По вечерам они собираются на кухне и пьют чай. И беседуют о высоком. И ужасно гордятся собой.
– А ведь мы, Скудомоевы – последние в своём роде! – горделиво говорит глава семейства Валентин.
– Да, – соглашается его жена Татьяна. – Мы – уникальны. А вот в нашей жилконторе одно мудачьё сидит!
– Везде одно мудачьё сидит! – соглашается Валентин.
– И не говорите, – подтверждает со вздохом их сын, отрок Константин.
И вздыхают Скудомоевы, как будто им есть ещё что сказать друг другу. И вид у них такой, как будто они давно умерли.
Неожиданный и бесцеремонный стук в дверь прерывает их чаепитие. Валентин подрывается и бежит открывать. Отрок Константин вскакивает и семенит за ним. Скудомоев-старший уже отпирает дверь.
– Пап, ты бы хоть в глазок посмотрел, прежде чем открывать, – наставляет его Константин.
Но тот лишь отмахивается, мол, спрячься куда-нибудь.
Есть у Скудомоевых одна особенность: когда случается экстремальная ситуация, у них напрочь отказывают мозги.
В квартиру с грохотом заваливается некто и басит голосом робота:
– Газовая служба, проверка газового оборудования!
Бубухая ножищами по половицам, газовщик следует на кухню. Всё семейство следует за ним, хотя Татьяна из кухни ещё и не выходила.
– Тааак, проверим газовый вентиль, – гудит газовый работничек.
Ловко дёрнув газовый кран, он срывает его. Из покорёженной трубы свистит газ, наполняя кухню ароматом меркаптана.
– Ох ты ж, етишки-матрёшки! – удивляется газовый амбал, глядя на элемент запорной арматуры, что остался в его руках. – Чего ж я натворил!
– Я окно открою, – предлагает Константин. – Проветрить надо.
Но родители одёргивают его, мол, газовщик знает, что делает.
– Надо фонариком посветить! – говорит Валентин Скудомоев и услужливо протягивает газовщику фонарик.
– Точняк! – радуется, как дитя, газотранспортный человек. – Щас посветим!
– В просвет трубы, – советует Валентин, тыча пальцем туда, откуда хлещет невидимый газ.
– Ничего не видать! – досадует газодел. – У меня тут есть специальный аэрозоль. Щас я его распылю, чтобы установить источник утечки и направление её распространения.
Газовщик достаёт из кармана баллончик и как следует растрясает его. Константин снова порывается открыть окно. Но отец и мать снова сердито осаживают его: «Да подожди ты!»
Валентин же, словно следуя примеру газовщика, тоже достаёт из кармана, но не баллон с аэрозолем, а пачку сигарет и зажигалку, дабы за никотиновыми затяжками скоротать тягостное ожидание. Константин сигнализирует: мол, папа, ты чего. У нас полная кухня газа, а ты… Впервые за этот вечер (а может, и впервые в жизни), Валентин Скудомоев решил внять увещеваниям сына и, осознав свою рассеянность, пытается убирать сигареты с зажигалкой обратно в карман. Лучше бы он этого не делал. Случайное движение пальца, колёсико зажигалки проворачивается, и между колёсиком и кресалом проскакивает маленькая искорка. В ту же секунду газовщик жмёт на кнопку – и в трубу вместо красящего аэрозоля летит струя ароматного пламени: «Бжжжжжжж!» Скудомоевы немеют. Газовщик орёт:
– Ох, блиныыы! Это что же…?
Но уже поздно что-либо менять. Через секунду вспыхивает воздух – и кухня на девятом этаже жилого дома разлетается к едрене фене мебелью наружу…
…Доктор Гнойболит возвращается с работы. Он шагает не один, а с табуреткой и с твёрдым намерением нанести визит одной семье, чьё поведение давно его беспокоит. Неожиданно, раздаётся оглушительный взрыв. Укают противоугонными устройствами потрясённые автомобили, каркают птицы, по воздуху летят вереницы дефрагментированной бытовой техники и кружится вороньём какое-то тряпье. С грохотом и скрежетом весомо рушатся панели жилого дома.
Наблюдая за криками и визгами, что творятся вокруг, Гнойболит невозмутимо ставит табуретку на снег, достаёт из кармана ручку и блокнот, и, со словами «Так и запишем: «От медицинской помощи отказались», вычёркивает Скудомоевых из своего списка кандидатов на выздоровление.
Покончив со списком, Гнойболит подхватывает свою мебель и продолжает свой путь домой. В голове рождается стих: «Напевая «Газ, газ, газ!», Гнойболит пустился в пляс!»