Их было несколько – закадычных друзей: Камо, Корень, Матвей, Иванов и другие. Разумеется, это были не имена, а те самые кликухи или, и скорее всего, творческие псевдонимы. Хотя, последний в списке имел такую фамилию, а все потому, что сам любил давать эти самые кликухи – себе так и не присвоил этот самый «позывной» или «псевдоним». Творческие псевдонимы есть у всех творческих людей. Разные там писатели, поэты и другие лауреаты зря думают, что это их привилегия иметь псевдоним – творческие люди есть во все сферах жизни ибо люди есть продление Самого Главного Творца. Ну, а самые большие творцы сущего – это дети. Ибо они еще не испорченные знаниями людей и только им и дано увидеть все тайное. И как утверждает Писание, даже Царство Небесное открыто пред ними.
Но до высоких тем и сложнейших категорий друзьям было не так чтобы и далеко, но пока еще не так интересно. В описываемый момент времени, а это было не так давно – лет так с 45 тому назад, они стояли пред классным руководителем и, потупив голову, слушали ее… Нет, не нравоучения, а просьбу.
Это было начало весенних каникул. Как однажды сказал один знакомый хирург специализированной детской больницы – самое страшное время для хирургов. В это время у детей есть время и накопленная за зиму энергия, чтобы это время провести ну, как бы слишком активно.
И вот. Стоят друзья слушают напоминание классного руководителя о предыдущих весенних каникулах, когда во время испытания самопала, были насквозь прострелены легкие их друга под позывным Камо. Он сам вызвался на спор испытать ударную силу самопала на себе и своей фуфайке. Самопал испытание прошел, а вот фуфайка и тело тринадцатилетнего мальчика – нет. Но с Камо был разговор раньше и наедине. А вот с этими тремя…
- … Мальчики, я вас очень прошу, не стреляйте, не взрывайте ничего, - просила уже не молодая женщина, пережившая войну.
Они слушали и… И, разумеется, думали о своем классный руководитель говорила все правильно, но как бы не для них – обычная история для обычных нравоучений.
Фу, наконец-то, наставления и просьбы учителя закончились и каникулы начались.
И, ну да – новый спор: как сделать обрез быстро и без пилы. Самый обычный обрез из охотничьего ружья. Вопрос, типа, а зачем этот обрез нужен тринадцатилетним пацанам, даже не возникал. А вы спросите больших дядей с охотничьими ружьями: «А зачем вам эти ружья и даже обрезы?» Они не ответят хотя бы потому, что не так давно были теми самыми пацанами и уже тогда не знали зачем им все это нужно.
Тот, который Иванов, хотя это и не кликуха, доказывал, что обрез можно сделать просто: засунув в воду ствол на необходимую глубину и выстрелить. Даже пытался «физику» подогнать под эту мысли, идею или техническое действие. Если бы учитель физики все это слыша… Когда-то другой из их компании, под позывным Слон, подошел к учителю химии и пожаловался, что у него не получается … тротил. И целлюлоза в нужной пропорции, и азотная кислота, которую «по блату» достал отец «для опытов» (зря не спросил для каких) – все было, а тротил не получался. Учитель, израненный фронтовик, послушал и, с хитрой улыбкой на лице, начал рассказывать о технологии с высоким давлением и катализатором из платины. Так что изготовление тротила в домашних условиях пришлось отложить на некоторое время – нужно было продумать технологию получения высокого давления и где-то достать платину – тогда еще не было вездесущего интернета.
А вот, для опыта с обрезом, всего этого не было нужно. Главное что было – это одноствольное ружье. Откуда это ружье у мальчика – это одна из мелких тайн большой истории человечества. В истории так много тайн, что даже осталось тайной – откуда обрезы у других участников спора. А вы там о пирамидах и древних магалитах – то все мелочи…
Ну что же – любой спор решается или опытом или как-то по-другому. Решили опытным путем.
И так. Лес, канава, наполненная дождевой и талой водой, и три участника спора. Ружье заряженное и вставлено в воду на ту самую необходимую глубин. Два участника инстинктивно спрятались за толстыми деревьями, ну а тот. который Иванов, лишь отвернулся и закрыл лицо рукой. На счет «три» курок был нажат, прозвучал выстрел…
Запах пороха, легкий дымок. Испуганный Матвей смотрит на качающегося на траве Кореня. Тот держится за живот и перекатывается с боку на бок, издавая то ли сдавленные крики, то ли стоны. Преодолевая парализующий разум и тело страх, Матвей приблизился к Кореню. Не зная, что делать дальше, он попытался посмотреть на рану. Но раны не было – Корень, как говорится, давился со смеху. Матвей с еще большим страхом посмотрел в сторону главного испытателя – Иванова. Тот стоял в позе застывшей статуи, держа в руке покореженное ружье. Иванов был весь черный от … грязи. Обрез не получился, но выстрел поднял весь ил со дня канавы, который облепил Иванова полностью, абсолютно не повредив тело.
Картина Гоголю и не снилась. Два застывших пацана: один, оглушенный выстрелом, весь в грязи, другой в растерянности. А третий качающийся в траве не в силах говорить и даже смеяться.
А обрез… Да раздуло ствол так, что только и в качестве металлолома его и можно было использовать.
Но не зря классный руководитель так беспокоилась и не зря хирурги так боялись весенних каникул. Испытания того, что взрывается на этом не закончилось. В конце каникул Корень сумел все-таки попасть на стол хирурга с разорванным запястьем руки. Руку зашили, работает по сие время, хотя шрамы на память остались.
Что интересно. Все выросли и стали нормальными людьми. Двое участников событий стали спецназовцами, нас с вами защищали от всяких там, ну кто не правильно делал обрез.