- Это всё несерьёзно, Денис.
Она стояла у окна, озаряемая лучами рассветного солнца.
- Это всё несерьёзно.
Толком не проснувшись, натянул на себя одеяло.
- Иди сюда. Холодно. Надо было кондишн отрубить.
Вера поёжилась, и, глядя не на него, дала отповедь.
Работать на папу – это несерьёзно. Жить в подаренной квартире – не серьёзно. Отношения у нас не серьёзные. Да и я сам не серьёзный. Как меня мужиком-то назвать? Хочу быть с ней – пусть докажу.
Лучше выдумать не мог, чем отправиться сюда…
Глава 1. Могильник
- На запад три шага, так, один на юго-запа… Куда прёшь, ёб твою мать!
Я так и замер с поднятой ногой, что, учитывая дующие со всех сторон ветра, было весьма непросто в плане равновесия.
Монк не унимался:
- Тебе что, жить надоело, мудило ты ****оглазое?! Сказано тебе: один шаг, уан, айнц! А не пол-то-ра! Ступня надоела – в поликлинику сдай! На органы…
Ладно, ладно, тарищведущий, вы не кипятитесь попусту, чай, не чайник… Нога мне нужна, я с неё утром встаю... Так, что же у ведущего такое волнение-то вызвало… Ну, земля как земля, не плывёт, не трескается, песчинки на ней танго не маршируют… Разве что потемнее немного остального грунта, небольшое такое пятно, размером с седалище табуретки. Ох Монк, ай да глаз. Да как ты оттуда «Жадинку» вообще разглядел?
- Высоко сижу – далеко гляжу, - будто б прочитал мои мысли ведущий. – По крайней мере, дальше, чем ты.
- Повнимательней будьте, - поддакнул Граф.
Раз-два-три-четыре-пять - начинаю телепать, как грится про ведущего. Конечно, старшие там на «ЛАЗике» хорошо устроились, если бы не обильно витающие в воздухе радионуклиды, то можно было бы сказать, с комфортом.
А на могильнике этих самых радионуклидов – хоть одним местом ешь, рот открыл - и считай, с пару десятков проглотил. Сюда же технику свозили, служившую при ликвидации аварии. Технике-то что, она лучевой болезнью не страдает. А вот накапливает и излучает за милую душу. Посему сперва аварию ликвидировали, а потом и технику. То ли дезактивировать слишком накладно, то ли для государства невелика потеря – страна большущая, машин у неё – как у дурака фантиков. А этих самых дураков среди населения – ещё больше, и все к хозяйственному взгляду приручены. Проползали под колючкой, просачивались сквозь кордоны, обходили патрули – всё для того, чтобы спилить, стащить, скоммуниздить, проще говоря – прихватизировать всё, что представляет хоть какую-либо ценность и не привинчено к полу, а что привинчено – отвинтить и унести. Так и расходился радиоактивный металл по всему Союзу. Спохватились властьимущие и приняли решение – закопать! Но и закопали-то не всё, почему – уж не знаю.
Вот и остался могильник достопримечательностью. Бесчисленные «УАЗики», «Запорожцы», «ЛАЗы», «ГАЗы», «ЗИЛы», «ЗАЗы», «Москвичи», «Камазы», «Нивы», выстроившиеся в длинные колонны, как при параде, готовые прямо отсюда стартовать на Красную Площадь, а оттуда – прямиком на фронт… Зрелище такое, что даже у счётчика Гейгера дух захватывает. Вот только не поедут они никуда больше.
- Чего заснул?
- Дык команды не было!
- Команды не было, а спать не надо! На восток три шага попробуй, если ничего не чуешь!
«Ничего», фыркнул я. Так, ветра со всех сторон – то «Карусели» на пару с «Трамплинами» дуэтятся - ещё несколько минут назад пальцы коченели из-за близости к «Морозилке», сейчас потею, как свинья, тому шо за плечами «Жарка». Скопище аномалий - это вам не это, тут не то что шаг – взмах рукой лишний, и либо засосёт тебя, либо активируешь что-то, что долбанёт так, что в Париже фанеры поотваливаются. А вы как думали? Назвался сталкером – полезай в… В общем, туда. В эту самую.
Оторвать ногу. Поставить ногу. Подтянуть вторую. Правая рука согнута в локте и смотрит ладонью вперёд – «Щуп» называется. Тягу, холод, жар, покалывание – пальцы всё чувствуют. Ладонь как баба: её не обманешь. И зачастую одна успешно заменяет другую.
Два шага сделал, а третий не могу. Иголки в подушечки пальцев впиваются. Будто ежа мацаю. Будить в ёжике зверя не хотелось.
- Не могу, - просипел я.
- Чего?
- Не могу вперёд! Нельзя!
Монк постучал пальцем по дисплею пластиковой коробочки, которую сжимал в руках. Вот, как он о «Жадинке» узнал! Девайс был экспериментальный, совершенно секретный, и попавший к нам, разумеется, незаконно – через Сидоровича. А уж какими окольными путями прототип оказался в склизких лапах барыги – лучше вообще не знать. Чтобы спалось лучше.
- Барахлит, значит, собака, - прошипел ведущий. – Знал, что доверять нельзя…
Хорошенькое дельце! Доверять не доверял, а мою жизнь этому нафигатору доверил! Пока сам на автобусе загорает. Вот так всегда: верхам по кафу, низам вкалывай.
- Нельзя её приручить, - меланхолично произнёс Граф, теребя в пальцах травинку. – Она не поддаётся технике… Вы молодец. Продолжайте. Осталось немного.
«Немного» - понятие растяжимое. В Зоне можно за день километр пройти. Да что там, сто метров. И устать, как собака.
- Юго-запад – два шага! Потом юг – один! Затем три на запад и на точке! – снова раскомандовался Монк. – Но ты это… По ситуации там смотри…
Да уж постараюсь, только в этих окулярах не видно ни черта, запотело всё… Вы же не думаете, что я в специальном скафандре в ловушки между двумя рядами «звенящей» техники полез? Не-е-е, противогаз надели и хватит. Мы ж не барин какой.
Несколько очень, очень долгих минут – и я на месте. Поводил вокруг руками, дабы убедиться, что есть место для замаха, отстегнул сапёрную лопатку и воткнул её в песчаный грунт. Пятнадцать человек на хабар мертвеца, йо-хо-хо, и галлон горилки! С землёй пришлось возиться аккуратно, а то кучка песка, попавшая куда надо, могла бы активировать ловушку – и прощай, родимый край.
Монк и Граф аж привстали, глядя на раскопки. Да пожалуйста, не запрещаю. Как известно, одна из вещей, на которые можно смотреть вечно: это как кто-то работает. А я в тот день славно потрудился, ох как славно.
А пока я копаю, думаю, самое время пояснить, кто все эти люди.
Граф у нас самый настоящий интеллигент: учитель школьный. Знакомил отроков с глобусом Украины. Потом глобус, видимо, пропил, а деваться куда-то надо, вот и подался в ходоки. Но «Географ» - неудобное прозвище, пока выговоришь, уж забудешь, что сказать-то хотел. А вот Граф – нормально! Самое то. Тем более, что он до сих почти ко всем на «вы» обращается и вообще вежлив до невозможности. То ли пунктик у человека такой, то ли просто в образ вошёл. Вот у кого точно пунктики, так это у нашего ведущего. Слухи ходят, что якобы Граф его из психушки вытащил. Лицо вытянутое, нос большой, тонкие губы вечно поджаты, глаза чёрные, волосы такого же цвета в короткий «конский хвост» собраны. У меня на районе за такой причесон гарантированно бы спросили. Но у Монка вид такой, что ясно – сам с кого хочешь спросить может, даром, что одёжка военного образца на нём так хорошо сидит, что дай бог каждому. Они с Графом – противоположности. Если последнего будто бы со светского раута вытащили и в нашу глухомань отправили, то Монк заводится просто на раз-два. Зато как ведущий просто мастер, тут уж не отнять.
