1.
Удивительная штука поезд. Вагон - это вообще, огромный дом, битком набитый людьми, который едет. Едет и стучит, дёргает и качает, просто здорово. Несмотря на то, что была ночь, спать совершенно не хотелось. Да и как тут уснёшь. После такой посадки, когда толпа народа гналась за вагоном, с узлами, чемоданами, котомками и мешками, а потом все лезли в вагон, пихая вещи через головы, толкая и ругая друг друга. Всем было страшно, что поезд уедет, а они не успеют забраться, или закидать вещи, стоянка две минуты. Почему-то, хотя в поезде было много вагонов, билеты всем продавали в один.
Папка молодец, он ещё на ходу уцепился за поручни, а потом принимал наши многочисленные вещи и складывал в тамбур. Затем запихнули нас с братом Женькой и заволокли бабушку Киру. Мы сразу схватив что-то из вещей, подталкиваемые бабушкой рванули в вагон и увидев свободное купе стали его занимать, раскладывая пожитки по сидениям. Бабушка загородив полным телом вход в купе подгоняла всех заходивших:
-Проходите, проходите, здесь всё занято, - и кричала папке, который остался в тамбуре, - Яков, неси вещи, я места заняла!
Вагон моментально заполнился, те кто не успели пока занять места стояли вместе со своими мешками и котомками в проходе, кто-то пробивался уже назад, перелезая через людей и багаж, полная суматоха. Папка притащил мешок картошки и вернулся за следующими пожитками, поезд дёрнулся несколько раз и поехал. В наше купе, заметив, что нас всего трое пытались пробраться другие пассажиры, но бабушка Кира стойко держала оборону:
- У нас всё занято, ещё не все подошли, - объясняла она желающим к нам подселиться и стояла расставив руки, перегораживая вход.
- Яков, Яков, где вы там с вещами, несите всё сюда! - Кричала она папке, так, как будто он там не один.
Наконец все вещи были принесены и распиханы, что на верхние полки, что вниз под нижние. Нас с братом тоже загрузили на полки, взрослые сели внизу. Свободные места тут же были заняты другими пассажирами и суматоха постепенно улеглась.
Мы с Женькой освоились, начали даже баловаться, перелезая с полки на полку, но на нас прикрикнули и мы утихомирились. Затем нам под головы дали что-то из вещей и велели спать. Разместили нас на одной полке, головами в разные стороны, каждому хотелось к окну, но так как всё равно было темно и ничего не видно, я согласился расположиться головой к проходу, откуда было отлично видно весь вагон в обе стороны. Поглазев немного на едущий народ и потолкавшись с братом, ночь всё-таки взяла своё, я уснул.
***
Проснулся я, когда было уже совсем светло. В вагоне было тихо и душно, внизу положив голову на стол, спала бабушка, рядом с ней, сидя и закинув назад головы с открытыми ртами, спали два молодых парня. Я выглянул в проход, в соседнем купе играли в карты и негромко разговаривали. По толкал ногой брата, тот толкнул в ответ, но не проснулся. За окном мелькали деревья и столбы, но с моего места видно было плохо. Соседняя полка была пустая, но перелезать туда я не стал, вдруг заругают, спустился вниз и от нечего делать пошёл по вагону, рассматривая пассажиров, которые в основном ещё не проснулись. Когда дошёл почти до конца увидел папку, он заходил в вагон из тамбура:
- В туалет хочешь?
- Хочу, а куда?
- Пойдём покажу.
Туалет в поезде был смешной, с большим горшком и с умывальником, я такого никогда не видел. Умывальник правда почти как у нас, надо надавить снизу, тогда польётся вода, но прямо из стены. Умыться у меня получилось, вытеревшись подолом рубашки отправился в след за папкой к своему купе. У нас сесть было некуда, мы пристроились на краешки сидений у соседей-картёжников.
- А Ленинград не проедем? - Забеспокоился я.
- Нет, не проедем, там конечная и все выходят, дальше не увезут. - Засмеялся папка.
Что такое конечная было не понятно, но раз дальше не повезут беспокоится нечего.
Потом проснулись бабушка с Женькой, парни забрались на верхние полки, спать дальше, а у нас оказалось целое нижнее сиденье. Мы поспорили с братом за место у окна и чуть не подрались, в итоге было решено, что сидеть у окна будем по очереди. Поели варёных яиц с хлебом и огурцами, запили молоком из бутылки и стали смотреть на мелькающие столбы, проплывающие поля, деревни и отдельные станционные домики. К обеду въехали в город, я снова забеспокоился, как бы не проехать Ленинград, но мне объяснили, что это станция со смешным названием Мга, на которой мы будем стоять долго, так как тут меняют паровоз на тепловоз. Поезд несколько раз дёргался, но никуда не ехал.
