись играми, требующими силы и ловкости: качелями, «тряской повозкой», ходулями, игрой в шарики, бегом взапуски, игрой в мяч. Самые старшие занимались подобием фехтования на деревянных мечах, игрой в кольца. И, конечно же, все без исключения заглядывались на леденцы, пряники и прочие сладости. Деньги были не у всех, поэтому кто-то пожирал конфеты, а кто-то – тех, кто их поедал. Разумеется, глазами. В толпе детишек Линда заметила Тильду, горящими глазенками рассматривающую многокрасочное разнообразие. Заметив, что Бард отвлекся и смотрит совсем в другую сторону, Линда подошла к девочке и тронула ее за плечо, а затем, приложив палец к губам, вложила в детскую ладошку несколько мелких монет, которых, по приблизительным подсчетам, должно было хватить и на приглянувшуюся куклу, и на еще кое-какие мелкие детские радости. Довольная Тильда буквально расцвела и принялась, настойчиво работая локтями, пробиваться к прилавку. Проводив девочку улыбкой, Линда отвернулась и натолкнулась на внимательный взгляд своего спутника:
- В ее возрасте я была готова убить за похожую игрушку, только скрученную из соломы, - ответила она на невысказанный вопрос. – Ты же не возражаешь?
- Я похож на отца, отнимающего игрушку у ребенка просто потому, что она куплена не им?
- Нет, конечно.
- Вот и хорошо, - усмехнулся Бард. – Просто, если ты так любишь детей, почему до сих пор не обзавелась своими?
Линда внезапно остановилась и посмотрела на мужчину каким-то странным взглядом. Он не был рассерженным или осуждающим, не был обиженным или несчастным, но Барду все равно показалось, что он затронул тему, которую по какой-то причине касаться не следовало.
- Не все в этой жизни происходит по нашему желанию, - девушка снова пошла, лавируя между веселящимися. – Даже в мелочах. Вот ты, например, сейчас вынужден сопровождать меня, вместо того, чтобы следовать собственным желаниям.
- Не знаю, почему ты решила, что я сопровождаю тебя против своего желания, - Бард придержал оступившуюся Линду под локоть. – Но мне было бы интересно узнать, чего, по твоему мнению, я сейчас хочу.
Линда пожала плечами.
- Ну, не знаю, - она огляделась. – Может быть, оказаться не здесь, а там…
Она кивнула в сторону толпы, состоящей преимущественно из мужчин, по периметру окруживших просторную площадку возле пивных бочек с клеймом старейшей пивной города, пользующейся особым почетом среди городской стражи. Там была установлена мишень для желающих посоревноваться в стрельбе из лука. Таковых было немало, ведь скрученный из соломы круг, укрепленный на треноге из палок, был довольно-таки большим, чтобы не требовать особой сноровки от участников. Но все равно меткости не было и в помине: слишком уж активно участники воздавали должное ассортименту, представленному трактирщиком. Даже Линда, не отличающаяся особенным талантом лучника, имела все шансы победить, что же говорить о таком профессионале, как Бард.
Лодочник проследил за ее взглядом. Да, пожалуй, он хотел бы оказаться среди бывших сослуживцев, но, стараниями бургомистра, вынужден держаться поодаль.
- Один – один, - проговорил Бард, наблюдая за потугами заметно пошатывающегося Хакана попасть не в зрителей, а хотя бы в мишень, не говоря уже о ее центре.
- В смысле?
- Похоже, я задел тебя за живое, и ты ответила мне тем же.
- Но мы же не нарочно. И больше так не будем, - Линда примирительно улыбнулась, не пытаясь притвориться, что Бард не прав в своих предположениях. Тому оставалось только кивнуть.
Даже на самом скромном празднике время бежит незаметно. Казалось бы, день вот только начинается, а уже над городом раскинул крылья ранний вечер. Говорливый, даже кричащий, праздник постепенно затихает. Толпы людей, как всегда потративших гораздо больше денег, чем рассчитывали, возвращаются обратно в город, в свои уютные дома, чтобы закончить торжественный день в тихом, или как повезет, семейном кругу. Бард с Линдой не стали исключением, разве что, в отличие от большинства, не последовали сразу домой, а сделали небольшой крюк: выполняя обещание, Бард собирался показать девушке дом Вигдис.
- Вот он, - идти пришлось недалеко.
Возле дома, внешне похожего на дом Барда, только куда более запущенного, сидела не просто старая, а древняя старуха и гадала всем желающим. Конечно же, желающими были все как одна девушки.
