Гл. 58
Саша обещала тете Зареме, что обязательно зайдет к ней, вернувшись из Краснодара. А еще обещала, что в городе заглянет к Аскеру в казарму. Вам обязательно надо все выяснить – настаивала свекровь. И глаза ее были тревожны «Аскер – горячий мальчик. Еще что-нибудь с горя натворит. Ему плохо, Саша, поговори с ним!» Зарема хотела сопровождать невестку. Но та наотрез отказалась. Зачем беспокоиться, она и сама дорогу найдет.
Но - не вовремя (а может быть так надо было) подошел к остановке троллейбус, направлявшийся в сторону больницы где, как она знала теперь, лежал Дима. А уже выйдя из хирургического отделения, Саша поняла, что поздно куда-либо еще ехать – небо подергивалось темно-серой пеленой. Так что пришлось в очередной раз свекрови соврать – мол, была в казарме, да Аскера не застала. Совесть царапнула – свекровь выглядела по-настоящему испуганной. И Саша стала торопливо и легкомысленно болтать, нагромождая слово на слово, строя хрупкую башню лжи. Наверное, отлучился куда-то, у курсантов последнего курса жизнь вольготная, сами себе хозяева. Ничего, еще встретятся.
Хотя Саша решительно не представляла, о чем говорить с мужем. Уже даже не боялась, просто не знала, какие слова подобрать. Да и зачем?
А вот кого хотелось ей срочно услышать, так это брата. От Заремы она бросилась в свою квартиру, торопливо набрала номер Марины, но узнала только, что Алекс в очередной раз исчез.
«Вот дурачок! – простонала Саша. – Куда ж он теперь…»
Она не сомневалась, что вспоротая покрышка Диминой машины – дело рук Алекса. Злилась на брата, но сдавать его не собиралась. Завадскому ногу ее откровения не вернут.
К Диминой травме у нее вообще было странное отношение. Первый шок и жалость прошли. И вот такой Дима – без ноги, - был ей как-то ближе, казался доступнее. Он теперь, не смотря на всю его ершистость, на поминутно трогающую губы ухмылку – нуждался в участии, в защите, в добром отношении, и все это Саша готова была дать с лихвой. Не казался ей Дима ущербным нисколько, и его запеленутую в бинты укороченную конечность она через минуту уже и замечать перестала. Поэтому и к виновнику его нынешнего состояния, даже если б им не был родной брат, никаких отрицательных чувств не испытывала. Его словно не существовало вовсе – ну, обстоятельства так сложились, что поделаешь. Проблема Димы и проблема Алекса связались в единую картину в ее уме, но не в сердце. Она переживала за каждого отдельно. И твердо решила молчать о том, что брат выходил на пять минут из дому. Вот только… Людмила могла проговориться. И кто тянул ее за язык разболтать все сиделке.
Жена Коли Слюсаря нежданно негаданно прошла проверку в тот же вечер. Саша уже собиралась идти спать в бывшую комнату Алекса, так как ее диван теперь занимала Людмила, чтобы назавтра как можно раньше отправиться в общежитие. Теперь, когда Алекс исчез, терять работу, пусть и малооплачиваемую, было бы крайне неосмотрительно. И тут в дверь настойчиво позвонили.
На пороге вырос Олег Николаевич – не утерпел, а может, опасался, что Саша в общагу больше не вернется и решил перехватить ее на квартире. Сашу сразу же кольнул вопрос – как узнал, что она дома? Неужели кто-то следит? За спиной Завадского маячил угрюмый тип неопределенного возраста, которого девушка часто замечала в последние дни возле шефа. Поговаривали, что Олег Николаевич взял себе телохранителя.
Завадский-старший был въедлив. Не полагаясь на следователей, скрупулезно задавал мучившие его вопросы. Начал с Алекса, и Саша уверенно глядя ему прямо в глаза, недрогнувшим голосом врала, что брат никуда не выходил после того, как вернулись от Хуажевых. Отвернувшись на минуту, пока Олег Николаевич делал какие-то пометки в пухлом блокноте, заметила удивленный взгляд Людмилы. Но сиделка промолчала, не выдала своего знания ни звуком, ни жестом.
