Люблю ночь. Люблю ее безмятежную тишину, прохладу, манящую таинственную темноту. Где-то вдалеке чуть слышимый звук проезжающих машин, лай одинокой собаки, посвистывание филина и легкий и мягкий шелест свежей листвы. Полная луна и кристально чистое бескрайнее небо. Идеальное время для размышлений и отдыха, время постоять под легким ветерком, вдохнуть поглубже, чтоб задержать подольше этот момент, и пуститься в приятные душе размышления о вечном или насущном. Благодать!
Есть у Ночи такой закон – когда она приходит, все засыпают. Все: большие и маленькие, люди и звери, машины и магазины – все спит, мирно дожидаясь заветного утреннего часа. И ты должен спать, ведь утром нужно встать пораньше. А даже если не нужно, приятно встретить новый день свежим и отдохнувшим, полным сил и энергии. Наверное, поэтому люди так любят спать – это приятно, погружаешься в мягкую теплую постель, отключившись от всего вокруг, и уплываешь в славное царство радости и грез, вечного тепла, мира и покоя. Только я не люблю спать. Если бы можно было вовсе жить без сна, так не ложилась бы ни на секунду. Что толку валяться часами в кровати без какой-либо пользы? Лежишь, усталость, темнота вокруг, пытаешься расслабиться и отдаться этому всеобъемлющему потоку, пытаешься, снова и снова, стараешься не думать ни о чем, каждый раз ловя себя на том, что разум твой противится такому желанию. Этот бесконечный поток никому не нужных мыслей, важных, и не очень, интересных и изъезженных вдоль и поперек, начинает давить на твою бедную уставшую и слабую голову изнутри, разрываю мозг на части, на мелкие разрозненные кусочки, которые не желают собираться воедино. Отрешенно ворочаясь с одного бока на другой, перепробовав столько поз, сколько не видела и сама Камасутра, ты с отчаянным стоном изнеможения и злости натягиваешь до треска мешающее тебе одеяло. То жар, то холод, начинаешь метаться в агонии, не понимая, за что тебя так мучает этот жестокий и коварный мир. Часы все тикают, и сердце бьется так громко и часто, что хочется истошно крикнуть, чтоб выпустить все напряжение, скопившиеся в груди, от которого все тело начинает истерически содрогаться в жалких рыданиях. «Господи, ну пожалуйста!» - истошно вопишь ты в сердцах. – «Господи, я прошу…». На какое-то мгновение, после минуты предельного накала, твое тело вдруг обмякло и расползлось на горячей, полностью измятой и уже ненавистной, простыне. Только тишина и шумное дыхание. Ну вот, почти! Надежда и облегчение вспыхнули в изнуренном первобытной жаждой сна теле. Но нет… Ворочаясь, как червь на раскаленной сковородке, узник собственного больного сознания, ты начинаешь еще больше злиться. Невольно. И чем злее ты становишься, тем дальше от тебя уходит царство морфея. О, Боже! Будет ли этому конец? Снова тиканье часов, жара, овившееся, словно плющ, одеяло, кипящая желчная злость на самого себя и неимоверная усталость – все собирается воедино, затягиваясь водоворотом в огромный тяжелый давящий ком, обжигающий и жалящий, словно натянутая кожаная плеть с заостренными металлическими крючками, больно задевающими натянутые до предела глубинные струны твоей израненной души. «Хватит! Пожалуйста, хватит…» - шепчешь ты в молитве, уже не сдерживая стоящих в горле рыданий, давно готовых выплеснуться наружу, покрывая все вокруг.
Вот так настало утро, прочь прогоняя мнительную ночь.
***
А за окном уж яркие лучи,
Горят, одаривая всех желаньем.
Желаньем жить, любить, творить
В заботах будних дней, теплеющих и ранних.
А ты все здесь, в одной из тех несчетных поз,
Запутавшийся в одеяле,
Лежишь… И понимаешь,
В своем беспомощном отчаянье,
Что конец близок, уж назначен срок,
И от того становится еще печальней.
Ты не сомкнул глаза, ни разу за ночь!
Ты стал лишь более уставшим, чем тогда,
Когда пораньше вечером, с надеждой,
Ты спать ложился в предвкушении утра;.
Больше не будем, хватит о насущном!
Забот хватает нам и без того.
Лишь думаешь: «чем же я провинился?
Зачем так мучили меня? За что и почему?»
Глаза твои больные, налиты;е кровью,
Печально смотрят в отражение зеркал.
«Доброе утро» - мямлишь ты истошно,
Печально вспоминая ночь, постель,
Плетешься в кухню тихо, осторожно,
Сбежать пытаясь от дневных страстей…