А я? Что я? Раз-Два меня зовут. Не румян, не бледен, не богат, не беден, не в шелках, не в парче, а так… Вообще. Хожу вон с Графом и Монком в ходки, приказы исполняю, уму-разуму научаюсь. Когда знаний о Зоне наберусь, так, глядишь, и в самостоятельное плавание пущусь. А пока… Копай тут…
Лоток гулко стукнулся обо что-то. Отложив лопатку в сторону, я вытащил из-под земли пластиковый кейс размерами с небольшой ноутбук. Когда-то он, видимо, был белым, но земля и время крепко над ним поработали.
Странно. Я ожидал увидеть мешок с хабаром, контейнеры для артефактов (на подобии тех, что наука и некоторые мажоры используют), сундук с сокровищами, череп Йорика с нацарапанной на темечке картой там, не знаю… Но не это.
- Что там?!
Я поднял кейс на вытянутых руках.
- Там замок электронный! Пароль нужен!
- Потом разберёмся! Тащи сюда!
Вы знаете, чем опасен маленький пушистый полярный зверёк? Тем, что он приходит (нет, настаёт) внезапно, примерно как сессия для студента или зима для коммунальных служб. И пусть он способен перемещаться проворнее, чем Быстрый Гонзалес, умиления это ему всё равно не добавляет.
К чему я веду? А к тому, что стоило мне повесить лопатку и сунуть кейс под мышку, как послышался отдалённой, протяжной «Б-У-У-У-М!».
Все замерли кто в какой позе стоял. Если не обосрались, то только благодаря понимаю, что вывод шлаков ситуацию не исправит.
Несколько тягучих и вязких секунд ещё стояла тишина, когда мы молча переглядывались, не решаясь подумать мысль: «Может, это не то?..».
Но второй удар грома, ещё громче первого, такой мощный, что аж земля задрожала, развеял все сомнения и вызвал сожаление об отсутствии нотариально заверенного завещания. Таки оно.
Монк сообразил первым:
- Сюда! Живо!
В противогазе крики звучали глухо.
Да я и рад бы, да не мог. Ловушки вокруг меня сразу запульсировали, засверкали, стали видимы – зарадовались, стервы, заметались в предвкушении. «Жарка», сука такая, будто нарочно переместилась, аккуратно перекрыв проход.
- Не пройти! Перемешались! – в отчаянии крикнул я.
Ведущий сразу понял, о чём речь, и бросил взгляд на девайс.
- Что за… Да ****ь… - он постучал по коробочке кулаком. – Сломалась, ёпты…
Сорвав с ладоней перчатки, я попытался хоть как-то нащупать новый путь назад.
- Нету хода!
Граф сорвал противогаз и, приложив одну руку ко рту, другой указал куда-то за моей спиной.
- Туда! Выбирайтесь туда!
Я оглянулся. Вон он. Бензовоз. До него, в отличие от старших, всего с тридцать метров. Аж тридцать долгих сучьих метров…
- Мы в депо! Встретимся там!
Хотел было развернуться и отсалютовать, да Граф и Монк уже спрыгнули и скрылись за автобусом. Небо со стороны станции уже налилось красным. Между багровыми облаками нет-нет да мелькали синие всполохи молний. Поднялся поистине штормовой ветер.
Если бы я не при подходе к могильнику не переключил счётчик Гейгера на беззвучный режим, он бы в те минуты от простого нытья перешёл бы к распеванию оперных арий.
Можно ли спешить со всех ног, передвигаясь при этом прогулочным шагом? Можно и нужно. В Зоне. Если бы я рванул, сверкая пятками, то тем бы и кончилась эта занимательная история, толком не успев начаться. Пришлось собрать волю в кулак, прислушиваться к ощущениям, обходить, тащиться чуть было не на цыпочках. Не выдержал – сорвал остолбеневший противогаз, вдохнул полной грудью заражённый, холодный воздух. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Бензовоз приближался так медленно, что я понял – издевается. Когда я забрался на цистерну, земля уже ходуном ходила, а в сторону станции было больно смотреть без сварочных очков.
Люк, наверное, не приржавел только потому, что все эти годы стоял открытым. Протиснувшись в дырку, я обеими руками схватился за крышку и что есть силы потянул вниз. Металл упорствовал, но таки поддался и я оказался в спасительной темноте.
Как раз вовремя, потому что в следующее мгновение от станции по всей Зоне разнеслась волна Выброса. Шо це таке – и без поллитры не объяснишь, это, по-хорошему, надо почувствовать, но вообще не советую и врагу не желаю. Как будто через тебя, причём не просто твоё презренное тело – а чрез душу проносится волна холодного и очень неуютного дыхания чего-то… неземного, по пути переставив всё вверх тормашками. К счастью, на мне уже не было средства защиты дыхания, и, прежде чем отрубиться, я забрызгал блевотиной внутренности цистерны, а не фильтр.
Глава 2. Депо
Очнулся и тот час раскаялся в сём необдуманном поступке. Похмелин, конечно, случался и раньше, но чтобы так-о-о-е… Вот оно, венец мучений, шар для боулинга, лениво перекатывающийся между висками туда-сюда в зависимости от наклона головы и грозящий при ударе пробить черепную коробку. А остальные, с позволения сказать, члены – словно на ломах лежал.
Балансируя при помощи рук, кое-как поднялся и стукнулся головой об поверхность цистерны. Шарик превратился в баскетбольный мяч и принялся скакать верх-вниз вверх-вниз. Мой весёлый звонкий мяч, ты куда несёшься вскачь…
В темноте да тесноте подняла голову клаустрофобия. Точнее, поднимать-то и некуда, места нет. Подавив приступ паники, кое-как наощупь нашёл люк, со скрипом поднял и, подтянувшись, полез на воздух.
Ещё стоял день, значит, в отключке я провалялся не так уж долго. По равнодушному ко всему небу как ни в чём не бывало медленно плыли осточертевшие серые тучи, будто бы они и не отплясывали не так давно под светомузыку. Втянул носом воздух. Запахи бензина, ржавчины, озона, пожухлой травы. Так пахнет Зона.
Уже усвоивший мудрость «семь раз осмотрись, один раз шагни», я зрительно просканировал местность на предмет чего-либо нового, а значит – опасного. На первый взгляд всё осталось тем же самым, но первое впечатление порою обманчиво, да и вообще между первой и второй – перерывчик небольшой. Автомобилям-то всё равно – им что снег, что зной, что кислотный дождик проливной, они так и стоят. Вот только… Да, действительно, там, где ранее красовалась «Нива» - теперь автомобиль «Москвич», уже не новая модель, вон те «ГАЗ» и «ЗИЛ» промеж собою местами поменялись… Как так? Понятия не имею.
Вылез из ставшей уже практический родной цистерны, похлопал её по металлическому боку на прощание, спрыгнул… Точнее, хотел спрыгнуть, а в итоге скорее грохнулся аки мешок с картофаном. Всё-таки я определённо был не в лучшей форме. Хотелось просто полежать, но холодная земля не располагала. Да и потом – чем ты ближе к земле, тем ближе к тебе черви.
Заставил себя встать и натянуть противогаз. Теперь нужно было собраться. Правую ладонь перед собой – и вперёд, раз-два, раз-два!
Кейс я, разумеется, прихватил. Скопление аномалий, в котором не так давно играл в поиски пиастр, обогнул по широкой дуге. Мне нужен был автобус «ЛАЗ», на котором сидели Монк с Графом и где под сиденьем дожидалась верная снаряга. Зная старших, едва ли они прихватили её с собой.