- Думаю, не стоит отвлекать ее сейчас, - Линда саркастически усмехнулась. – Пожалуй, я приду завтра, когда иссякнет поток страждущих узнать свое будущее. И надеюсь, что о прошлом, которое меня интересует, она будет рассказывать не по руке или кофейной гуще.
- Каждый зарабатывает, как умеет, - Бард пожал плечами. – Если есть кто-то, желающий за что-то заплатить, почему бы не быть тому, кто может это что-то дать. Тем более, я слышал, Вигдис невероятно точна в своих предсказаниях.
- Скорее уж те, кто ей верит, подсознательно претворяют пророчества старухи в жизнь. Но как бы то ни было, мне выбирать не из чего. Так что до завтра, госпожа Вигдис, - Линда еще раз усмехнулась в сторону старухи, обратившей взор на очередную юную клиентку. – Найти вас будет несложно. Я запомнила дорогу, - это уже предназначалось Барду. – А главное – этот приметный склад. Спасибо.
- Не за что, - ответил лодочник и направился к своему дому прямо мимо крыльца старой предсказательницы.
Когда девушка поравнялась с ней, Вигдис подняла голову и произнесла:
- Завтра приходи пораньше, деточка. Днем и вечером я буду занята.
И, окинув Линду таинственным взглядом, старуха вернулась к рассказу о судьбе девушки, чья ладонь сейчас была в ее руке.
- У нее просто очень хороший слух, - проговорила Линда в ответ на насмешливую ухмылку Барда.
- Может, да. А, может, и нет, - ответил лодочник.
- Может, и нет, - задумчиво повторила за ним девушка и дотронулась до шеи, нащупывая цепочку украшения, которое почти не снимала последние дни. – Ох!
- Что случилось? – встревожился Бард.
- Кажется, я потеряла свой медальон, - с непритворным огорчением ответила Линда. – Или его украли, - девушка удрученно всплеснула руками. – Вот клуша ангмарская! Как можно было быть такой рассеянной! Ведь знала же, каким буйным цветом даже в таких маленьких городках расцветает преступность в праздничные дни!
- Не без этого, - согласился Бард и попытался утешить Линду. – Но может он еще найдется?
- Может, - согласилась девушка, хотя, судя по тону, любому было понятно, что она не очень-то верит в подобный исход ситуации.
Праздничное настроение было безвозвратно испорчено. Зато добавилась еще одна проблема, которую предстояло решить, ведь Линда совсем не собиралась лишаться столь значимого для нее предмета.
Тусклый огонек свечи еле-еле разгонял сумрак в одном из углов огромного склада, где за многочисленными ящиками и тюками Никлас хранил ценности, позаимствованные в карманах шатающихся между праздничными балаганами ротозеев. Настроение у парня было – лучше некуда. Мало того, что улов сегодня превзошел все ожидания, так еще и воровской бог, кажется, услышал его молитвы: стража больше не шастает по городу, а потому можно не бояться за сохранность ранее награбленного и спокойно спрятать новое. Никлас еще раз окинул довольным взглядом то, что подарил ему сегодняшний праздник. В принципе, в нескольких кошельках и серебряных украшениях не было ничего особенного, а вот золотой медальон с необычным красивым камнем был стоящим приобретением. Даже в таком скудном освещении он выглядел по-королевски. За него можно будет заломить хорошую цену при продаже. Осталось только дождаться покупателя, какого-нибудь нечистого на руку приезжего купца, которого не особо интересует происхождение приобретаемого товара. Никлас даже позволил себе размечтаться, как распорядится полученным доходом, а потому не заметил, как зловеще колыхнулось пламя свечи, и скользнула за спину чья-то закутанная в черное фигура.
- Я возьму это, если ты не возражаешь, - раздался приглушенный низко надвинутым капюшоном голос, и из-за спины Никласа протянулась рука, бесцеремонно выхватившая медальон. – Не люблю, когда мои вещи трогают чужие руки.
Следующим, что почувствовал вор, был сильный удар, погрузивший его в пучину беспамятства.
Сколько времени прошло, прежде чем Никлас пришел в себя, парень не знал. Он даже не сразу понял, что, пока он был без сознания, неизвестный, отобравший медальон, подвесил его к балке перекрытия, оставив из одежды только штаны. Сам же человек в черном стоял напротив, практически сливаясь с темнотой, которую слабый свет свечи почти не рассеивал.
- Обещаю, если ты ответишь на мои вопросы, я тебя отпущу, - проговорил он, заметив, что Никлас очнулся. – Ты понял?
- Да, - еле выдавил парень. В горле почему-то пересохло, а по спине потекла предательская струйка пота, хоть в складе совсем не было жарко.
