Город Железных Кораблей
Наскоро перекусив, пленники моря начали поиски выхода на берег. Ненормальность Агнес была слишком очевидным фактом, чтобы безоговорочно принимать на веру слова этой женщины. Тем не менее, Лоретта довольно быстро обнаружила второй люк. Ящик со свечами стоял на его квадратной деревянной крышке, о края которой она не раз спотыкалась ночью и утром, не пытаясь рассмотреть досадное препятствие.
Аккуратно выбрав часть свечей, Ушедший в бездну отодвинул ящик. Люк был заперт. Проломить его дубовую крышку имеющимся на маяке топором не представлялось возможным. Пока Ушедший в бездну пытался сбить тяжёлый навесной замок, Лоретта вспомнила о связке ключей, которую видела в одном из ящиков.
Нужный ключ действительно оказался там. Он повернулся в замке легко, будто с нетерпением ждал этого момента. Бродяга поднял крышку. Вглубь узкого прямоугольного колодца уходила каменная винтовая лестница, крутая, с высокими ступенями, но без перил.
Лоретта с сомнением разглядывала тесный спуск.
— Ни за что бы сюда не полезла, даже если бы пришлось полмесяца ждать, пока утихнет шторм, — заявила она.
— Увы, мадам, другого выхода у нас нет, по крайней мере, в данный момент, — насколько мог мягко возразил Ушедший в бездну. — Если, конечно, это выход, а не спуск в погреб или склад. Вас не удивляет, что старик не отправил своих женщин на берег в самом начале шторма?
— Нисколько, уж поверьте. Вы видели, что это было за семейство. К сожалению, предрассудки в деревенской среде — обычное явление. Агнес и сама не знала, кто отец малышки Анны. На маяке часто появлялись работники, которых местные власти присылали в помощь смотрителю, а доброта и покладистый нрав его дочери были всем известны. Кстати, папаша служил ей не лучшим примером. Назначили его на должность после того как он избил до полусмерти кого-то из местных рыбаков. Господин Фридаль счёл, что такой «герой» заслуживает не пеньковой верёвки, а особого доверия. Всё же маяк не поручишь, кому попало. Человек нужен смелый, сильный и надёжный, а кто может быть надёжнее преступника, знающего, что от виселицы его спасает только адская работа! Впрочем, на маяке старик устроился неплохо. Ночами его иногда посещали гости с берега. И гостьи. Раньше они приходили по дамбе, но в последнее время он возил их к себе на лодке. Можете представить, за кого он принял нас с вами поначалу! Зато потом ему пришло в голову, что это мы привели с собой духов шторма.
— Погодите, мадам! — Ушедший в бездну присел на откинутую крышку люка. — Давайте проясним всё прямо сейчас. Вчера я не задал вам главного вопроса, который следовало бы задать сразу: кто вы такая и зачем вам понадобилось на маяк?
Лоретта задумалась, глядя в сторону берега. Решала, стоит ли сказать правду или просто не знала, как именно ответить? Бродяга терпеливо ждал. Он был уверен, что она солжёт и надеялся, что её ложь будет, по крайней мере, не слишком убогой.
Лоретта улыбнулась, теперь уже совершенно безмятежно, и окинула его ласковым, чуть насмешливым взглядом. Тёплая волна накрыла Ушедшего в бездну, и он пожалел о своей резкости. Что он хотел услышать от этой необыкновенной женщины? Что она могла рассказать ему о себе такого, чего он не чувствовал и не видел сам?..
У неё были светлые, серо-зелёные глаза и густые чёрные ресницы. Лишь сейчас он, наконец, заметил это, а вчера ему казалось, что глаза у неё карие…
Вчера…
До чего же длинными бывают некоторые дни…
В этот момент он, сам не заметив, отвлёкся на какую-то мысль, которую потом не мог вспомнить, а возможно, у него просто слегка закружилась голова. Лоретта что-то сказала, но он не услышал слов, только увидел, как шевельнулись её губы. Она смотрела на него в упор, и ему почудилось, будто на миг её облик утратил чёткость, как отражение на глади воды, потревоженной дыханием ветра.
«Ты это я…», — прозвучало в сознании Ушедшего в бездну, но произнесла она вслух совершенно иное.