К счастью, «ЛАЗ» ни с кем не обменялся дислокацией. К несчастью, по салону разливалось мягкое синее свечение.
Как-то резко захотелось оказаться куда подальше, но без экипировки как-то не кошерно. Залез на крышу соседнего «Запора», подпрыгнул… И не успел приземлиться, а уже оглашал окрестности матом.
По всему салону растекалось нечто, смахивающее на жидкий азот, только синего люминесцентного цвета. Ещё показалось, что эта масса, когда я её увидел, мне навстречу своими щупальцами-всполохами потянулась, хотя чего только не привидится.
«Студень».
В отчаянии я обхватил голову руками. Снаряга потеряна. Рюкзак со всем необходимым и АКС-74У, «Ксюха», или, как её чаще называют, «сучка». Но какая же это сучка, это Ксения, Ксюша, Ксюшенька... А ведь я ругался ещё, сволочь неблагодарная, что нормальные автоматы разобрали, а Сидрыч посмеивался и грил, май, мол, шо маемо. О, Ксения! Наш роман был коротким и, по моей вине, несчастным, но знай, что тогда я бы многое отдал, лишь бы вернуть тебя.
Хотя мне и отдавать-то было нечего.
Ударил себя по колену. Нельзя раскисать! Зона только этого и ждёт!
Несмотря на то, что хотелось со всех ног бежать под крыло к старшим, заставил себя сделать короткий привал в сторожке у границы могильника. Граф с Монком всё равно либо на оговорённом месте ждут, либо уже на встречу выдвинулись. Чтобы скоротать время, провёл инвентаризацию, хотя чего там инвентаризировать: старенький ТТ, который, как известно, лучше, чем дзюдо и карате, две запасные обоймы к нему, итого двадцать один патрон. Лопатка сапёрная. Фонарик компактный. Нож самодельный, сработанный местный кулибиным по прозвищу Сынок – инвалидом-колясочником, самосёлом, живущим в деревеньке у границы Зоны и перебивающимся всяким рукоделием. Лезвие от ножниц, выструганная рукоять, два болтика с гайками, изолента, и вуаля. Из-под деревяшки до сих пор выглядывают буквы «ROB-OH-SOL» и дырочка от болтика. И это не понты, Сынок при мне надпись показывал, прежде чем деревом замотать. Далее… Счётчик Гейгера, куда же без него, родимого. На правой руке дозиметр накопительный – чтобы знать, сколько изотопов нахватал. На левой часы, механические, разумеется, хотя и они сойти с ума в лёгкую могут. Фляжка с водой. Пара шоколадок. «АИ-2», сиречь аптечка индивидуальная, наверняка мой ровесник. Несколько гаек с привязанными кусочками белой ткани. Древняя неубивая «Нокиа». Ею хоть гвозди забивай. Связь тут всё равно не пашет, но на всякий случай прихватил. Ну и всякая мелочёвка.
Путь к ангару депо оказался короток и без происшествий. В былые времена отсюда направлялись составы к заводам, НИИ «Медприбор», да много ли ещё куда… Нынче же если кто по здешним колеям и рассекает, то разве что на дрезинах. Судя по строительному крану, возвышавшемуся над крышей ангара, хотели тут что-то то ли достроить, то ли перестроить… Не успели.
Прошёл вдоль забора из красного кирпича, заглянул за ворота с намалёванной на них здоровенной красной звездой. Во дворе ничего. В самом ангаре… Если обычно в нём царил просто полумрак, то теперь там стояла темень, как у негра в ухе.
Везде-то я был, всё-то я знаю.
В компьютерной игре с плохо настроенной графикой такое освещение смотрелось бы естественно. Но не в реальном мире.
- Мужики, - негромко сказал я. – Свои!
А в ответ – тишина...
- Кхем… Народ!
Реакция та же, стабильная.
Чертыхнувшись, припрятал кейс в электрощите (в Зоне обращать внимание на надпись «Не влезай – убьёт!» как-то уже смешно, не находите?), взял фонарик в одну руку, пистолет – в другую, подражая героям заокеанских боевиков в переводе Гаврилова и, глубоко вздохнув, зашёл в ангар. Внутри царил холод. Такой, что изо рта пар валил. Чтобы унять дрожь в руках, крепче сжал ледяную рукоять ТТ. Толку от фонаря было мало: светил он почему-то слабо, да и тьма расступалась как бы… Неохотно, что ли.
И никаких следов.
Громкий гул резанул по ушам так, что я аж подпрыгнул. Выброс?! Шо, опять?! Нет. Это «Нокиа» подала признаки жизни.
Да тут же нет связи! Да, я в Зоне, но не в зоне действия сети!
Чувствуя, что пальцы уже коченеют, сунул фонарик в зубы и достал телефон. Одно новое сообщение. Неизвестный номер.
Нажал на кнопку и чуть было не перекусил фонарь надвое.
Одно слово.
«Уходи»
Лучше б уж предложили скачать рингтон, отправив СМС на четырёхзначный номер.
С той стороны, где, насколько я помнил, стоял один из вагонов, послышался стук. Быстро припрятал телефону и направил туда фонарик. Прежде чем я успел что-либо (или кого-либо) рассмотреть, луч света, моргнув, окончательно погас. Я уже не понимал, от чего именно дрожу: от голода, холода, страха или от всего одновременно.
Стук раздался из противоположного конца ангара, по моим прикидкам – с лестницы прямо под крышей. Несколько секунд тишины, затем снова стук – у противоположных, закрытых ворот.
Сглотнув, я медленно и, стараясь ступать тихо, как мышка, дал заднюю. Пока не остановился, когда колкий мороз за спиной стал совсем нестерпимым, а в шею и затылок словно вонзили тысячу мелких иголок.
Оно стояло сзади. Я не услышал, нет, скорее – ощутил, как нечто огромное, но, несмотря на свои габариты, тихое и ловкое, медленно обошло мою жалкую неуклюжую тушку полукругом.
Вы такого страха в школе не проходили.
О стрельбе нечего было и думать.
Многострадальный вагон снова заскрипел, и над его крышей прорезали тьму две жёлтые полоски. Потом исчезли и появились. Опять исчезли и появились.
Глаза.
Говорят, душа у человека живёт над мочевым пузырём, но в тот момент она у меня спрыгнула в пятки.
«Уходи», гласило SMS.
Сглотнув слюну, я развернулся на каблуках и побежал на свет, прочь от этой чертовщины. А вслед мне смотрела тьма.
Глава 3. Автобус
На ночлег залез в сиротливо стоящий на обочине «Икарус». Салон без срача, почти удобные кресла, отсутствие валяющихся костей, большинство стёкол цело, значит, дуть особо не будет. Лепота. Всё лучше, чем на дереве. С заклинившими дверьми пришлось повозиться, но я таки смог при помощи терпения и мата их прикрыть. Псина иль крыса не пролезет, а что более крупное вздумает ломиться – услышу.
Кейс я, разумеется, хоть и тикал со всей дури, в щитке не оставил. Так и бродил по Зоне с дипломатом. Какой-никакой, а хабар. Узнают – засмеют.
Плюхнулся в кресло поближе к последнему ряду, вытянул ноги, обнял «ТТ», что плюшевого мишку, и постепенно провалился в сон…
- Ваш билет?
- На проезд? – пробурчал я.
- В счастливую жизнь.
Вот пристал-то, а. Открыв глаза, я смерил контролёра презрительным взглядом.
- Усы, лапы, хвост – вот мой билет.
- Шути, шути себе, - мутант ухмыльнулся и поправил очки на носу. – Будут тебе и лапы, и хвост, и какава с чаем… С Саркофагу сходи – там выдадут.
