Действующие лица:
Сизиф – строитель и царь Коринфа.
Камень – камень.
Место:
Гора
Сизиф:
(катит камень в гору)
– Как же я устал. Ненавижу этот камень. Он портит мне всю жизнь.
Камень:
– Ну, хватит ныть. Будь мужиком. Как обманывать и грешить, так ты самый первый, а как камень закатывать в гору, сразу нытье начинается. Устал? А при жизни плохие поступки совершать не уставал.
Сизиф:
– Плохое и хорошее относительно.
Камень:
– Ты изнасиловал Тиро.
Сизиф:
– Это было по любви. Просто она не осознала, что любит меня. Моя аргументация со слов перешла в действия. Ничего такого.
Камень:
– А то, что ты держал в плену Танатоса, – это нормально?
Сизиф:
– Он хотел меня убить.
Камень:
– Ну, да, Танатос – бог смерти, он хочет убить всех, к кому приходит. Мудрые принимают его с почестями, глупые бегут, но только ты умудрился заковать его и пленить. Люди перестали умирать.
Сизиф:
– Благо же для людей.
Камень:
– Было бы благом, если бы люди не продолжали стареть. Их зубы выпадали, кости все сильнее болели. С годами им становилось все хуже и хуже. И ничто не могло освободить их от непрекращающихся страданий. Зато ты заковал смерть. Молодец. Спаситель.
Сизиф:
– Это была самозащита.
Камень:
– Да, прекращай. Все знают, что ты лживый и хитрый негодяй. Потому-то ты и поднимаешь меня на вершину. И, скажи спасибо, что тебе дали такую легкую работу. Ты всегда можешь отдохнуть во время того, как я скатываюсь вниз, и ты спускаешься за мной.
Сизиф:
– Но я просто защищал свою жизнь. Я не хотел умирать. Никто не хочет.
Камень:
– Вот Сократ, например, когда пришел его час, сам выпил цикуту.
Сизиф:
– Ну, это Сократ. У него отклонения были.
Камень:
– Великий мудрец!
Сизиф:
– Не такой уж великий, если принял смерть. От смерти надо бежать. Жизнь – величайшее благо.
Камень:
– Такое, что нужно заставлять других страдать? Не думаю. Ты здесь заслуженно. Ты думал только о себе. Обманул смерть. Но в чем загвоздка? Смерть нельзя обмануть. Всякий, кто пытается обмануть смерть, нарушает законы природы.
Сизиф:
– Ну, это не такой уж и обман. Просто немного подурачился. Нельзя за такое наказывать. Я просто спасался.
Камень:
– Потом ты обманул Аида.
Сизиф:
– Просто жена…
Камень:
– Ты сказал жене не совершать погребальных ритуалов, хитрец.
Сизиф:
– Ну, и что?
Камень:
– А потом вернулся. И остался жить среди людей, будто ты не умирал.
Сизиф:
– Так вышло. Я просто вернулся, а там так мило, так хорошо. Я решил не возвращаться.
Камень:
– Ты получил по заслугам.
Сизиф:
– Я так не считаю.
Камень:
(шепотом)
– Глупец, тебе всего-то надо признать, что ты не прав. Тогда тебя освободят от этой работы. Но боги знали, что люди не признают своих ошибок. Они обрекли тебя на эти мучения, но ты сам и проецируешь их. Твоя проблема в том, что ты не можешь признать свои ошибки. Это и есть твой главный грех. На самом деле, боги давно простили ему все его грехи. Он сам держит себя здесь.
Сизиф:
– Что ты говоришь?
Камень:
– Ничего. Просто мысли вслух. А ты никогда не думал, что тебе стоит перестать наставить на своей невиновности?
Сизиф:
– Нет. Зачем?
Камень:
– Ну, например, потому что ты виноват. Из-за тебя пострадали многие. Ты нарушил множество правил. Согласись, все это не хорошо.
Сизиф:
– Хорошо или плохо – относительные понятия. Все относительно! Потому я невиновен!
Камень:
– Ах, релятивист. Релятивизм кажется мне идеальной хитростью. Убийство относительно, воровство относительно – все относительно. Нет ничего абсолютного, а потому можно делать все, что угодно. Ложен тезис: ничто не истинно, все дозволено. Его надо изменить: все относительно, а, значит, все дозволено. Убивай, насилуй, мсти – нет ничего абсолютного, нет абсолютной морали, нет ничего общечеловеческого. Получается, легко можно избежать кары совести. А человек, который считает себя невиновным, на деле, снимает с себя самую важную часть вины – самоосуждение. Осознать свою вину порой справедливей, чем подвергнуться наказанию извне.
Сизиф:
– Болтливый камень.
Камень:
– Я говорю только правду. Жаль, что ты не слушаешь.
Сизиф:
– Правда или не правда – нет разницы. Все относительно. Значит, моей вины нет.
Камень:
– Как знаешь. Ты убедил себя в этом. Пусть будет так. Но ты будешь страдать.
Сизиф:
– Осознав свою вину, я стал бы страдать еще больше.
Камень:
– Тоже верно.
Сизиф:
– Понимаешь, камень, все не так просто. Если бы мир был так однозначен, как тебе кажется, то да, конечно, я бы согласился со своим наказанием и признал бы свою вину.