— На ваш вопрос есть несколько правильных ответов, но вам сейчас нужен самый простой, иначе вы убедите себя в том, что я одна из ночных посетительниц смотрителя, да вдобавок самая неудачливая.
Ушедший в бездну невольно улыбнулся. На деревенскую шлюху Лоретта определённо не походила. Она вела себя самоуверенно, вызывающе и независимо, без тени кокетства, хотя он явно нравился ей. Не заметить это было невозможно. Скрывать свои чувства она не умела и не считала необходимым.
— Забавно, что вы желаете знать обо мне больше, чем готовы рассказать о себе, — сказала она, переходя на серьёзный тон. — Я ведь так и не знаю вашего имени. И вообще ничего о вас не знаю. Ладно, это неважно. Главное, что мы с вами понимаем друг друга.
Да уж, понимание между ними установилось полнейшее…
В бешеном вихре событий минувшего дня и ночи Ушедший в бездну не успевал задумываться о том, на каком языке разговаривает с Лореттой, и лишь теперь наконец-то сообразил, что всё это время они говорили по-немецки между собой и с обитателями маяка. Кто бы мог подумать, что здесь, на Сандфлесе, в такой необычной обстановке он вновь услышит родную речь!..
— Мне незачем вас обманывать, — продолжала Лоретта. — Я действительно хотела повидать Агнес. Момент был удачный — её отца я встретила в Сведенланде. Говорили, что он пробудет там два дня. Его редко не бывало дома, поэтому я спешила…
— Настолько, что забыли одеться, взяли без спроса лодку и всю дорогу вполне справедливо боялись попасться на глаза местным жителям?
Ушедший в бездну ждал неуклюжего вранья о шведах, грабителях, на худой конец, о жестоком муже, от которого ей пришлось скрываться у подруги на маяке. Но Лоретта сказала правду, куда более странную, чем могла быть ложь:
— Да, именно так. Я спешила, чтобы успеть подняться на самый верх башни, а смотритель не пустил бы меня туда.
Она умолкла, не договорив главное. И Ушедший в бездну сделал это сам:
— Вы одна из выкликающих бури. Затем вам и понадобилось на маяк, ведь это и есть обязательное условие ритуала? Вы должны были добраться сюда тайком. Поэтому мы и прятались от того человека — охотника или кто он там на самом деле, а вовсе не потому, что он преследует лично вас. Зато мою помощь вы приняли без колебаний — я иностранец и не знаю здешних поверий. По большому счёту мне нет дела до ваших сообщников и противников. Но думаю, что силы, которым вы служите, намеренно свели меня с вами. Не случайно же вышло так, что в доме, возле которого вам пришлось бросить лодку, в это время началась драка, и вас не заметил никто, кроме меня.
Лоретта молча слушала, сдерживая усмешку.
— Мне непонятно одно, — наконец произнесла она. — Зачем вы тянете время и задаёте мне вопросы, ответы на которые знаете? Рано или поздно нам всё равно придётся спуститься по этой лестнице. Другого выхода нет, и какая теперь разница, что привело меня и вас на маяк, если главное для нас обоих сейчас — выбраться отсюда живыми? У старосты Сведенланда я оставила портшез и четверых слуг. Вероятно, меня уже хватились. Не хотелось бы, чтобы весть о моём исчезновении разлетелась по округе. У меня строгий отец. Он и без того был недоволен моим отъездом.
Отец. Не муж. Отлично! Впрочем, такая женщина вряд ли могла быть замужем. Уж слишком много в ней было чисто мужского авантюризма. Но Ушедшего в бездну ничуть не смущало это качество её характера, которое редко нравится мужчинам в женщинах.
— Вашего отца вполне можно понять. На его месте я бы не отпустил вас одну с четвёркой нерадивых слуг, которые преспокойно позволили вам скрыться.
— Мои слуги достаточно хорошо воспитаны и обучены, чтобы не лезть в дела своей госпожи, — резко возразила Лоретта. — Тем более что это не вся моя свита. Разумеется, у меня есть ещё и служанка.
— Портшез дорого стоит, — осторожно заметил Ушедший в бездну, желая выяснить, каких ещё сюрпризов ждать от своей удивительной знакомой. — И четыре носильщика это роскошь. У меня на родине даже весьма важные особы, как правило, обходятся двумя. Очевидно, ваш отец состоятельный человек.