- Спасибо. Мне и тут хорошо.
- Хорошо не тут, а там. Где нас нет.
- Да ты прям философ.
- Станешь тут философом, когда всякие солнце заслоняют…
- Нет в Зоне солнца.
- Как нет? – надбровные дуги контролёра поползи вверх. – Вот ты его видишь?
- Нет.
- И я не вижу. А оно есть.
- Ага, понятно, - я запахнул куртец потеплее и отвернулся, настроившись подремать дальше, но эта скотина настырная как гаркнула «Билет!»
- Вот прилип а, как лист банный! – от души возмутился я. Нет, ну в самом деле, мешают подглядывать сны Веры Павловны. Да и на саму…
– Нет билета, в лотерею не играю!
- А я не тебе, - невозмутимо бросил контролёр.
Я посмотрел на соседний ряд кресел и, выражаясь литературным языком, пришёл в состояние крайнего изумления. Справа через проход сидело нечто, смахивающее на человека, но последним определённо не являвшееся из-за гротеских, гномьих пропорций. Одет сей карлик был в старое, разваливающееся на глазах тряпьё, сверху – плащ определённо с чужого плеча, в котором гном буквально тонул. Накинутый капюшон скрывал лицо. Недовольно проворчав гортанным что-то нечленораздельное, карлик извлёк из недр лохмотьев билет на автобус советского образца.
Определённо, сосед пользовался теми же духами, что и привокзальные бомжи. И не разбавлял. Зажав нос ладонью, я встал и пошёл искать свободное место подальше.
К сожалению, все кресла оказались заняты. Как ни старался, но пассажиров разглядеть я не мог – лишь тёмные силуэты. Кто спал, кто смотрел в окно, кто неразборчиво шептался…
- Ах вот ты где, скотина, шляешься!
Заспанная Верка сидела, скрестив руки на груди.
- Нет, это не я.
- Да как же ж, не ты! – Верка метнула из голубых глаз пару молний. Увернулся.
- Опять ты, Раз-Два, по помойкам шастаешь! Не наигрался всё, а, облучаешься!
Я виновато развёл руками – мол, чего поделать, поймали с усами в сметане.
- Уйду я от тебя, - припечатала она и натянула повязку обратно на глаза.
- Э-э-э… - тупо протянул я. – А куда?
- Он направление знает! – она показала на контролёра и отвернулась.
- Окей, спрошу. Ты там, это… Допоздна не гуляй.
Но она уже спала, или, по крайней мере, дела вид.
Понимая только то, что ничего не понимаю, я пожал плечами и пошёл дальше по салону.
- Раз-Два!
Монк сидел впереди у прохода.
- Куда кейс дел, охламон?
- Да вот, - я похлопал по рюкзаку.
- Не потеряй, слышишь?! – крикнул проводник, сверкнув глазами. – Только попробуй мне! Знаешь, что сделаю?
- Глаз натянете. На жопу.
- Хуже, - произнёс пассажир слева от Монка, смотрящий в окно. Приглядевшись, я с трудом узнал Графа. Если Монк выглядел просто неважно, то Граф совсем плохо. Краше, как говорится, только в гроб да под венец.
- Раз-Два, - Граф повернулся ко мне, демонстрируя отсутствие носа. – Не давай ему «клад». Вообще беги от него.
- Да, - хохотнул Монк. – Беги.
И откусил Графу палец.
- Ты понимаешь, что ты поехавший уже, всё? Не я поехавший, не он, нахрен, а ты.
Монк лишь подмигнул да с аппетитом жевал.
- С кем я еду, офигеть, что бы сказала мама, - бормотал я, продвигаясь к водителю.
За баранкой лихачил я.
- Так, ну чё, поршня вся на месте? – спросил я, хлопнув себя по плечу.
- Всё нормально, семьсот двадцать.
- Что семьсот двадцать?
- А что поршня?
- Резонно… Поговорим по-человечески?
- Для этого сперва надо начать вести себя по-людски… Да и о чём с тобой вообще разговаривать?
- Для начала – куда путь держим?
- А куда ты ведёшь – туда и едем.
- Домой хочу.
- Может, ещё Ларису Ивановну в придачу?
- Для начала просто домой.
- Рано. Необходимо тебе ещё кое-что посмотреть да себя показать.
- Э, э! Я не согласен!
- Да кто же тебя спрашивает, - водитель, то есть я, повернулся ко мне лицом. – Я не понял, это что за бомжара тут разлёгся?!
Глава 4. Отряд
- Я не понял, это что за бомжара тут разлёгся? А ну, встать!
Я открыл глаза. Из разбитого окна ощутимо дуло. Мало того, оттуда на меня ещё смотрело дуло автомата причудливого дизайна (ну явно не «калаш»), а чуть поодаль за ним, с некой укоризной, и сам владелец смертельного оружия – жуткая роботообразная рожа зелёного цвета. Пришелец?!
Да нет, никакой не алиен, дошло через секунду – це маска защитная.
- Оружие есть? – строго осведомилась маска.
Я кивнул.
- Брось.
- В вас?
- На пол.
Даже бровью не повёл. Мог хотя бы улыбнуться.
ТТ отправился на пол.
- А теперь выходи, - скомандовала маска, всю дорогу до дверей не спуская меня с мушки, что откровенно нервировало. Попотев с дверьми (ведь заклинить – это одно, а отклинить обратно – совсем иное!) я таки вывалился на асфальт.
- Встать. Медленно.
Судя по голосу, человек привык отдавать приказы. Приподнявшись на локтях и оглядевшись, я обнаружил себя в окружении четырёх таких зелёных человечков. На вид крутые, что яйца – у всех шлемы, защитные маски, рюкзаки не особо толстые, зато карманы разгрузок аж ломятся, у каждого к левому запястью по какому-то прибору типа КПК пристёгнуто и по необычному автомату. Ну, строго говоря, не в зубах, а в непременно мозолистых руках, это я так, для красного словца…
А валыны и вправду интересные. Со здоровенными подствольниками, глушителями, магазины вставлены не впереди, а позади рукояти, прямо в широкий приклад… Футуризьм!
- Люди-и-и… Братцы…
- Тамбовский волк те братец. Встать.
- Н-народ, - пробормотал я, поднимаясь. – В расход не пускайте, я это, свой, народ…
Что нёс вообще? Какой к псам «свой»?
- Юморист, я смотрю, - говорил только один, видимо, командир. Остальные, поняв, что рыпаться я не собираюсь, развернулись на сто восемьдесят градусов и взяли свои сектора под наблюдение. Дисциплина!
- И что же нам с тобой делать, юморист? – командир перехватил автомат по удобнее.
- Э-м, ну-у-у… - оторвать взгляд от наставленного дула оказалось невозможно. – Пожрать дать, для начала.
Желудок согласно заурчал.
- Хрена тебе лысого, а не казённое переводить. Вот кто тебя сюда звал, а? Знал, на что идёшь, собака, а терь жалуешься.
- Товарищ командир, ну будьте людьми, ну, я всегда говорю…
- И что же нам теперь с тобой делать, нелегал ты хренов? Нахрена вообще в Зону полез?
- П-понять и п-простить…
- Простить… - командир убрал руки с автомата, оставив его висеть на ремне. – А ты знаешь, что мы обязаны тебя арестовать и сопроводить куда надо? Обязаны? А можем и… Знаешь?
Я тупо кивнул.
- Но сейчас нам, как бы, немного не до тебя… Да что там – совсем не до тебя… И как тогда поступить? – повторил он вопрос.
Внутри всё похолодело. Стараясь не подавать виду, пожал плечами:
- Только в куст терновый не бросайте…
- Комик херов…
Как же жаль, что за защитной маской не видно лица!