- Вот и славно. Радует, что твоя сообразительность соответствует твоему самомнению. Представляю, каким ловкачом ты почувствовал себя, украв мой медальон. Молодец! Одна поправка: тебе позволили его украсть. Было заметно, что он привлек твое внимание. Предполагалось, что ты знаешь, что это за медальон, и зачем он нужен.
Человек в черном продемонстрировал вещицу Никласу, будто тот мог забыть, о чем идет речь, а потом положил украшение в карман.
- Я ничего не знаю об этом, - срывающимся голосом залопотал Никлас, окончательно убедившись, что он влип. По-видимому, это украшение имеет куда большую ценность, чем вор предполагал. Может быть, это вообще магический артефакт? – Я думал, что это просто золотая безделушка. Я - обычный вор.
- Обычный вор? – голос из-под капюшона звучал по-прежнему безэмоционально, поэтому нельзя было сказать, поверил или нет человек Никласу. – Соблазнился золотой безделушкой? И ты ничего не знаешь о том, что переливается в ее центре?
- Не знаю! Ничего не знаю! Забирайте свой медальон! Если хотите, я извинюсь! Хотите, заберите все, что я здесь прячу, только отпустите меня!
- Ты еще не выполнил поставленное условие: не ответил на мои вопросы, - все так же невозмутимо ответил человек в черном.
- Ответил. Я сказал все, как было!
- Возможно. Но мне не нравятся твои ответы. Мне кажется, что ты не до конца правдив со мною. Придется тебе пройти испытание на честность.
В руках человека в черном что-то появилось. Никлас пригляделся и забился, точно птица, попавшая в силки, не отводя взгляда от маленького арбалета, удобно лежащего в правой руке незнакомца, и пучка коротких — длиной с карандаш — стрел с разноцветным оперением, сжатых в левой руке.
- Всего лишь забавная игрушка для потешных игр на свежем воздухе, - почти успокаивающе проговорил человек в черном. - Стрела входит неглубоко, но это больно. Можешь сколько угодно кричать и вырываться, никто не услышит, а веревка держит крепко. Если даже после такой проверки ты будешь придерживаться ранее сказанного, я поверю и сдержу свое слово.
- Но я же уже все сказал! Это правда! Чистая правда! Чем угодно поклянусь! Почему вы мне не верите?!
- Верю. Просто проверяю… - ласково проговорил человек в черном и спустил тетиву.
Стрела вонзилась Никласу в левый бок. Он завопил.
- Ну, как? Ты все еще не знаешь, что украл?
- Не знаю! – вор закричал во все горло.
- Не знаешь?
- То есть знаю! Золото я украл. Просто золото. Я понятия не имею, для чего на самом деле нужен этот медальон?
- А почему ты решил, что он для чего-то нужен? – с садистским любопытством поинтересовался человек в черном.
- Но вы же сами сказали…
- Я? Да неужели? Может, это ты все же не до конца честен? Пожалуй, я продолжу проверку.
Прежде чем всадить следующую стрелу, человек отрегулировал механизм арбалета.
- Следующая стрела вонзится глубже. Возможно, это прояснит твою память. Так даже интереснее…
Это были самые страшные полчаса в жизни Никласа. Утыканный стрелами, точно еж, он еле дышал, истекая кровью. Поначалу парень дрыгался и плакал, твердил, что ни в чем не виноват, что просто крал золото, о чем очень сожалеет, умолял его отпустить, теперь и на это сил не осталось. Человек в черном слушал, кивал и выпускал очередную стрелу. Он больше не играл с ним в свои игры, он методично и жестоко расстреливал, убивал его, а Никлас даже не мог понять, мужчина это или женщина.
- Отпусти меня… - вору казалось, что он кричит так, что его слышно на другом конце Эсгарота, но на самом деле даже стоящий рядом убийца не слышал его. Он просто догадался о смысле сказанного и ответил:
- Наивный! Теперь я не могу тебя отпустить. Только добить. Пожалуй, ты и правда не знаешь, что украл. Ты украл мою жизнь. За это я отберу твою. Приготовься, сейчас твои мучения прекратятся навсегда.
Человек в черном повернул регулятор арбалета на максимум и нажал спуск. Тетива зло разорвала воздух, и последняя стрела вошла в тело парня по самое оперение, вглубь, к сердцу. Никласа сотрясла последняя, предсмертная судорога. Но человек в черном, казалось, уже забыл о нем. Он достал из кармана медальон, застегнул на шее, спрятал его под одежду и задул свечу.