Камень:
– Дело не в однозначности. Есть преступления, которые все однозначно назовут мерзкими. Например, убийство. Или принесение страданий невинным людям. Ты причинил страдания всему миру.
Сизиф:
– Но кто на меня в обиде сейчас? Прошло несколько тысяч лет. Никто уж и не помнит того, что я сделал.
Камень:
– Ты помнишь. Это самое главное.
Сизиф:
– Но я все себе простил.
Камень:
– Прекрасная позиция.
Сизиф:
– Я действовал, следуя своим инстинктам.
Камень:
– Еще одна выдумка. Нет никаких инстинктов.
Сизиф:
– Я слышал от проходящих мимо людей, что они есть.
Камень:
– Выдумка. Еще одно оправдание человеческой низости и глупости.
Сизиф:
– Какой-то ты моральный камень.
Камень:
– А камни и должны быть моральными. Они не могут быть другими. Нужно крепко держаться своих убеждений.
Сизиф:
– Зачем? Убеждения – плохи. Убежден в чем-то может быть только дурак. Ты понимаешь, умные люди сомневаются. Вот в чем суть. Глупые убеждены, а умные сомневаются. Вот великая разница между людьми. Вот разница между глупым и умным.
Камень:
– А мне кажется, что ты что-то путаешь. Сомнение – то же убеждение, только с обратным знаком. Убеждение – строительный материал любого общества, любой культуры. Сомнение несет лишь разрушение. Отрицатель потому не может стать полезным человеком. Всякий, кто реально сомневается во всем, не сделает ни одного полезного утверждения.
Сизиф:
– Ой, всё! Хватит! Я просто тащу камень. К чему вся эта болтовня?
Камень:
– Иногда разговоры помогают избавиться от груза.
Сизиф:
– Ну, это не мой случай. Ты только загружаешь меня как морально, так и физически. Действительно, лучше бы ты молчал. Твои разговоры – самое ужасное наказание. Ты слишком много болтаешь для камня.
Камень:
– А ты слишком много препираешься для человека. На самом деле, хитрость – это просто одно из состояний души. Она не обуславливает совершенства. То же и с относительностью. Тот, кто считает все относительным, не умнее тех, кто ищет абсолюта. Ты убедил себя в обратном лишь потому, что такая позиция тебе кажется выгодной. Быть может, ты этого открыто и не признаешь, но так и есть.
Сизиф:
– Нет! Я признаю. Моя позиция и выгодна и истинна. Истинность и выгода не противоречат друг другу. Странно было бы предполагать, что они как-то не сходятся. Только глупцы следуют за невыгодной ложью. Но и если бы истина была невыгодна, то только дурак бы следовал за ней. Моя иерархия такова. И я на её вершине.
Камень:
– Люди любят ставить себя на вершину своих иерархий. Это симптоматично.
Сизиф:
– Но у меня есть веские доказательства, основанные на фактах.
Камень:
– В этом вся проблема. Все доказательства в той или иной мере основаны на фактах. И не только твои. Люди с веками разучились слушать друг друга. Они думают, что только их доказательства чего-то стоят, а слова всех окружающих – пусто треп. На самом деле, есть в этом доля правды. Слова всех людей в той же мере пустой треп, в какой пустым трепом являются слова обвинителя всех остальных. И я удивляюсь, когда люди продолжают упорствовать в чужой глупости, основываясь на своем личном мнении.
Сизиф:
– Но люди глупы. Их легко обмануть.
Камень:
– Доверять – еще не значит быть глупым.
Сизиф:
– Но все обманывают.
Камень:
– Это не должно убивать надежду. Доверчивость – не глупость. Скорее, надежда на человека. И надеяться на человека – не глупо.
Сизиф:
– Наивно.
Камень:
– Так многие думают. И, к сожалению, это делает их самих невыносимыми обманщиками, готовыми уколоть кого угодно. Так ты признаешь, что твое возмездие справедливо?
Сизиф:
– Нет! В нем нет ничего справедливого!
Камень:
– Но ты ведь нарушил законы, установленные самой природой.
Сизиф:
– Никто мне не законодатель. Даже сама природа. Даже сама смерть. Я просто желал освободиться от смерти. И я освободил от нее всех. Это был благой поступок, достойный героя. Меня должны были чтить. А меня все презирают. Люди смеются над моим трудом. Они не понимают, что все было сделано для них.
Камень:
– Врешь. Все ты делал для себя.
Сизиф:
– Ну, порой тот, кто делает что-то для себя, умудряется сделать больше для других, чем контуженные альтруисты.
Камень:
– Но ты и для других не сделал ничего хорошего.
Сизиф:
– Это уже относительное суждение. Многие были рады тому, что смерти больше нет.
Камень:
– Эх, очень жаль, что ты так уверен в свое правоте. Поговорим, когда ты будешь поднимать меня в следующий раз.
Сизиф:
– Ну, наконец-то, ты помолчишь хоть немного! Слава Зевсу!
Камень:
– Закатывай, закатывай, тебе придется делать это еще много тысячелетий!
(И Сизиф продолжил закатывать камень в гору, правда, все время, что Сизиф говорил с камнем, камень молчал)