Наконец поехали дальше. За окном становилось всё интереснее, чаще и чаще появлялись дома большие, в несколько этажей. Я смотрел на такое чудо во все глаза и каждый раз, когда видел большой дом, спрашивал:
- Это уже Ленинград?
Но мне говорили, что это ещё не Ленинград, называли какие-то непонятные названия, которых я всё-равно не знал.
А вот и Ленинград, поезд медленно ползёт между другими поездами, товарными и пассажирскими, вокруг какие-то серые непонятные строения, похожие на огромные сараи. Я ничего не понимаю, а где-же красивые дома, о которых мне рассказывали, неужели весь Ленинград состоит из этих страшных сараев и рельсов? Пассажиры начали доставать свои котомки и выстраиваться в проходе. Мы тоже вытаскиваем, снимаем с полок свои вещи, ставим всё на сидения и готовимся к выходу. Остановились. Народ медленно двинулся к выходу. Бабушка Кира взяла Женьку за руку и ушла вперёд, занимать очередь на такси. Мы с папкой выходим, он оставляет меня на перроне, а сам возвращается в вагон за остальными пожитками. Вокруг меня бегут и идут множество людей, с мешками, чемоданами, узлами и коробками, я смотрю на них и никого не узнаю, ни одного знакомого лица, становится страшно, хочется заплакать, сажусь на корточки и прижимаюсь к своему мешку с картошкой.
Наконец-то папка вынес все наши узлы и корзинки, составил всё на землю и мы стали ждать бабушку. Народ пробежал, осталось совсем немного, кто никуда не спешил, или так-же как мы кого-то ждал. Бабушка пришла с носильщиком, который вёз большую тележку, на неё мы и загрузили всё наше имущество. Носильщик предложил и мне забраться на тележку, но я отказался:
- Что я маленький, сам пойду.
Бабушка Кира поторапливала:
- Давайте быстрее, Женька там один в очереди, как бы не испугался, я попросила за ним присмотреть, но давайте побыстрее.
Носильщик пошёл так быстро, крича то и дело на ходу: "Поберегись!", что нам пришлось почти бежать, мне снова стало страшно и я вцепился в папкин рукав. На улице, куда мы вышли с вокзала, опять было народу видимо-не видимо, мы подошли к очереди и нашли Женьку, тот стоял спокойненько и совсем не боялся. Я крутил головой, но рассмотреть всего всё равно не успевал. Подъезжали и отъезжали красивые машины, дальше по улице несколько раз прозвенел и проехал трамвай, автобусы, троллейбусы, сколько же всего много, и везде люди. Дома, в деревне у меня была книжка "Азбука", по которой я научился читать, там все эти трамваи-троллейбусы конечно нарисованы, но что их так много, представить я конечно не мог. Папкин рукав на всякий случай я не отпускал, так и продвигаясь вместе с ним по очереди.
Таксист, усатый дядька в фуражке, распахнул двери и приказал нам забираться, а сам начал укладывать в багажник наши многочисленные вещи. Бабушка уселась вперёд, мы с папкой сзади, машина была шикарная, мягкий диван и большие стёкла, через которые всё видно. Захлопнули двери и машина понеслась.
- Лиговка, -говорила бабушка, - мы здесь жили до тридцать второго, потом переехали на Литейный, а после войны на Стачек.
Таксист кивает головой, а я всё разглядывал Ленинград. Красивых домов, как я их себе представлял, так и не увидел, всё какое-то серое и огромное, что-же тут красивого. А где тут гулять, не леса, не пруда за всю дорогу не встретилось. Мне почему-то стало снова грустно, и уже который раз с отъезда из деревни захотелось плакать. Грустные мысли накатили волной, я уткнулся папке в бок и заскулил:
- Папка, поехали домой, я не хочу здесь жить.
- А ты немножко поживи, походи в школу и если не понравится я потом тебя заберу, будешь со мной коров пасти. - Папка гладил меня по голове.
- А долго мне тут жить, в этом Ленинграде, когда ты меня заберёшь?
На мой вопрос никто не ответил, а бабушка повернувшись сказала:
- Надо учиться, ты привыкнешь, здесь хорошо, в выходные мы будем ходить в театры и кино, я свожу вас в зоопарк и планетарий, ты привыкнешь.
Так второй раз за свою жизнь я стал ленинградцем.