Этот запах мне не забыть никогда... Он в памяти моей, в подсознании...
Отец остался без ноги в 33 года, защищая Ленинград. В семье у нас было 6 детей, послевоенных четверо. Каждые два года отцу приходил вызов в госпиталь(кстати, там он встречал летчика Маресьева), где ему делали протезы для ноги, которой у него не было. Один протез, повседневный, «рабочий», он заканчивался крашеной черным цветом железной трубой с резиновым набалдашником на конце. На железной круглой коленной чашечке была железная защёлка, которая позволяла фиксировать согнутый в колене протез. Защелка все время протирала в штанах в колене дырку...
Другой протез – «выходной» или, как говорится, парадный, на выход, с виду имитация ноги со ступнёй. Отец его не носил: тяжелый и не фиксировался в колене (на ходу протез подворачивался и можно было упасть). К папиной культе ноги протезы крепились с помощью кожаного чехла скрепленного блестящими никелем железными полосами и кожаными ремешками с застёжками... Кожаные части протезов сильно пахли кожей...
Когда отец возвращался из госпиталя, мы, детвора, его встречали у поезда. Он шел на костылях и нес за плечами большой мешок из мешковины. Мы помогали ему нести мешок, в котором лежали пахнущие кожей ноги-протезы и ждали подарков. Это были, обычно, пряники и конфеты-леденцы...
Дома мы рассматривали папины обновки, смотрели, как он их примерял. «Выходной» протез занимал своё место в шеренге предыдущих. Они стояли у печки, в ногах у моей кровати и распространяли запах кожи...
Папа не любил рассказывать о войне... По праздникам он вывешивал на доме красный флаг... Прошло много лет... Папы давно уже нет... А запах кожи преследует меня до сих пор... Я никогда не видел отца здоровым, с двумя ногами...
Я не понимаю тех, у кого руки тянутся к оружию...