Лоретта презрительно фыркнула.
— Если вы намерены взять меня в заложницы и потребовать выкуп, не продешевите. Мой отец — бургомистр Эльмборга. Я приехала с другого края острова. В таком путешествии четверо носильщиков — не роскошь, а необходимость. Двое несут портшез, двое — вещи. Надеюсь, вы не думаете, что эта рубашка — мой единственный наряд на любой случай?
— Я думаю, мадам, что мне необычайно повезло, — попытался отшутиться Ушедший в бездну. — Со мной произошло настоящее чудо. Сами понимаете, как мала вероятность увидеть в лесу дочь бургомистра отдалённого города, разгуливающую в одиночестве! По такому поводу можно загадать любое желание, и оно сбудется.
— На вашем месте я бы сейчас пожелала как можно скорее и легче добраться до берега.
— Вы по-своему правы, мадам. В данный момент нам обоим кажется, что нет ничего важнее, но когда мы действительно будем на берегу, я наверняка пожалею, что так легкомысленно использовал редкую возможность выпросить у судьбы незаслуженную удачу, поэтому не стану торопиться.
— Дело ваше, — Лоретта пожала плечами. — Загадывайте что хотите.
Она с трудом сдерживала раздражение. Впрочем, было чудом уже то, что в таких условиях она вообще согласилась на подобный разговор, сохраняя иронический тон и не сказав ни одного грубого слова чересчур настойчивому собеседнику. Однако злоупотреблять её терпением не следовало.
Ушедший в бездну зажёг факел и посветил вниз. Очевидно, лестницей пользовались довольно часто и тщательно следили за её состоянием. Края ступеней были немного стёрты, но не разбиты.
— Что ж, идёмте, мадам?
— Погодите, — запротестовала Лоретта. — А мы ничего не возьмём с собой? Если это выход на берег, значит, мы сюда уже не вернёмся. Надо бы захватить немного еды — до Сведенланда отсюда неблизко. И все ключи забрать — возможно, внизу есть и другие двери. Кроме того, вам не помешает переодеться — вы слишком похожи на иностранца, а чужих здесь убивают.
Времени на сборы ушло немного. Взяли кое-что из вещей, бутыль с травяной настойкой и галеты. Завернули всё в шерстяную накидку, связав её края узлом и обмотав для надёжности верёвкой.
С моря пошёл туман, и стало холодно. Густое белесое облако стремительно расползалось, затягивая берег. Ушедший в бездну сменил свой истрёпанный костюм на одежду смотрителя маяка, надел его плащ и перекинул через плечо свёрток с вещами и провизией. Тяжёлую связку ключей Лоретта повесила себе на шею, заявив, что теперь смело может топиться. С таким грузом никакой шторм не поднимет её со дна. Ушедший в бездну поморщился. В данных обстоятельствах подобная шутка граничила с бестактностью.
— Мадам, позвольте мне идти впереди вас, — нарочито вежливо обратился он к Лоретте, которая уже зажгла второй факел и направилась к люку.
Она недовольно обернулась.
— По-моему, нет никакой разницы в том, кто из нас пойдёт первым. Если внизу вода, я в неё не полезу. Вернусь и буду откапываться или ждать помощи с берега.
— Я тоже, — хладнокровно отозвался бродяга. — Но если во время спуска я случайно оступлюсь и упаду на вас, вы вряд ли сумеете меня удержать.
— А вы меня?
— Думаю, что сумею. Дайте-ка мне ключи.
Завладев связкой, он повесил её на пояс и начал осторожно спускаться. Чуть помедлив, Лоретта последовала за ним.
Внутри башни стоял неумолкающий шум. Перекатываясь через острия рифов, волны захлёстывали островок, и отзвук их ударов ещё больше, чем во время ночной бури, напоминал говор угрюмой толпы.
Ушедший в бездну не торопился, шаг за шагом погружаясь в недра узкого колодца, откуда веяло холодом, сыростью и зловонием. Оглядываясь на свою спутницу, он дивился тому, как легко она справляется с подолом длинной юбки, надетой поверх не менее длинной рубахи. Сам он, будь на нём подобное одеяние, уже давно запутался бы в нём и сорвался вниз.