Саша благодарно улыбнулась и тут же вперила серьезный взгляд в Олега Николаевича, который стал очень подробно расспрашивать про Аскера. Девушка внутренне расслабилась – раз муж ни в чем не виноват (а она это знала твердо) значит, и бояться нечего. Но почему-то ее уверенность угрюмому Завадскому не передавалась. Его светлые глаза становились все подозрительнее, все злее. Несколько раз в разных вариациях он спросил, обещался ли Аскер приехать на ее День Рождения. Саша опять и опять честно отвечала, что, мол, хотел, но не получилось, поздравил по телефону. А Олег Николаевич уже совершенно бесцеремонно вытаскивал из нее причину размолвки: «Почему ушла от мужа?»
- Да не ушла я! – сначала спокойно, а потом – нервничая, отвечала Саша, однако ей даже в голову не приходило прервать эти бестактные копания. – Просто решила денег подзаработать. Нам ведь маму надо лечить. А тут еще и ребенок появится. Аскер пока не работает. И тетя Зарема дома сидит. Дядя Мурад не может нас всех обеспечить.
- Хм, интересный расклад для адыгейской семьи, не знал, что у них принято беременных невесток на работу посылать, – Олег Николаевич ухмыльнулся, совсем как Дима. -Кстати, а братец где?
- В Москву на заработки уехал, - выдала очередную порцию лжи Саша.
Олег Николаевич, казалось, поверил. Сейчас его больше интересовал Аскер. И ее отношения с Димой. Саша очень натурально расписывала, какие они хорошие друзья – со школьной скамьи.
-Ты мне зубы не заговаривай, - грубо бросил Завадский. – Было у тебя что с моим сыном?
-Нет, - сосредоточившись на его зрачках-бусинках, твердо произнесла Саша.
Помучив ее еще минут десять, он, наконец, ушел. Саша чувствовала себя так, будто ее по старой стиральной доске, которая с ребрами, возили. Даже тело болело. Обессилев, она положила голову на стол.
- Ну вот, чего это он! Видит же, что беременная, нет, набросился со своими вопросами, - ворчала Людмила. На нее за весь вечер никто внимания не обратил, наверное, помнил Олег Николаевич из доклада следователя, что сиделка появилась у Потаповых после трагических событий, поэтому и интереса к ней не проявлял. А вот Людмила ловила каждое слово.
- Видно, не просто так его Дима в аварию попал, что-то выяснилось, причина какая-то, раз Завадский копытом землю роет… - рассуждала она, беседуя то ли сама с собой, то ли с Сашей, а девушка отмечала с тревогой – вот, приезжая, столько лет в поселке не была, а про Диму уже знает. Болтают, болтают люди… Как бы про магазин не рассказала.
И вдруг волна неприязни к этой пожилой крупной женщине поднялась, запекла в Сашиной груди. Ведь это от Слюсаря узнал Алекс о том, что возле стройки слонялся Олег Николаевич. Если б не Людмилин муженек-пустобрех, не возненавидел бы брат всю семью Завадских, не напридумывал себе невесть чего, не полез бы к этой проклятой машине. Но почему, почему так все получилось?!
- А вот, - вдруг резко заговорила она, - люди говорят, что в тот день, когда Василенко убили, вы недалеко от вагончика Олега Николаевича видели.
- А кто ж говорит? – Людмила от неожиданности даже присела.
- Да откуда мне знать! – Саша уже пожалела, что подняла эту тему. - Кто-то заметил. Слухи ползут.
- Ну да, встретили мы Завадского. Я как раз мужичонку своего домой тащила. А что?
- А то, что видели…- с каким-то детским упрямством повторила Саша, не зная, что дальше говорить.
- И? Что еще видели-то?
Саша удивленно сглотнула комок, неожиданно образовавшийся в горле и никак там не помещавшийся. Людмила бледнела на глазах. А губы даже под дешевой помадой стали серыми-серыми. «Чего это с ней? – с брезгливым отчаянием думала Саша, а под ложечкой уже сосало – тоскливо, уныло. – Неужели Алекс прав? Неужели эта Людмилка что-то знает? Да ну, ерунда. Что она могла видеть? Как Олег Николаевич в вагончик входил? Но ведь это ничего не доказывает! - и по какому-то наитию, не грозно, скорее устало, Саша произнесла, исподлобья глядя на сиделку матери:
- Я все знаю…
- Что ты знаешь? – губы женщины стали синими.
- А то, что мой отец Василенко не убивал.
Людмила беспомощно кивнула, вскинула руки, словно собираясь улететь, потом медленно-медленно рука-подломанное крыло потянулась к груди, и грузная женщина мешком свалилась на старый ковер.