- Значит, так, сталкер, - ткнул командир пальцем. – Пойдёшь с нами.
- А у меня есть выбор?
- Сам как думаешь?
Действительно.
- Куда топать-то?
- Куда скажем. Вперёд, для начала.
- Пожевать хоть что-нибудь дайте, - о том, чтобы просить ствол, не могло быть и речи.
- Перебьёшься.
И мы двинулись. Военные построились в колонну по одному и, держа дистанцию, любезно пропустили меня чуть вперёд, чтобы случись что, я бы продемонстрировал, куда идти нельзя. Наглядно.
Надо отдать должное – дисциплинка у парней оказалась на уровне. За весь путь ребята не произнесли ни слова. Роботы они, что ли? Или у них конструкция шлемов позволяет друг с другом по рации переговариваться так, что посторонним не слышно? Хотя в Зоне радиосвязь работает так же, как и почти всё у нас в стране – через жопу.
Так и шли – молча. Лишь командир порой подавал голос, задавая направление. А я, вспоминая всё, чему меня и учили и чему научился сам, вёл их туда, не зная куда. За всё пасмурное утро не попалось ни людей, ни зверей. Лишь однажды на горизонте замаячили плоти, но свинина не проявила к нам гастрономический интерес.
Привал объявили через пару часов. Полянку, где мы остановились, крест-накрест пересекали два поваленных дерева, образуя своего рода указатель «сундук мертвеца копать здесь». При мысли о раскопках зачесалось пальцы, держащий злополучный кейс, усердно зачесались. А ведь военные даже и не подумали меня обыскать! Ине поинтересовались, что это такое я тащу. Это что? Халатность? Беспечность? Лень?
Обидно, э.
Я всё более укреплялся в подозрении, что мои конвоиры какие-нибудь терминаторы, ибо даже на привале никто не пожевал и не перекурил. Остаётся надеяться, что случись что, и в бою они окажутся такими же шварцнеггерами. Хотя… Инструкции там, запахи еды и табака привлекают живность, все дела... Но попить-поссать-то могли!
- Значит так, сталкер, - проговорил командир, сидя на стволе поваленного дерева и сверяясь с дисплеем на рукаве. – НИИ «Медприбор» - знаешь?
- Слыхать-слыхал, но не бывал.
- И хорошо, и плохо. Короче: ввиду недавних событий персонал находится в опасности. Наша задача – прибыть на усиление боевого охранения, и, если понадобиться, содействовать эвакуации.
С каждым словом становилось всё непонятнее и страньше. Каких событий? Какой персонал? В Зоне с две тысячи шестого никаких работ не ведётся! «Медприбор» давно заброшен!
- Твоя задача, - продолжал командир. – Помочь нам достичь места назначения, а то спутниковый навигатор барахлит (да удивительно, что он вообще работал!). Если обойдёшься без фокусов, даю слово сделать всё для облегчения твоей участи… Отпустить, сам понимаешь, не могу… Вопросы есть?
- Пожрать дадите?
- Вопросов нет. Отделение, подъём!
Спустя ещё час лесного марша деревья расступились, явив пейзаж. По правую руку пролегало заросшее осокой озерцо (или, можно сказать, большая лужа), в центре которого сиротливо ютился товарный вагончик (и как он только туда попал?). Не надо ходить к гадалке, чтобы догадаться, что в загаженном и захламленном мусором водоёме купаться запрещено. По левую руку пролегали железнодорожные пути, с одной стороны скрывавшиеся в туннеле, с другой уходящие в ворота научного комплекса. Прямо перед нами находилась исчерченная овражками местность, где наверняка притаился десяток-другой ловушек – очень уж любят они неровности в грунте – а поодаль, в низине, сам НИИ.
Командир синхронно с другим бойцом приникли к биноклям. Ну, ребята, расстраивайте, я уж думал, что у вас оптика в шлемофоны встроена...
Невооружённым же глазом можно было увидеть… Что никого на горизонте. Вот и ладушки, вот и хорошо... Cамо трёхэтажное здание с прилегающей территорией имело самый что ни на есть заброшенный вид. Не убранная листва на дороге, растрескавшийся асфальт, ржавеющий автобус на обочине у КПП, шлагбаум, проломивший асфальт и ушедший глубоко под землю, тёмные провалы окон (разве что в одной комнате на втором этаже пульсировало какое-то голубоватое свечение, что, очевидно, не к добру), копны «Ржавых волос», свисающие с уличных фонарей… Признаки аномальной активности налицо.
- Что-то не видать никого.
Замечание осталось без ответа.
- В самом деле, господа. Просили НИИ – вот он. Да только вы что-то напутали, видать…
- Пойдём внутрь, - прервал командир.
Сказал, как отрезал. Вперёд так вперёд. Ладно, где наша ни пропадала.
Перебраться через овражки оказалось делом непростым. Ловушек, поджидающих на дне, оказалось тьма. Порой приходилось перепрыгивать с одного края на другой. Гайки давно закончились, и пришлось подбирать с земли камушки. К счастью, чудо-юдо навигаторы на запястьях военных снова заработали, и теперь уже командир подсказывал, куда можно ступать. А я-то вам тогда зачем нужен?!
Долго ли, коротко ли, добрались до Ж/Д путей. Через КПП с ушедшим в землю шлагбаумом я идти наотрез отсоветовал, и на территорию комплекса мы проникли через павшую секцию бетонного забора. Одни вагоны, стоящие на «железке», оказались заварены, другие же изнутри были сплошь покрыты сеткой чего-то серебристого, отдалённо напоминающего паутину. Дурачков, желающих залезть внутрь, не нашлось.
Осмотр территории прошёл быстро – благо на асфальте все ловушки хорошо видны – и не дал абсолютно ничего. Из людей – разве что космонавты, взирающие со стенной мозаики в далёкое и непременно светлое будущее.
- В цельном доме никого, кроме ветра одного, - обратился я к командиру. – В самом деле, НИИ давно мёртв, как и всё здесь…
Мегафон, закреплённый на крыше, ожил, мучительно захрипел и женским голосом произнёс:
- Внимание, внимание! Уважаемые товарищи! В связи с аварией на…
Закашлялся и прекратил вещание так же внезапно, как и начал.
М-м-м-да, подумал я, проверяя, сухи ли штаны. К такому меня жизнь не готовила.
Хоть лиц вояк и не было видно, почему-то уверен, что они и бровью не повели.
- Главный вход, - прозвучала команда.
Спецура довольно резво перепрыгнула турникет, не задев наросшего «Мочала» - уважаю. Освещение, естественно, не работало. Военные зажигать фонарей и не подумали (наверное, ПНВ встроены), и я с молчаливого позволения включил свой. В лобби царил срач. Копоть и следы от пуль на стенах, разломанная мебель, снесённые с петель двери, и… Кости. Как уж без них. Скорее всего, человеческие, а вообще чёрт его знает. Не биолог.
Лифт, разумеется, не работал. Исследовав первый этаж и не найдя ничего, кроме погрома, командир толкнул неприметную дверь и спустился вниз. Я прошёл следом.
Через пару пролётов мы словно оказались в некоем подобии больницы. Если на первом этаже просто будто шаром прошлись, то в подвале словно финальную перестрелку фильма Джона Ву снимали. Мы молча прошли по коридору с выложенными кафелем стенами, по обеим сторонам которого располагались входы в больничные боксы. Большая часть кафельной плитки отвалилась, в боксах фонарь выхватывал останки костей вперемешку с переломанной мебелью, пол же в коридоре был буквально усыпан гильзами, звенящими под моими шагами.
Озарение пришло с внезапностью сибирского пушистого зверька. Я резко остановился, словно на стену налетел, и прислушался. Действительно, так оно и есть.
Гильзы звякали под моими ботинками.