«Женщины напоминают экзотический парк со множеством потайных уголков, каждый из которых не похож на другие». Слышал ли он когда-то эту фразу или прочитал у кого-то? Лоретта напоминала очень необычный парк, где ухоженные аллеи, окружённые прихотливыми растениями и статуями, незаметно перетекали в путаницу лесных троп.
А на что походил он сам? На пустынный скалистый берег, по которому совсем недавно катились штормовые валы?..
Факел в руке Лоретты дрогнул. На стене и ступенях тревожно заметались рыжие отблески. Ушедший в бездну обернулся и подхватил женщину под локоть, решив, что от смрада и духоты у неё закружилась голова. И в этот миг тоже услышал звук, испугавший его спутницу. Отчаянный вопль прорвался сквозь шум моря и ветра. Голос человека или причудливый обман слуха?
— Этого не может быть… — с трудом проговорила Лоретта. Такого страха Ушедший в бездну не видел на её лице, даже когда она смотрела на приближавшуюся к башне волну-убийцу. — Это просто невозможно! Никто не мог выжить там, снаружи! Мы же с вами остались одни…
— На море иногда слышатся очень странные звуки, — сказал Ушедший в бездну, прислушиваясь к тому, что творилось за стеной башни.
— Значит, вы тоже слышали голос, верно?
— Да. Скорее всего, это был порыв ветра.
— Не похоже! Вы видели, как разлилась река? Может быть, кого-то вынесло в море по её руслу?
— Считайте, что он уже мёртв. Мы ему ничем не поможем.
— Я иду наверх.
— Зачем? Я бы не стал тратить время. Надо спешить, пока не выяснилось, что в башне есть потайное укрытие, в котором внезапно обнаружатся Агнес и её дочь. Что если они не погибли? Их тел не было в комнате, когда я спускался туда ночью.
— Если бы они были живы, то уже объявились бы, — сердито возразила Лоретта. — Сейчас не до шуток. Голос был мужской, а не женский, и кричали где-то недалеко. Я должна убедиться, что наверху точно никого нет. Вы представляете, что нас могут закрыть здесь?! Мы ведь не знаем, есть ли на самом деле впереди проход.
— Ладно, — согласился Ушедший в бездну, — возвращаемся вместе. Наверх вы одна не пойдёте.
Поднимались они быстрее, чем спускались. Ушедший в бездну не позволял себе оглядываться. Снизу, из темноты, веяло неизвестной опасностью.
Прямоугольник открытого люка уже светился над ними, до него оставался десяток ступеней, когда факел Лоретты погас от мощного вздоха ветра.
В шахту лестницы ползли клочья по-осеннему холодного тумана. Верх башни утопал в молочной пелене. Туман был настолько густым, что затруднял дыхание. Даже ближайшие предметы походили на тени с размытыми краями. Свет оставшегося непогашенным фонаря внутри ограждения казался огромным расплывчатым пульсирующим пятном.
Поднявшись на площадку, Ушедший в бездну вставил свой факел в металлическое кольцо, прибитое к стене возле люка.
Снова раздался крик — безумный, отчаянный вопль человека, обречённого на смерть. Доносился он не от подножия башни, а с рифов, где лежал остов разбитого брига.
— Вы были правы, — полушёпотом сказала Лоретта. — Не имело никакого смысла возвращаться. Мы только потеряли время…
Скрежет… будто когти гигантской птицы, приземлившейся на скалу, зацарапали по шершавому камню, цепляясь за неровности и выступы… шелест могучих крыльев… шорох осыпающейся гальки…
В сердце туманного облака на рифах шевельнулась тёмная щетинистая глыба. Душераздирающий вопль, долетевший оттуда, растворился в нарастающем шуме, в котором смешались пронзительные страшные звуки. Искажённые туманом, они соединились в адский вой и визг. Бесформенная громада мёртвого корабля заскользила, пятясь от островка, и тяжело ухнула в воду. Пена взметнулась, заслонив сошедшее с рифов судно. Две волны, одна за другой, ударили в стену башни, слизнули большую часть песчаного кургана, намытого штормом вокруг её подножия. Как раз в это время ветер прорвал туман, и бриг стал виден отчётливее. Он уходил под воду буквально на глазах, заваливаясь на корму.
