Он сидел за складным столиком в вагоне поезда, задерживая взгляд на каждом дереве, проносящемся в окне; мечтал о путешествии в дальние страны. Его товарищ, молодой, но уже успевший отчаяться художник, сопел на верхней койке. Иногда губы его шевелились, лицо становилось хмурым, а пальцы нервно подёргивались во время сна. Это забавляло юного мечтателя. Он находил это весьма любопытным. Вообще, его часто привлекали человеческие жесты, человеческая мимика. А в особенности мимика и жесты женщин. Женщины казались ему чем-то таким далёким, таким неясным, удивительным и неизведанным, что он часто мечтал о путешествии в их загадочный мир, чуть тесня свои дальние страны. Он, бывало, надолго засматривался на представительниц женского пола, каких встречал на своём пути. Брюнетки, блондинки, рыженькие или крашеные - не важно. Маленькие и стройные, грузные, совсем невесомые, с аккуратными носиками и не очень - не важно. Не важны и их род, их раса, их место жительства, их благосостояние, замужем они или нет. Мимика и жесты. Две простейших вещи, порой заменяющие язык; порой несущие в себе больше смысла, чем слова; порой говорящие о человеке больше, чем несколько толстых томов его биографии.
- Ого-го! Кажется, пора завтракать. - Художник, потягиваясь и всматриваясь в навеки пыльный циферблат своих древних часов, которые ему, вероятно, достались от деда (если не от прадеда), потихоньку слезал со своей койки.
Мечтатель кивнул и улыбнулся ему.
- Ты совсем не спал? Ну что ж, я не удивлён, - прядь его соломенного цвета волос упала ему на лоб, но он мгновенно смахнул её легким движением аккуратных пальцев. - Что будешь есть: варёную курицу или булку с паштетом?
Мечтатель поджал губы - он не мог выбрать, что ему ближе. Курица или паштет? А если паштет с курицей? А если паштет куриный? А что, если курицу положить на булку? Вопрос, касающийся еды, всегда был очень важен, требовал рассудительности.
- Чертёнок! - как бы услышав мысли товарища, прошептал художник, и тут же великолепная улыбка, обнажающая белоснежные зубы, заняла добрую половину его лица. Он достал из пластмассовой коробки кусок курицы, завёрнутый в газетную бумагу, потом нашёл половину булки с золотисто-оранжевой корочкой, а вот паштета в коробке почему-то не оказалось.
Приятелей отсутствие паштета совсем не огорчило. Всего лишь паштет. А за стеклом проносились различные сооружения, и картинка в окне менялась каждую секунду – взглянешь, а там зелёный-зелёный лес. Или деревня. Или вовсе другой поезд, спешивший совсем в другие края. И в поезде том совсем другие люди. И никак нельзя было пропускать эти картинки – вдруг упустишь что-нибудь?
Было около полудня. Холодные лучи солнца, какими они казались на рассвете, превратились в разъярённые полосы жестокого света, сжигающего всё на своём пути. Металлический вагон раскалился так, что возникало чувство, будто он сейчас же расплавится, оставив на рельсах лужицу сине-зелёного цвета - цвета компании, занимающейся перевозками.
- Послушай, чертёнок.. – начал художник, дожевав свою булку и прислонившись к спинке сиденья,- ты когда-нибудь ловил себя на мысли о том, что, возможно, теряешь что-то важное, занимаясь другим делом? – Он не смотрел на своего собеседника, не пытался создать контакт глазами, не ждал никакого ответа. Ему нужно было поговорить. Поговорить самим с собой, сделав кого-либо свидетелем этого. – Мне сейчас кажется, что меня не должно быть здесь. Кажется, что я остался там, на перроне вокзала родного города. Кто знает – может, мне больше не удастся побывать там? Может, я должен был остаться? – Он достал из внутреннего кармана джинсовой куртки небольшой блокнот, который, наверное, видал уже несколько подобных поездок, пережил кучу приключений, выжил после пролитого на страницы чая. Мечтатель в это время не отводил глаз от товарища, следил за его руками, губами, глазами, устремившимися в листок блокнота. Он, мечтатель, неприметный человек, был самым хорошим слушателем, отличным попутчиком. Хотя, признаюсь, на любителя. А художник был настоящим любителем. – За события, происходящие в тот или иной отрезок времени, ты несёшь огромную ответственность. Кроме того – ты их творишь! Ты их выдумываешь! Ты ежедневно, ежеминутно оказываешься перед выбором. Ах, как было бы интересно, если бы можно было вернуться на распутье, а потом посмотреть, что бы стало, будь выбран тобою иной путь! – Он едва заметно улыбнулся. Чертёнок в это время задумался над сказанным товарищем, погрузился в свой мир, начиная потихоньку ворошить прошлое. – Сейчас я прекрасно вижу, что сделал не так в своей жизни.. - мечтатель, бросив на сидевшего напротив художника какой-то раздражённый взгляд, тяжело вздохнул. – Извини. Мне не стоило загружать тебя своим пессимизмом. Я выйду на следующей остановке ненадолго, хорошо? Хочется куда-нибудь зайти и чего-нибудь выпить.