Военные же шли беззвучно.
Не знал, что это означает, но явно что-то очень, очень плохое.
- Эй, - на нашёл я ничего умнее, чем окликнуть. – Мужики!
Ушедшая же вперёд спецура никак не удостоила меня вниманием.
Вот, развернуться бы на каблуках и убежать, тикать куда глаза глядят! И я бы так и сделал, ей-богу, если бы не завибрировавшая в кармане древняя «Нокиа». И как она вообще под землёй сигнал поймала?
Наученный опытом, я тут же достал телефон и открыл СМС.
«Вперёд»
Послушал бы женщину и сделал бы наоборот. Но нет, я, разумеется, пошёл вслед за спецурой. «Нокиа» же плохо не посоветует.
Военных нагнал как раз вовремя, когда они уже входили в последнюю палату за углом. В которой, в отличие от остальных, горел свет.
Это даже не палата оказалась – операционная. На столе, в окружении выключенных приборов, под светом ламп лежало тело, с головой укрытое простынёй. В комнате царил такой же бардак, как и везде: плакаты и рентгеновские снимки на стенах разорваны и порезаны; шкафы открыты нараспашку, их содержимое раскидано по помещению; столик с инструментами опрокинут; раковины разбиты.
Войдя, военные встали полукругом вокруг операционного стола и в один момент рухнули, как подкошенные.
Благоразумный человек давно ушёл бы. Человек осторожный – бросил бы предварительно гайку или камешек. Я же, стараясь не дышать, на цыпочках подошёл к командиру и попытался нащупать пульс, что оказалось непросто из-за толстоты костюма. Матюгнувшись про себя, я с силой стащил с него шлем, зачем – маску, упал на пятую точку и, что силы работая ногами и руками, отполз к стене.
Из-под маски на меня смотрел девственно-чистый череп без каких-либо намёков на плоть.
Через пару минут я таки смог выровнять дыхание, ещё через одну – заставить себя двигаться. Ту же операцию я проделал с остальными членами отряда, каждый раз получая один и тот же результат.
Сидя на полу и сжимая в руках маску последнего разоблачённого скелета, я чувствовал, как меня разбирает смех. Я угарал так, как, наверное, никогда в жизни, просто ржал что полковая лошадь, размазывая по лицу слёзы.
Но истерика как началась, так и прекратилась, стоило мне услышать тихий-тихий стон. Заткнулся и прислушался. Спустя мгновение дошло – стон доносился с операционного стола.
Из последних сил встав, я бросил взгляд сперва на тело под простынёй, потом – на выход. Подбросил в ладони «Нокию». Сколько я уже увидел? Хочу ли я знать, кто или что там под простынёй? Лучше всего будет просто уйти. От «Медприбора» не так уж и далеко до деревни Сидоровича, как знать, может, и по пути кого встречу…
Положил кейс на пол, подобрал один из диковинных автоматов, шагнул к операционному столу. Досчитал до трёх. Резким движением сорвал простыню.
Глава 5. Раз-Два
- Не ожидал?
Помотав головой, я отступил на пару шагов назад.
- Я знаю, о чём ты думаешь. Перебираешь в голове все варианты. Карлик? Контролёр? Изл-о-о-о-м? Какой-нибудь другой мутант, наводящий морок? Или ты забрёл в место, давящее на мозги и со временем превращающее их в кашу?
Я сглотнул.
- Так вот, что я тебе скажу. Вся Зона – одно такое место… Что случилось в прошлом веке – думаешь, могло пройти бесследно? Не-е, это не в две тыщи шестом началось, а раньше…
Как? Такое? Может? Быть?
- Но я – мы – отклонились от темы… Так вот, а может, я – порождение Её даров? Ты хоть знаешь, что всё это время?
Кейс…
- А может, я дурачусь, и этот хайтешный дипломат, за который Монк кого хошь прирежет, не при чём… В чём в Зоне вообще можно быть уверенным? Страна чудес, пнимаишь…
Захотелось грохнуться в обморок. Мозг плыл, как старый Брежнев.
- Эх, служивые бедняги… Тогда, в две тыщи шестом, после Выброса, когда стало ясно, что лавочка накрылась медным тазом, сотрудники объектов пытались эвакуироваться… Кто к блокпостам ехал, кто в противоположном направлении – к основному объекту… Таких вот чип и дейлов к ним на помощь присылали… А результат? Почти все – мертвы… Она не прощает, знаешь ли… Слушай, а ты вообще уверен, что они подобрали тебя у автобуса? Или ты сам сюда пришёл, чтобы найти четырёх «двухсотых»… И себя?
Определённо схожу с ума…
- Слушай, что такое Зона – не скажу, ибо и сам не знаю… Но вот чего отмечу… Вы думаете, запасся патронами, обвешался электроникой, наглотался лекарств, облачился в скафандр – и повысил свои шансы? В какой-то степени, конечно, да… Вот только душу не закуёшь в доспехи. И никакая химия и уж тем более шапочка из фольги не помешает Ей увидеть тебя насквозь… И запустить внутрь лапу.
Лишь бы проснуться, лишь бы проснуться…
- Она не справедлива, она просто такая, какая есть… Но хватит кухонной философии. А то глаголю как персонаж комикса.
Изо всех сил зажмурившись, я открыл глаза. Не помогло. На операционном столе лежал мужчина лет двадцати пяти, весь грязнючий, исхудавший, небритый, в берцах, брюках цвета хаки, кожаной куртке, с худым вещмешком за плечами и самодельным ножом в ножнах на поясе.
А в правой руке он сжимал пистолет модели ТТ.
Раз.
Два.
Бывает ли хорошего человека слишком много?
- Ты не морок.
- Нет.
- И я не сплю.
- Не-а.
- Тогда что ты?!
- Аль не признал? Видать, бохатым буду. Я – это ты. Звучит, прямо как в тухлом кино, правдаль?
- Это как такое, твою мать, вообще возможно?!
- А хрен ли и нет. Раз-два, - он указал воронённым стволом сперва на меня, потом на себя. - Раз-два. С каждого по имени, каждому по орехам, или как там было...
- А я вот как возьму и стрельну…
- Да ты шо! – деланно удивился он. – Самоубийство грех же! В рай потом даже по блату не пропустят! Нет, ну вообще – нет, чтобы сверить родинки, обняться, выпить, ты вот как… Обижаешь!
Повисла пауза.
- И что теперь? – спросил я.
- Видишь ли, - ответил я. – Явление народу сразу двух Раз-Два внесёт сумятицу в массы, да и Верку будет сложновато делить…
Щёлк.
В вундерфале перекосило патрон.
Раз-Два поспешно вскинул пистолет и выстрелил.
Сильно ударило в левое плечо.
Меня откинуло к двери, но я сумел устоять на ногах и, воспользовавшись тем, что Раз-Два замешкался, швырнул в него бесполезное оружие.
Он успел загородиться руками, но я уже подбегал к нему, схватив по пути ещё один автомат.
На этот раз я даже не пытался стрелять.
Просто с разбегу опустил приклад на голову.
Раз-Два закричал. Он успел спустить курок ещё раз, но промахнулся.
Я, невзирая на немеющую руку, поднимал и опускал оружие, поднимал и опускал.
Хрустнул череп. Крик захлебнулся. Его. Мой же продолжал сотрясать стены.
Я всё бил, бил и бил, остановившись, лишь когда от головы осталось лишь месиво.
В изнеможении грохнулся на пол, приложившись спиной к столу, на котором лежало моё истерзанное тело. Только тогда я почувствовал, как же сильно я устал… И как же больно, чёрт возьми, просто выть хочется! Рукав уже потихоньку пропитывался кровью. На ощупь нашёл в карманах перевязочный пакет, сорвал упаковку зубами, приложил к ране. Это единственное, что я успел сделать, прежде чем пол, подпрыгнув, поменялся с потолком местами, а холодный кафель врезал по щеке.