Ушедший в бездну не мог оторвать взгляд от этой картины. Тонущий корабль должен был издавать какие-то звуки, но неестественная тишина окутывала бриг, словно между ним и людьми, наблюдавшими за его погружением, высилась незримая стена. Нос судна вздымался всё выше, обломок бушприта, как стрелка часов, приближающаяся к двенадцати, плавно вычерчивал в воздухе полукруг и наконец указал в зенит. Стоящие на башне одновременно увидели человеческую фигурку, вцепившуюся в обрывок снасти, свисающей с борта корабля. Лоретта вскрикнула, но в её голосе прозвучал не испуг, а безмерное удивление, к которому примешивалось другое, совершенно неожиданное чувство… Торжество? Ушедший в бездну подумал, что ослышался, но взглянув на неё, понял, что она действительно ликует. На таком расстоянии, да ещё в тумане узнать гибнущего человека было невозможно, и всё же она радовалась. Чему? Смерти врага или удачному завершению сложного ритуала?
Человек предпринял последнюю отчаянную попытку спастись — оттолкнувшись ногами от борта, выпустил снасть и полетел вниз. Рухнув с огромной высоты, он исчез под водой и уже не вынырнул. Бриг начал стремительно погружаться, увлекая с собой в пучину всё, что плавало вокруг него на поверхности. В несколько минут море поглотило его целиком.
Ушедший в бездну первым нарушил молчание.
— Я правильно понял, что это был тот самый охотник, от которого мы с вами так геройски прятались вчера? Не представляю, как ему удалось продержаться всю минувшую ночь на этой развалине.
— Что вы! — Лоретта с трудом сдерживала счастливый смех. Глаза её сияли. — Тот охотник давно ушёл с берега. Я же говорила, что он боится моря, тем более такого, каким оно было ночью. Нет! Мерзавец, которого мы сейчас проводили на дно, был хуже любого полоумного убийцы. Он из тех вредоносных гадов, от которых следует избавлять мир любыми способами без всякой жалости. Это люди благих перемен. Безмозглые преобразователи, возомнившие себя владыками природы и человеческих судеб. Всё, к чему они прикасаются, перестаёт быть настоящим и живым.
— Значит, вы таки знали этого человека? Вы видели его вчера на бриге?
Лоретта наконец рассмеялась беспечно и радостно, как ребёнок, нашедший давно потерянную игрушку.
— Нет, нет и нет! — воскликнула она. — В том-то и дело, что я не знала и никогда не видела его прежде, и не имею понятия, как он очутился на корабле — ветром его туда занесло или морские черти притащили. Главное, что он теперь там, где ему самое место. И в ад его отправили мы с вами! Молодцы мы, молодцы! Когда издыхает подобная тварь, в мире становится чище и светлее, уж поверьте!
Ушедший в бездну с недоумением наблюдал этот приступ необузданного веселья, терпеливо ожидая, когда можно будет задать Лоретте вполне естественный вопрос: с чего она решила, что незнакомец, утонувший на их глазах, был злодеем мирового масштаба? Сделать подобный вывод она могла лишь по каким-то особым признакам, понятным только ей самой, и бродяга считал необходимым выяснить, что это за признаки. Возможно, она просто впала в истерическое состояние при виде гибели человека, которого была не в силах спасти, и пыталась оправдать своё вынужденное бездействие причинами высшего порядка.
Такое объяснение казалось наиболее правдоподобным, но не устраивало Ушедшего в бездну. Не то чтобы он был вовсе лишён мужского шовинизма, заставлявшего его каждую минуту беспокоиться о том, что очередное испытание сломит Лоретту. Но прежде всего он был колдуном, и лишь потом — мужчиной, земным человеком со всеми предрассудками своего пола, времени, общества и воспитания. Мимолётные ощущения, почти незаметные движения души имели для него смысл предостерегающих символов. Он вдруг отчётливо осознал, что ему приоткрылась некая весьма неприятная тайна, от которой он не мог отгородиться снисходительной мыслью о слабости женского сердца, нашедшего для себя утешение в наспех придуманной сказке.
И вроде бы вовсе не к месту ему вспомнилась причудливая теория Джордано Бруно о множественности миров и времён. Когда-то в юности Ушедший в бездну пытался представить себе время, разделённое на части, живущие самостоятельной жизнью. Получалась полная чушь. Теперь же перед его мысленным взглядом промелькнули неясные картины, словно отражения в запылённых зеркалах. В каждом зеркале был он, и была Лоретта, но в разной обстановке, окружении, даже в различных образах, будто ожившие персонажи книги, автор которой не поленился сочинить множество вариантов одного и того же сюжета, но не сумел выбрать лучший.