Поезд остановился через пятнадцать минут.
Молодой парень, художник с соломенного цвета волосами, спрыгнул с подножки вагона навстречу тёплому весеннему дню. С собой он захватил свой рюкзак, содержимое которого звенело и гремело с каждым шагом хозяина. Оглядев платформу и не увидев на ней ничего привлекательного, художник вышел из здания вокзала и оказался в неизвестном ему городе. Больные от нескольких дней почти неподвижного сидения в поезде ноги подводили парня – он еле плёлся, с трудом сгибая колени. На другой стороне узкой улицы стояло обшарпанное здание небольшого кафе. Художник направился в него. Бросив на барную стойку немного мятых банкнот, парень потребовал несколько бутылок лучшего рома и ликёра. Бармен тут же выставил стеклянные бутылочки перед посетителем, а тот, усевшись на высокий табурет, принялся пить. Пить так, словно его одолела невероятная жажда, спасти человека от которой мог лишь крепкий алкоголь.
- У-у.. – протянул бармен, наблюдая эту картину. – Давай, дружок, рассказывай, что стряслось. Я же, как-никак, обязан знать, что сообщить хозяину, когда он заметит пропажу элитного алкоголя.
И художник, склонив голову и сжимая в руках полупустую бутылку рома, начал свой рассказ.
История началась со смерти родителей парня, с того момента, как он попал в детдом, где не продержался и двух дней. К слову, его никто не искал. Сбежавшего творческого человека найти трудно. Художник подробно описывал каждое попавшееся на жизненном пути лицо, а иногда подкреплял свои слова небольшими набросками из блокнота. И всё пил, пил. К концу подходила бутылка красного вина, которую он попросил для того, чтобы запить ром. Активно жестикулируя, парень рассказывал о своей выставке картин, устроенной для него одним очень хорошим человеком, чьё лицо в блокноте мелькало чаще всего. Вокруг барной стойки собрались скучающие посетители, желающие поскорее узнать, что случилось дальше. А дальше парень начал плакать, рассказывая о расставании с тем очень хорошим человеком. Посетителям особенно понравилось, когда они узнали, что человек оставил начинающему художнику довольно приличную сумму денег на дальнейшее развитие. На деньги эти художник ездил по стране, устраивая свои выставки. Вскоре деньги подошли к концу, а ни одной картины продать так и не удалось. Найти жильё не удалось тоже. И цель в жизни, что уж говорить. Выпивка из шкафа при стойке стала кончаться, а ром с ликёром закончились еще на начале рассказа. Бармен периодически таскал со склада запасные коробки. Художник замолчал, однако неравнодушные слушатели требовали продолжения, дергали его за плечи:
- Что дальше, чувак? Что было дальше?
- У меня оставалось немного денег, - собравшись с силами, выговорил парень, – и я хотел снять себе квартирку с хорошим видом на реку или лес. Врачи прогнозировали мне внезапную и скорую смерть. Врожденный порок сердца. – Парень вздохнул, прижав к груди пустую бутылку, а публика ахнула. Но потом он заулыбался своей поразительной улыбкой, давно примирившись со своей судьбой, и людям вокруг стало, кажется, чуточку спокойнее. – Квартиры с подходящим видом я так и нашёл. Были виды на реку, были виды на лес, а мне хотелось всего и сразу..
- Всего и сразу не бывает! – Крикнул кто-то из дальнего угла, усмехнувшись.
Парень повернул голову в ту сторону и продолжил:
- Вы знаете, бывает! Я купил билеты. Билеты на поезд. Мно-о-ого билетов. И стал ездить без остановки. Вот вам и место жительства, и всё и сразу в окне. Я видел реки, видел леса, знакомился с чужими городами. – Обрадованный своей сообразительностью, парень снова улыбнулся.
После долгой остановки поезд наконец тронулся. Место художника было пустым. Он не вернулся.