Глава 6. Спасение
- Опа-на, зыркай!
- Да вижу, не слепой.
- Чего, проверим?
- Да ну на, гайки только на дебилов тратить… Зато терь видно, куда переть нехрен…
- А я гляну. Жмур добрый, жмур поделится…
- Во жадный-то, а!
- Я аккуратно.
- Думаешь, он от нехрен делать там подох?
- Не ссы!
- Ой, чую, сейчас одним «двухсотым» станет больше…
- Типун те!
Голоса доносились глухо, как сквозь вату. Попытался открыть глаза и не смог. Слишком тяжело. Нету сил. Я же не пауэрлифтер, в самом деле. Попробовал было что-либо сказать, но... Господи, котёнок и то громче пищит!
Лежал в грязи, холодной, как Веркино сердце, мордою в землю. Не самое приятное положение, но встать не мог. Эх земля моя земелюшка, чому Илюше Муромцу даёшь ты силушку богатырскую, а мне – фигу?
Шаги, очень медленные и осторожные. Подойдя, любопытствующий остановился ненадолго, после чего… Схватил меня за ногу и, кряхтя, потащил в сторону. Я чуть сознание не потерял от столь беспардонного обращения.
- А грил “опасно” – норм всё!
- Не говори “гоп”, пока не…
- Да чтоб те, когда в кусты пойдёшь, откусили!.. А ну-ка помацаем, что у нас здесь…
Умелые руки беспардонно прошлись карманам и, крякнув, перевернули моё молящее об отдыхе и душе тело на спину.
- Ёпты… Да он, кажись, живой!
- Да ну нах.
- Век бабы не видать!
Собрав волю в кулак, я таки поднял веки: медленно-медленно. Вышло, наверное, театрально. Мир состоял из серой пелены и склонившегося надо мной тёмного пятна. Где-то на периферии замаячило второе.
- Зомби?
- Дык, как понять-то?.. Ты посмотри на него, а. Хоть в гроб ложи.
Не надо меня никуда класть. Ложить – тем более.
- Аллё, гараж! – пара хлопков по щекам показалась грамотно сработанной «двоечкой». – Молчит… Может, ну его, а? Тащить, маяться…
- Я его, кажись, знаю.
- Да ну?
- Точняк. Он с Монком и Графом на дело ходил, теперь вспомнил… Как же ты так разукрасился, родной?
- Ну, раз такие пироги… Должон будешь, понял? – меня снова потрепали по щеке, на сей раз по-отечески, и рывком подняли с земли прямиком в небытие.
Дальнейшее пересказываю с чужих слов, ибо тогда был не в состоянии делать сердца горестных замет. В припадке альтруизма и человеколюбия Сапог и Курок, сменяясь и матерясь, таки дотащили меня до деревни, лишь единожды уронив «груз» на землю, дабы отстреляться от не в меру любопытных плотей. Будь тварей побольше – наверняка бы и кончилась на том моя история (в отличие от басен о Курке и Сапоге). В деревне забрали вещи и шмотки, относительно бережно отмыли в бане, осмотрели, выдали из закромов какие-то необлучённые обноски и сдали Сынку на выхаживание. Сидорович, по столь важному поводу даже вылезший из берлоги к людям, допросил – с пристрастием, но без паяльника – сперва спасителей, потом попытался поговорить со мной, но состояние пациента не располагало к задушевным разговорам. В итоге скупщик, ворча, пообещал, что расходы на зелёнку и горчичники покроет в кредит. Впрочем, в его случае скорее уместен глагол «пригрозил», ибо стоять на счётчике у коммерсанта – перспектива не радужная.
Три дня я провёл, почти не приходя в сознание. Единственный за то время посетитель так же виделся размытым пятном.
- Собственно, вот. Огнестрел, облучение, общее истощение... Как бы не загнулся. Может, карету вызовите? – с надеждой спросил инвалид.
- Позвать-то можно, - офицер (видимо, с блокпоста) качался с носков на пятки. – Да только угадай с трёх раз, куда его после больнички повезут... Сами вытяните?
Сынок беспомощно развёл руками:
- Не знаю. Постараемся, конечно.
- Да уж постарайтесь. Уж больно интересно послушать, что с ним приключилось. Нет, если совсем припрёт, скажите – эвакуируем, но там потом…
Офицер положил мне руку на плечо.
- Слышь, мужик? Ты подохнуть не вздумай, понял?
Я сглотнул слюну и тихо просипел:
- Не дождётесь.
- Смотри-ка, заговорил, - инвалид подкатил поближе, обрадованный, как ребёнок.
- Не вздумаю… Я… Победил…
- Конечно, конечно победил, - Сынок сглотнул навернувшуюся слезу. – Самой Зоне зубы обломал.
- Нет… Причём здесь… Зона…
Военный вопросительно выгнул бровь.
Каждое слово давалось с трудом.
- Самого… Опасного… Противника… Одолел… Некоторые за всю жизнь не могут… А я – справился...
- Бредит, - заключил офицер.
Я снова вырубился. Снилась мне Верка, качающая пальцем у виска, снился Граф с искажённым гримасой страдания лицом, снился Монк, превращающийся то в одно чудище, то другое. Снился я, сперва улыбающийся, а после неудачного нажатия на спусковой крючок – удивлённый. Снилась Зона – во всём своём великолепии… Почему-то ещё снился Ю.А. Гагарин. Он бы мною гордился, как тем, кто преодолел… Гагарин подмигивал, хлопал по плечу и с улыбкой спрашивал: “Ну что, ещё полетаем, Раз-Два?” Нет, качал головой я, отлетался…
Надоело.
- Очнулся? Это хорошо, - Сынок отложил книжку в сторону и укатил на кухню. Вернулся с тарелкой дымящегося рагу.
- Давай, - он водрузил поднос с посудой на тумбочку и помог подняться. – Заправляйся.
Только тогда я понял, насколько сильно оголодал. Инвалид терпеливо ждал, пока я, урча и причмокивая, яростно заправляю давно опустевший бак. Хомяча, осмотрелся. С прошлого посещения хибары добавился учебный сверлильный станочек — понятно, таки решили с Левшой замутить ремонт оружия "по-взрослому" — представить страшно, как Левша этот станок на себе пол-Зоны с какой-то школы пер. Бронзовый бюст Ленина на столе обзавелся близнецом на серванте. А ещё, диво невиданное — на подоконнике красовался планшетник с нехилым таким размером экрана
- Что читаешь? – спросил я, очистив тарелку подчистую.
- «Повесть о настоящем человеке». Военная проза. Прям про тебя. Читал?
- Не-а, – фильмы про Великую Отечественную были одним из моих главных детских разочарований и начисто отбили интерес к тематике. Шутка ли – сел смотреть кино про войну, а тебе показывают бесконечные разговоры в чёрно-белых окопах.
- Дожили. В моё время это в пятом классе проходили.
- А я не доучился… - чай обжигал горло, но это был ЧАЙ, после всего пережитого казавшийся мне как минимум амброзией.
- Я тебе такой умный вещь скажу: настоящую литературу творят реальные мужики… Так что всё-таки случилось?
Я отставил гранённый стакан в сторонку.
- Выброс случился. Мы разделились. Я в одну сторону, Монк с Графом – в другую… Больше их не видел. Они не вернулись? – Сынок кивнул - Я так и понял…
- А что было с тобой?
Я обхватил голову руками и взъерошил волосы.
- Видишь ли, я… Сам не совсем понимаю.
Сынок откинулся в кресле и сцепил пальцы в замок.
- А чего тут понимать-то? Что бачил – то и гутарь.