«У реки времени много рукавов и притоков, текущих в разных направлениях; время подобно всепожирающему пламени; время бежит, словно песок в часах. Но эти поэтические сравнения — лишь игра слов, не объясняющая ничего. Нет! Время похоже на пеньковую верёвку, протянувшуюся в бесконечной пустоте и в любой момент готовую захлестнуться петлёй на твоей шее».
Так много лет назад говорил Ушедшему в бездну его опекун и наставник, старый венецианский чернокнижник, посвятивший его в тайны учения Бруно. Однако всё это было в прошлом.
— Вы хотели знать правду о том, зачем мы с вами пришли на маяк, — сказала Лоретта вполне спокойным тоном, без какого-либо намёка на истерику. — Вот вам и ответ. Да, это был ритуал, очень тяжёлый и страшный, потому что за спиной каждого мерзавца, одержимого жаждой грандиозных преобразований, всегда стоит невидимый защитник, чью волю и чары приходится переламывать.
— Столько усилий и жертв — ради того чтобы утопить одного-единственного человека?! Боже мой, мадам! Да за самую скромную плату я бы избавил от него и вас и всё человечество заодно! В следующий раз, когда вам снова вздумается очистить мир от пары-тройки гадов, просто скажите мне об этом. Ваши деньги и ваше оружие, но никаких морских приключений!
— Деньги вы получите на берегу, а что касается оружия… Не думаю, что даже самый внушительный арсенал наёмного убийцы годится для того чтобы опустить под воду целый город. И сделать это в одиночку труднее, чем вдвоём, особенно если двое понимают друг друга так, как мы с вами.
…Город?
Мысль, пронзительная и холодная, как блик света на грани ледяного кристалла, заставила Ушедшего в бездну болезненно скривиться. Видение, чуть не погубившее их с Агнес у входа в башню, было ещё одной составляющей ритуала, в котором он невольно участвовал, не понимая, что происходит. Сомнительная честь служить орудием в ловких руках ведьмы! Но ведь что-то такое он и предполагал, когда без лишних вопросов согласился провести Лоретту на маяк и подчинялся ей во всём, наслаждаясь необычностью приключения.
Быть откровенным с собой труднее, чем с другими, но иногда следует позволять себе такую роскошь, уже хотя бы для того чтобы окончательно не утратить самоуважение. Да, вчера он принял участие в неизвестном колдовском ритуале, смысла и цели которого ему никто не собирался открывать. И что из того? Он с самого начала понимал, что Лоретта неискренна с ним. Он убил человека, защищая её, хотя, возможно, она того и не заслуживала. Но и убитый был отнюдь не праведником. Вспоминая о нём, Ушедший в бездну не испытывал ни малейшего раскаяния. Впрочем, и по поводу своего участия в ритуале он не стал переживать, рассудив, что если молодая взбалмошная ведьма пожелала утопить целый город, значит, это давно следовало сделать. Другой вопрос, удалось ли?..
— Кстати, отсюда надо немедленно уходить, — продолжала между тем Лоретта, не замечая, что её собеседник несколько смущён её предыдущим циничным заявлением. — Туман очень плотный, и поднимается он не с моря, а с болот. Чувствуете запах?
Действительно, со стороны берега потянуло гнилью и чем-то ещё, неизвестным и омерзительным. Запах не походил на тот, что издают морские водоросли и прочий мусор, выброшенный штормом; в нём было нечто тревожное, пугающее. Ушедшему в бездну вспомнилась ночь, когда они с Мансвельдом на шлюпке попали в ядовитый туман, и странные метаморфозы луны, на которые тогда обратил внимание художник. Испарения болот очевидно вызывали галлюцинации.
Оставаться дольше на открытой площадке становилось опасно. Не теряя времени, зажгли второй факел и начали спуск заново. Дышать было трудно. Тяжёлый запах, поднимающийся снизу, смешивался со зловонием, проникающим на лестницу через открытый люк. Туман преследовал людей, гнался за ними попятам, окутывая холодной сыростью, застилая и без того тусклый свет факелов.
