Боинг как большая птица с узким клювом набирал высоту, сначала прокатился по взлётной полосе, потом тяжело оторвался и вдруг воспарил, легко и воздушно. Пассажиры зашелестели радостно журналами, зажурчали разговорами. Сейчас принесут напитки, потом два сорта вина в маленьких бутылочках. Красного и белого, на выбор. Кофе, чай, а затем и еду в пластиковых упаковочках. Сосед мой, засунув пальцы в прорези куртки, глядел в окно.
Полуприкрыв глаза, серые, немножко на выкате, глядя в сторону, он протянул руку под пледами, которыми мы накрылись, адски работал кондиционер, и сжав мои пальцы, начал говорить. Совсем тихо, почти неслышно, приходилось прислушиваться. Я сначала хотела отдёрнуть руку, но потом смирилась. И утонула в гипнотическом течении речи, обволакивающей, лишающей воли, разума. Почти засыпая, я смотрела на острый кадык, полуседую коротко стриженую бородку, нос, разрезающий лицо Пиренеями. И слышала..
..Я много повидал, болтался по Европе, периодически опускался до самых низов, когда не было денег даже на чашку кофе, на жалкую утреннюю сигарету. Сидел за столиками в уличном кафе с русскими туристами и просил разрешения доесть жареную картошку, допить кофе. Иногда меня подбирала проститутка, селила в своей конурке. И я ждал её, не спал до пяти часов утра, пока не заслышится под окнами мелкий стук маленьких каблучков, не появится в проёме двери детская щуплая фигурка и мы не заснём, обняв друг друга.
Потом она заболела, у меня не было денег вытащить её из больницы для бедных. Она медленно умирала. И я решил покончить со всем этим. Я стал противен сам себе, не было сил смотреть по утрам в зеркало на свою опухшую физиономию, заглядывать в красные после очередной бессонной ночи глаза. Всё бессмысленно, гадко- сегодня. Это должно произойти сегодня.
Я продал золотые карманные часы деда, это всё, что у меня осталось. В первый раз за всё время утренний кофе не показался мне горьким, моя физиономия в зеркале отвратной, небо серым, а тоска беспробудной. Что-то даже зашевелилось у меня внутри, какой-то червячок сомнения. Не тороплюсь ли я? И правда. В холле дорогого отеля, где я снял на одни сутки самый дешёвый номер, я нарвался на приятеля из моего прошлого. Он предложил мне поработать у него. На приёмке и отправке грузов в Россию.
Со мной работала юркая русская девочка. Яркая и быстрая. Ни секунды она не могла прожить без движения. Всё время ёрзала, летела куда-то, бежала, спешила. Чего-то вечно хотела и добивалась. Мы переспали с ней в первый раз в холле за кадкой с фикусом. Платили мне сносно, я перебрался из каморки проститутки в небольшой отель на тихой улочке. Потом мы с девочкой поселились вдвоём.
Жизнь казалось мне прекрасной, утренний кофе напоминал тягучий сладкий ликёр. Утра мои были тёплые, влажные и мягкие, как сдобная булочка, присыпанная ванилью, в кондитерской напротив. Я с удовольствием перелистывал глянцевые журналы, играл по чуть-чуть по вечерам в казино и даже выигрывал. Один раз моя девочка предложила мне смотаться с выручкой. Крупная клиентка должна была оплатить отправку груза.
Мы как по нотам разыграли нападение, долго и нудно описывали в полиции как выглядели нападавшие. Девочка моя даже плакала. Очень натурально, размазывая по щекам тушь. Дрожа от волнения, мы несколько месяцев изучали карту мира, куда нам дёрнуть. Толстая пачка денег жгла карман. Одним утром я проснулся один. Пошарил рукой по кровати, ни девочки, не денег. Я, конечно, поднялся. Опыт у меня уже был. Женился на одной восемнадцатилетней англичанке с богатыми родичами. Крал, выводил потихоньку семейные средства со счетов.
Теперь я лечу к жене. Вы мне напомнили мою девочку. Ту, из моего далёкого прошлого. Извините, если я вас напугал или обидел. Но я никогда в жизни не был так счастлив, как в те далёкие времена. Почему-то, больше никогда.