- Опа-на! С воскрешением!
В окне показалась довольная рожа.
- Ну что, больной? Жить будешь?
- Ещё тебя переживу, - буркнул я.
- Это – пожалуйста, - Курок оскалился во все двадцать восемь. – Только ты отблагодарить-то не забудь.
- Дякую.
- Спасибо на хлеб не намажешь.
- А хабар мой где?
- Какой хабар? – спросил бывший прапор без тени смущения. – Без бирюлек мы тебя нашли. Валялся, понимаешь, у мельницы, лицом в грязи, без снаряги, полуживой, грязный, обоссаный…Да шуткую я, - добавил он, увидев выражение моего лица.
Нет, ну такому хоть в морду плюй, что я почти что и сделал, если б не…
- Стоп! – чуть не хлопнул себя по лбу. – Где, говоришь, меня нашли?
- У мельницы, - чуть удивилась рожа. – К югу от железки.
Так-так-так…
- Карту мне!
Сынок шустро разыскал помятую карту местности. Я принялся лихорадочно водить пальцем, прикидывая под себя. Хотя чего там вычислять, всё ясно и так: от операционной до точки, где меня нашли, было с пару-тройку кэмэ.
Захотелось смеяться и плакать одновременно.
- Так благодарность будет или нет?
- Получишь у Пушкина.
Поблагодарив хозяина за заботу, я сказался усталым и лёг, отвернувшись к стене. Спать не хотелось – просто нужно было подумать.
Тут одно из двух. Либо тот, кто меня и перетащил, прихватил кейс к себе (в качестве уплаты за услугу, например), либо его прикарманила та парочка. Во втором случае кейс уже сто процентов у Сидоровича, в первом... А, какая разница!
За мыслями я и не заметил, как на самом деле заснул, и провалялся аж до утра. Проснулся, потянулся до хруста в костях, потянулся к висящей на спинке кровати одежде. Хозяина в хате не было. Когда уже приканчивал завтрак, в дверном проёме нарисовался незнакомый парень с увесистым рюкзаком за плечами, судя по одёжке – только что с большой земли. Тёмные всклоченные волосы и борода в сочетании с чёрными глазами давали заметное сходство с нечистым.
- Здрасьте, - буркнул он, и, не тормозя в дверях, вошёл в комнату и сел на табурет.
- Ну, здорово, коль не шутишь, - смерил я его взглядом. – Новенький?
- Не совсем, но типа того, - он сбросил рюкзак и внимательно оглядел комнату. Завидев планшетник, улыбнулся. – Колясочник так толком и не прибрался, я смотрю… А где второй?
- В смысле?
- Ну я только приехал, спросил у вашего типа коменданта с кинологической погремухой, где тут койко-место можно снять, он сказал, что у Сынка угол свободный… Хоть в его хате уже помимо хозяина ещё один инвалид кантуется…
- Вот сука!
- А? – новичок вздёрнул брови.
- Да так, - махнул рукой. – Мелочи… Звать-то как тебя?
- Тоха.
Я смерил его тяжёлым взглядом.
- А вот это ты зря-я-я…
- В смысле?
- В прямом. Услышь тварь какая, телепатию умеющая, имя твоё – и всё…
- О-о-о как, - протянул новичок и поцокал языком. – Учтём…
Разговорились. Телевизионщик, оказывается. Бывал в деревне раньше, под прикрытием, снимал на скрытую камеру репортаж про местный быт. Сюжет до эфира не дошёл, но духом Зоны репортёр успел проникнуться.
Ой, дура-а-а-к.
- Ты, кстати, зря так про коменданта. Нормальный вроде мужик. Зато барыга ваш – ну полный жидяра… Морда так и просит кирпича. Из какого болота он вообще такой вылез?
- Я этого пидора в Химках видал.
- Чё, реально?
- Нет.
- Слу-у-у-шай, а ты когда в следующий раз на дело собираешься? Может, вместе рванём?
- Не, братец. Мне в другую сторону…
Глава 7. Дом, милый дом
Головка моя головушка…
Так. Давайте по порядку.
Сперва был путь до границы. Его опустим, ибо рутина.
Затем следовала дорога до города на попутках и общественном транспорте. На автовокзале распрощался с попутчиками. Хотел пойти домой и вроде бы даже почти дошёл, но ноги сами завернули в какой-то то ли бар, то ли паб (а есть ли разница?). Там… Там… Скорее всего, пил. Да, по всей видимости.
Потом кое-как собрался и доковылял до адреса. Повезло, Верка дома оказалась. Открыла, затащила, запричитала… Или заругала? А может, и то, и другое вместе. Не помню.
В душ пошёл. Прямо в одежде. Уже под струёй разделся. Верка взбесилась, но на стол накрыла.
Наелся, подарок из рюкзака вытащил да стол гордо бахнул. Смотри, грю, красотища какая, почти как ты, как пресс-папье положишь, всё товарки на работе обзавидуются… У неё глаза вообще дикие стали, сирену включила, чтоб, дэ, завтра же куда подальше отнёс и выкинул… Чего она? «Каменный цветок» – красивая же вещь, ювелиры ценят! Говорят… Эх, баба, счастья своего не понимает.
Зато потом – КРОВАТЬ. Нормальная, человеческая постель. А больше ничего и не надо было.
Верке не впервой встречать меня в таком состоянии, так что стерпела. Но утром, несмотря на байки о похмелье, не смог.
А такого она простить уже не могла.
- Сталкер сраный. Облучил себе всё...
- Шонес фройляйн, не грузи: бог не простит, а я обижусь. Подай лучше белого столового вина из морозилки...
- Хрен тебе, хамло. Я, может, когда-нибудь родить хочу. А ты к тому времени уже импотентом будешь.
Не понимает. На по-ни-ма-ет. Да и откуда ей, я же не рассказываю... Верка думает, что я там, как бомжара, по помойкам шастаю, радиоактивный мусор разгребаю (хотя... в принципе, недалеко от истины). Про, что там острые на зуб чудища есть, и не догадывается. А уж предположить, что мне не далее как неделю назад ствол к виску приставляли...
Вот пусть и остаётся в неведении...
- Я тут одна сижу, а он шастает неизвестно где, здоровье губит... Ты себя в зеркало видел?! Ты с тех пор, как в Чернобыль свой шастать начал, лет на десять постарел!
- Седина украшает мужчин.
- В двадцать три?!
Верка принялась одеваться.
- Мудак ты, Денис, - проговорила она, застёгивая рубашку. - Всё у тебя для жизни есть, а ты в сталкеры пошёл...
- Зато какой магарыч...
- Плевала я на твой магарыч! Чего тебе на месте не сидится?! Ты мне здоровый нужен, а не с онкологией! Я всё боюсь, что ты ночью светиться начнёшь!
- А что, прикольно... И трах и дискотека...
Верка посмотрела на меня таким взглядом, что сам контролёр бы испужался.
Пока я пытался расшевелить вялые извилины, пытаясь понять, что же я ляпнул не так, Верка уже дверью хлопнула.
Ну понятно. К маме убежала, не иначе. Кстати, не забыть бы и le maman подарок принести, поядрёней...
Я плюхнулся на кровать, собираясь было доспать, но многострадальная «Нокиа» обломала планы.
«Пилик-пилик»
Входящее сообщение. Номер не определяется.
«Никогда не поздно вернуться»
Повертел телефон и так и сяк, изучая глазами натяжной потолок. Прикинул, смогу ли доплюнуть в аквариум. С сожалением вспомнил, что свежеприобретённый опыт не впишешь в резюме.
Отбил ответ:
«Прощай, Зона»
Телефонный аппарат опустился на дно, подняв миниатюрную песчаную бурю и напугав до сердечного приступа неонов и гупи.