— Дело не в его ядовитости, — сказала Лоретта, — а в том, что это, скорее всего, вообще не туман. Настоящие туманы здесь не редкость, мы ведь живём на острове, но они не настолько густые и легко развеиваются ветром. А когда идёт такая плотная, удушливая пелена, лучше отсидеться в каком-нибудь укрытии, иначе можно попасть совсем не туда, куда направлялся.
— В каком смысле?
— В самом прямом. К примеру, оказаться в воде далеко от берега или вообще исчезнуть, как это случилось с одним из здешних рыбаков. Он пропал прямо на берегу возле своей лодки, а год спустя объявился у нас в Эльмборге, причём не мог вспомнить, где был всё это время и как добрался на противоположный край острова.
— Выходит, этот туман отнимает память?
— Да, так считают многие… — Лоретта умолкла, и Ушедший в бездну не стал продолжать беседу. Разговаривать на ходу было трудно, а тема не улучшала настроение.
Тугие витки спиральной лестницы давно скрыли прямоугольник люка, и темнота угрожающе сгустилась вокруг людей, посягнувших на её абсолютную власть. Два факела давали слишком мало света. Их огни едва трепетали, словно задыхаясь во мраке. Чем глубже, тем слабее ощущался ветер. Зато усилился запах. Непривычный, едкий, он жёг горло и глаза, вплавлялся в кожу.
Внизу что-то блеснуло. Ушедший в бездну приостановился, и Лоретта, следовавшая за ним на расстоянии в две-три ступени, испуганно охнув, схватилась за стену свободной рукой.
— Что случилось?
Ушедший в бездну ответил не сразу. У его ног колыхалась вода. Свет его факела дрожал и скользил по её поверхности, распадаясь на рыжие полосы и завитки.
— Похоже, что нам снова придётся возвращаться. Проход затоплен.
Лоретта подняла свой факел выше, пытаясь рассмотреть что-то на стене.
— Дверь…
И вправду, слева на уровне её плеча угадывался прямоугольник низенькой узкой двери, такой же серой и шершавой, как сама стена, а потому едва заметной на её фоне. Вместо ручки в правом нижнем углу было сделано небольшое углубление, словно карман. Лоретта просунула в него руку и потянула на себя. Дверца открылась почти бесшумно. Из притаившейся за ней тьмы повеяло свежим ветром.
— Тут боковой коридор, — сказала Лоретта, освещая факелом начало узкого тоннеля, уходящего в глубину каменной кладки. — И ведёт он наружу. Я слышу шум моря.
Поднявшись на пару ступеней, бродяга заглянул в тоннель.
Каменный пол, серые стены и низкий потолок. Свет факелов озарял только самое начало коридора, ведущего в беспросветную темень, наполненную шелестящими звуками. Ушедший в бездну попытался представить, как выглядит снаружи маяк в этом месте, и не смог. Не складывалась в его воображении чёткая картина. Длина коридора значительно превышала толщину стен башни, а значит, тоннель заканчивался далеко за пределами маяка. Вот только где именно?
— Ну что, мы идём туда? — нерешительно спросила Лоретта. — Или вернёмся и будем ждать помощи с берега?
Это был вызов. Невольный. Разумеется, она не думала о том, что услышав подобный вопрос, её упрямый спутник сочтёт для себя бесчестием повернуть обратно.
***
Для каждого время течёт по-своему. Кто-то живёт, опережая своё окружение. Он настроен на будущее и не любит оглядываться назад. Кто-то, напротив, цепляется за прошлое, часто мысленно возвращается к минувшим дням. У каждого свой особый ритм и цель жизни. Но есть люди, чьё время полностью совпадает. Ушедший в бездну и Лоретта не были и не могли быть такими людьми, и всё же стали ими вопреки обычной человеческой логике.
— Помогите мне забраться туда, — попросила Лоретта, указывая в тоннель. — Здесь слишком высоко, я сама не залезу.
Отдав ей свой факел, Ушедший в бездну забросил в дверной проём свёрток с провизией и вещами, поднялся в коридор и сделал несколько шагов в темноту, проверяя прочность пола. Из глубины прохода тянуло холодом и тем же странным запахом. По-видимому, туман снаружи всё ещё не рассеялся.
Вернувшись к началу коридора, бродяга взял у Лоретты факелы и аккуратно прислонил к стене, затем подхватил женщину подмышки и втащил в тоннель.
Дверь на лестницу оставили открытой, не только потому, что закрыть её, находясь в коридоре, было затруднительно. Просто удаляясь вглубь тоннеля, оба чувствовали себя увереннее, зная, что обратный путь свободен от любых преград.
Они шли довольно долго, а может, так лишь казалось Ушедшему в бездну. От резкого запаха у него першило в горле.
Впереди забрезжил тусклый свет, и скоро показалось круглое отверстие выхода. Коридор стал похож на широкую каменную трубу и вдруг оборвался в пустоте над пропастью.
Далеко внизу шумело ночное море. Берег, река, долина и окружающие её холмы зловеще преобразились, озарённые ярким светом. Казалось, все звёзды осыпались с неба и теперь горели на земле жёлтыми, белыми, красными огнями, бросая пульсирующий отблеск на низкую плотную пелену облаков. Из долины поднимались волны шума и грохота, не похожего ни на гром, ни на гул урагана, ни на рокот камнепада. Чудилось, что там вытянулся, раскинув крылья, гигантский дракон. Хвост его упирался в далёкую, едва заметную на горизонте гряду холмов. Голова покоилась на поверхности моря. По хребту тянулся острый гребень. Длинное изогнутое, покрытое шипами тело сплошь усеяли звёзды. Иные застыли неподвижно, другие тревожно мерцали, некоторые плавно перемещались. Свет бесчисленных огоньков расплывался — долину окутывал то ли туман, то ли дым. Русло реки, повторяющее изгибы тела чудовища, было сжато высокими стенами. Мосты нависали над водой, словно пыльная паутина. Ветер, пропитанный гарью с примесью тяжёлых незнакомых запахов, казался чёрным…
— Отпускаю! — громко произнесла Лоретта. Её голос прозвенел, как разбитый хрусталь.
Взглянув на неё, Ушедший в бездну изумился. Невозможно состариться за несколько минут на четверть века, но либо с ней произошло именно это, либо он был настолько невнимателен, что прежде не замечал на живом, миловидном лице своей спутницы признаков надвигающейся осени.
В её глазах отразилось далёкое пламя — из ноздрей и пасти дракона вырвались огненные струи. Рой искр поднялся к небу. Багрово-красная вспышка выхватила из тьмы и тумана очертания того, что прежде казалось головой чудовища — уходящие далеко в море причалы и теснящиеся возле берега круглые, как бочки, железные башни…
Когда прошлое и будущее по неизвестной причине внезапно оборачиваются друг к другу и становятся вечным настоящим, образуется магический круг. Внутри него может произойти что угодно. Так Ушедшему в бездну довелось во второй раз, уже не во сне, а наяву, увидеть Город Железных Кораблей.
Яркая вспышка осветила панораму этого гротескно уродливого места, назвать которое городом было сложно, даже точно зная, что здесь, среди блистающих стеклом и металлом зданий, тяжёлых мостов и оград, ржавых пирсов с застывшими вдоль них громадами судов, всё ещё трепещет жалкое подобие жизни. Грохот могучего взрыва отразился от холмов, наполнив чашу долины потусторонним гулом. И тогда произошло то, чего Ушедший в бездну не мог вообразить. Над долиной разнёсся вой. Оглушительный, леденящий душу крик раненного зверя. Дракон ревел, не умолкая. Дрожь сотрясала его тело. Звёзды на нём и вокруг него испуганно мигали. Одни гасли, другие разгорались кострами, выстреливали в небо фонтанами пламени. Голова чудовища пылала. В багровом зареве мелькали циклопические конструкции, падающие, словно вековые деревья в бурю.
Второй взрыв потряс землю и небо. На миг в оранжевом зареве проступили очертания настоящего города, светлого и хрупкого, как фарфоровая статуэтка. Поверженный, искалеченный, раздавленный, он лежал под брюхом стального чудовища.
К могучему рёву дракона присоединились жалобные испуганные голоса и отголоски, похожие на хор проклятых духов.
Чёрный дым и клубы искр заслонили берег и причалы, но шум, внезапно поднявшийся в той стороне, ни с чем невозможно было спутать: в пустоты, образованные взрывом и пожаром, хлынуло море.